Применения новой парадигмы

В Части I мы объяснили недостатки стандартной монетарной парадигмы, как мы понимали их. Мы выступали в пользу смещения дискуссии от денег к кредиту, и в пользу того, чтобы думать о процентной ставке как определённой на денежном рынке, спросом на деньги и их предложением, чтобы рассматривать детерминанты кредита. В определённом смысле, между тем, как мы отстаивали возвращение к докейнсианскому подчёркиванию важности «ссудных фондов», имеется базовое различие между этим новым подходом и более старым: мы сосредоточиваемся на характеристиках, которыми кредит отличается от других предметов потребления, на центральной роли информации при обеспечении кредита и на институтах — банках и фирмах — которые добывают эту информацию и несут риск, связанный с предоставлением кредита. Мы также сосредоточиваемся на важных ограничениях, которые несовершенства рынка капитала — они сами вытекают из ограничений информации — играют в ограничении способности банков и фирм избавляться от рисков, связанных с предоставлением кредита. Мы исследовали, каким образом эти ограничения, в сочетании с издержками банкротства, являются критическими при определении как уровня предоставленного кредита, так и изменений уровня предоставленного кредита, и мы рассматривали роль денежной политики во влиянии на объём кредита, который доступен, и на условия, на которых он доступен, и то, как, посредством этого, денежная политика влияет на уровень экономической активности.

Кто-то мог бы спросить, может быть модель работала достаточно хорошо, даже при том, что микрооснования старого, основанного на трансакциях подхода к деньгам (или даже портфельный подход), вызывали сомнения? Что мы получаем от всех этих усовершенствований? Вопрос подобен тому, который был поставлен монетаристами двадцать лет назад: нужны ли на самом деле какие бы то ни было микрооснования? Существовала эмпирическая закономерность — постоянство скорости оборота денег в экономике. Могло быть неисчислимое количество причин для этого постоянства, но причина была неважна: важно было осознать существование этой эмпирической закономерности и принимать её в расчёт при формировании выводов относительно необходимых политических мер. Проблема заключалась в том, что как раз когда монетаризм стал модным, основания, на которых он зиждился, начали колебаться: эмпирическая закономерность, на которой он был основан, по-видимому, больше не была надёжной, как проиллюстрировал рисунок 1.3.

Также и здесь. Обычные отношения хорошо работают большую часть времени, но во времена кризиса — когда последствия политических ошибок могут быть особенно суровыми — они часто оказываются неверными. Так как Гринспэн раз за разом понижал процентные ставки в рецессии 1991 года в Соединённых Штатах, экономике не удалось ответить на это таким образом, который он (и множество стандартных моделей) предсказывал. И восстановление из той рецессии также, по-видимому, было более трудным, чем он (и многие стандартные модели) предсказывал. Только когда экономика окончательно выбралась из рецессии, в его открытом признании[32]Хамфриза-Хоукинса перед Конгрессом в феврале 1993 года, он публично признал, что существовали большие изменения в основополагающих экономических отношениях.

В этой части, мы хотим выделить несколько более важных — и, в некоторых случаях, вызывающих удивление — политических следствий новой парадигмы, сосредоточивая наше внимание, в особенности, на ситуациях, в которых стандартная теория производила вводящие в заблуждение и, в некоторых случаях, провальные результаты. Часть II разделена на семь глав. В главе 8 мы имеем дело с ролью денежной политики в новой парадигме; в главе 9 — с её следствиями для политики законодательного регулирования банковской деятельности, в главе 10 мы сосредоточились на следствиях для известных аспектов либерализации финансовых рынков; глава 11 рассматривает реструктуризацию банковского сектора, а в главе 12 рассматриваются следствия для регионального роста и стабилизационных политических мероприятий. Главы 13 и 14 рассматривают два важных недавних эпизода, увиденных сквозь призму новой парадигмы, кризис в Восточной Азии 1997 года и рецессия в США 1991 года, и последующее постановление и экономический бум. В последней главе 15 мы исследуем некоторые следствия «Новой Экономики» для денежной политики, увиденной сквозь призму нашей новой парадигмы. В главе 16 мы делаем заключения из предыдущей дискуссии.

ВОСЕМЬ