Элси Пиддок прыгает во сне

Элси Пиддок жила в Глайнде, что у подножья горы Кейбн. Жила-поживала, хлеб с маслом жевала. И другие девочки в этой деревушке жили та... хе. А все потому, что у их матерей вечно не хватало денег на крендель. Едва Элси научилась различать звуки, она стала слушать, как девчонки по вечерам, после уроков, прыгают через веревочку на лужайке за домом ее матушки. «Сиу-сиу-сиу», – свистела в воздухе скакалка. «Прыг-скок-прыг-скок», – отбивали в такт ножки. «Шу-шу-шу-шу-шу-шу-ша», – нараспев говорили девочки считалку. Со временем Элси научилась не только слушать, но и разбирать слова, и «шу-шу-ша» превратилось в Зндель – Брендель – Сахарный – Крендель – Леденцовая Голова – Намжетолькохлебасмасломматьнаужинприпасла!

Конец они тараторили вдвое быстрее, и если Элси слушала считалку за ужином, то жевала кусок хлеба с маслом вдвое скорее. Ох, как же хотелось ей пососать леденцовую голову, пока они медленно проговаривали начало считалки, но... Чего нет, того нет!..

Когда Элси Пиддок исполнилось три года, она попросила у матери скакалку.

– Ты слишком мала, – сказала матушка. – Погоди, подрастешь немного, будет тебе скакалка.

Элси надулась, но промолчала. Однако глубокой ночью ее родители проснулись от странного звука, будто чем-то били об пол, и увидели Элси в одной ночной рубашонке – она прыгала через отцовские подтяжки. Прыгала, пока вконец в них не запуталась. Тут она упала и заплакала. Но прежде-то пропрыгала подряд целых десять раз!

– Старуха! Чтоб мне пусто было! – воскликнул папаша Пиддок. – Да она у нас прыгуньей уродилась!

А мамаша Пиддок, которую так и распирало от гордости, вскочила с кровати, потерла дочкины ушибленные локти и сказала:

– Ну будет, не плачь, вытри слезки. Завтра непременно справим тебе скакалку.

Элси вытерла слезы подолом ночной рубашки, а утром, до работы, папаша Пиддок нашел где-то кусок шнура как раз нужной длины и приделал на концах маленькие деревянные ручки. Элси на радостях пропры-гала целый день, только раз застыла на правой ножке, чтобы съесть на завтрак хлеб с маслом, да другой раз застыла на левой ножке, чтобы съесть на обед масло с хлебом. А вечером, когда школьницы собрались на лужайке, она отправилась туда – потягаться с самыми искусными'

– – Эй! Вы только поглядите! – закричала Джоан Чел-лон, лучшая прыгунья. – Малышка Элси Пиддок прыгает ой-ё-ёй как здорово!

Все побросали скакалки, сначала просто так – посмотреть, а потом – и поудивляться. Элси Пиддок и в самом деле прыгала ой-ё-ёй как здорово. Тогда они позвали своих матерей – посмотреть и поудивляться. Те пришли и всплеснули руками:

– Малышка Элси Пиддок – прирожденная прыгунья!

К пяти годам она могла обскакать любого и под «Эн-дель-Брендель», и под «Денег полон кошелек», и под «Чарли-Парли» – да под какую угодно считалку. Когда ей стукнуло шесть, ее имя и слава уже гремели по всем селениям графства. А ещё через год о ней прослышали феи. Они и сами любили прыгать со скакалочкой, у них даже был учитель по фигурному скаканию, который каждый месяц при молодой луне обучал их новым прыжкам. Они прыгали и декламировали хором:

Прыгай вверх,

Прыгай вниз, Перышком вертись на месте,

Прыгай вдаль,

Прыгай близ, А теперь со всеми вместе.

Хитроумный прыг,

Силомерный скок,

Быстролетный миг,

Беды – наутек.

Сальто дважды-два,

За-а-

медленное па.

Носочек тяни,

И последний пры-ы-ы...

Все эти волшебные прыжки придумал учитель по фигурному скаканию. Звали его Эндель-Брендель. Он очень гордился своими феями, потому что они прыгали лучше, чем феи из соседних графств, но бывал суров, если они не слушались. Однажды ночью он выбранил фею Свинцовые Пяточки: она прыгала совсем плохо, – и похвалил фею Блошиные Ножки: она прыгала очень хорошо. Тогда фея Свинцовые Пяточки посопела, пошмыгала носом, да и сказала:

– Зато одна девчонка из Глайнда может проскакать до самой Луны и обратно быстрее, чем Блошиные Ножки. Она прыгуньей уродилась и прыгает ой-ё-ей как здорово!

– Как ее зовут? – спросил Эндель-Брендель.

– Ее имя Элси Пиддок, и она уже обскакала всех из дальних и ближних деревень – от Дидлинга до Воннека.

– Доставить ее сюда! – скомандовал Эндель-Брендель.

Фею Свинцовые Пяточки как ветром сдуло, и вот уже она просунула голову в маленькое оконце под самой крышей.

– Элси Пиддок! Элси Пиддок! На горе Кейбн сейчас начнутся соревнования по скаканию, и фея Блошиные Ножки говорит, что она прыгает лучше тебя.

Элси Пиддок крепко спала, но слова эти прозвучали во сне, как наяву. Она вскочила с кроватки с закрытыми глазами, схватила свою скакалку и побежала вслед за Свинцовыми Пяточками на вершину горы Кейбн. Там их уже поджидали Эндель-Брендель с феями.

– Прыгай, Элси Пиддок, – сказал Эндель-Брендель. – Покажи нам, чего ты стоишь.

Элси закинула скакалку за спину и начала прыгать... во сне. Она бормотала себе под нос:

Эндель – Брендель – Сахарный – Крендель – Леденцовая Голова Намжетолькохлебасмасломматьнаужинприпасла.

Эндель-Брендель не сводил с нее глаз, но ни ему, ни феям не удалось найти в прыжках ни единой ошибочки.

– Очень хорошо, ты далеко пойдешь, – сказал Эндель-Брендель. – Ну, а теперь посмотрим, насколько далеко ты пойдешь. Встаньте-ка рядом, Элси и Блошиные Ножки. Сейчас будет «Прыгай вдаль».

Элси никогда еще не прыгала «Вдаль» и, будь она даже умница-разумница, ей бы в жизни не понять, что хотел от нее Эндель-Брендель. Но дело-то было во сне. И она поняла учителя прекрасно. Элси закинула скакалку за спину, а потом, пока скакалка свистела над головой, Элси прыгнула далеко-далеко и очутилась почти в четырех метрах от прежнего места. Тогда Блошиные Ножки тоже прыгнула «Вдаль», да и скрылась из виду.

– Так-так, – сказал Эндель-Брендель. – Теперь, Элси Пиддок, попробуем тебя в «Силомерном скоке».

Элси опять вмиг поняла, что надо делать. Она поставила ножки вместе, прыгнула через скакалку и приземлилась с такой силой, что каблуки ее башмачков впечата –. лись в землю. А Блошиные Ножки после «Силомерного скока» провалились в землю по пояс.

– Так-так, – сказал Эндель-Брендель. – А теперь, Элси Пиддок, посмотрим как ты прыгаешь «Со всеми вместе».

Едва он произнес эти слова, все феи схватили скакалки и стали прыгать кто во что горазд, и Элси с ними. Прошел час, два, три часа; одна за другой феи падали на землю от усталости, а Элси Пиддок все прыгала и прыгала. К утру она уже прыгала совсем одна.

Тогда Эндель-Брендель покачал головой и сказал:

– Элси Пиддок, ты прирожденная прыгунья и прыгаешь без устали. В награду ты будешь приходить на гору Кейбн каждый месяц в новолуние, и я буду целый год учить тебя разным прыжкам. И клянусь, что скоро ни среди смертных, ни среди фей с тобой не сравнится никто.

Эндель-Брендель сдержал слово. Двенадцать раз в году вставала Элси Пиддок в новолуние и, не просыпаясь, шла на вершину горы Кейбн. Там она занимала свое место в кругу фей и училась управляться со скакалкой. И вскоре ей уже не было равных. К концу года она делала «Прыгай вверх» так здорово, что улетала выше Луны.

Если Элси совершала «Хитроумный прыг», никто из фей не мог ее поймать, им даже невдомек было, где она приземлится; она была так искусна, что могла прыгнуть сквозь прожилки сухого листика и не испортить рисунок.

В «Сальто дважды-два» надо было сложиться дважды поперек себя во время прыжка, а Элси Пиддок складывалась четырежды!

В «Быстролетном миге» она мелькала с такой скоростью, что ее не было видно, хотя прыгала она на одном месте.

В «Последнем пры-ы-ы...» феи бегали по кругу и прыгали поочередно через одну скакалку, но вскоре ошибались и выбывали из игры – ведь у них сильно кружилась голова. Зато Элси никогда не ошибалась, она неизменно оставалась последней в кругу, и голова ее не кружилась никогда.

В «За-а-медленном па» она прыгала так медленно, что крот успевал вырыть норку в том месте, откуда она прыгнула и куда, в конце концов, приземлялась.

Когда все делали «Носочек тяни», и феи прыгали на носочках, Элси даже не касалась земли: она дотрагивалась лишь до стебельков высокой травы, да и то только краем ноготка.

Она прыгала «Беды – наутек» так весело, что даже сам Эндель-Брендель посмеивался от удовольствия.

Прыгая «Вдаль», она перелетала с горы Кейбн на другой конец графства и приходилось посылать за нею ветер.

Совершая «Силомерный скок», она погружалась в глубь земли, как ныряльщик в пучину вод, и оказывалась в норках грызунов. Они-то и помогали ей выбраться наверх.

«Вертясь на месте перышком», она и впрямь была легка, как перышко, и приземлялась в паутиновый гамак, не стряхнув ни росинки.

Прыгая же «Со всеми вместе», она могла обскакать все их колдовское племя и остаться свежей, как утренний цветок. Так никто никогда и не узнал, сколько прыгает без устали Элси Пиддок, потому что все уставали прежде нее. Этого не знал даже сам Эндель-Брендель.

На исходе года он сказал:

– Элси Пиддок, я обучил тебя всему. Дай-ка твою скакалку, я тебе кое-что подарю.

Элси протянула Энделю-Бренделю свою скакалочку, и он лизнул маленькие деревянные рукоятки, сперва одну, а потом другую. И прямо на глазах одна рукоятка превратилась в сахарный крендель, а другая – в леденцовую голову.

– Ну вот, – сказал Эндель-Брендель, возвращая скакалку, – ешь, сколько хочешь, они меньше не станут, до конца дней своих будешь ты есть сладости. И пока ты мала ростом и скакалка эта тебе впору, ты сможешь прыгать, как я учил тебя. Когда же ты подрастешь и придется тебе взять другую скакалку, наши волшебные прыжки тебе будут уже не по силам. Но все равно прыгать тебе лучше всех подруг. Прощай же, Элси Пиддок.

– А для вас я уже не буду больше прыгать? – спросила Элси во сне.

Но Эндель-Брендель не успел ответить. За холмами показалось солнце, феи исчезли, а Элси снова очутилась в кроватке.

Элси со своей скакалкой была знаменита и прежде, до этого чудесного года. Но представляете, что стало твориться теперь! Люди удивлялись, восхищались, а она даже опасалась показывать все, что умеет. Тем не менее народ стекался из ближних и дальних деревень взглянуть, как перепрыгивает она через колокольню, проскальзывает сквозь расщелину дуба в парке лорда, перелетает через реку в самом широком месте. Когда беда наведывалась в дом ее матери или к кому-нибудь из соседей, Элси Пиддок прыгала так весело, что все несчастья сразу забывались за раскатами веселого смеха. Когда она прыгала с девчонками под прежние считалочки и они пели:

Энделъ – Брендель – Сахарный – Крендель – Леденцовая Голова Намжетолькохлебасмасломматьнаужинприпасла,

Элси Пиддок говорила:

– А я припасла кое-что послаще, – и давала подружкам полизать рукоятки своей скакалки. А в новолуние она водила всех детей на вершину горы Кейбн и прыгала там еще лучше, чем обычно. Разве бывает лучше? Не знаю. Но прыгала она там превосходно. С тех пор и пошел обычай прыгать в новолуние на горе Кейбн.

Но к концу следующего года Элси подросла и маленькая скакалочка стала ей мала. Элси спрятала ее в шкатулку, а себе нашла скакалку подлиннее. Она по-прежнему прыгала ой-ё-ёй как здорово, но волшебные прыжки стали ей и впрямь не по силам. Подружки частенько уговаривали ее показать старые фокусы, она же только смеялась и качала головой, а почему – не объясняла. Элси долгие годы оставалась чудом и гордостью всей деревни, но люди поговаривали:

– Так-то оно так, но вы бы видели ее, когда она была еще совсем крошкой. Могла проскочить в замочную скважину в материнском доме!

Со временем рассказы эти превратились в легенду, которой уже никто не верил. А еще через несколько лет Элси окончательно выросла, хотя ростом так и не вышла. Она стала совсем взрослой и больше не прыгала – несолидно как-то, возраст не тот. А через пять-десять лет никто и не вспоминал о прошлом, кроме нее самой. Зато когда приходили тяжелые времена, а приходили они часто, и не было даже масла – намазать на корку хлеба, – Элси садилась у камина и ела сахарный крендель, которым Эн-дель-Брендель одарил ее на всю жизнь.

С той поры минуло еще много-много лет. Три поколения лордов отгуляли по дорожкам парка, где Элси прыгала когда-то сквозь расщепленный дуб. Да и в деревню пришло много перемен. Старые семьи сменились новыми, кое-кто покинул насиженные места, среди них были и Пиддоки. На фермах сменились хозяева, старые домишки снесли и понастроили новые. Но гора Кейбн по-прежнему царила над долиной, и верилось, что так будет вечно. Дети, как встарь, собирались при молодой луне и прыгали на вершине. Все уже запамятовали, откуда пошел обычай, слишком давно это было, но сила обычаев велика. И если маленькой прыгунье не удавалось встретить на горе новолуние, она сидела дома и горько плакала.

На дорожках парка появился новый лорд. Титул достался ему не по наследству, он прежде был торговцем, разбогател и купил это старинное поместье целиком. Тут уж начались перемены посерьезнее, чем снос старых домишек. Новый лорд перекрыл тропинки и запретил свободно ходить по дорогам. Он всячески пытался ущемить простой люд. Желая накопить побольше денег, он безбожно обирал крестьян. Они стонали под непосильным бременем, но больше всего боялись потерять свои исконные права. Крестьяне боролись с новым лордом, стремясь сохранить то, что принадлежало им веками. Иногда они брали верх, но чаще – терпели поражение. Из-за постоянных распрей дух вражды воцарился между лордом и простыми людьми, в своей ненависти лорд был готов на все – лишь бы досадить им.

Гора Кейбн тоже принадлежала лорду. Испокон веков она была открыта для всех, теперь же лорд решил во что бы то ни стало закрыть туда доступ. Однако, листая старинные бумаги, он обнаружил, что, хотя склоны действительно принадлежат ему, он обязан оставить свободный проход из одной деревни в другую. А люди сокращали путь, проходя напрямик через вершину.

Советник лорда объяснил ему, что, согласно договору, нельзя запретить людям ходить через гору.

– Нельзя! – фыркнул лорд. – Тогда я заставлю их идти в обход, длинным путем.

Он задумал огородить вершину горы Кейбн, чтобы никто не мог через нее ходить. Людям предстояло теперь тащиться вокруг подножья горы, чтобы попасть из одной деревни в другую. Однажды лорд проговорился, что собирается построить на вершине большие фабрики.

Вся деревня поднялась на защиту своих прав.

– Неужели он это сделает? – спрашивали крестьяне знающих людей. Те отвечали:

– Мы не уверены, но все может быть...

Сам лорд тоже не был уверен, но продолжал вынашивать свои планы, и каждый новый его шаг вызывал у крестьян гнев и страх. И не только у крестьян, феи тоже забеспокоились – ведь полянке для фигурного скакания угрожала опасность. Как смогут они там резвиться, если трава превратится в золу, а серп молодой луны окутается дымом из фабричных труб?

Советник сказал лорду:

– Деревня костьми ляжет, а гору не отдаст.

– Пусть делают, что хотят, – вспылил лорд, но тут же спросил опасливо:

– А есть у них законное право?

– Ну, от силы – полправа, – ответил советник. – Впрочем, лучше бы сейчас отложить строительство и попробовать с ними договориться.

Лорд оповестил жителей деревни, что у него, бесспорно, есть все права, но по доброте душевной он вернет крестьянам пешеходную тропу, которую перекрыл. Они же, в ответ, отступятся и отдадут ему всю гору Кейбн.

– – Тропинка! Ишь, расщедрился! – кипятился с дружками в таверне толстяк Джон Мальтмен. – Сравнил тропинку с горой! Наши матери прыгали на горе в детстве, наши дети прыгают там теперь. И дети наших детей, надеюсь, тоже будут там прыгать. У моей крошки Эллен разобьется сердце, если он застроит вершину.

– И у моей Маргариты тоже, – сказал его приятель.

– И у моих Мзри и Китти! – воскликнул третий. Тут зашумели все, потому что почти у каждого были дочки, а у дочек одна радость – встретить новолуние на горе Кейбн.

Джон Мальтмен обратился к самому надежному советчику, который досконально изучил дело:

– Как думаешь, есть у нас законное право?

– Ну, от силы – полправа, – ответил тот. – Вряд ли удастся вам переупрямить лорда. Лучше бы с ним договориться.

– Мы на его тропинки не позаримся, – поклялся толстяк Джон Мальтмен. – Будем бороться до конца.

Обе стороны ждали новых шагов противника. Но в глубине души крестьяне понимали, что в конце концов потерпят поражение, а лорд был уверен в победе. Настолько уверен, что даже заказал кирпич для фабрики, но строительство не начинал – боялся, что люди в гневе разорят его владения и спалят стога в поле. Он лишь огородил вершину горы Кейбн забором из колючей проволоки и нанял сторожа отгонять народ. Крестьяне ломали забор, перелезали через него, пролезали под ним. Сторож не мог поспеть всюду, и многие умудрялись перейти через гору прямо у него под носом.

Однажды вечером, как раз перед новолунием, Эллен Мальтмен пошла в лес, чтобы выплакаться. Она была лучшей прыгуньей во всей округе, но и несчастнее нее на свете никого не было – ведь на вершине горы Кейбн прыгать ей уже не придется! Оттого-то она и плакала в темноте, но вдруг почувствовала на плече чужую руку. Рядом раздался голос:

– Что ты плачешь, милая? Никак беда стряслась? Так не годится.

Голос был похож на шелест опадающей листвы, такой же мягкий, шуршащий. И очень добрый. Эллен перестала плакать и сказала:

– Беда стряслась, да такая большая, что ничем здесь не помочь, остается только плакать.

– Зачем же, милая, – прошелестел голос. – Лучше попрыгай «Беды – наутек».

Тут Эллен снова разрыдалась:

– Я уже никогда-никогда не буду прыгать, – всхлипывала она. – Если в новолуние мне не прыгать на горе Кейбн, мне уже не прыгать никогда.

– Отчего же тебе не прыгать в новолуние? – спросил голос.

И Эллен рассказала все.

После недолгого молчания из темноты вновь раздался голос:

– Если запретить детям прыгать на горе Кейбн, для них это будет хуже смерти. Такого просто нельзя допустить! Как тебя зовут?

– Эллен Мальтмен. Я так люблю прыгать со скакалкой – всех могу обскакать. Говорят, я прыгаю ой-ё-ёй как здорово.

– Ах вот даже как, – прошелестел голос. – Знаешь, Эллен, беги-ка ты домой и передай вот что. Надо пойти к этому лорду и предложить: пусть, мол, строит на горе Кейбн, но прежде пусть сломает забор и разрешит всем, кто там когда-то прыгал, попрыгать по очереди при молодой луне. Запомни, Эллен, – всем! И когда последняя прыгунья прыгнет в последний раз, пусть он закладывает первый камень. Это должно быть записано на бумаге и скреплено подписью и печатью.

– Но как же так?! – изумилась Эллен.

– Ни о чем не спрашивай, детка, делай, как я говорю, – шелестящий голос звучал так убедительно, что Эллен больше не спорила. Она бегом бросилась в деревню и рассказала обо всем.

Сперва никто не мог взять в толк, что к чему, а когда люди в конце концов разобрались, то все-таки спросили:

– А какой в этом прок?

Но Эллен настаивала, она говорила так же убедительно, как та старушка в лесу, и вопреки здравому смыслу люди стали подумывать:

– А, может, она права?

Короче говоря, на следующий день лорду отправили послание.

Лорд сперва глазам своим не поверил. А потом стал радостно потирать руки и потешаться над глупостью крестьян.

– Хорош договор! – усмехался он. – Мне достанется и гора, и тропинка в придачу. Пусть себе устраивают праздник, но как только он закончится, вознесутся ввысь мои фабрики.

Документ был составлен, подписан обеими сторонами в присутствии свидетелей и скреплен печатью. Лорд пригласил друзей подняться с ним в новолуние на гору Кейбн, чтобы насладиться зрелищем.

А зрелище и вправду было незабываемым. На вершине собрались со скакалками все деревенские девочки, от мала до велика, самые маленькие еще и ходить-то толком не умели, а старшие уже начали делать взрослые прически. Были здесь и девушки, и молодые мамаши; даже солидные матроны пришли со своими скакалками. Разве не прыгали и они на горе, когда были детьми? А в бумаге записано: «Разрешить всем...» Были здесь и гости, не видимые простым глазом: Эндель-Брендель и его колдовское племя. Свинцовые Пяточки, Блошиные Ножки и все-все-все феи собрались здесь, чтобы горящими глазами следить за последним праздником на любимой горе.

И вот начали прыгать. Сначала малышки. Они прыгали разочек-другой, потом спотыкались и выходили из круга. Лорд с друзьями громко потешался над забавными и жалкими потугами этих созданий. В другое время крестьяне и сами бы повеселились вдоволь. Но сегодня им было не до смеха. Их глаза горели тем же огнем, что пылал в глазах фей. После малышей стали прыгать, соблюдая очередь: сперва – кто помладше, потом – кто постарше. И чем старше была прыгунья, тем лучше она прыгала. Когда в круг вышли школьники, лорд промолвил нетерпеливо:

– Похоже, это может затянуться.

А когда подоспел черед Эллен Мальтмен, и она пошла отсчитывать тысячу за тысячей, лорд совсем приуныл. Но, хотя Эллен и умела прыгать ой-ё-ёй как здорово, и ее одолела усталость. Девочка споткнулась, упала и расплакалась. Никто после нее не продержался даже полстолька. Кто-то прыгал получше, кто-то похуже, к рассвету дело дошло и до пожилых женщин. Лишь немногие выдерживали полминуты, они отважно подпрыгивали, пыхтели, но их времена прошли. И если вначале лорд с приятелями потешались над внучками, теперь они могли поиздеваться над бабушками.

– Скоро конец, – сказал лорд, когда вперед выступила самая старая из женщин, пришедших на состязание, толстая шестидесятипятилетняя старуха. Она закинула скакалку за спину, но тут же запуталась, споткнулась и, выронив скакалку, закрыла лицо руками.

– Кончено! – закричал лорд и стал размахивать перед носом у крестьян лопатой и кирпичом, которые притащил с собой.

– Выметайтесь отсюда все до одного, да поживее. Сейчас я заложу первый кирпич. Попрыгали и хватит.

– Пока еще не хватит, если позволите, – прошелестел тихий голос. – Теперь моя очередь.

Из толпы вышла маленькая-маленькая старушка, такая старенькая, сгорбленная и хрупкая, что казалась не выше ребенка.

– Твоя очередь? – воскликнул лорд. – А кто ты такая?

– Мое имя Элси Пиддок, если позволите, и мне уже сто девять лет. Последние семьдесят девять лет я провела за границей. Но родом я из Глайнда и в детстве прыгала на горе Кейбн.

Она говорила как во сне, и глаза ее были закрыты.

– Элси Пиддок! Элси Пиддок! – имя мгновенно полетело от человека к человеку приглушенным ше-потом.

– Элси Пиддок? – пробормотала Эллен Мальтмен. – Мама, а я думала, Элси Пиддок – просто сказка такая.

– Нет, Элси Пиддок не сказка, – сказала толстая старуха, которая прыгала последней. – Моя мать Джоан много раз прыгала с ней наперегонки и порассказала о ней такое, что и поверить-то трудно.

– Сама Элси Пиддок! – выдохнули все разом. И ветер завыл-закружил вокруг горы, повторяя знакомое имя. Но это был совсем не ветер, а Эндель-Брендель и его колдовское племя. Они обрадовались: ведь в руках у старушки была маленькая скакалочка, вместо одной рукоятки – сахарный крендель, а вместо другой – леденец.

Новый лорд даже сказок об Элси Пиддок не слыхивал, и потому он громко рассмеялся и сказал:

– Еще одна старуха желает постучать костями! Прыгай, Элси Пиддок, покажи, чего ты стоишь.

– Да, да, прыгай, Элси Пиддок, – закричали Эндель-Брендель и феи. – Покажи им всем, чего ты стоишь!

Тогда Элси вышла на середину круга, закинула свою детскую скакалочку за сгорбленную спину и стала прыгать. А прыгала она ой-ё-ёй как здорово! Сначала она прыгала под Эндель – Брендель – Сахарный – Крендель – Леденцовая Голова – Намжетолькохлебасмасломматьнаужинприпасла.

И никто не мог найти ни единой ошибочки в ее прыжках. Даже лорд раскрыл рот от изумления:

– Поразительно! Для такой старухи – просто неслыханно!

-про-

А Эллен Мальтмен – она-то знала в этом толк-шептала:

– Мама! Это вообще неслыханно! Но гляди, она же прыгает во сне!

Так оно и было. Элси Пиддок, старенькая, сморщенная, ростом не выше семилетней девочки, крепко спала, встречая новолуние с волшебной скакалкой своего детства. Прошел час, два, три. Она не знала устали, и ничто не могло остановить ее. Люди вытаращили глаза, лорд разозлился, а феи принялись кувыркаться от радости. Когда настало утро, лорд воскликнул:

– Ну, хватит же!

Но Элси Пиддок продолжала прыгать.

– Время вышло, – крикнул лорд.

– Мой последний прыжок – ваш первый кирпич, – ответила Элси Пиддок.

Крестьяне закричали: «Ура!»

– Есть и подпись, и печать, ваша милость, – напомнила Элси Пиддок. – Подпись и печать.

– Но черт подери, старуха! Ты же не можешь прыгать вечно! – разъярился лорд.

– Отчего же? Могу. – И Элси Пиддок продолжала прыгать.

В полдень лорд воскликнул:

– Да остановится она когда-нибудь?

– Нет, не остановится, – ответила Элси Пиддок. И она не останавливалась.

– Тогда я сам тебя остановлю! – вскипел лорд и попытался ее схватить.

– А вот вам «Хитроумный прыг», – промолвила Элси Пиддок и проскользнула между большим и указательным пальцами его руки.

– Держи ее, держи! – крикнул лорд своему советнику.

– «Прыгай вверх», – скомандовала себе Элси Пиддок и, когда советник бросился на нее, взмыла в небо выше жаворонков, купавшихся в солнечных лучах.

Крестьяне радостно закричали, а лорд и его друзья были вне себя. Они забыли про подписанный и скрепленный печатью договор, ими владела одна мысль: схватить старую колдунью и силком заставить ее остановиться. Но им это не удалось. Она проделала все волшебные прыжки: «Прыгай вверх», «Прыгай вниз», «Прыгай вдаль», «Прыгай близ», «Хитроумный прыг», «Силомерный скок», но зато до «Последнего пры-ы-ы...» дело так и не дошло. Она прыгала и прыгала. Солнце стало уже клониться к закату, а она все еще прыгала.

– Неужели нам не скинуть старуху с горы? – воскликнул лорд в полном отчаяньи.

– Нет, – ответила во сне Элси Пиддок. – Я теперь не покину эту гору. Я буду прыгать здесь для глайндских ребятишек, пусть вершина горы принадлежит им вечно. Я буду снова прыгать здесь для Энделя-Бренделя, ведь он подарил мне сладкую и радостную жизнь. Что, Эндель, ведь даже ты не знал, сколько я могу пропрыгать!

– Старуха сбесилась! – крикнул лорд. – Договор с сумасшедшей недействителен. Прыгай сколько влезет, а первый камень я все-таки заложу.

Он яростно всадил лопату в землю, отвалил огромный ком и в получившуюся яму положил кирпич, как символ своей власти над этой землей.

– Что ж, – сказала Элси Пиддок. – Попробуем «Силомерный скок».

Она прыгнула прямо на кирпич и скрылась вместе с ним под землей. Разгневанный лорд прыгнул за ней. Вскоре Элси Пиддок вновь показалась на поверхности и запрыгала веселее прежнего, зато лорд уже не показался никогда. Советник подбежал к яме и заглянул вниз. Но лорда и след простыл. Советник запустил руку в яму глубоко-глубоко, но дотянуться до лорда не смог. Советник бросил в яму камешек, но никто не услышал даже, как он упал. Вот так «Силомерный скок»!

Советник подумал-подумал, да и покинул на веки вечные гору Кейбн вместе с друзьями лорда. О, как обрадовалась тогда Элси Пиддок!

– «Беды – наутек!» – закричала она и запрыгала еще пуще, да так, что все счастливо рассмеялись. И под переливы этого смеха Элси прыгнула «Вдаль» и скрылась из виду. А люди разошлись по домам и сели пить чай. Гора Кейбн была спасена для детей и фей. Навсегда.

Но история Элси Пиддок на этом не кончается. С тех пор она так и прыгает на горе Кейбн, ведь договор скреплен подписью и печатью. Немногие видят Элси Пиддок, потому что прыжки ее стали еще искуснее. Но сходите на гору Кейбн в новолуние. Вы заметите сгорбленную старушку, маленькую, точно девочка, она прыгает совсем одна и при этом крепко спит. Вы услышите ее тихий голосок, похожий на шелест сухого желтого листа. Она напевает:

Эндель – Брендель – Сахарный – Крендель – Леденцовая – Голова Намжетолькохлебасмасломматьнаужинприпасла!