Студопедия

Главная страница Случайная страница

КАТЕГОРИИ:

АвтомобилиАстрономияБиологияГеографияДом и садДругие языкиДругоеИнформатикаИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеталлургияМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРелигияРиторикаСоциологияСпортСтроительствоТехнологияТуризмФизикаФилософияФинансыХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника






II. Внутренняя лингвистика






Введение

1. Критический обзор истории лингвистики [В. I]1

2. Предмет лингвистики: устройство языка resp. речевой деятельности (внутренняя лингвистика) и условия существования языка resp. речевой деятельности (внешняя лингвистика) [В. V ]

3. Лингвистика и смежные дисциплины [В. II]

 

I. Внешняя лингвистика

(условия существования языка)

 

А

1. Многообразие языков [несмотря на общность языкового ме­ханизма — langue] [4, 1]

2. Территориальная дифференциация языков resp. диалектов

2.1. — на непрерывной территории [4, 3, 2]

2.2. — на разобщенных территориях [4, 4, 3]

____________________________

1 в квадратных скобках первая арабская цифра обозначает номер части, вторая -номер главы, третья—номер параграфа «Курса», изданного Ш. Балли и А.Сеше. Римские цифры обозначают номер главы Введения (сокращенно— В); следующая за римской цифрой— арабская—обозначает номер параграфеа соответствующей главы Введения к «Курсу».

 

2.3. Причины территориальной дифференциации [4, 3, 1]

2.4. Результаты дифференциации:

2.4.1. Языки (и проблема их границ) [4, 3, 3]

2.4.2. Диалекты (и проблема их границ) [4, 3, 4]

3. Территориальное сосуществование языков:

3.1. Языка автохтонов и завоевателей [4, 2, 1]

3.2. Языка литературного и диалекта [4, 2, 2]

4. Унифицирующие и дифференцирующие факторы [4, 4, 1—2]

 

Б

1. Язык и культура [5, 4, 2]

2. Язык и общество 15, 4, 31

3. Язык и раса [5, 4, 1]

4. Язык и мышление [5, 4, 4]

В

Характер различий языков

1. Абсолютное различие [4, 1]

2. Относительное различие

2.1. Языковая семья [5, 5]

2.2. Языковой тип 15, 5]

 

II. Внутренняя лингвистика

(устройство, механизм речевой деятельности)

 

А. Основные положения

 

а

1. Семиология как наука о знаковых системах вообще [В. III, 3]

2. Внутренняя лингвистика как важнейшая семиологическая дисциплина о системе знаков, материализованных в звуках [В. III, 3]

3. Другие системы знаков и, в частности, ближайшая к звуково­му языку система знаков—письменность |В. VI]

б

Свойства языкового знака

1. Его двусторонность: означающее и означаемое (1, 1, 1]

2. Его произвольность: немотивированность связи означаемого с означающим [I, I, 2], абсолютная и относительная [II, 6, 3]

3. Его изменчивость/неизменчивость [1, 2, 1—2]

4. Чисто дифференциальный, отрицательный характер знака как члена системы; проблема значения и значимости [II, 4, 1 – 4 ]

5. Линейность означающего [1, 1, 3]

 

в

 

Дихотомический характер речевой деятельности: язык (langue и речь (parole), лингвистика языка и лингвистика речи [В. IV].

Б. Лингвистика языка (langue)

а. Общие положения

1. Определение языка [В. III, I—2]

2. Язык на оси одновременности и язык на оси последовательности: синхроническая лингвистика и диахроническая лингвистика [1. 3. 1—9]

 

 

б. Синхроническая лингвистика

(= грамматика)

 

1. Единицы и сущности в синхронии [II, 2, 1—4; II, 8]

2. Тождества в синхронии [III]

3. Единица, взятая сама по себе (mot), и единица как член системы (terme) [III]

4. Понятие значения (sense) и значимости (valeur) языковой единицы [II, 3], [II, 4, 1—4]

5. Два типа отношений в системе: парадигматические и синтагматические [II, 5, 1—3] [II, 6, 1—2]

6. Грамматика как теория парадигматических и синтагматических отношений [II, 7, 1—2]

7. Грамматические результаты фонетических изменений:

а) Чередования [III, 3, 4—6]

б) Разрыв грамматических связей [III, 3, 1]

в) Опрощение [III, 3, 2]

8. Аналогия

а) Аналогия вообще как грамматический механизм [III, 4, 1 – 3 ]

б) Аналогия и ее отношение к синхронии и диахронии [III, 5, 1-3]

в) Народная этимология (III, 6]

 

 

в. Диахроническая лингвистика

(= фонетика)

1. Общие положения [III, 1]

2. Фонетические изменения [III, 2, 1—5]

3. Понятие единицы в диахронии [III, 8]

4. Понятие тождества в диахронии [III, 8]

5. Две перспективы диахронической лингвистики: проспективная и ретроспективная [V, 1]

6. Проблема реконструкции [V, 3, 1—2]

7. Проблема праязыка [V, 2]

 

В. Лингвистика речи (parole)

(не написана Соссюром)

 

Приложение. 1. Основы фонологии [B. VII ]

2. Этимология

 

Стр. 46 – 47

Г л а в а III

ОБЪЕКТ ЛИНГВИСТИКИ

§ 1. Определение языка

Что является целостным и конкретным объектом лингвистики? Вопрос этот исключительно труден, ниже мы увидим, почему. Ог­раничимся здесь показом этих трудностей.

Другие науки оперируют заранее данными объектами, которых можно рассматривать под различными углами зрения; ничего подобного нет в лингвистике. Некто произнес французское слово nu «обнаженный»: поверхностному наблюдателю покажется, что это конкретный лингвистический объект; однако более пристальный взгляд обнаружит в nu три или четыре совершенно различные вещи в зависимости оттого, как он будет рассматривать это слово только как звучание, как выражение определенного понятия, как соответствие латинскому nudum «нагой» и т. д. В лингвистике объект вовсе не предопределяет точки зрения; напротив, можно сказать, что здесь точка зрения создает самый объект; вместе с тем ничто не говорит нам о том, какой из этих способов рассмотрения данного факта является первичным или более совершенным по сравнению с другими.

Кроме того, какой бы способ мы ни приняли для рассмотрение того или иного явления речевой деятельности, в ней всегда обнаруживаются две стороны, каждая из которых коррелирует с другой и значима лишь благодаря ей.

Приведем несколько примеров:

1. Артикулируемые слоги — это акустические явления, воспринимаемые слухом, но сами звуки не существовали бы, если бы н было органов речи: так, звук п существует лини» в результате корреляции этих двух сторон: акустической и артикуляционной. Таким образом, нельзя ни сводить язык к звучанию, ни отрывать звучание от артикуляторной работы органов речи; с другой стороны нельзя определить движение органов речи, отвлекаясь от акустического фактора (см. стр. 75 и сл.).

2. Но допустим, что звук есть нечто простое: исчерпывается ли им то, что мы называем речевой деятельностью? Нисколько, ибо он есть лишь орудие для мысли и самостоятельного существования не имеет. Таким образом, возникает новая, осложняющая всю картину корреляция: звук, сложное акустико-артикуляционное единство, образует в свою очередь новое сложное физиолого-мыслительное единство с понятием. Но и это еще не все.

3. У речевой деятельности есть две стороны: индивидуальная и социальная, причем одну нельзя понять без другой.

4. В каждый данный момент речевая деятельность предполагает и установившуюся систему и эволюцию; в любой момент речевая деятельность есть одновременно и действующее установление (institution асtuеllе) и продукт прошлого. На первый взгляд различе­ние между системой и историей, между тем, что есть, и тем, что было, представляется весьма простым, но в действительности то и другое так тесно связано между собой, что разъединить их весьма затруд­нительно. Не упрощается ли проблема, если рассматривать рече­вую деятельность в самом ее возникновении, если, например, на­чать с изучения речевой деятельности ребенка? Нисколько, ибо величайшим заблуждением является мысль, будто в отношении ре­чевой деятельности проблема возникновения отлична от проблемы постоянной обусловленности. Таким образом, мы продолжаем ос­таваться в том же порочном кругу.

Итак, с какой бы стороны ни подходить к вопросу, нигде объект не дан нам во всей целостности; всюду мы натыкаемся на ту же ди­лемму: либо мы сосредоточиваемся на одной лишь стороне каждой проблемы, тем самым рискуя не уловить присущей ей двусторонности, либо, если мы изучаем явления речевой деятельности одно­временно с нескольких точек зрения, объект лингвистики выступа­ет перед нами как груда разнородных, ничем между собою не свя­занных явлений. Поступая так, мы распахиваем дверь перед целым рядом наук: психологией, антропологией, нормативной граммати­кой, филологией и т. д., которые мы строго отграничиваем от линг­вистики, но которые в результате методологической ошибки могут притязать на речевую деятельность как на один из своих объектов.

По нашему мнению, есть только один выход из всех этих зат­руднений: надо с самого начала встать на почву языка и считать его основанием (norme) для всех прочих проявлений речевой деятель­ности. Действительно, среди множества двусторонних явлений только язык, по-видимому, допускает независимое (аutоnоmе) определение и дает надежную опору для мысли.

 

 

Стр. 47 – 53

 

Но что же такое язык? По нашему мнению, понятие языка не совпадаете понятием речевой деятельности вообще; язык – только определенная часть — правда, важнейшая часть — речевой дея­тельности. Он является социальным продуктом, совокупностью не­обходимых условностей, принятых коллективом, чтобы обеспечить реализацию, функционирование способности к речевой деятельности, существующей у каждого носителя языка. Взятая в целом, речевая деятельность многообразна и разнородна; протекая одно­временно в ряде областей, будучи одновременно физической, физио­логической и психической, она, помимо того, относится и к сфере индивидуального и к сфере социального; ее нельзя отнести опреде­ленно ни к одной категории явлении человеческой жизни, так как неизвестно, каким образом всему этому можно сообщить единство.

В противоположность этому язык представляет собою целост­ность сам по себе, являясь, таким образом, отправным началом (рrinciре) классификации. Отводя ему первое место среди явлений речевой деятельности, мы тем самым вносим естественный порядок в эту совокупность, которая иначе вообще не поддается классифика­ции.

На это выдвинутое нами положение об отправном начале класси­фикации, казалось, можно было бы возразить, утверждая, что осу­ществление речевой деятельности покоится на способности, прису­щей нам от природы, тогда как язык есть нечто усвоенное и услов­ное, и что, следовательно, язык должен занимать подчиненное по­ложение по отношению к природному инстинкту, а не стоять над ним.

Вот что можно ответить на это.

Прежде всего, вовсе не доказано, что речевая деятельность в той форме, в какой она проявляется, когда мы говорим, есть нечто вполне естественное, иначе говоря, что наши органы речи предназ­начены для говорения точно так же, как наши ноги для ходьбы. Мнения лингвистов по этому поводу существенно расходятся. Так, например, Уитни, приравнивающий язык к общественным установ­лениям со всеми их особенностями, полагает, что мы используем органы речи в качестве орудия речи чисто случайно, просто из сооб­ражений удобства; люди, по его мнению, могли бы с тем же успехом пользоваться жестами, употребляя зрительные образы вместо слу­ховых. Несомненно, такой тезис чересчур абсолютен: язык не есть общественное установление, во всех отношениях подобное прочим (см. стр. 106, а также 108—109); кроме того, Уитни заходит слишком далеко, утверждая, будто наш выбор лишь случайно остановился на органах речи: ведь этот выбор до некоторой степени был нам на­вязан природой. Но по основному пункту американский лингвист, кажется, безусловно прав: язык — условность, а какова природа условно избранного знака, совершенно безразлично. Следователь­но, вопрос об органах речи – вопрос второстепенный в проблеме речевой деятельности.

Положение это может быть подкреплено путем определения того, что разуметь под членораздельной речью (lаngagе аrtiсulé). По-латыни аrtiсulus означает «составная часть», «член(ение)»; в отношении рече­вой деятельности членораздельность может означать либо членение звуковой цепочки на слоги, либо членение цепочки значений на зна­чимые единицы; в этом именно смысле по-немецки и говорят gеgliederte Sprachе. Придерживаясь этого второго определения, можно было бы сказать, что естественной для человека является не речевая деятельность как говорение (lаngagе раг1e), а способность создавать язык, то есть систему дифференцированных знаков, соответствующих дифференцированным понятиям.

Брока открыл, что способность говорить локализована в третьей лобной извилине левого полушария большого мозга; и на это открытие пытались опереться, чтобы приписать речевой деятельности естественно-научный характер. Но, как известно, эта локализация была установлена в отношении всего, имеющего отношение к речевой деятельности, включая письмо; исходя из этого, а также и наблюдений, сделанных относительно различных видов афазии в результате повреждения этих центров локализации, можно, по-видимому,. допустить: 1) что различные расстройства устной речи разнообразными путями неразрывно связаны с расстройствами письменной речи и 2) что во всех случаях афазии или аграфии нарушается не столько способность произносить те или иные звуки или писать те или иные знаки, сколько способность любыми средствами вызывать в сознании знаки упорядоченной речевой деятельности. Все это приводит нас к предположению, что над деятельностью раз­личных органов существует способность более общего порядка, ко­торая управляет этими знаками и которая и есть языковая способ­ность по преимуществу. Таким путем мы приходим к тому же за­ключению, к какому пришли раньше.

Наконец, в доказательство необходимости начинать изучение ре­чевой деятельности именно с языка можно привести и тот аргу­мент, что способность (безразлично, естественная она или нет) артикулировать слова осуществляется лишь с помощью орудия, созданного и предоставляемого коллективом. Поэтому нет ничего невероятного в утверждении, что единство в речевую деятельность вносит язык.

 


Поделиться с друзьями:

mylektsii.su - Мои Лекции - 2015-2024 год. (0.009 сек.)Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав Пожаловаться на материал