Тамалия. Фу, руки у него как потеют, не знаю уж, от волнения, или по жизни потные, хоть платье выкидывай

Фу, руки у него как потеют, не знаю уж, от волнения, или по жизни потные, хоть платье выкидывай. Стараюсь не смотреть на Антера. В какой-то момент ощущаю, что не могу справиться со слезами, на секунду склоняю голову к плечу Селия, чтобы никто не увидел... Беру себя в руки, поднимаю, этот уже надумал что-то, не обольщайся! Губы подставляет, да, сейчас, начну целовать тебя, всю жизнь мечтала. Делаю вид, будто не замечаю.

Начинает что-то к Антеру иметь, пытаюсь как могу отвлечь, бедный мой Антер, всё, ни с кем больше сегодня не танцую! Боже мой, что же ты должен чувствовать, родной...

Снова в мою постель ломится, кобель, делаю вид, будто не понимаю намёков. Водит руками по талии – сейчас дёргаться начну... Пытается притянуть к себе, пытаюсь не поддаться, ещё немного, урод, и устрою скандал, что ты приставал! Здесь за это могут даже аристократу хорошо засветить, только вот не хочется ни с кем отношения портить. Мамаша твоя вон какая акула.

Цепочка вдруг напрягается, смотрю на Антера – зубы сжаты, тело напряжено, зрачки огромные, не удерживается, стонет, пошатывается... Ах ты скотина, пока я с ним тихо боролась, он рукой к моему пульту добрался!

Отскакиваю, едва удерживаюсь, чтобы не дать по морде. Дрянь.

Антер тяжело дышит, Селий начинает извиняться:

– Прости, я случайно зацепил, не заметил... Какой я неловкий...

Окидываю его взглядом, отворачиваюсь. Бросается ко мне:

– Ну Ямалита... извини... Давай ещё потанцуем!

– Не буду я с тобой танцевать, – говорю сердито. – Пока ловким не станешь.

Смотрю на Антера. Отворачивается. Половина взглядов к нам обращена, понимаю, что не могу даже просто обратиться к нему, хотя нестерпимо хочется броситься... Милый мой, как же паршиво вышло... Тяну за цепочку, идёт за мной. Не могу понять, доволен Селий или раздосадован. Козёл.

Плюю на всех, иду к морю. Разозлились мы.

Волны бьются о берег, море здесь странного цвета, красноватого слегка, хотя вода безопасная, слабосолёная. Какое-то время встречаются другие гости, прогуливаются, разговаривают по двое-трое, иду дальше, ещё дальше. Антер сзади, молчит. Убить готова Селия! И себя заодно.

Нахожу какую-то искусственную, обсаженную цветами горку, внутри которой спрятана укромная скамейка. Да уж, не лучшее место для посиделок с рабом, зато никто не увидит и незамеченным не подберётся.

Сажусь, тяну Антера, пытается опуститься на землю – еле успеваю указать на скамейку. Молчит. И что вот ему сказать? Тоже молчу. Не знаю.

– Больно? – интересуюсь, наконец. Молчит.

– Антер...

– Что, госпожа?

– Я спрашиваю, больно? Как ты?

– Как вам будет угодно, госпожа.

– Антер! Пожалуйста...

Голос срывается. Что «пожалуйста», что?

Отворачиваюсь. Говорю тихо:

– Пожалуйста, извини меня.

– Что вы, госпожа.

– Я не хотела, чтобы так получилось. Я вообще не хотела... с ним танцевать.

– И кто вас заставил? – не удерживается. Смотрю на него:

– Просто обещала... Но больше я с ним танцевать не стану. Вообще ни с кем сегодня не стану танцевать!

Беру его руку, напрягается.

Отпускаю. Отворачиваюсь. Пойти, что ли, в море утопиться...

– Ты представляешь, что с тобой мог сделать Халир?

– Лучше сделал бы, – отвечает тихо.

– Что... там произошло? Что они говорили?

– Ничего не произошло, госпожа.

– Антер... ты меня не обманешь. Пожалуйста, расскажи.

– Госпожа... если вам непременно хочется меня унизить, пожалуйста, сделайте это любым другим способом. Только не заставляйте пересказывать...

Боги, да что ж они там тебе такого наговорили? Ну обозвали наверное, ну припугнули... Молчу, справляясь со слезами. Добавляет:

– Извините, госпожа. Рабу не положено высказывать свои пожелания. Если прикажете, я вам дословно передам разговор.

– Не нужно, – говорю. – И так примерно представляю. Надеюсь, ты понимаешь, что бы они ни сказали – всё от злости. А я никогда, никогда не хотела... унижать тебя.

Поднимаюсь, оставляя его на скамье, подхожу к берегу, скидываю босоножки, ступаю на песок. Волны, омывающие ноги, слегка успокаивают. Нельзя мне реветь.

Придерживаю платье. Стою, пытаюсь прийти в себя.

Слышу шаги, оборачиваюсь. Не Антер – Халир. Ещё тебя не хватало.

– А вы что одна, прекрасная леди? – интересуется, тоже мне, галантный ухажёр с дерьмовой душонкой.

– Дружок твой меня разозлил, – говорю. – Вышла остыть.

– Из-за раба? – удивляется. Оглядываюсь. Антер по-прежнему сидит в искусственной пещерке на скамье, уж не знаю, видит ли его Халир. Не пошёл бы ты отсюда? Не до тебя.

– Он танец испортил, – сообщаю.

– Потанцуешь со мной? Я не испорчу.

– Не хочу! Ты забыл, на какой планете? Здесь девушки приглашают.

– Мне можно, я больше времени на других планетах провожу...

Вот и лети на другую планету.

– Вот на другой планете и потанцуем, – посмеиваюсь.

– Почему самая прекрасная женщина на сегодняшнем вечере так жестока? – закатывает очи Халир. Фыркаю:

– Потому что мужчины сыплют банальностями.

– Я серьёзно, – улыбается, – без тебя там скучно.

– Как же вы, несчастные, раньше-то без меня обходились?

– Ты не понимаешь, – вздыхает, – в этом болоте всегда скучно, а с появлением каждого нового человека хоть немного веселей. Особенно если этот человек – очаровательная девушка в изумрудном платье.

Ага, и если над её любимым рабом можно безнаказанно поиздеваться. Молчу. Продолжает:

– А на Селия можешь не сердиться, ему леди Ажалли такое внушение устроила...

– Внушение?

– Ну да, думаешь, никто не заметил, как он тебя всё прижать пытался, одно твоё слово – и его на несколько месяцев засадить могут. Ажалли, конечно, не обрадуется... («Буду иметь в виду, как его нейтрализовать в случае необходимости!») И, конечно, во всём я виноват – моё тлетворное инопланетное влияние.

– Так ты пришёл слово за Селия замолвить?

– Да он только о тебе и говорит! Хотя, должен признать, увидев тебя – прекрасно его понимаю.

Знал бы ты, как я не люблю таких тупых комплиментов!

– А вот нечего руки распускать.

– Ну, это его действительно перемкнуло. Мужчинам свойственно терять контроль, когда рядом красивая женщина. Но мать уже вразумила, можешь не переживать. Хорошо досталось. Ничего, я ему свою рабыню одолжу, чтобы стресс снять, Ажалли не любит, когда он своих водит...

И зачем вот ты мне это рассказываешь? Хочешь показать, какой ты чудесный друг? Или какое Селий дерьмо? И без тебя вижу...

– Послушай, Халир, я не в настроении разговаривать. Дай мне побыть одной.

– Одной? – хитро так смотрит, оборачивается на Антера.

– А тебе не всё равно? Хочу разобраться со своим рабом – моё дело!

– Ладно, – говорит, – не буду мешать.

Валит наконец-то. Сажусь на песок. Хоть бы Антер подошёл, хоть что-то сказал! Пусть бы вредничал и хамил, только не сидел там и не молчал!

Да уж, а то ты не знаешь. Раб же может часами сидеть, ожидать приказа хозяина. Что же мне делать, я могу хоть тысячу раз извиниться, ничего не изменится – всё равно нужно будет возвращаться к этим уродам.

Как бы хотелось побыть тут с тобой вдвоём, и чтобы больше никого...

Впереди в воде какой-то островок, вроде искусственный, интересно, туда, наверное, дойти можно... Наверное, не глубоко – во всяком случае у берега мелко, не глубже, чем по колено. Только вот платье замочу, да арсенал, что под платьем скрываю. Прикасаюсь к виску – у меня бинокль действует по тому же принципу, что и гарнитура от камеры. Невидим, мимикрирует, изображение напрямую передаёт. Увеличиваю картинку, островок зеленый, интересное местечко... Что это там у горизонта поблёскивает? Или показалось?

Даю максимальное увеличение, море просматривается насколько возможно, вижу даже корабль далеко-далеко, наверное, воды охраняет, на патрульный похож, обычным зрением не рассмотреть. Странное какое-то впечатление, была уверена, будто что-то заметила...

Антер

– Антер, прости меня, я...

Дальше моя фантазия отказывает. Не представляю, о чём она могла бы сказать, чем объяснить. Так хочется услышать что-нибудь, что вернуло бы...

Смотрю на неё. Сидит на песке, высокая причёска подчёркивает гибкую шею, вижу открытую спину, из разреза выскользнула изящная ножка.

Отворачиваюсь. Ну что тебе ещё не ясно, дурак?

Ямалита всё-таки поднимается, подходит – босоножки так и остались валяться на дороге. Садится рядом. Ну что тебе от меня нужно... Сказала бы уже как есть: классный раб достался, так приятно его изводить – реагирует.

– Антер... – говорит. Что ж мне так нравится, когда ты имя моё произносишь, обо всём на свете забываю... Не хочу больше реагировать!

– Да, госпожа.

– Послушай... – кажется, хочет взять меня за руку, но передумывает. Дотрагивается до моего лица, чуть разворачивая к себе. Смотрю на неё. Продолжает:

– Мне очень, очень нужно поддерживать нормальные отношения с этими людьми. Да, я знаю, что всё неправильно, что все они сволочи, что к рабам относятся хуже, чем к домашним животным, но для меня важно остаться с ними. Если меня изгонят, то жизни на Тарине мне не будет. А возвращаться пока не могу. Понимаешь?

– Понимаю, госпожа.

– Пожалуйста, не обижайся на меня. Я не могу идти против них. Просто давай постараемся сделать так... чтобы свести к минимуму все неприятные моменты.

– Что вы, госпожа, их и без того минимум. Я-то знаю, как могло бы быть. Спасибо вам за это огромное.

Подумаешь, напомнили мне, кто я. Так я и не переставал быть ни рабом, ни тряпкой постельной. А те мечты и желания, которые ты разбудила, в которые заставила поверить – замечательное средство поиздеваться над идиотом вроде меня. Главное, понять, чего ему так отчаянно хочется.

Вздыхает.

– Мне очень неприятно, что приходится брать тебя с собой, надевать поводок, но, к сожалению, мы пока не можем изменить ситуацию. Антер, я с гораздо большим удовольствием танцевала бы с тобой, хоть весь вечер!

– Не умею танцевать, – говорю. – И не люблю.

И не нужно мне тут напоминать о том, чего никогда не было и быть не могло, о невозможном!