Улица четвертая. О троне, или Приближенном Ангеле, или первом движущемся двигателе как движущем, то есть о форме, движущей свое вместилище

О Троне, или Приближенном Ангеле, или первом движущемся двигателе как движущем, то есть о форме, движущей свое вместилище, что именуется небесной сферой; о том, почему он и движет, и движется, и о том, что он находится внутри тела и почему именно

Говоря о мире Природы, мы упоминали и царство Творения, за ней стоящее, и сущих в оном царстве приближенных ангелов, ибо сии вопросы взаимосвязаны. Поскольку у Природы два лика, из коих первый заключен в движущем, а второй – в движущемся, и коль скоро высшая сфера есть первое сущее Природы, то о движущем в ней (что связано с разговором о приближенных ангелах) мы сказали, {192} что движение движущегося тела не проистекает от того, что обусловливает его телесность, и не включается в определение тела (когда бы телом называлось нечто, обладающее длиной, шириной, высотой и движением), а следовательно, движение тела не проистекает из его самости. Коль скоро движение тела не проистекает из его самости, то оно проистекает от чего-то иного, причем сие иное, из коего проистекает это движение, не есть тело, поскольку оно – иное. Если же сие иное – не тело, то, приводя тело в движение, оно будет находиться либо внутри тела, либо вне его. Оно не может находиться вне тела, ибо тело не может быть приведено в движение внешним бестелесным двигателем: такой двигатель должен иметь в себе некоторые части, однородные с движимым, то есть телом, дабы оными частями войти в соприкосновение с его самостью и тем привести его в движение, между тем как сей двигатель не имеет частей, да и вообще бестелесен, ибо он – не тело. Раз тело не может быть приведено в движение чем-то внешним, бестелесным и лишенным частей, а высшая сфера, то есть предел тел, является движущимся телом, следовательно, ее движение производится находящимся внутри нее двигателем и сей двигатель бестелесен.

Итак, двигателем высшей сферы, именуемым в божественном предании Троном, является перводвигатель тела, в оном находящийся, и он же является первым движущимся за счет движения сего тела, именуемого в божественном предании Престолом. Посему, определяя Природу, и говорят, что она является первоначалом движения и покоя, самостно пребывающим в вещи; а самостью сего двигателя является жизнь, струящаяся из мира Господствия и именуемая формой. Сия форма эманирует из мира Творения вместе с первоматерией. Та соотнесенность, от которой они обе происходят, обусловливает им быть таковыми: одной – воздействующей, а другой – претерпевающей, соответственно тому, каково Первое Сущее, то есть Творение, и в согласии с природой той соотнесенности, определяющей ему (пределу тел, или высшей сфере.– А.С.) быть претерпевающим. Самость его не такова, как самость Разумов, то есть не свободна от материй и не является чистой формой, но состоит из конституирующих его бытие первоматерии и формы, каковые первоматерию и форму мир религии нарек Троном и Престолом. Его первоматерия, то есть тело его, {193} настолько находится в согласии и столь подготовлено для своей формы, что почти что от нее не отличается: так велико единение их, осиянное светом Единства (ведь мир Единства так близок!), и так определяюща печать формы на первоматерии, что составляют они как бы нечто единое, и одной из них не быть без другой. Посему он вечно-пребывающ и неизменен. Л не будь она (первоматерия.– А.С.) столь согласна и схожа с ней (формой.– А.С.), он бы не пришел от нее в движение; однако столь предрасположен он к ней (форме.– А.С.), что меж ними полное согласие. Посему и оказались они схожи одна с другой, так что стали как бы чем-то единым. Притом следы двоичности остались нестерты в его самости (она же является как бы формой относительно сего как бы единого, которое по природе своей целокупным не является), и движение присуще ему.

Не будучи целиком актуально сущей чистой формой подобно нематериальным Разумам, как мы о том сказали, выведя это из поддерживающей причины его, он не может в то же время быть одним только телом. Тому причиной два обстоятельства. Во-первых, та соотнесенность, от коей образовался он, двояка, а эта двойственность предполагает, что образовавшееся от нее также двояко и именно благодаря тому совершенно. Во-вторых, если бы он был только телом и в нем не было бы ничего дающего ему совершенство, вроде действующей причины, которая привела бы его в движение к актуальности (каковая актуальность свершается лишь чрез их обоих (тело и движущую причину.– А.С.) совокупно, так что одно из них обязательно должно быть в бытии связано с другим), когда бы он, будучи таковым, служил бы причиной бытия всех прочих вещей, – то он бы и не мог прийти в движение от Творения (то есть Сотворенного), то есть перводвигателя, который находится вне его, от него отлучен, телом не является и не обладает, и в таком случае телесного сущего не могло бы быть. Ведь телу, лишенному внутреннего движителя, несвойственно, как мы то показали, принимать движение от внешнего отлученного от него двигателя, разве что тот обладал бы телом подобно [приводимому в движение] телу; однако поскольку Творение, то есть Первое Сотворенное и Первый Ангел, от тела отлучен и находится вне его, и нет ему подобия, то (поскольку нет ему подобия) именно Творение, то есть Сотворенное, само должно быть ближней поддерживающей причиной того, что {194} может и должно получить от него бытие, а ниже его рангом среди получившего от него бытие должно иметься нечто, служащее поддерживающей причиной бытия всего прочего. в оном же должно иметься нечто, дающее ему совершенство и принадлежащее роду сего актуально сущего, отлученного от него и внешнего ему, дабы, будучи того рода, быть воздействующим. Тогда от бытийной соединенности их (действующей и пассивной сторон.– А.С.) возникнет в нем, устремившемся к обретению совершенства, то движение, с коим связано бытие сущего в телесном мире; благодаря тому движению и станет он движущимся двигателем.

Притом не является целью его ни стать движущимся, ни быть двигателем, но лишь прославлять Всевышнего и сущее от Него [Творение], в чем и заключается его радость, ликование и совершенство. Так вот, то, что имеется в сем первом первоматериальном сущем, что исключено из рода первоматерии и что единственно делает оную первоматерию благостной, есть жизнь, именуемая формой, каковая форма разумеет собственную самость и самость той телесности, в которой она гнездится. Когда оно устремляется к актуализации совершенства, приносимого восхвалением и прославлением и дающего непрекращающееся блаженство, с движением его приходит в движение и его тело.

Коль скоро так, то скажем, что причиной устремления сего двигателя к акту, от какового акта неотъемлемо движение, так что становится он (двигатель.– А.С.) движущимся, заключается в следующем. Сей первый движущийся двигатель состоит из двух составляющих, разумеет же лишь одной из них, той, что относится к роду разумеющего. Его предельная цель и второе совершенство, с коим связано его пребывание, прославление и восхваление, в коем заключена для него радость, ликование и длящаяся непрестанность, состоят в том, чтобы уразуметь предшествующее ему в бытии Первое Сущее, от коего и проистекает его собственное бытие. Раз так, то тем, что в нем разумеет, он объял свою самость и уразумел также и предшествующее ему в бытии [Первое]Сущее, благодаря коему он совершенен. Тогда величайшее блаженство охватило его; совершенство, достигнутое им благодаря уразумению вне его сущего, а также собственная самость, увиденная им во всей полноте ее блеска и совершенства, доставили ему величайшую радость и ликование. Сие уразумение стало в самости его {195} правильнейшей формой; благодаря ей стал он актуален и достиг совершенства в прославлении и восхвалении, она доставила ему блаженное наслаждение от того, что сформирован он по формуле вечного пребывания. Она же движет его к тому вечно длящемуся блаженству актуальности, к коему дано ему двигаться, ибо формы всегда воздействуют на то, чего формы они суть.

Коль скоро форма приводит его в движение, следовательно, он должен пробудиться для того акта, который повлечет его совершенство; если он должен пробудиться для акта, следовательно, когда он телесно устремляется к осуществлению того акта, то от действия его, протекающего в его теле (каковым телом достигается исполненность его самости), должно возникнуть в оном теле движение. А коль скоро в теле его должно возникнуть движение, то и он, будучи в нем, оказывается движущимся, так же точно как моряк движется с движением своего корабля. Сие – привходящее от тела его акцидентальное движение вследствие устремления его к тому, чем обеспечивается его совершенство, и оно того же типа, что и движение души, когда взыскует она сладостного отмщения или блаженного поклонения и восхваления Бога, прибегая в том к помощи членов своего тела.

Поскольку же он является высшим из сущих, обладающих первоматерией и формой, то сие его движение – высшее из движений, а поскольку влекущее совершенство действие его (а именно прославление, восхваление, вознесение, блаженство, ликование и радость) не прекращается, то сие движение оказывается также самым непрестанным из движений.

Итак, причиной движения первого движущегося двигателя является та умопостигнутая форма Первого Сотворенного, которая движет то, чего совершенством является, к тому восславлению и восхвалению, в котором заключено оного блаженство. Благодаря сей форме, распространившейся и на иное, пассивное, стал перводвигатель, то есть Первое Сотворенное и Первое Сущее, перводвигателем, и благодаря ей уже уразумевший ее движущийся перводвигатель стал первым движущимся. в силу того что сей первый движущийся двигатель обладает материей, с ним дело обстоит иначе, нежели с нематериальными Разумами, Сотворенными и Эманационными. Их самости целиком суть разумы, самость же сего первого движущегося двигателя не {196} является [целиком] разумом, но одно в ней, как мы говорили, разум, а другое – не-разум.

Подтверждением сказанному служит то, каков в царстве Природы тот двигатель, что является вторым движущимся, а именно глаголющий, коего конечная цель и совершенство (чрез каковое совершенство становится он актуально сущим, прославляющим и восхваляющим) и коего блаженство, радость, ликование, вечное пребывание и непрестанность заключаются в том, чтобы одну за другой объять и уразуметь ему в бытии предшествующие границы вплоть до Первого Сотворенного и всецело соединиться с миром Творения. Уразумение и объятие им всего этого есть форма в самости его, оную исправляющая, благодаря каковой форме актуален он в своем прославлении, восхвалении, стяжании полного счастья, ликования и блаженства. Если сие – форма в самости его, то такая форма движет и воздействует на того, кого совершенством она является, заставляя актуально свершать влекущие совершенство действия: прославление, восхваление и проведение политики совершенствования других, каковая политика сама является плодом совершенства. Коль скоро сей акт необходим и раз ему (глаголющему.– А.С.) в том не обойтись без тела своего, благодаря каковому телу исполненна его самость, в сем теле должно возникнуть движение; а раз в его теле возникает движение, то и он, будучи в сем теле, должен быть движущимся. Итак, чрез акт свой он движется. Блаженство его заключено в акте поклонения, прославления, исправления, улучшения и обожения; в том не охладевает пыл его, ибо стремится он к непрекращающемуся блаженству, а потому подвигает других к поклонению и обожению и сам чрез то к тому же движется.

Итак, поддерживающей причиной движения сего второго движущегося двигателя является та разумеемая форма небесных границ, в которой заключается его совершенство и благодаря которой первый движущийся является первым двигателем, а второй движущийся – вторым двигателем.

Небесные границы не таковы, как глаголющий и границы в царстве Природы. Те границы суть Разумы, обладающие первым и вторым совершенством совокупно; в их самостях нет ничего, что не было бы разумом: они суть разумы, разумеющие собственную, разумеемую ими самость. Глаголющий же и прочие земные границы в царстве {197} Природы суть разумы, из потенции исходящие в акт, и в самости их есть нечто, разумом не являющееся, как, например, тела (ашхас) их. Они разумеют вещи благодаря своей форме, а именно душе, поднимающейся со ступени, на которой была она Природой, на ступень Разумов, но не благодаря телам своим. Их изначальное бытие, то есть их совершенство, есть бытие совместное с их телами, как и первый движущийся двигатель существует совместно со своим телом.

Коль скоро так, то есть равновесность между состоянием первого движущегося двигателя и второго движущегося двигателя, поскольку тот – второй движущийся, и движение их обоих происходит от исправляющей их самости и движущей их к актуальности совершенства формы, а акт их обоих – прославление и восхваление: «Нет ничего, что не воссылало бы славы Ему, хотя вы и не понимаете прославления их; Он Кроток и Всепрощающ»[87]. Если же дело обстоит одинаковым образом с обоими движущимися, то о движущемся первом двигателе, который самостно недоступен чувству, мы рассудим на основании того, что нам известно о самостно имеющемся и доступном чувствам втором движущемся двигателе, и скажем, что поскольку второй движущийся двигатель, то есть глаголющий, является высшим движущимся среди всех границ в мире религии, следовательно, и первый движущийся двигатель является в телесном мире высшим из движущегося; поскольку движение глаголющего в призыве к поклонению является высшим из всех движений земных границ, следовательно, и движение первого движущегося двигателя является наиболее возвышенным из всех движений; поскольку призывает он не к конечному и прерывающемуся, но к вечно-пребывающему и непрестанному: «Словам Божиим перемены нет»[88], – следовательно, движение первого движущегося не есть конечное, но вечное и неизменное; поскольку именно он из всех земных границ призывает к тому внешнему поклонению, которое охватывает всех людей, как знающих, так и невежд, хотя для каждого вероисповедания оно свое, следовательно, движение первого движущегося – единое движение, охватывающее двигатели всех тел, хотя у двигателя любого тела есть и свое, особое движение; поскольку глаголющий призывает и научает и лик его обращен к истоку своему, который приемлет все истекающие от него светы знания, следовательно, лик того {198} движения, движения первого движущегося, обращен с Востока на Запад, где пропадают телесные светы; поскольку религия покоится на двух призывах: призыве явном, на коем зиждется глаголющий, а он – Восток светов, и призыве скрытом, на коем зиждется исток, а он – Запад светов и их пристанище, следовательно, над нами свершающиеся движения суть два движения: движение с Востока на Запад, а оно – наивысшее и самое благородное из всех движений, и наделена им высшая сфера, и движение с Запада на Восток, каковое характерно для лежащей ниже высшей сферы сферы светил[89].

Итак, сим взаимным соответствием разъясняется правильность сказанного о двух движущихся двигателях. Кто не видит в Боге светоча, тот вовсе лишен света; слава Богу, Который вел нас до сих пор и просветил разумы наши благодатью владык наших (да благословит их Бог, и да будут они благосклонны к нам!). Нет бога кроме Бога; лишь Бог Великий дарует крепость и силу. К Богу взываю и на Него во всем уповаю: Он о рабах Своих зоркий попечитель, и уповающего Бог не забудет. Да предначертает Бог нам и братьям нашим на Востоке и Западе земли благо, да сделает нас благочестивыми и да удалит от нас погибель с помощью Мухаммеда и семейства его, чистых имамов; Бог – наше довольство: Он надежный защитник!