С той минуты. Глава 4.

- Я не могу поверить! Я решительно не могу поверить, что Дани стал обладателем стольких денег! Как?! Чёрт возьми, ка-а-к?! Он ничего не говорил о своём богатом родственнике. Ай да Велиар, ай да сукин сын! – размашистым и эмоциональным разводом рук Скольд показывал своё удивление. Он, его брат Иен, Рейн и Алесса шли около полудня к особняку Даниэля, минуя заснеженные погибшие усадьбы. Уже на следующий день после похорон Артура, пресса осветила тему о судьбе наследства Артура.

- В газетах могут врать… - на ходу смотря в косметическое зеркальце и смахивая осыпавшуюся тушь, подметила Алесса не без колкости. Макияж её глаз был так бросок, мрачен и густ, что вообще казалось странным, что леди Мортен обращает внимание на такие мелочи.

- Дамочка, попрошу Вас не умничать! Вы вообще примкнули к нашей мужской компании, чтоб посмотреть особняк, - расхохотался Скольд, лепя снежный комок в голых руках. Алесса хлопнула в ладоши и выдала им всем с весёлым укором:

- А вы как будто миссию великую вершите, господа! Идёте милостыню просить у новоявленного богача!

Рейн повернулся к ней. От его строгого и сухого взгляда девушка чуть заробела. Авилон тихо, но внушительно промолвил:

- …Вообще-то ты знаешь то обстоятельство, которым мы руководствуемся. Керт будет молчать о «Лимбе», если ему заплатить.

Он достал из кармана в несколько раз небрежно сложенный оторванный газетный лист со статьёй, что явилась для него часом ранее колоссальным открытием. В ней говорилось о том, что некто Даниэль Велиар получает несметные сокровища опочившего своего деда. Имелось его фото из социальной сети.

- Не есть ли вот эта жалкая газетёнка манна небесная? – усмехнулся он одним уголком губ. Алесса пожала плечами с отсутствующим и безучастным видом, и тут к ней вернулась смелость. И Рейн стал по энному разу выслушивать её возмущение:

- Надо было припереть Керта к стенке, отвесить пару тумаков… Ты же умеешь! А ты же… А ты… Нет, говорит, надо чтобы всё было культурно, гуманно, под знаком пацифика, а то «чем же я буду отличаться от Андерса Вуна?» Вот и идёшь унижаться перед Даниэлем, как перед единственным человеком, что может дать в долг. Может, он так зазнался, что дверь не откроет?..

- Нет, Дани никогда не зазнается. Он же Дани, - скромно утвердил Иен, как непобедимую аксиому. Через секунду он получил в затылок хрустящий удар снежного кома, что с любовью слепил для него позади идущий Скольд. Незамедлительно близнецы придумали игры такие как «кто больше закидает снега за шиворот противнику» или «урони меня в сугроб, слабак». Но дурачество и искренняя детскость, что разворачивалась буквально под носом у Рейна и Алессы не сделали их радостнее. Леди Мортен говорила с прозорливым прищуром Авилону:
- Зачем ему наши проблемы? Зачем ему мы? Он теперь будет жить прекрасно. Кто есть господин Даниэль, и кто – мы? Ему не нужно наше общество. Пойми же ты, Рейн.
Из-за смеха Диксов Авилон и Алесса не услышали, как поодаль за ними ехал чёрный джип, водитель которого открыл запотевшее окно и выглянул, улыбаясь: «Не ко мне ли?»

Даниэль лёгок на помине. Он только возвращался от Кристиана.

Мой герой удивлялся, почему же он не был знаком ранее с этим человеком. Им казалось, что они знали друг друга и ранее – целую жизнь, как минимум. Они говорили обо всём, дополняя друг друга и продолжая мысли, жадно, взахлёб и горя, а вместе с этим их вселенные оказались разными, почти противоположными...

Наш герой знал, что Мидиан гремит известием, что он получил от Артура наследство. Ему было неприятно. Артур, его родственные вязи и смерть являлись предметом бурных обсуждений зевак и язвительных сплетников, что по сути не знали ничего, но были горазды накинуться на личность несчастного. Даниэль неловко воспринял слишком большое внимание и к себе. Оно чревато слухами, нелицеприятными выдумками завистников, докучливостью журналистов и так далее. Но для него было самым дурным то, что его начали воспринимать иначе, неестественно для него. Лесть же он терпеть не мог.

Уезжая от Критиана к себе, он случайно увидел рядом с дорогой один занятный для себя магазин и решил его тут же посетить. Он стал буквально шокирован, перейдя через порог. Все взгляды – на него. А в них он читал: «Ах, да неужели это тот самый!» Он всего-то зашёл за военной фуражкой, что обязательно должна иметься среди кожаных плащей, неформальной, фетиш-атрибутики и прочего в этом магазине. На витрине он скользящим взглядом обнаружил утреннюю только что испечённую газету со статьёй о себе. Фото прилагается. О, он хотел выругаться трёхэтажным матом, когда лицезрел ЭТО. ЭТО – великая ложь. Бросилось в глаза прежде всего фото. Снимок имелся в социальной сети, на его страничке. Он получился на втором курсе университета на нудной паре. А представлял собой он следующее: Дани возносит полный наигранной тоски взор ввысь, драматично приоткрывает губы, кисти рук застыли в жесте, означающем: «Боже мой, за что?!» Это лишь карикатура. А в настоящем случае она – единое целое с трагедией, со статьёй, где оговаривается смерть его деда.

Но Даниэль сделал вид, что всё прекрасно и замечательно.
Продавцы никогда и ни с кем не были так милы и улыбчивы. Тем более, если они – меркантильные дамы.

«У Вас такое чувственное произношение звука «эс»…» - запаковывая фуражку на кассе, сказала девушка, упорно, но тщетно стрелявшая глазами. Даниэль знал, его «эс» тяготит к мягкости и небольшой нечёткости, что никак речь не искажает, но вносит свои особенности. «Мой личный логопед в отпус-с-ске. Благодарю Вас-с-с,» - и он принял покупку, специально выставляя на показ свой «эс».

Он чувствовал, что великая ложь из утренней газеты – это не единственное «гэ», что грядёт. Может, поэтому ему так бесповоротно захотелось приобрести офицерскую военную фуражку. Сплошной милитаризм.

Рейн, Иен, Скольд и Алесса прибыли на место назначения, понятное дело, что не своим ходом. Прежде чем они вчетвером сели в салон, Дани поинтересовался у главаря «Лимба», как его раненное плечо. Авилон, что устроился на переднем сидении, ответил, что плечо цело. И добавил, пряча взгляд, что поздравляет его с получением наследства. К его поздравлению подбавились ещё и Скольд, утирающий нос заледенелым рукавом, и Алесса, до конца не желающая менять предвзятого отношения к «господину Даниэлю». И только Иен с нелепой и вздёрнутой наверх заснеженной чёлкой сказал тихо, но с чувством, что соболезнует потере родственника.
Вильгельм на поезде уехал прямиком в отпуск ранним утром, как они с Даниэлем договаривались, так что особняк пустовал, не считая присутствия кота Кота и призраков прошлого.

Раздаётся зычный и ёмкий бой напольных часов, огласивший парадную залу. А на двенадцатый раз, как по заказу, входная дверь растворяется и появляется Даниэль, да не один. Беломраморные гладкие стены отразили ввалившегося панка с розовым ирокезом, что с воплем вбежал на середину залы и от изумления выкрикнул нечто нечленораздельное и нецензурное, но означающее похвалы красоте дома, а затем имитировал обморок. Потом появилась девушка с необыкновенно длинными дредами в костюме гаражной ведьмы, что рассмеялась: «Ах, это же точно музей!» Потом возник чёрный и аскетичный силуэт юноши с огромными очами тёмного магистра, что держался независимо и прохладно. Рейну было не привыкать к роскоши. До того, как его родные не попали в секту, он жил с гораздо меньшим, но всё же с размахом. Иен весь просиял и молча восхищался блистательному королевству, куда попал.
Авилон сразу же перешёл к главному, обращаясь вкрадчиво к Дани, пока его сообщники отвлечены:

- Мы вовсе не на долго. Я поговорил с Кертом, чтоб он не выдавал «Лимба»… Он сказал, что его молчание должно оплачиваться. И…
- Сколько? – опередил его Дани, поняв цель их визита. Сумма оказалась небольшой, но всё равно была бы очень накладна для Рейна и его приятелей. Она уложилась в размер сдачи от покупки фуражки. Даниэль деньги пересчитал и вручил Авилону. Тот несколько воодушевился и промолвил:
- Мы отдадим сразу же, как сможем нормально работать и жить, сам понимаешь.

- О, слишком понимаю!

- Так что, мы не обманем. Только надо что-то поменять в этом городе, чтоб нам вернуть долг.
Даниэль задумался очень глубоко, точно ловя в своём сознании крайне важную мысль. Она ещё и витала повсеместно: в пространствах огромного особняка, в хрусте купюр, переданных только что Авилону – в том, что неожиданно подарила Дани судьба. Он должен использовать дар правильно. После паузы он быстро проговорил, сконцентрировав прямой взгляд на одной точке:
- Да, непременно!
- Непременно вернуть? – спросил Авилон.

- Непременно что-то поменять в Мидиане. А именно то, что несправедливо, - почти шёпотом, таинственно, сказал Даниэль, адресуя горящий взор Авилону.

Рейн иронично сдвинул брови и почти пренебрежительно промолвил специально громче, чтоб его сотоварищи обратили внимание на них, на содержание их с Дани диалога:
- Неужели тебя до сих пор волнует то, что творится в городе? Ты поодаль от всех тягот. Сколько времени ты хочешь быть благодетелем для угнетённых Мидиана? Сутки?

А он вовсе не хотел так перегибать палку, но его заносчивость дала о себе знать и снова. В итоге он выставил Даниэля, как тщеславного богача, для которого благодетельство – это развлечение. Реплика его произвела на Скольда, Иена и Алессу должное впечатление. Диксы понимали, что она вся из пафоса и ничего общего с их давнишнем другом не имеет, а леди Мортен наконец-то вздохнула с облегчением: Рейн принял критичную сторону.

- Ничего не изменилось, поскольку я всё время стремился помогать. В доказательство вспомни мой шарф у твоей раны, - подметил лаконично Дани. Рейн отчётливо после этих слов осознал вою неправоту, но пытался не показывать трепещущий внутри стыд, точно такой же, когда Дани не оставил его брести израненного. Но сейчас перед ним его верные пособники, он не должен ударить в грязь лицом как лидер. Даниэль это видел и решил скорее перевести тему:

- У меня имеются большие деньги, что помогут в борьбе с Андерсом Вуном, я уверен. Ведь ты же хочешь борьбы с Вуном, Рейн?

- Он хочет забрасывать его машину тухлыми помидорами и устраивать митинги, - совершенно выбил Авилона из колеи Скольд.
- Нужно что-то… Что-то такое. Давайте подумаем, порассуждаем. Так что проходите в моё …скромное жилище, - предложил Даниэль.

- Мы должны сейчас идти, - внушительно отчеканил каждое слово Рейн, видя как его команда охотно приняла идею. Даже Алесса с радостью откликнулась: её, неисправимого архитектора, прежде всего манил особняк. Но втроём они находились в замешательстве, точно меж двух огней, не зная кого слушать. Дани немного лукаво подметил Рейну, не желая терпеть его мании командовать и беречь свой так называемый авторитет:

- Обстановка не та? Что ж, это не «Лимб», где в воздухе носится греза противостояния Андерсу и фантазия сражения с ним.

- То есть ты хочешь сказать, что «Лимб» - это бесполезное? Он ничтожен? – враждебно отреагировал на непозволительную дерзость Рейн.
- Как и любая иллюзия, - заключил Даниэль.

…Рейн с шумом плаща повернулся к двери и приоткрыл её. Диксы и Алесса вняли намёку и готовы были идти за Авилоном, тоже как и он приняв для себя фразу Даниэля оскорбительной. За своими спинами люди, загнанные в подполье слышат слова Даниэля, заставляющие их остановиться:

- «Лимб» ничтожен. А вы, кого я встретил в том месте – бесценны. Вы же сами знаете, что вам нравится быть в «Лимбе», потому что там вы кажетесь себе более смелыми и сильными. Пора перестать казаться. Вы можете быть героями, не находясь в подвалах, а действуя. Вот поэтому вы и бесценны.

Они вчетвером молча взглянули на Даниэля. Он неловко и печально улыбнулся. Скольд воскликнул, внезапно кидаясь ему на шею и чуть не сбивая с ног: «Золотко моё! Люблю его, аж сил нет!»

С этой минуты они все и объединились.