Опричнина и ее последствия.

Центральное событие русской истории XVI века — опричнина. В течение семи лет, с 1565 по 1572 г. в Московском государ­стве разгорелся и пылал, по образному выражению со­временника тех событий князя Андрея Курбского, «по­жар лютости», унесший десятки тысяч человеческих жизней. Количество казней и садистских расправ было в это семилетие особенно велико, поэтому не случайно, что опричнина стала символом террора.

В 1564 г., накануне введения опричнины, ситуация в стране была очень тревожной. В апреле из Юрьева Ливонского (ныне г. Тарту) бежал в Великое княжество Литовское опытный и видный воевода князь Андрей Ми­хайлович Курбский. Близкий к Адашеву и Сильвестру, Курбский избежал опалы, но в августе 1562 г. он проиг­рал битву под Невелем, и только боевая рана спасла кня­зя от репрессий. Бегство князя Курбского тем сильнее ударило по Грозному, что беглый боярин прислал из-за рубежа краткое послание своему бывшему монарху, в ко­тором гневно обвинил царя в тирании, казнях невинных людей. Таков был канун опричнины.

3 декабря 1564 г. началось стремительное развитие со­бытий. В этот день царь с семьей и приближенными вы­ехал на богомолье в Троице-Сериев монастырь к гробу Сергия Радонежского. Задержавшись под Москвой из-за внезапно наступившей распутицы, царь к концу декабря добрался до Александровской слободы (ныне г. Александров Владимирской области) — села, где не раз отдыхал отец Ивана IV. Оттуда 3 января 1565 г. в Москву приехал гонец, который привез две грамоты.

В первой, адресованной митрополиту Афанасию, сооб­щалось, что «государь положил свой гнев на всех епископов и настоятелей монастырей, а опалу — на всех служилых людей, от бояр до рядовых дворян, поскольку служилые люди истощают его казну, плохо служат, а церковные иерархи их покрывают». Царь не хотел управлять такими людьми, он заявлял, что отказывается от царства.

Вторая грамота была адресована всему посадскому населению Москвы, в ней царь заверял простой москов­ский люд, чтобы «они никакого сомнения не имели, гнева и опалы у царя на них нет». Это был блестящий политический маневр талантливо­го демагога: царь выступил в тоге радетеля за интересы посадских низов против ненавистных посадскому люду феодалов.

Возникал вопрос, а как в данной ситу­ации быть? Ведь государство тем и государство, что во главе его стоит государь. Именно так, по словам офици­альной летописи, толковали московские люди, выслушав царские грамоты. И они решительно потребовали, чтобы бояре упросили царя вернуться на царство. Уже через два дня депутация духовенства и бояр была в Александ­ровской слободе.

Царь смилостивился и согласился воз­вратиться, но при двух условия: во-первых, на изменников, в том числе и на тех, которые ему, государю, были непослушны, распространяются опала и казни; во-вторых, в своем государстве он учиняет опричнину.

Опалой в то время называлось нечто вроде отлучения. Лица, кото­рых она постигала, лишались права на какую-либо деятельность при дво­ре, а также на государственную службу.

Слово «опричнина» употреблялось лет за сто до Ива­на IV. Происходит оно от слова «опричь», в переводе с древнерусского языка — «кроме». После смерти или гибели воина на поле боя поместье, пожало­ванное ему за службу великим князем, забиралось в каз­ну, опричь (кроме) небольшого участка земли, который отдавали его вдове и детям. Этот остаток поместья и назывался «опричниной».

Инсценируя в 1564 г. бегство из Москвы, Иван Грозный назвал опричниной небольшой удел, в который он «удалялся от царствования». Вся страна —«земщина» — оставалась, согласно его уверениям, в управлении Боярской думы. Сопроводивших царя в его удел стали называть опричниками. Князь А.М. Курбский именует опричников «кромешниками» — обитателями ада, тьмы кромешной, а потому и опричное войско — «полком сатанинским». Территория, за­нятая опричниной, постепенно увеличивалась и захватила большую часть государства. Впоследствии из крупных городов за земщиной оставалась Тверь, Владимир и Калуга, причем области земщины располагались по окраинам.

В изображении Н.М. Карамзина, С.М. Соловьева, В.О. Ключевского опричнина является кровавой эпопеей бессмысленных убийств, совершавшихся по велению царя. Исполнителями его приказаний являлись люди без стыда и совести. Co своими страшными эмблемами: собачьей головой и метлой у луки седла (символы уничтожения государственной измены и крамолы), — они скачут по большим дорогам, грабят и убивают, облекшись в черные рясы.

Жертвами опричного террора стали и боярско-княжеская, и дворянско-помещичья группы населения. Царский указ оди­наково сгонял с земли и удельного князя, владельца наследственной территории, и мелкого служилого челове­ка. В этом уравнении родовитого вельможи с безродным служилым человеком в качестве жертвы царского недо­верия и гонения ярко проявляла себя политическая сущ­ность опричнины. Конфискация земли у каждого, кто не близок, кто не доказал своей абсолютной преданности, верности, готовности служить царской воле, — выбивала почву из-под ног всякой оппозиции. Власть, по мнению царя, должна внушать всем, покушающимся на нее, страх. Бояться власти должны все подданные независимо от их общественного положения.

Теория самодержавия Ивана IV пронизана идеей оп­ричнины. Она предполагает разделение государевых слуг из тех, кто «слугует близко», и на тех, кто не столь на­дежен и «слугует отдалее». Напрашивается вопрос: а от­куда Иван IV думал взять себе верных слуг? Корпус верных слуг, с помощью которых можно защитить себя и свою власть, следует пополнять из худородных низов. Сам факт возвышения служилого человека «из грязи в князи» должен, по мнению Грозного, навечно привязать его к царю как верного и преданного слугу. Отсюда от­нюдь не следует, что Грозный создавал свой аппарат власти из одних худородных. В опричнине на самых вы­соких постах служили и родовитые князья. Важно, одна­ко, другое: родовитые в опричнине были «прослоены» худородными. Такая система снижала значение родовитости как таковой и поднимала до небывалой высоты людей, взятых из служилой массы.

Царь старался создать впечатление о всенародной, всесословной поддержке его политики. Так, для решения вопроса: продолжать или нет Ливонскую войну? — он созвал в 1566 г. Земский собор, в котором участвовало 374 представителя от всех сословий, кроме крестьян. Собор поддержал царя не только в деле продолжения войны, но и во внутренней политике. Только несколько дворян просили царя отменить опричнину и не делить государство на части.

Опричнина утвердила в России режим личной власти царя — «самодержавие» («сам держу»). Опричнина — это форсированная централизация без достаточных экономических и соци­альных предпосылок. Она создала не четко работающий аппарат государственной власти, обеспечивающий выполнение решений правительства, а аппарат репрессий.

Террор опричников привел к установлению деспотического режима, при котором возникло некое «равенство» рабов. Завершилось превращение помещиков-дворян в холопов самодержавия. Известно, что раб не может управлять свобод­ными или хотя бы полусвободными людьми. Цепная ре­акция рабской психологии привела к тому, что крестьяне оказались еще более закрепощены и принижены, чем их господа. То «барство дикое», о котором писал А.С. Пуш­кин, родилось у нас именно благодаря опричнине.

Путь централизации страны через опричный тер­рор, по которому пошел Грозный, был разорительным и даже гибельным для России. Царь Иван понимал, что ре­жим индивидуальной диктатуры должен опираться на всеобщий страх перед диктатором, то есть нужна была «си­стема страха». Для осуществления террористических ак­ций необходим был специальный аппарат, имеющий своих преданных агентов повсюду на местах. Людей из этого аппарата должна связывать круговая порука: кровь жертв и внутриведомственный страх — время от времени необходимо заменять агентов, убивая тех, кто убивал. Опричнина с неизбежностью порождала доносительство как социальный институт, доносы опутывают народ, всю страну снизу доверху паутиной страха и взаимного недоверия. Общественная мораль растлевается легкостью расправы над любым человеком ру­ками опричника. Предательство, ложь, лжесвидетельство, воровство, убийство, — все то, что осуждено христианской моралью, получило в опричнину своего рода узаконение.

Все летописцы отмечают, что царь Иван Васильевич «громил Новгород Великий». А ведь поводом для этой страшной акции, как указывают историки, был ложный донос о том, что новгородцы якобы хотят перейти под власть польского короля, а самого царя Ивана «извести» и на его место посадить старицкого удельного князя Вла­димира Андреевича. Погром продолжался более пяти недель: с 6 января по 13 февраля 1570 г., — когда ежедневно «ввергали в воду» (под лед) реки Волхов 500 – 600, а в иные дни и до 1500 человек. Обезлюдели и были разграблены все окрестности Новгорода в радиусе 300 км. Эта жестокость нужна была не для дела. Она нужна была как воплощение силы для воспитания в людях покорности. Опричнина была попыткой компенсировать сла­бость власти ее суровостью. Получалось, что у подножия царского трона лежат трупы, и чем их больше, тем, как казалось Ивану IV, больше и сильнее его власть.

Долгое время в литературе было распространено мне­ние: опричнина дело исторически необходимое, поскольку Руси, чтобы выжить, нужна была централизация, а бояре вроде бы были ее противниками, поэтому и приходилось их уничтожать. Но факты говорят, что бояре вовсе не были противниками централизации, a Иван IV Грозный на самом деле боролся отнюдь не с боярами. Состав жертв его террора ныне хорошо изучен. На каждого боярина или дворя­нина приходилось, по меньшей мере, 3 – 4 рядовых слу­жилых землевладельца, а на каждого последнего прихо­дилось по десятку лиц из низших слоев населения.

В 1571 г. крымский хан Девлет-Гирей совершил набег на Россию, дойдя до самой Москвы. Опричное войско, которое Иван IV так долго собирал, обеспечивал поместьями и т.д., показало себя плохо. Люди, привыкшие убивать беззащитных, оказались негодными для схватки с настоящим противником. Вместе со своими «кромешниками» царь бежал на север, предоставив столицу собственной участи. Девлет-Гирей выжег все вокруг московских крепостных стен, разграбил всю Центральную Россию, и без того уже разоренную опричниной, и с большой добычей, в том числе с огромным количеством пленников, вернулся в Крым. Эти событий показали, что Россия истощена опричниной и Ливонской войной, а российское общество деморализовано. В конце концов, осенью 1572 г. государь опричнину «отставил», и сра­зу же она стала одиозной. По царскому приказанию, всякий кто только осмеливался произнести само слово «опричнина», подлежал наказанию кнутом. Отмена опричнины не прекратила, однако, террора. Он про­должился, но в меньших масштабах.

Каковы же были результаты оп­ричнины?

Ближайшим результатом стал тяжелейший экономический кризис. Деревни и села Центра и Северо-Запада (Новго­родские земли) запустели. По прочтению писцовых книг конца XVI века возникает впечатление, будто страна пере­жила вражеское нашествие. Необработанными оказалось до 90 % земли. К тому же в 1570 – 1571 гг. в дополнение ко всем бедам на Россию обрушилась эпидемия чумы.

Но если последствия хозяйственного кризиса были со временем преодолены, то другие последствия, отдален­ные, наложили отпечаток на всю Российскую историю. Правление Грозного напоминало скорее государственный разбой, войну против своего народа, предпринятые иск­лючительно ради укрепления личной власти, а это в свою очередь влияло на нравственную атмосферу в обществе, общественная мораль растлевалась легкостью расправы над человеком.

Общий результат опричнины В.О. Ключевский сфор­мулировал так: «Современники поняли, что опричнина, вы­водя крамолу, вводила анархию, оберегая государя, колебала самые основы государства. Направленная против вооб­ражаемой крамолы, она подготовляла действительную».

Внешняя политика в последний период царствования Грозного представляет ряд неудач. Силы страны, истом­ленной долгой войной и опричным террором, слабели и истощались.

Затянувшаяся Ливонская война продолжалась, но уже без успеха для русского оружия. В 1576 г. на польско-ли­товский престол был избран Стефан Баторий — энергич­ный, смелый, талантливый полководец. Перейдя в на­ступление, он в 1579 г. взял обратно Полоцк; все завоева­ния Ивана Грозного в Лифляндии также были потеряны. В 1582 г. было, наконец, заключено перемирие на 10 лет, по которому Грозный отказался от всех своих завоеваний в Литве и Лифляндии. Война, продолжавшаяся четверть века, была Россией проиграна.

Пользуясь ослаблением России, шведы также пере­шли в наступление на севере и взяли города Ивангород, Ям и Копорье, расположенные на южном побережье Финского залива. В 1583 г. со шведами было заключено перемирие, по которому они удержали за собой послед­ние завоевания, т.е. Россия потеряла даже тот кусочек Балтийского побережья, которым владел в старину Новгород Великий.

Во время сплошных неудач на западе, на востоке слу­чилось событие, которое явилось началом покорения Си­бири. В 1582 г. атаман донских казаков Ермак Тимофеевич с небольшим отрядом (около 800 чел.) перешел Уральские горы и разгромил Сибирское ханство Кучума, располо­женное в Западной Сибири в бассейне Иртыша и его притоков.

Как большинство диктаторских режимов, режим Грозного, сцементированный лишь террором и демагогией, не пережил своего создателя, хотя и оставил глубокий нега­тивный след как в психологии господствующего класса, так и в судьбах страны и ее народа.

18 марта 1584 г. царь Иван Васильевич Грозный умер. Наследником пре­стола стал его второй сын Федор (1584 – 1598), болезненный, запуганный отцовским террором, глубоко религиозный человек, который всю свою взрослую жизнь, по сути, замаливал отцовские грехи. Первым государственным актом после обряда венчания Федора на царство стала амнистия им всех лиц, осужденных отцом. Это сразу же подняло авторитет нового царя в глазах подданных. Сложившееся в историографии представление о Федоре Ивановиче как безвольном, аполитичном, даже слабоумном правителе, за которого все делал якобы Борис Годунов, ныне аргументировано опровергается учеными.

Действительно, вокруг престола сначала шла борьба между приближенными за влияние на царя, но не потому что новый государь был настолько слаб. Просто он не хотел, подобно отцу, править террором, ему нужна была социальная опора, конкретные помощники. Поэтому не только бояре боролись за влияние, но и царь выбирал, на кого сделать ставку. Отцовскую «команду», запятнавшую себя большой кровью, он использовать не хотел. Поэтому попала в опалу боярская группировка Б. Бельского, любимца Грозного, затем князья Шуйские. В 1586 г. после смерти дяди Федора Ивановича по материнской линии боярина Никиты Романовича Захарьина на первое место выдвигается клан Годуновых, представителей новой знати, поднявшийся в опричнину.

Долгое время считалось, что реальным пра­вителем государства стал при царе Федоре его шурин Борис Федорович Годунов. Дескать, при Грозном Б.Ф. Годунов сделал карьеру, женившись на дочери любимого царского опричника Малюты Скуратова-Бельского, а потом еще более возвысился, выдав в 1578 г. за наследника Федора Ивановича свою родную сестру Ирину. Действительно, в дальнейшем Б.Ф. Годунов показал себя умным, способным, энергичным, честолюбивым политиком. Но руководителем царя Федора Ивановича он не был; это миф, созданный в период кратковременного царствования Б.Ф. Годунова, чтобы с помощью достижений периода правления Федора поднять авторитет талантливого, но незаконного царя Бориса. На самом деле, вышедший на первый план многочисленный клан Годуновых сначала возглавлял Дмитрий Иванович Годунов, родной дядя Бориса и Ирины; именно он занял наиболее видное место в Боярской думе.

Положение Годуновых при дворе было незыблемым, т.к. опиралось на глубокую взаимную любовь царя и царицы. Федор Иванович доказал искренность этого своего чувства тем, что не развелся с женой, которая никак не могла подарить ему наследника (все ее многочисленные дети умирали во время родов и только одна девочка в неполные три года), хотя такое решение предлагали многие. Были и прецеденты, например, Василий III развелся со своей первой женой. Но Федор Иванович считал свое «бесчадие» наказанием за грехи отца, и в 1586 г. расправился с теми, кто осмелился открыто требовать его развода. С того времени покушаться на положение Годуновых стало бесполезно. Специально для жены Федор построил в Кремле «Малую Золотую палату», в которой она принимала иностранцев, паломников, устраивала семейные празднества. Такое положение царской жены при Иване Грозном было немыслимо. В свою очередь, царица Ирина после смерти в 1598 г. мужа была безутешна. Ее провозгласили наследницей престола, и население, жаждавшее продолжения спокойного, стабильного правления, уже присягало ей на верность. Тем не менее, царственная вдова не пожелала продолжать без мужа мирскую жизнь и, вопреки настояниям родни, ушла в монастырь.

Правление Федора Ивановича разительно контрастирует с царствованием его отца. Пришло время восстановления, наведения порядка в разоренной, приведенной в хаос стране. Царь Федор провел ревизию всех приказов и казны, ввел налоговые послабления, регулярно оказывал материальную помощь беднякам, замирил восставшие со смертью Грозного поволжские народы. Все прежние судьи были сняты, и на их места назначены новые; причем, чтобы они не брали мзду, им увеличили жалование и земельные наделы.

Чтобы частые крестьянские переходы в две недели, до и после Юрьева дня, от одних феодалов к другим не разоряли самую уязвимую их категорию — дворянство, составлявшее основу армии, — царь Федор ввел два новшества. Во-первых, «заповедные лета» (от старинного значения слова «заповедь» — «запрет»). В те или иные «лета» (годы) правительство вообще запрещало уход крестьян от их землевладельцев, иначе говоря, в том году «отменяло Юрьев день». Во-вторых, ввел «урочные лета», т.е. пятилетний срок сыска беглых крестьян, которые ушли от своего феодала в запрещенное время или без уплаты в его пользу положенного «пожилого». В свое время советские историки не удержались от соблазна объявить, что при Федоре Ивановиче в России было установлено крепостное право. На самом деле, тогда крестьяне еще не были окончательно закрепощены (прикреплены к земле), меры носили временный характер, просто правительство таким путем хоть как-то стабилизировало доходы и положение дворянства.

Несомненны внешнеполитические успехи Федора Ивановича. Несмотря на гибель Ермака, царские отряды реально присоединили Западную Сибирь. В 1592 – 1594 гг. у Швеции были отвоеваны старые новгородские владения в Прибалтике, утраченные Грозным в конце Ливонской войны, за исключением г. Нарва в устье р. Невы. Для обороны от татарских набегов на юге страны была выстроена целая система новых городов: Воронеж, Курск, Белгород, Саратов, Царицын и т.д. В самой Москве разросшиеся посады были защищены каменной стеной («Белый город»). Когда в 1591 г. крымский хан Казы-Гирей подступил к Москве, царь Федор лично ободрял и вдохновлял войска. Хватило, впрочем, одной русской артподготовки, чтобы татары в панике бросились бежать. Это был последний набег крымцев на Москву.

Но важнейшим деянием царствования Федора Ивановича следует признать учреждение в России патриаршества. Причем именно царь инициировал этот вопрос в Боярской думе. Была проделана большая подготовительная работа, чтобы добиться согласия патриархов: главного Константинопольского, а также Антиохийского, Иерусалимского и Александрийского. В январе 1589 г. был выбран из трех кандидатов и рукоположен первый патриарх Московский и всея Руси Иов. Русская Православная Церковь стала автокефальной, т.е. независимой, самоуправляющейся.

При Федоре Ивановиче Россия получила то, чего не имела давно: спокойствие и уверенность в завтрашнем дне: «Каждый человек жил мирно, уверенный в своем месте, в том, что ему принадлежит. Везде восторжествовала справедливость». Современникам его правление вспоминалось потом, как стабильное, безмятежное, а страна при нем — процветающей. Прозвище царя Федора «Тишайший» в народных устах явилось наивысшей оценкой. Неслучайно, на рубеже XVI – XVII веков многие хотели канонизировать его как святого, но потом страшная Смута сорвала этот план. При всех высоких политических и моральных качествах Федора Ивановича у него, однако, был один недостаток, чреватый для его монархического государства бедственными последствиями: у него не было детей, — т.е. законного наследника.

В царствование Федора последняя жена царя Ивана IV Мария со своим малолетним сыном Дмитрием (род. в 1582 г.) и со своими братьями была удалена из Москвы в Углич, который дан был «в удел» Дмитрию. 15 мая 1591 г. царевич Дмитрий был найден зарезанным во дво­ре угличского дворца. До сих пор тайна, что это было: политическое убийство, выражаясь современным языком, или всего лишь несчастный случай во время детской игры «в ножички», завершившейся для царственного ребенка роковым припадком эпилепсии? В январе 1598 г. царь Федор умер, а с ним пресеклась династия Рюриковичей, точнее, та линия, что шла от Ивана I Калиты.