Улица седьмая. О том, что бытие сущих, эманировавших из Творения (кое есть Первое сотворенное),– не временное и что все они

О том, что бытие сущих, эманировавших из Творения (кое есть Первое Сотворенное), – не временное и что все они, за исключением первоматерии, являются чистыми формами, первоматерия же едина, с одной стороны, и множественна, с другой; о том, что они разумеют только самих себя и то, что им предшествует в бытии; что форма их есть форма человека, оную не превышающая; что светы их разлиты в телах и душах, на оные воздействуя, и что с ними связано бытие сущего

Мы скажем: все действия распадаются на три части. Во-первых, высшее и наиболее совершенное из них то, что бывает не во времени (ляби-заман); таковое именуется {159} творением. Во-вторых – среднее, то, что бывает со временем: оно именуется эманацией. В-третьих, низшее и наиболее презренное из них то, что бывает во времени: оно именуется возникновением.

Во времени бывает действие, проистекающее от такой действующей поддерживающей причины, которая встречает препятствие в осуществлении своего действия – либо со стороны собственной самости, когда та обременена таковым препятствием, либо со стороны той материи, в которой она действует, когда оная материя не способна принять (воздействие) целиком и единожды, либо и с той, и с другой стороны: сие относится к миру возникновения и гибели (например, к искусственно созданному). Со временем бывает действие, проистекающее от поддерживающей причины, воздействующей либо на собственную самость, либо на нечто иное, предельно восприимчивое: сие относится к бестелесным самостям и небесным телам, ибо они суть актуально сущие. Не во времени же бывает действие, проистекающее не от поддерживающей причины, воздействующей на собственную самость или нечто иное, и не от поддерживающей причины, встречающей препятствие со стороны собственной самости или своей материи, но от Всевышнего, неизмеримо вознесенного над всем подобным. Поскольку же сущее в царстве Творения и Эманации проистекает не от поддерживающей причины, воздействующей на собственную самость или нечто иное, и не от поддерживающей причины, встречающей препятствие в собственной самости или своей материи, то отсюда необходимо следует, что бытие оного сущего не во времени.

В мире рождения и смерти порождаемые вещи следуют в бытии одна за другой, и в мире религии одна обязанность выполняется после другой, за одним законом следует другой, один имам сменяется другим. Все это – результат препятствий, не дающих действующим поддерживающим причинам осуществить свое действие: либо препятствий в самих их самостях, когда те отягощены такими материями, кои позволяют им исполнить свое действие не иначе как во времени, либо препятствий в тех материях, на которые они воздействуют, когда оные материи не способны принять [воздействие] сразу и целиком, но лишь в какой-то продолжительности и во времени. Солнце, например, является действующей поддерживающей причиной нагрева; когда{160} оно нагревает камень, который приемлет это его действие, то распространение теплоты солнца в камне не может осуществиться не во времени в силу тесноты субстанции камня и уплотненного расположения его частиц, одна с другой сливающихся. Нагрев же воздуха происходит противоположным образом, и эта [разница] обусловлена не самим солнцем, а телом, приемлющим его воздействие.

Что же до царства Творения и Эманации, то в нем нет никаких препятствий, ибо оно свободно от всяких препятствующих материй и лишено оных, содержа лишь чистые формы, не обладающие и не связанные ни с какой материей, которая могла бы воспрепятствовать осуществлению их воздействия. Если же в нем нет никакого препятствия, то сущее в нем существует не во времени, но сразу – так же, как луч солнца озаряет небосвод не во времени и огонь освещает все углы темного дома сразу, а не во времени. Так же и Природа, рождая сущее, подражает сим вневременным действиям. Она, например, создает на верхушках [финиковых пальм] пыльцу сразу со всеми цветками, отдельными плодами и целыми гроздьями в наименьшем их виде, а не производит сначала одно, затем другое (что связано с первым совершенством), или вылепляет из цветка гранат наименьшей формы и тончайшего сложения, но сразу со всеми зернышками, внутренними перегородками и кожурой, а не порождает сначала одно, затем другое. Поскольку же все эти вещи и первоначала существуют именно таким образом, все сразу, в противоположность тому, как существуют земные границы (ибо те с самого начала обладают предельным совершенством, эти же вначале крайне ущербны), то невозможно, чтобы их бытие было во времени и в какой-либо продолжительности.

Кроме того, поскольку Творение (то есть Первое Сотворенное) есть самость действия, проистекшего от Всевышнего, и поскольку оно актуально (а не потенциально, когда бы можно было представить себе некую продолжительность и время между состоянием его потенциальности и обретением им актуальности посредством объятия собственной самости, с каковым объятием и связано бытие всякого Эманационного Разума), из этого вытекает, что бытие Творения влечет совместное с ним бытие всей целокупности; а коль скоро это так, то бытие сего сущего не имеет отношения ко времени и все оно существует целокупно.

{161}

Кроме того, эманация проистекает от Творения (то есть Первого Сотворенного) потому, что оно объемлет свою самость и испытывает ликование. Однако дело обстоит не так, что Творение (то есть Первое Сотворенное), получая бытие, не объемлет в то же время свою самость и не испытывает ликования, но как только оно есть, так оно и обнимает [ее] и ликует; а раз так, то и сущее от него существует не во времени, но совместно.

Свидетельством и доказательством этого служит мир религии. А именно заветничество связано воедино с пророчеством, и Писание – с заветником. Кроме того, глаголющий пророк (да пребудет с ним благословение Божье!) сказал: «Я оставляю вам две драгоценности: Божье Писание и семью свою; сие – вервие, протянутое с небес на землю: один конец его в руках Божьих, другой в ваших руках. Не утеряйте же их, ибо не заблудитесь, пока они в ваших руках; молил я Господа, дабы пребывали они средь вас вот так», – приложил он друг к другу указательные пальцы рук, – «но не так», – и показал соединенные указательный и средний пальцы руки, причем один был впереди другого. Раз и то, и другое было вместе, значит, в сем царстве одно не опережает в бытии другое (то есть актуальные Разумы – потенциальные разумы или наоборот), но все они существуют вместе, а струящийся в том божественный промысл дарует каждому из них то, что ему более всего подходит.

Кроме того, все те сущие, существуя вместе, суть нечто единое постольку, поскольку все они суть жизнь и поскольку все они, объемля свои самости, суть разум, и они же суть множественное постольку, поскольку они многочисленны и различаются по рангам и вознесенности. Таков же и мир телесный и сущие в нем [тела], ибо они суть нечто единое как тело, имеющее длину, ширину и высоту, и множественное как обладающее каждое своей формой и многоразличное по состояниям. Свидетельством сему – установленные в мире религии ранги границ, что сохраняют мир сей. А именно имамы (мир им!) малых циклов и глаголющие (мир им и благословение!) больших циклов суть нечто единое как имамы и глаголющие: ни один не возвышается над другим, – ни один глаголющий над другим, ни один имам над другим, – ибо все они – как бы единая душа, будучи все вместе на ступени совершенства и полноты; и они же множественны с точки зрения связанных с ними душ и своих {162} последователей – один превосходит другого, глаголющий глаголющего, и имам имама: тот лучше, чей призыв оказался более общим и получил большее распространение, ибо он собирает их и приводит к благодатному источнику, где и есть место их сбора.

Далее, они (я имею в виду Разумы в царстве Творения и Эманации) разумеют самости свои и самости им предшествующего: множественность каждого соответствует тому, каково разумеемое им вышестоящее. Пятый [Разум], например, более множествен, нежели Четвертый, ибо того, что ему предшествует в бытии и что он должен уразуметь, больше, чем у Четвертого, а множественность Четвертого [Разума), разумеющего над ним стоящее, превосходит соответствующую множественность Третьего [Разума], ибо кто ближе к Первому, тот и проще.

Им, далее, не обязательно разуметь нижестоящее, ибо бытие их связано с бытием предшествующего им в бытии, а не с бытием того, что расположено в бытии ниже их.

Правдивость сего подтверждается законом вероисповедным, в той части его, где предписывает он [нижестоящим] границам знать и признавать вышестоящих. Худджа, например, должен признавать местоположение врат, имама, истока и глаголющего и знать их макамы и ранги – знать ранги предшествующих ему границ, – но тот же закон не обязывает его знать и признавать своих проповедников (и вообще всех, кто ниже его) так, как обязывает его знать и признавать тех, кто выше его: совершенство его заключается в познании того, что выше его, а не того, что ниже. Аналогично и имам, и исток, и глаголющий. К сему сказанное Всевышним о верующем и вере его: «Пророк верует в то, что ниспослано ему от Господа его, а также и верующие. Каждый [из них]верует в Бога, в ангелов Его, в Писание Его, и в посланников Его. Мы не делаем различия между тем или другим из посланников Его»[80].Да будет сие доказательством обязательных для верующего веры и признания предшествующих ему границ, что суть выше его; да знает он, что те Разумы разумеют собственные самости и самости предшествующих им рангом [Разумов], и так вплоть до Первого, который достаточен (кифая) тем, что самостно объемлет собственную самость и множественность его образована только соотнесенностями и сопряженностями, не иначе.

Далее: они, Разумы царства Творения и Эманации, {163} суть подобие человека: их формы не преступают формы его. Ведь закон мудрого устроения гласит, что первый предел вещей должен быть схож со вторым их пределом, а второй подобен первому, дабы, когда второй предел будет принадлежать к природе первого предела, установилась согласованность, устроенность и равновесие меж обоими пределами сих вещей, что и позволит совокупно собрать все эти вещи в бытии. Когда такового нет, то и не обладать им бытием, ибо подобному свойственно сближаться и, раскрываясь, распространяться, противоположности же – удаляться и, свертываясь, сжиматься. Не может вещь иметь пределом то, что неоднородно с ней, будь то и первый, и второй предел, ибо тогда бытие было бы не согласно с мудростью устроения, что невозможно. Бытие вещей зиждется на взаимном согласии, а не на взаимном различии. Начальный и Конечный, кои суть первый и второй пределы, суть два подобия, чрез кои и собрана вся совокупность бытия: первый предел и стал для него (бытия.– А.С.) Начальным, а второй предел – Конечным[81].Ближайшим к тому, что есть первый предел, то есть Начальный, является находимое во втором пределе, то есть в Конечном, когда тот перевернут к нему, и ближайшим к тому, что есть второй предел, то есть Конечное, является находимое в первом пределе, то есть в Начальном, когда он повернут к тому. Сей же переворот и поворот возможен лишь благодаря взаимному соответствию; не будь его, невозможны начальность и конечность, а когда невозможны начальность и конечность, невозможно бытие. Ведь утвержденность первого предела, который является Начальным, заключена в том, чтобы принадлежать к тому, для чего он – первый предел, а значит, быть подобием оного; так же и для второго предела, то есть Конечного. Если же оно к тому не принадлежит, то оно ему не подобно, а если оно ему не подобно, то оно не имеет Начального, а если нет у него Начального, то нет и Конечного, а если нет ни Начального, ни Конечного, то нет и никакого бытия. Если бы пределом пределов вещей было нечто им неподобное, то ни от чего не могло бы образоваться подобия и ничему не предшествовало бы в бытии его подобия. Но поскольку сущее бытийствует в единых границах, не возрастая и не умаляясь, и нет в бытии ничего такого, чему не предшествовало бы бытие его подобия, это доказывает, что первые пределы восходят к подобию своему – вторым {164} пределам, кои суть конечные; и что вторые пределы, кои суть конечные, восходят, переворачиваясь, к подобию своему – первым пределам. Сие осуществляется посредством поворота начальных к конечным и привлечения оных к себе, как то имеет место в окружности, где начальная точка подобна конечной, и обе они суть подобия постольку, поскольку являются двумя пределами, собравшими совокупность окружности, пусть первый из сих пределов и обладает благородством начальности, а второй – конечности.

Если же оба предела некоего сущего являются подобиями постольку, поскольку они суть именно пределы его (как сын и отец суть пределы каждый для каждого, и суть подобия, или как пшеничное зерно, где [засеиваемые] семена пшеницы подобны семенам колоса: и то и другое – зерно пшеницы, и семя колоса есть предел для засеваемого семени, и они суть подобия), а первый и второй пределы всего сущего суть Творение (то есть Первое Сотворенное) и человек, значит, они подобны; если же они подобны, то форма первого и есть форма второго. Здесь разумею я под человеком лишь того, кто по истинной сущности своей человек, подобно предержателям циклов, в особенности же предержателю седьмого цикла, соборно соединившему глаголющих, истоков, исполненных и последователей их, каковые люди, стяжав добродетели, стали актуально сущими разумами, – но не тех, кто похожи на человека телесной формой своей, а по душевной форме суть хищные звери, волки, обезьяны, свиньи, скорпионы или собаки; таковым не уготовано награды.

Кроме того, всякая поддерживающая причина действенна, ибо дарует поддерживаемому следствию (своему пределу, облеченному в ее форму) то, чрез что устраивается его бытие. Поскольку царство Творения, то есть первоначало, – поддерживающая причина бытия сущего, а тем поддерживаемым следствием, к которому бытие приходит как к пределу, является человек, то та форма его, в коей получил он бытие, и есть собственная форма Творения: это – форма человека.

Помимо того, поскольку человек есть дитя макромира (ибо в нем существует) и всем существом своим, каковое существо его от всей совокупности его (мира.– А.С.) происходит, ему (миру.– А.С.) равновесен, соответствует и с ним схож, макромир же получил бытие от мира Творения и оному миру всем содержимым своим (каковое содержимое {165} происходит от всей совокупности его (мира Творения.– А.С.), и чрез него стал он миром) соответствует, с ним схож и равновесен, следовательно, мир Творения и все его Разумы суть подобие человека. Формы тех Разумов не могут быть превышающими форму человека, ибо человек есть предел необходимо-влекомого первой поддерживающей причиной, а тот предел, что для бытия конечен, есть подобие предела, который для бытия начален.

Кроме того, если бы их форма превышала форму человеческую, то человек не был бы пределом всего сущего, но существовало бы нечто, чрез что устроялся бы человек и что ему в бытии предшествовало бы. Поскольку же существование того, чрез что устроялся бы человек и что ему в бытии предшествовало бы, невозможно, то установлено, что он есть второй предел сущего, такой, за которым уж ничего нет. Если же человек является вторым пределом сущего, а второй предел подобен первому, то форма Разумов, кои суть первоначала и первый предел в царстве Творения, и есть форма человека, являющегося вторым пределом в мире душ.

Подтверждением правильности нами сказанного служат установленные в мире религии предания со слов глаголющего (да пребудет с ним благословение Божье!) о том, что Бог сотворил Адама, отца рода человеческого, по Своему образу и подобию.

Силами сих Разумов царства Творения и силами Творения (Первого Сотворенного), то есть светами их, проникнуто царство Природы, и в нем они струятся, достигая душ, кои суть предел. С ними связано бытие сущего (как мы то изобразили), и они, эти светы, разлитые в мире, даруют душам изначальную способность различать добро и зло, ту силу, что склоняет их к хорошему и заставляет предпочитать его и отвращает от дурного и заставляет избегать его. Изначально это – сила стыда. Это первое, что является в отроках, после чего начинают они стыдиться дурных поступков; именно это, согласно законам божественным, и указует на субстанции их, каковые субстанции недалеки от того, чтоб быть актуально сущими разумами: чья стыдливость больше, того и разумение изобильней. Именно они, разумы царства Творения, воспитывают души в телесном мире и соединяются с ними, когда самости тех душ очистятся от пятен Природы, и {166} дают им совершенство, блеск, сияние и вознесенность. Они проявляют к ним то же сострадание и жалость, что отец к сыну; потому и рек Иисус, сын Марии (да пребудет с ним благословение Божье!): «Я сын Того, Кто на небесах»[82]. Сей образ связи и соединения сущего с оной силой, проистекающей из царства Творения, изобразили мы в своем месте для наглядности. Слава Богу, сие предначертавшему и премудро осуществившему; нет бога кроме Него, лишь Бог Великий дарует крепость и силу. К Богу взываю, к Нему припадаю и на Него уповаю, а уповающему Бог довлеет; Бог и земной наместник Его – нашего довольство: надежен Защитник, прекрасен Водитель, Утешитель и Помощник. Молю Его оградить от греха, даровать благо и предначертать добро: Он есть Щедрый, Великодушный, Мягкосердный и Милостивый.

{167}