Свадьбы переселенцев

В предыдущих разделах были показаны лишь основные варианты свадебного обряда старожилов. В действительности их было больше. Между тем переселенцы, прибывавшие в округ в пореформенное время, различали свадьбу " по-сибирски" и " по-российски". Это отчасти объяснялось тем, что прибывали новоселы в большинстве своем из южнорусских и украинских губерний, где свадебный ритуал отличался от средне- и севернорусского. Основные различия сводились к небольшому числу моментов. Так, общий эмоциональный настрой северной свадьбы был печальным (в некоторых местностях даже костюм невесты назывался " печальник"), а южнорусской и украинской - радостно веселым (по-украински свадьба называлась веселье). В южном регионе относительно больше обрядов проходило в доме невесты. В северных губерниях жених с утра заезжал за невестой и собственно свадебные обряды проходили у него в доме. Местная вариативность по губерниям Европейской части страны в волостях и отдельных селах была весьма значительна 12.

Естественно, " российские" свадьбы в Сибири тем более не могли быть сходными, так как среди переселенцев имелись выходцы из средней и северной полосы, а также и из Западной Сибири. Думается, что понятия " по-российски" или " по-сибирски" в свадебном ритуале означали: традиционный для данной семьи или группы населения, или отличный в чем-то! В эти понятия включались и те перемены, которые претерпевал свадебный ритуал со временем.

Как показывают собранные нами полевые материалы, первое время новоселы устраивали свадьбы так же, как это было принято на местах их прежнего жительства. Так, переселенцы из Рязанской губернии в с. Шипунове (конец XIX в.) " играли свадьбу" по своим обычаям и венчались в поневе и рогатой кичке. В дальнейшем изменения проходили довольно быстро. В качестве примера приведем сообщение Комисенко, семья которой переселилась в конце XIX в. из Воронежской губернии. Вскоре после переселения выдавали замуж старшую дочь. Свадьбу справляли " по-российски". Через два-три года выходила и младшая дочь, и тоже в семью переселенцев. Но свадьба была устроена " по-сибирски".

Однако свадебные обряды новоселов не заменялись полностью старожильческими, воспринимались лишь отдельные элементы их. Со своей стороны, и обряды переселенцев оказывали влияние на свадебный ритуал старожилов. В северных районах округа воздействие переселенцев способствовало отмиранию некоторых моментов, которые уже выпали из свадебного обряда русского населения Европейской части страны, но еще сохранялись в Сибири. Изменились и термины: предсвадебный взнос жениха (подъемные, калым) стали именовать широко распространенным в Европейской части страны термином кладка, представление жениха и невесты родственникам - запоем, последний день свадьбы - отводиной.

При сватанье в конце XIX - начале XX в. уже меньше обращались к помощи свахи и дружки. Как отмечал корреспондент газеты " Сибирь", " вера в сверхъестественную силу дружки удержалась только в глухих сибирских деревнях. Обычай приглашать дружек на свадьбы делается в видах сохранения благополучия и порядка на последних, для торжественности обряда и свадебного этикета. В лице дружки видят уже не колдуна, а главного распорядителя, мужика умственного, поддерживающего своими прибаутками веселое настроение гостей, общества. Что же касается до того, что эти суеверные свадебные обряды и по сие время прочны в сибирской крестьянской среде, то это объясняется устойчивостью народных традиций, заменяющих свой смысл и характер с переменой самого миросозерцания народа. Образы эти, потеряв прежнее религиозное значение, приняли в настоящее время характер простого этикета, они придают брачному союзу некоторую торжественность и веселость и разнообразят и оживляют монотонную, серенькую жизнь" 13.

На сватанье жених сам приходил с родителями. Так, к Федосье Григорьевне Лебедевой, приехавшей в Славгородский уезд в 1910 г. из Херсонской губернии, парень привел отца, брата и зятя. Засватали против ее воли, по настоянию отца. На другой день после сватанья устроили " запой", на который пригласили самых близких родных. Родители жениха и невесты договорились о сроке и условиях свадьбы. Жених купил невесте материал на " парочку" (для юбки и кофты). В семьях переселенцев, как и у старожилов, с жениха получали деньги на свадебные расходы. На этой свадьбе жених внес 50 руб., на них невеста покупала кое-что для себя и для одаривания родни.

" Запой" мог проходить в день сватовства. Так было у Анны Захаровны Слониной, переселившейся из Тамбовской губернии. В других случаях " запой" отодвигали на несколько дней, если затягивалось само сватовство. А. К. Коненкову из с. Родина сватали без жениха: сваха, родители, крестные родители, зять и брат. Сразу договориться не удалось: " Привяжутся к невесте, - вспоминала она, - пять раз едут. Когда договорятся, то зовут жениха и " запивают" невесту".

Переселенцы ввели новый обряд: осмотр хозяйства жениха. А. К. Коненкова ездила с родными к жениху " колышки считать". Их ждали. Стол был накрыт. Посидели, поговорили, выпили и поехали домой.

Через некоторое время устраивали сводушки. Они проходили шире, чем у сибиряков. Невеста собирала у себя родных и подруг. Жених приглашал свою родню. Он приходил к невесте и всех собравшихся там уводил в свой дом. В доме жениха начиналось гулянье, которое потом продолжалось у его родных). " Гуляют по дворам родни, -рассказывал И. М. Туров, - и всех приглашают на свадьбу".

У невесты собирались девушки. Она устраивала большой, или настоящий, запой. Приезжал жених, и они вместе объезжали в нарядной кошевке девушек-подруг. Всех свозили в дом невесты, гуляли, оставались ночевать, помогали ей до свадьбы шить приданое. Невеста с подругами шила жениху всю свадебную одежду - " от портянок до рубахи и кисета". У Слониной работало 6-7 человек. К вечеру приходили парни. Девушки " опевали" ребят: " Летели две птички... Как они целовалися, все люди дивовалися..." Жених целовал невесту, парень целовал девушек, которые ему пели, и давал что-нибудь в подарок. Молодежь, среди них и жених, оставались ночевать у невесты. Как вспоминала Коненкова, " жених ходит ночевать к невесте. Спят врозь: невеста ложится с девками, жених - с ребятами".

Накануне свадьбы сваха и дружки приезжали выкупать рубаху, или " снаряд", жениха. Деньги отдавали девушкам, которые помогали шить приданое.

У переселенцев из разных губерний утвердился обычай мытья в бане, но проходил он веселее, чем у сибиряков. Девушки ездили к жениху за вениками, катались с ними в кошевках по деревне. С банными принадлежностями, прихватив бутылку водки, вели невесту, но " забывали" ее перед дверями. Невеста начинала причитать: " Подруженьки мои милые, откройте мне двери, ведь последний раз иду с вами…" Девушки впускали ее в баню, там причитания сменялись весельем, пением, шутками, хлестанием вениками. В один из них невеста заранее, тайно, вплетала ленту. Это был знак: кому из девушек она достанется, та раньше других выйдет замуж.

В тех селах, где сохранялись северные традиции, в день свадьбы невеста вставала утром голосить:

Последние я денечки

Последние часочки

У родимой у матушки,

У родимого у папашеньки...

После завтрака начинался обряд расплетания косы. Первой подходила мать, за ней сестры и другие родственники. Девушки расчесывали волосы и пели:

Желанная ты наша подруженька,

Расплетаем твою косыньку,

Русые волосики, последний разочек...

Расплетут и расчешут волосы, перевяжут сзади лентой, наденут сверху венок, накинут сверху легкую кисею. Невесту в переселенческих селениях в день свадьбы наряжали в новую парочку из шелка или кашемира светлых тонов (бежевую, розовую, голубую). Она садилась на лавку и прощалась с родителями: " Спасибо тебе, моя родимая маменька..." и т.д. Отец и мать благословляли ее с иконой, она отвечала земным поклоном.

В некоторых селениях в день свадьбы во дворе невесты и жениха натягивали веревку - символ соединения. К этим дворам собирались родные и знакомые.

В доме жениха готовили к венцу парня. Руководил обрядом тысяцкий, обычно крестный отец жениха. Ему помогали дружки - один или два. На эти роли выбирали братьев или лучших друзей. Как видно, произошла замена персонажей: у сибиряков распорядителем свадьбы был один дружка. В свадебном поезде переселенцев со стороны жениха участвовали тысяцкий, ездовые и поезжане. Иногда приглашали также и знахаря, который обязан был беречь жениха и невесту от злого глаза, от порчи.

Мать жениха провожала его с причитаниями:

Милый мой (имя рек),

Ты у родимой у своей матушки

Был одетый и обутый...

Пока собирался поезд жениха, во дворе готовили и " обыгрывали" лошадей. Их гривы заплетали в косички, с яркими ленточками: украшали дугу, подвязывали колокольчики. Рядом с лошадьми стояли молодые женщины и девушки и пели песни. Жених обязательно приезжал к невесте поездом из нескольких кошевок, даже у бедных крестьян для этой поездки запрягали по две-три пары лошадей.

В доме невесты ожидали жениха, сидя за столами. Брат невесты караулил ее косу. Начинался выкуп косы: " Сколько стоит? " - " Четыре угла, четыре рубля, середина - четверть вина", или что-нибудь подобное. Девушки также требовали выкуп. Они показывали поломанные иголки, говорили, что потерпели убытки. Сторона жениха торговалась, а подруги поддразнивали: " У дружки глаза раскосы, в печь заглядывают: велик ли горшок с кашей, хватит ли нашим...", или: " Сваха-черепаха, немытая рубаха, в свахи спешила, на лучине сушила..." Невесту подводили к жениху и сажали их в переднем углу. После легкой закуски жених и невеста подходили под благословение родителей, затем свадебный поезд отправлялся в церковь. Невеста со своей крестной матерью ехала вместе с родителями. Жених садился вместе со своей крестной матерью и дружками в отдельную повозку. На передней подводе вместе с тысяцким ехал знахарь. Оба они зорко следили за тем, чтобы свадьбе не было преград в пути.

А в это время, по общерусским обычаям, из дома невесты перевозили к жениху сундук с приданым. Повозник должен был запастись достаточным количеством уже не пива, а водки. У закрытых ворот усадьбы жениха их встречали " добры молодцы", требовавшие выкупа.

Возвращение молодых от венца было весьма существенным моментом свадьбы. В чей дом, к чьему роду должна она приехать. В севернорусском варианте свадьбы молодую везли в дом мужа. Также поступали старожилы Сибири. В южнорусском варианте свадьбы после венца каждый возвращался в свой дом. Затем от жениха снова ехали в дом девушки, и лишь после совершения некоторых обрядов молодая переезжала в дом жениха. При опросе семей переселенцев, создававшихся в начале XX в., только однажды в с. Барановка Змеиногорского района нам рассказали о южном варианте. Матрену Демьяновну Шульгину (1898 г. р.), переселившуюся из Курской губернии (ее жених был из Тобольской губернии - после венца отвезли в родительский дом. Там был проведен обряд скручивания с расплетанием косы, с завиванием " шишки", повязыванием платка. Только после этого перевезли ее к мужу.

Во всех других сообщениях указывали на то, что " после венца едут к жениху". Здесь молодых ожидало шумное общество. Житель села Волчно-Бурлы А. Н. Коровин коротко описал свадьбу переселенцев. Ему было хорошо известно, что " свадьба - это своего рода зрелище в деревне, особенно если она организована пышно. У входа в дом молодых встречали родители жениха с иконой, хлебом-солью и благословляли их. Потом все участники свадебного кортежа входили в дом и вместе с прибывшими постельными садились за стол, уставленный в большом количестве яствами и водкой. В стороне стояли приглашенные песенницы. Знахарь, обеспечив своим нашептыванием въезд свадебного кортежа во двор, вход в дом, усаживался на самое почетное место - в передний угол. Свахи ставили иконы на божницу" 14.

Затем свахи, закрыв девушку шалью, заплетали ей две косы, надевали наколок (шелковую шапочку, украшенную цветами и лентами) а песенницы затягивали: " (Валентина ты свет Ивановна), заплетают твои русы волосы во две косы и надевают на твою головушку наряд замужней женщины... В момент украшения головы молодухи бабьим наколком, писал А. Н. Коровин, - " схоронившиеся где-нибудь за чувалом или на полатях или в углу комнаты стрелки с дробовыми ружьями открывали огонь. В доме становилось темно от дыма и копоти. Этот ритуал считался самым веселым. В дом, как правило, набивалось полно любопытных, но они спокойно стояли у дверей и не мешали совершать свадебные ритуалы. Печь и полати были забиты ребятишками.

После процедуры надевания бабьего наколка свахи (со стороны жениха и невесты) - вели молодых в другую комнату на подклет (брачное ложе), где для них была приготовлена из привезенного приданого постель. Пожелав молодым дочку или сына, свахи уходили".

Собравшиеся гости приступали к " честному пиру". В одних семьях в свадебном застолье участвовала лишь родня жениха до освидетельствования чести молодой, в других - на свадебный пир съезжались сразу все родственники. Иногда сразу же начинали " отводить блины". Всем гостям наливали " блинную рюмку", а они " клали" подарки на приданое.

В тот же или на другой день жених, через дружку, оповещал родню о честности молодой. Дружка спрашивал: " Какое вино подавать, красное или белое? " И гостям объявляли с торжеством: " Жених велел красное подавать". Если же дело обстояло не так, то матери невесты подносили худую ложку, рюмку без дна или говорили, что на нее надо надеть седло и хомут. Празднуя честность невесты, все бутылки на столе украшали красными лентами и гроздьями калины".

Повсюду, как отметил А. Н. Коровин, " этому акту придавалось исключительное значение. Невесту, не сохранившую девичью честь, ждало всеобщее посмешище и позор, а сохранившую - почет и уважение".

В Волчно-Бурле на свадебный пир приглашали родителей невесты. " Молодые опускались перед ними на колени, жених благодарил за оказанную ему честь. Свахи набрасывали на молодых нижнюю рубашку молодухи, подтверждавшую ее невинность. Этот момент фиксировался боем посуды. Затем молодые обносили гостей подносом и водкой, получали дары и начиналось общее веселье".

Однако старинный обычай демонстрировать свадебную рубаху в начале XX в. уже стал редкостью. Так было на свадьбе Лидии Григорьевны Емельяновой (1902 г. р.) и ее сестер. " Мои сестры выходили замуж за курских, - рассказывала она, - у сибиряков было иначе. Они " на честь выводили" - рубаху показывали. А орловские считали это за совесть. Этого сраму не было".

Напротив, различные обряды, в которых проявлялись шутка и юмор, принимались с охотой. В этом соединялись обычаи переселенцев и сибиряков. Так, приглашали колдуна и ставили молодых на меховую шубу, стреляли из ружей и бегали с водой " овин тушить", заводили в дом скотину и затыкали соломой печную трубу и т.п. Чтобы прекратить эти шутки, родные молодого должны были откупаться - угощать вином. В этот день участники свадьбы и гости рядились, что широко было распространено в Европейской части страны. Мужчины одевались в женское платье, женщины - в мужское, наряжались цыганами. Ряженые с песнями и плясками ходили по селу.

В разное время проводили испытание молодой снохи: она должна была причесывать мужа, целовать его и всю его родню. При этом собравшиеся шутили: " У нашей молодой прибавилось на ладонь…" Каждый тут стремился показать свое остроумие. Обычно на другой день испытывали молодую в хозяйстве: заставляли мести пол, при этом рассыпали сор, били посуду, подбрасывали деньги. Смотрели как собирала, и говорили: " У нас рабочая сноха".

На второй день после свадьбы устраивали отводины. У переселенцев на свадебный стол ставили или курник, или каравай. Выходцы из Воронежской, Рязанской губерний украшали его веточками, которые были покрыты тестом и увиты ленточками. Такой свадебный хлеб в южнорусских губерниях назывался " гильце". Рядом с ним красовались две бутылки с привязанными веточками калины. Одну из них наряжали куклой, убранной лентами и цветами, как в южнорусских губерниях и на Украине.

В этот день проводили дарение - продавали блины и каравай. Вначале сваха жениха торжественно вносила блины на большом блюде. Она поочередно подавала их гостям, а тысяцкий угощал вином. Получив блин и рюмку водки, каждый из гостей называл свой подарок. Дары складывали (если их можно было положить) на блюдо, которое держала в руках невестина сваха. Это называлось " продавать блины". Если положить дары на блюдо было нельзя (например, скот), то в селах со смешанным русско-украинским населением их изображение рисовали сажей на потолке, как это было принято в зоне контактного расселения русских и украинцев в Европейской части страны.

После блинов выкупали курники. В некоторых селениях свадебные пироги называли также и караваями - термин, распространенный в средней и южной полосе Европейской части страны. Эти пироги изготовляли не только с мясной начинкой, но и с любой другой или вообще без начинки. Тот, кто давал за пирог самую большую сумму (обычно не более 3-5 руб.), получал вместе с ним вино и угощал гостей за своим столом. Хотя при дарении подносили вино или водку, но в общем выпивали немного. Один из жителей сибирского села сказал: " Теперь нахально пьют, чайными стаканами, а раньше - рюмочками по 50 грамм". Варили пиво, закупали вина и водки на свадьбу много но много собиралось и гостей. Столовались по очереди у родни жениха а затем у родни невесты.

Все приглашенные на свадьбу обязаны были принять всех же гостей у себя. Для того чтобы на свадьбе присутствовало больше людей, родители жениха и невесты задолго начинали " загуливать", т.е. принимать участие в гулянье на других свадьбах. Послесвадебное отгуливание и столование могло продолжаться поэтому более недели.

Общему веселью очень помогал гармонист, а если его не было то свой " оркестр". Кто-нибудь брал из печи заслонку, второй вооружался ложками, третий - половником или еще какой-либо звонкой посудиной. Удар в заслонку, подхваченный ложками, половником и другими инструментами, вызывал на круг плясунов. Раздавалась плясовая песенка:

" Эх лапти мои, заковыристые, они ходу не дают, до коленок достают, э-э-эхма! "

В круг выскакивал кто-либо из мужчин, топал ногой, вызывая женщин. Выходила, подбоченясь, одна из них и, вынув платочек, начинала крутиться вокруг плясуна, напевая: " Ой, лапти мои, четыре уборки, то ли дома ночевать, то ли у Федорки..." Российские частушки и переплясы с отбиванием " дробей" очень оживили свадебное веселье.

Когда гуляющие, приглашенные на свадьбу, побывали у всех ее участников, они снова собирались в доме жениха на " разъездную", чем все и заканчивалось. Затем ждали масленицу, чтобы ехать " к теще на блины".