Через первые барьеры

(РАССКАЗЫВАЕТ АНДРЕЙ КАРСАВИН)

...Я ответил на заключительный вопрос по­следнего предварительного экзамена и начал, проверять ответы. Я был на удивление споко­ен, хотя, разумеется, мне трудно было судить, сколько у меня правильных ответов, а сколь­ко неправильных.

Последний экзамен — это развернутый ком­пьютерный тест, тридцать три вопроса, среди которых попадались и совсем простые, и до­вольно трудные, и прямо-таки неожиданные. Например, как ответить на вопрос: «Что скры­то в слове «хамелеон»?» Я прикинул на листоч­ке несколько вариантов, прежде чем написать ответ. Можно было бы сказать, что «хамелео­ном» называют подхалима, который под всех «перекрашивается». Но потом я подумал, что все, кому достанется этот вопрос, ответят так же, и написал в итоге иначе: «хам-еле-он — то есть, настолько трусливый, что и хамить еле-еле отваживается, хотя ему очень хочется». Еще с подковыркой был вопрос по арифме­тике: «Перепишите пример так, чтобы не было скобок, и проверьте, верно ли равенство 170: ((34+1) — (7x5)) = 200: ((54: 6) — 9)». Если начать сразу избавляться от скобок в точности по правилам, то все сойдется, в итоге получит­ся 0 = 0. Ты не замечаешь подвоха: ведь то, что в скобках, ноль в итоге дает, а на ноль делить нельзя! Поэтому верный ответ: «пример не име­ет решения, так как на ноль делить нельзя».

Были совсем простенькие вопросы. Напри­мер. «Буратино» — это переделка... а) «Вол­шебник из страны Оз»; б) «Пиноккио»; в) «Пи­тер Пэн». Тут и думать не надо, чтобы напи­сать в ответе: «Пиноккио».

Были вопросы на самые разные темы. На ответы давалось три часа, выходило прибли­зительно по пять минут на вопрос. Я сначала отвечал на совсем простые вопросы, чтобы время поднакопить, а потом уж стал думать над теми, что посложнее.

В итоге я управился менее, чем за три часа. Я решил проверить ответы. Между делом поглядывал в окно и вспоминал...

Встречу с поступающими и их родителями проводили три человека, в том числе один ге­нерал. Хоть он был в штатском, мы сразу ре­шили, что он генерал, по тому, как он держал­ся и как к нему обращались другие.

Звали генерала Борис Андреевич.

— Спрашивайте, не стесняйтесь, — сказал он, когда слово передали ему. — Дело серьез­ное, и вы должны представлять себе цели, за­дачи и программу училища во всем объеме.

И вопросы посыпались.

Прежде всего, конечно, родители интере­совались обучением и условиями прожива­ния в училище. Генерал отвечал четко и по существу.

— Круг дисциплин самый широкий: от био­химии до этикета. Уверяю вас, такое образова­ние в России сейчас не дает ни одно учебное за­ведение. Проживание и питание — все на вы­соком уровне. Порядок у нас будет жесткий. Это тоже имейте в виду.

Чей-то папа поднялся со своего места, что­бы задать вопрос:

— Вы говорили, что спорту будет уделено много внимания. Предусмотрен ли теннис в числе спортивных дисциплин?

Генерал кивнул.

— При училище имеется теннисный корт.

Но занятия теннисом так же, как волейболом, баскетболом или спортивной греблей, не вхо­дят в основную программу. В ней — бег, гим­настика, плавание, зимой — лыжи, основы единоборств... И, разумеется, основы обраще­ния со стрелковым оружием. А дальше, каж­дый курсант сам сможет выбрать себе дополнительные спортивные дисциплины. Наша задача — подготовить крепких, здоровых и ловких ребят, настоящих мужчин...

И тут моя бабушка вклинилась. Она, разу­меется, не могла пропустить такое собрание и пошла вместе с родителями. А уж когда ба­бушка открывает рот — только держись.

— Простите, — сказала она. — Мне в вашей последней фразе хотелось бы услышать неко­торые уточнения. Когда говорят, что надо вос­питывать настоящих мужчин, то иногда под­разумевают под этим, что, мол, давайте-ка воспитаем бесчувственных чудовищ, этаких здоровых быков, без жалости к людям, гото­вых выполнить любой приказ начальства. На­цисты тоже ведь воспитывали настоящих мужчин. Что натворили эти настоящие муж­чины, мы знаем. Да и в нашей недавней исто­рии есть печальные примеры... В том числе, связанные с вашим ведомством. Где гарантии, что из ребят в итоге не сделают винтики и ко­лесики бесчеловечной системы, как это уже бывало?

Генерал кивнул ей.

— Очень серьезный вопрос, и я ожидал его. Гарантии в том, что с вами сейчас разговари­вают люди, которые в девяносто первом году отказались исполнять приказы путчистов и поддержали законно избранную власть. И ко­торые очень много сделали, чтобы спецслужбы стали по-новому работать в новых услови­ях. Если б нам нужны были бездушные испол­нители, мы не стали бы создавать училище, а запросто набрали таких исполнителей со сто­роны. Как вы понимаете, людей, готовых взяться за грязную работу, в нашей стране всегда можно найти. Но мы отказались от это­го и делаем ставку на людей независимо и творчески мыслящих — значит, мы сами за­интересованы, чтобы печальные уроки про­шлого ни для кого не пропали даром.

Родители продолжали задавать вопросы.

— Скажите, — спросила чья-то мама, — а как наши дети будут устроены в дальнейшем, в смысле безопасности их службы?

— Вот тут я вам ничего обещать не могу, — честно ответил генерал. — Вы поймите, мы будем готовить будущую элиту нашего ведом­ства. У элиты только одна привилегия — быть впереди там, где тяжелее всего. Вот и по­лучается, что ребят ждут и горячие точки, ес­ли к тому времени горячие точки еще будут существовать, и другие опаснейшие испыта­ния. Испытания, при которых смерть может подстерегать на каждом шагу. Вот тут вы должны знать, на что идете, соглашаясь на поступление ваших детей в училище. Кому кажется, что в будущем ребят ждет только не­пыльная высокооплачиваемая работа и раз­машистые шаги по служебной лестнице, тот пусть теперь трижды подумает. Пусть и ребя­та подумают...

Прозвучали еще какие-то вопросы, но не очень много. И все стали расходиться.

Я получил характеристику из школы, сдал физкультурные нормы — которые довольно простыми оказались — потом благополучно миновал первый экзамен, сочинение. На экза­мене было три темы на выбор, и все довольно неожиданные. И если, скажем, тема «Лучший день в моей жизни» еще из тех, которую можно было бы ожидать, то темы «Животные — герои литературных произведений» и «Пейза­жи у русских поэтов» сперва совсем меня оза­дачили. Я-то, признаться, ждал чего-то пат­риотического, что ли, и соответственно гото­вился. Даже «Бородино» еще раз перечитал, хотя и без того его наизусть знаю и вообще с таким прицелом все книги и учебники и про­глядывал, а тут — на тебе!..

И выбрал я тему «Пейзажи у русских поэ­тов». А поскольку я, перечитывая «Бороди­но», и другие стихотворения Лермонтова про­листал, то и стал я писать в основном о Лер­монтове.

Признаться, я волновался, когда сдавал со­чинение, потому что не очень представлял, на­писал ли я его по теме. Но этот барьер я одо­лел. Вообще, на сочинении довольно мало на­роду отсеялось, человека три-четыре. Гораздо больший отсев был после устного экзамена по естествознанию и после математики. Там большинство погорело на задачах по геомет­рии.

И вот — последний предварительный экза­мен. И уж если я его выдержу, то поеду на сбо­ры. Осталось пятнадцать минут. Я был уверен в своих ответах, сдал их и черновики, и вышел из класса ждать свою судьбу...