Июня, Колоград, кафе «Пингвин», 13:54.

Электронный таракан ползал под ногами посетителей и ретранслировал всё услышанное и увиденное хозяевам. За подобный шпионаж давали десять лет исправления трудовой повинностью.

Робот затаился под стулом Брумеля.

– Читай, Алекс – Сказал полковник Широв. – Только про себя.

«Может, я и льстец самому себе, но, наверное, этот текст замусолят множество коллег-журналистов, офицеров спецслужб, врачей, психологов и прочих, никак не заинтересованных в моей жизни, но так заинтересованных в смерти.

ПОЧЕМУ??? Это самый главный вопрос, ответ на который чуть ли не привел меня в психушку. Дорогая мамочка, уважаемый папочка – если бы вы узнали то, что узнал я, вы бы в штаны обделывались до сих пор, а я с этим жить пытался. Верил в нашу страну. Да ошибся. А вы – в больницу… психиатр знакомый… все тайно…

А тебе, Леночка, я напишу только одно – мне страшно за своих детей. Ах да!!! Детей у нас нет. И не будет. Ибо величайшее преступление рожать их в мир, который нам уготовили!! Поэтому, раз ты уже не сомневаешься в моей неадекватности, я считаю своим долгом избавить тебя от варианта родить деток от меня. Потерпи ещё немного – и ты убедишься, что будущее наших отпрысков говорит в пользу контрацепции или воздержания.

Друзья мои… Не держите на меня зла. Как и я не держу его на вас, выплевывая любую ненависть из вывернутого нутра – от той гадости, что я собрался пить, сильно сводит живот. Мне нужно очиститься. Во всех смыслах.

Дорогие! Я болен новой информацией, знанием, от которого мурашки идут кожей и которое не уживается в моем сознании!! Когда я узнал…»

– Записка явно обрывается. – Сказал Брумель. Официант принес им два кофе. Алекс отпил и поперхнулся. – Черт, горячее! Дядя Гриша, а зачем вы мне это все показываете?

Григорий Алексеевич Широв подул на кофе и чуть отпил из красной полированной кружки.

– Для того, что бы ты не обжог свой язык ещё серьезнее, чем сейчас. Наш робот-оперативник, проникнув в квартиру Репнина, застал его уже мертвым. Но самое интересное, что в квартире был ещё один небольшой робот-шпион, пытавшийся уничтожить предсмертный текст. Частично у него получилось. – Широв посмотрел в глаза Брумелю. – Скажи честно, ты уже знаешь о «деле журналистов?»

– Нет. – Брумель вертел чашку.

– Ты соврал.

– Если вам нужна пресса, то связались бы уже с Валерием Гордоновичем.

– Не стоит беспокоиться за него. Ты знаешь, что он вызывал офицера КБ для того, что бы обсудить твою поездку?

Брумель напрягся.

– Уже давно решено, что я лечу на Западную сторону.

– Не факт, что он хочет поговорить именно за это. В любом случае пойду я.

– Дядь Гриша, а вот насчет этого уже интересно!

– Алекс, у меня к тебе важный разговор. Уже два журналиста Колограда найдены мертвыми. И один, и второй в недавнем времени вернулся из командировки на Западную сторону.

– Курбанов летал в Америку, а Репнин, кажется, в Германию. Оба писали статьи на тему экологии и производства. Я лечу в Голландию, для описания их ежегодного карнавала. Честно сказать, статья плевая. Это у этих двух были важные темы: ужасное природопользование Западной Стороны. По сравнению с нашей, Северной, конечно. Понимаете, о чем я, дядь Гриша? Кому я нужен…

– Не расслабляйся. И не суй нос, куда не надо. Эти двое о чем-то узнали, что выбило их из колеи до того, что оба покончили с собой.

– Я был на южных рубежах, сразу после конфликта. После этого меня ни чем не испугаешь.

Широв вздохнул. Парень упертый, как отец.

– Мыслевирус говорил об этом. Мы в Комитете Безопасности воспринимаем его серьезно. Из всех диссидентов он, несомненно, самый опасный лишь потому, что более осведомлен.

– В редакции находили роботов-шпионов.

– Не только в редакции… Мыслевирус в своих выступлениях рассказывал о Страшной Тайне Века, как он это называл. Алекс, он упомянул три фамилии. Ты же не слушаешь все его выступления!

– Они проходят в разное время суток по всему городу.

– В КБ есть все записи.

– Что за фамилии?

– Мыслевирус кричал, что правда, которой он располагает, погубила Курбанова и Репнина… Но была ещё фамилия человека, который, по рассказу мыслевируса, им эту информацию передал, Алекс. Как ты думаешь, кого?

– Я ожидал услышать свою фамилию.

– Нет.

– Дядя Гриша, вы со мной как с подозреваемым разговариваете.

– Я всего лишь хочу, что бы ты думал.

– У меня много знакомых. Решетов, Власиш?

– Мыслевирус кричал фамилию Зарубин. Встречался с такой фамилией?

Брумель сглотнул слюну, подавился ею, и закашлял. Он дернул ногой, чуть ли не раздавив робота-таракана.

– Нет.

– Уверен?

– На все сто. Почему я должен волноваться по поводу этой фамилии?

– Тебе виднее. Это журналист такой. По легенде. Сетевой диссидент.

– Я не знаю все журналистов ССС.

– Он сейчас ведет антинародную деятельность против граждан ССС на Западной стороне.

– Связи с диссидентами не поддерживаю. Обижаете, дядя Гриша.

Широв засмеялся.

– Мое дело сказать тебе. Я волнуюсь, Алекс.

– Благодарю вас, Григорий Алексеевич. Супруге привет.

– Ты Алисе тоже передавай.

Брумель встал из-за стола, попрощался с полковником. С первым шагом он услышал под ботинком хруст, вздрогнул, но вида не подал и удалился из кафе.