Грех бездействия. Глава 2

То состояние, в котором пребывал уже известный нам художник Кристиан де Снор после того, как увидел воплощение сна наяву, можно назвать критичным. И ещё прибавить, что дела у этого юноши обстояли весьма дурно. Он единственно подумывал о том, что из него выйдет неплохой резидент жёлтого дома, если его меланхолия, разлад с собой не прекратят его пожирать изнутри. Он совершенно одинок в новом огромном городе, где не с кем обговорить свои проблемы и не от кого выслушать совета. Его голова обморочно дурманилась от той информации, которой он безотчётно владел. Та его давила, одновременно разрывая изнутри. А от неё никуда не деться. Выдашь тайну – осмеют, а потом будут показывать пальцем. Такого невежественного отношения он к себе не простил бы.

Он задавался вопросом, что же произошло в ту странную субботу?.. Да, человек он творческий, имеющий воображение живое, к тому же не отрицающий непознанное всякого рода. Рано или поздно должна была произойти с ним маленькая чертовщина. Он, признаться, этого очень хотел ещё с ранних лет, упиваясь чтением тематических романов или собирая страшные истории о нечистой. Но его мечты – это лишь теория. А с практикой он не совладал. Точно так же он в своём творчестве проповедовал ночь и смерть, но вряд ли желал бы встретиться лицом к лицу с ними, как они есть, без прикрас, что он им любовно приписывал. Он сплёл себе кокон из того, что ему приятно и будоражит сознание, и из того, что занёс в пантеон прекрасного. Де Снор редко задумывался о возможности того, что кокон истончится и обнажит его, что его собственный мир рухнет под воздействием не предугаданного хода жизни. Но тем не менее, его защитные стены разлетелись зеркальными брызгами.

Кристиан сначала нашёл убежище в своей новой квартире, потом и здесь стало необъяснимо жутко. Нет, он не боялся своей Снежной королевы. Он бесконтрольно боялся себя. Это, пожалуй, единственное, чем он занимался с той субботы. Хотя он ещё забыл о том, что такое еда, времена суток, даже времена года. Но он не разучился держать мундштук. Он не потерял способности разрушать себя страхом и чувствовать, как громадная безысходность с каждым часом всё дальше уносит его на когтистых кожаных крыльях…

А для Мари Флоренц его поведение сочлось за удовлетворительное и даже похвальное. Она думала, что ей повезло на сей раз с постояльцем: ведёт себя тихо (даже очень), друзей не приводит, никто не ходит к нему, а то молодёжь та ещё, устроит балаган … Мари была довольна, что Кристиан не доставляет ей хлопот. Хотя ей было немного жаль его по-матерински, такого худого, измождённого, тающего на глазах, молчаливого и совершенно одинокого.

Это она обдумывала и сейчас, когда вышла из подъезда, вдохнула свежий обновлённый воздух, в котором впервые за год реял снег. К моменту прибытия её Адели из консерватории, Мари хотела приготовить ей подарок – платье, которое очень понравилось девушке. Так она желала Адели обрадовать. То, что Аделаида трогательно и печально влюблена – Мари, конечно, догадывалась. В кого – её домашняя белокурая фея не говорила. И конечно же, тётя её очень желала разузнать, кто же есть объект воздыханий этого юного милого сердца…

Почти одновременно с хрустом снега под каблуком она услышала раздавшийся рядом голос, обращавшийся к ней. Она встрепенулась и нацелила взгляд на заговорившего с ней молодого человека. Даниэль вежливо спросил, убирая со лба небрежную смоляную прядь: «Извините, Вы случайно не здесь живёте?» Мари отрывисто ответила, что «случайно она живёт здесь», поинтересовалась, чем она может быть любезна.

- Я ищу одного художника … - промолвил Даниэль, бережно прижимая к своей груди картонную папку, чтоб её не затронул падающий снег.

Когда он сел в машину, чтоб покинуть кладбище, то только тогда мельком заметил её на заднем сидении и вспомнил историю её обретения. Пропажу нужно вернуть. Но перед этим он взглянул внутрь. Рисунки его потрясли, но не мрачностью, а талантом и душой, безостаточно проецированных на простые альбомные листы. Уже тогда личность художника его заинтересовала. Вот так он оказался здесь.
Мари ответила ему:

- Я знаю, о ком Вы говорите. Поднимайтесь на второй этаж, дверь сразу же направо.
Дани её поблагодарил. У Мари имелась пара мгновений чтоб проводить его оценивающе внимательным и строгим оком и предположить, что он по длине волос, является каким-нибудь неформалом и, конечно, принадлежит к «опасному народцу» из клуба «Лимб». Хотя… Премного уж он эффектен, бросок, статен и высок. Типичный самолюбивый и избалованный обольститель, играющий с чувствами девушек – таков нарисовался для неё Дани. Последнее, чего бы Мари Флоренц хотела, это чтобы её любимая девочка прониклась к такому юноше нежной симпатией…

Кристиан лежал на полу в позе эмбриона – в положении зародыша в болезненной матке своей жизни. Напротив стояла пепельница с плотной щетиной затушенных сигаретных фильтров. Занавески задёрнуты. Они чуть вздымаются от дыхания ветра с реки, врывающегося сквозь ветхие рамы. На низкой тумбе стоит пыльный старомодный телевизор, на выпуклом экране которого язвит слух и глаза мелкая, серая, колкая рябь. Стрелки на часах недвижны и отсчитывают безвременье. Кристиан еле держался за пуповину жизни, а это сулило или выкидыш или аборт.

Но (кто бы мог подумать?) к его входной двери послышались скорые приближающиеся шаги, а затем неизвестный гость несколько раз постучался, что точно вернуло Кристиана обратно в насущные реалии, вырвало его из плена апатии.

Он открыл дверь. На лестничной площадке был разлит матовый и тающий дневной свет, от которого он чуть зажмурился после темноты, но внимание тут же приковало другое свечение цвета яркого и по-морскому прозрачного аквамарина. Даниэль пытался смотреть прямо и спокойно, но всё равно прослеживалась в его настрое печаль. Мой герой с сухой серьёзностью, но без фамильярной важности проговорил:

-Здравствуйте. Три дня назад я чуть Вас не сбил на машине. Не запомнили?.. Вы обронили вот это.

И он протянул папку. Кристиан стоял, нервозно теребя ворот растянутого и никуда не годного свитера в чёрную и белую полоску, прислонившись тяжёлым фарфоровым лбом к дверному косяку. Так он пробыл чуть времени, но потом еле слышно и довольно хрипло молвил, приняв папку:

- Совершенно про них забыл… Про эскизы…

- Удивительно, что вы могли забыть. Я взглянул, конечно, без Вашего разрешения, но… Некоторые - точно гениальные иллюстрации к «Цветам зла» Бодлера, знаете ли…
От данной реплики Кристиан самозабвенно выпрямился точно по струне и недоуменно вскинул длинные брови, не веря услышанному. Ведь только он знал о связи его творчества с данным поэтом. Неужели незнакомец увидел эту нить?.. Путь к любому творческому человеку лежит через понимание его искусства. Если он понял, то смог проникнуться. Значит, он смог принять его рисунки, а вместе с ними - и его самого, даже не подозревая об этом. Кристиан оживился и прошептал со странной полуулыбкой:

- Откуда Вы знаете?

Пауза.

- О чём? – переспросил Даниэль осторожно.
- О Бодлере. Точнее о том, что я рисую его стихотворения.
- Ну… Как бы… Я так ощутил, - пожал плечами Даниэль. Уже из его губ собралось сорваться слово «прощайте», за которым последовал бы его уход, навсегда разлучивший его с Кристианом, но де Снор решительно и из последних сил собрал волю и смелость в горсть, параллельно подавляя в себе социопата, и дрогнувшим голосом произнёс:

- Вы сильно спешите?! Поговорите со мной. Пожалуйста. Я не могу больше в себе держать это … безумие.
Тут он осёкся, точно свершил ошибку, отрицательно покачал головой своим мыслям и несчастно рассмеялся, крайне сконфузившись:

- А!.. Не слушайте меня. Спасибо за то, что Вы вернули мне находку. Я не смею Вас задерживать.

Даниэля поражало происходящее. Даже с трудом оно укладывалось в голове. Незнакомый человек призывает остаться, и мало того, он умоляет глазами его выслушать. Моему герою думалось, что если он уйдёт, то, во-первых, всё равно не забудет просьбу о помощи, а во-вторых, художник точно с собой что-то сделает, когда ему станет невмоготу справляться со своим мучением, в чём бы оно не заключалось. И в-третьих, в заключении, Дани видел однажды похожее состояние у постороннего человека: те же глаза, та же обречённость. Правда, это была девочка-подросток, сидящая на автобусной остановке. Он хотел подойти и спросить у неё, что стряслось, но не стал и прошёл мимо. А на следующий день в газете пестрел заголовок, что она бросилась под машину и погибла. Да, если бы он или ещё кто-то поговорил с ней, поддержал, то, возможно, такого бы не произошло. Даниэль не хотел снова повторять тяжкий грех бездействия.

- Вас что-то необыкновенно тревожит?.. – обратился он к де Снору.

- Пройдите… - опустив ресницы, почтенно сказал Кристиан, до недавнего уверенный в том, что его воззвание отклонят. А ныне он ликовал, наметив необходимый для себя путь к спасению.