Знак, означаемое, означающее

Многие полагают, что язык есть по существу номенклатура, то есть перечень названий, соответствующих каждое одной определенной вещи. Например:

Вещи Названия

Такое представление может быть подвергнуто критике во многих отношениях. Оно предполагает наличие уже готовых понятий, пред­шествующих словам (см. стр. 144 и сл.); оно ничего не говорит о том, какова природа названия — звуковая или психическая, ибо слово arbor может рассматриваться и под тем и под другим углом зрения; наконец, оно позволяет думать, что связь, соединяющая название с вещью, есть нечто совершенно простое, а это весьма далеко от ис­тины. Тем не менее такая упрощенная точка зрения может прибли­зить нас к истине, ибо она свидетельствует о том, что единица языка есть нечто двойственное, образованное из соединения двух компо­нентов.

Рассматривая акт речи, мы уже выяснили (см. стр. 49 и сл.), что обе стороны языкового знака психичны и связываются в нашем мозгу ассоциативной связью. Мы особенно подчеркиваем этот мо­мент.

Языковой знак связывает не вещь и ее название, а понятие и аку­стический образ *. Этот последний является не материальным зву­чанием, вещью чисто физической, а психическим отпечатком зву­чания, представлением, получаемым нами о нем посредством наших органов чувств; акустический образ имеет чувственную природу, и если нам случается называть его «материальным», то только по этой причине, а также для того, чтобы противопоставить его второму члену ассоциативной пары — понятию, в общем более абстрактному.

Психический характер наших акустических образов хорошо об­наруживается при наблюдении над нашей собственной речевой прак­тикой. Не двигая ни губами, ни языком, мы можем говорить сами с собой или мысленно повторять стихотворный отрывок. Именно потому, что слова языка являются для нас акустическими образами, не следует говорить о «фонемах», их составляющих. Этот термин, подразумевающий акт фонации, может относиться лишь к произно­симому слову, к реализации внутреннего образа в речи. Говоря о звуках и слогах, мы избежим этого недоразумения, если только будем помнить, что дело идет об акустическом образе.

Языковой знак есть, таким образом, двусторонняя психическая сущность, которую можно изобразить следующим образом:

Оба элемента теснейшим образом связаны между собой и предполагают дуг друга. Ищем ли мы смысл латинского arbor или, наоборот, слово, которым римлянин обозначал понятие “дерево”, ясно, что только сопоставления типа

$ arbor

кажутся нам соответствующими действительности, и мы отбрасыва­ем всякое иное сближение, которое может представиться воображе­нию.

Это определение ставит важный терминологический вопрос. Мы называем знаком соединение понятия и акустического образа, но в общепринятом употреблении этот термин обычно обозначает только акустический образ, например слово arbor и т. д. Забывают, что если arbor называется знаком, топишь постольку, поскольку в него вклю­чено понятие «дерево», так что чувственная сторона знака предпола­гает знак как целое.

Двусмысленность исчезнет, если называть все три наличных понятия именами, предполагающими друг друга, но вместе с тем взаимно противопоставленными. Мы предлагаем сохранить слово знак для обозначения целого и заменить термины понятие и аку­стический образ соответственно терминами означаемое и означаю­щее; последние два термит имеют то преимущество, что отмечают противопоставление, существующее как между ними самими, так и между целым и частями этого целого. Что же касается термина «знак», то мы довольствуемся им, не зная, чем сто заменить, так как обиходный язык не предлагает никакого иного подходящего тер­мина.

Языковой знак, как мы его определили, обладает двумя свойст­вами первостепенной важности. Указывая на них, мы тем самым фор­мулируем основные принципы изучаемой нами области знания.