Июня, Колоград, квартира журналиста Боровника, 18:12

– Ты же робота погубил, бестолочь!! – Орал Боровник на Алекса. Брумель снимал обувь, и ему казалось, что на подошве все ещё есть отпечаток мертвого робота. – Как можно было на него наступить?!!

– Вот сидел ты под стулом, так сидел бы дальше. Видишь, что я встаю. Мне под ноги смотреть – себя выдать!

– Мы уже и так выявлены, мальчики, – сказала Горлова.

– Не раскисай. – Ответил хозяин квартиры. – Он не записывал данные. Да и башмак нашего внимательного Брумеля задавил все начисто. Отследить нас по останкам невозможно.

– Ты лучше скажи, что узнал? – сказала Горлова Алексу.

– Много чего, Оля. Широв рассказал про то, что ведал Мыслевирус. В КБ все его выступления четко отслежуются и записываются. Он называл какую-то Страшную Тайну Века. И наряду с этой тайной три фамилии: Курбанов, Репнин и Зарубин.

– Два наших жмурика? – Боровников принес чай и поставил рядом коньяк. Горлова сразу же налила себе в кружку сотню грамм.

– Да, погибшие журналисты.

– Подожди, Алекс. Зарубин – это диссидент из Западной стороны?

– Говорят, Оля, это не настоящее имя группы людей. При чем даже не Северян. Это может быть государственным проектом Запада.

– Не думаю, Брум. Слишком круто для госпроекта. «Зарубин» – это яеловек, или группа людей, ненавидящих ССС. А что бы ненавидеть его, нужно тут пожить.

– Широв предупредил меня только об опасности. Старый лис что-то знает.

– Подведем итоги, если у тебя все, Алекс.

– Скажи, я потом добавлю.

– Два журналиста. Оба репортеры газет. Оба до суицида посещали Западную сторону. Правда, разные местности. Но, товарищи, это не все. Ваш покорный слуга откопал ещё кое-что. – Боровников положил на стекло стола небольшой транслятор голограмм. Он подключился к инфосети и над столом появились объемные фотографии людей, в том числе и мертвых журналистов.

– Что объединяет этих людей?

– Все скажу, Алекс. Во первых, они все журналы… Твой полковник прекрасно знает, что дело тут не в командировке на Западную сторону. Все эти люди присутствовали на закрытом съезде Партии 2090 года. Съезд проходил в ноябре, в Северграде, когда вместо Ильи Анатольевича Нивова генеральным секретарем партии ССС был назначен Белов. Тогда у берегов Невы партийные бонзы не брали многих журналистов. Только самых безупречных.

– У Курбанова с Репниным репутация действительно самая лучшая. Полностью партийные люди.

– Во-от. То же самое мне удалось узнать о всех остальных. Да на тайные съезды других не берут.

– Как ты узнал список журналов съезда?

– Олечка… Пусть это умрет вместе со мной. Учитывая обстановку в стране и мире, не исключено, что это не за горами. – Боровников улыбнулся. – Вопрос! Зачем лучшим журналам Союза Северной Стороны кончать жизнь самоубийством? У одного были дети и любящая жена, у другого – девушка, перспективы в карьере. Но, товарищи, ни записок, ничего. Вообще. Что у них на компьютере могло быть?

– Как насчет остальных? Откуда они и что с ними случилось?

– Всего шесть журналистов. Два наши, с Колограда. Два с Северграда, два – с Москвы. Северградские – один пропал без вести с женой, беременной. Другой утопился в ванне. Тот холостой был… Москвичи пропали без вести. Любопытно вот что: очевидцы разсказывают, как рано утром видели семью одного, загруженную рюкзаками и снаряжением для походов. Примечательно: мне удалось узнать, что все отформатировали свои компьютеры.

– То есть, некоторые из них полностью пропадали из города.

– Ещё и с рюкзаками – смеялась Горлова. Брумеля раздражала её несерьезность.

– Ничего смешного. Они захотели скрыться. Полностью. Просто уйти. Внимание: что-то прогнало их, товарищи. Некоторых напугало до смерти, некоторых согнало с мест.

– Ребята. Тут я должен добавить. – Сказал Брумель. – Широв давал мне прочитать предсмертную записку Репнина. Её с помощью робота оперативника удалось спасти. Записок нет, потому что их уничтожали: этот робот-оперативник уничтожил своего оппонента, который, как только Репнин отравился, в его квартире собирался стереть текст. Частично ему это дуалось. В оставшемся явно проследуется одно... – Брумель посмотрел на друзей, выдержал паузу, а затем ударил в ладоши. Горлова и Боровников в здрогнули. – Он слишком много знал...

– Поднимается вопрос: при чем тут Зарубин? – сказала Горлова, подражая манере Боровника

– А это уже к хозяину этой обители. Он в диссидентах разбирается.

Боровник кинул на Алекса недобрый взгляд. Его глаза строгого коршуна, охотника за информацией, сверлили лоб друга. Брумель ожидал такой реакции: крупнейшая по размеру и шуму статья о дессидентах ССС и Штатах Западной Стороны вымотала Боровника бесконечной вереницей проверок КБ, Комитета Цензуры, прошла через крупнейших редлакторов страны, и, в конце концов, переделанная и накопившая несколько выговоров, предупреждений и множество просветительских бесед в кабинете КБ, вышла в свет, который Борову уже был не мил.

– Товарищи! – обрадовалась Горлова. – А может быть, они узнали о войне? Что, если ССС нападет на Запад первыми? Закрытый съезд все же, обсуждали…

– Товарищ Горлова, я бы на вашем месте не радовался бы таким идеям. – Ответил Боровников. У него не было персонального бункера и места в общественном убежище ему ещё не дали. Боровников нервничал и обижался: места уже раздали многим рабочим, а ему, журналисту, до сих пор не предоставили. Любые разговоры о кризисе и возможности ядерной атаки кидали Боровникова в пот.

– Между тем, версия вполне возможная. – Сказал Брумель. – На тайном съезде может обсыждаться что угодно.

– Детективы с вас, мальчики, некудышние. – сказала Горлова. Она накрасила губы, подмигнула себе в серкальце и подошла к Боровникову. Чмокнув того в щеку, она помахала Алексу. – Пока, небритый. Тебя не целую.

Боровников закрыл за девушкой дверь.

– Зачем ты её вообще взял? – спросил Брумель.

Боровников не ответил.

– Слушай, – продолжил Брумель, – это не та ситуация, когда можно допускать личные симпатии.

– Она напросилась.

– Ты ставишь её под угрозу.

– Тебя тоже. Брумель, ты знаешь, что такое «мировое эхо»?

Брумель удивился.

– Это из радиофизики.

– Да?

– Радиоволны, которыми пользовались до 2068 года. Мы уже не застали. Наблюдался интересный эффект, когда звук отражался, словно эхо, в течение большого диапазона времени, вплоть до минуты. Объяснение явлению так и не нашли.

– В современных оптимаволнах такого нет, так ведь?

– Да. Ты бы услышал, рано или поздно, когда по видеофону общался.

– Вчера вечером, когда я звонил шефу в редакцию, мы оба слышали странные помехи. Я слышал отголоски своего голоса, он – своего. И эхо это было именно так, как ты говоришь – с задержкой.

Брумель скривил губы, пожал плечами.

– Черт знает что. В О-волнах такого нет, только в радио. Связь это исключительно О-волны.

– Ты замечал? Это недавно началось.

– Дружище, у меня отпуск. Я телефон держу выключенным. Это Алиса у меня часто болтает, но она бы сказала б давно.

– Думаешь? Люди не замечают это. Я бы тоже не заметил, если мне не пришло вот это сообщение.

Боровник взял свой видеофон и показал Брумелю сообщение.

«Проект «Мировое Эхо».

Искренне твой, Мыслевирус».

– Как он узнал твой номер?! – Брумель вскочил с дивана.

– Не знаю. Тебе не приходило?

– Нет. Думаешь, это относиться к тайному заседанию?

– Думаю, кто-то нас пасет.

– Боров, нужно кончать с этим всем.

Боровник засмеялся.

– Ну ты и трус, Алекс!

– Это здравый смысл.

– А как глаза горели, когда начинали это все… Как ты инициативу проявлял!

– Слушай сюда! На тебя вышли диссиденты! При чем – Мыслевирус. Широв вчера назвал его самым опасным из них. Если это сообщение найдёт КБ…

– Тьфу, Брумель!! Я его только тебе показал и удалю сейчас же! Паникёр!

Боровник достал сигарету и пошел на балкон. Алекс пошел за ним, но до балкона не дошел.

– Боров, смотри!! Сзади тебя!! – закричал Брумель. Хозяин квартиры успел заметить маленький черный предмет, промелькнувший на ковре. Алекс погнался за ним в спальню.

– Не дави!! Не дави!! – непонятно почему кричал Боровников. Он вбежал в спальню и застал Брумеля, облокотившегося на подоконник.

– По стене побежал.

Боровник пошел в кухню и позвал Алекса. В просторной кухне Боров дрожащими руками налил две стопки коньяка.

– Твою мать… Мы шпионим, и за нами шпионят. Как ты его заметил?

– Он явно хотел, что бы я его заметил, Боров.

Тот поднял стопку. Зажмурился, зажал рукавом рот, тяжело задышал. Боровника спас мясистый огурец, а Брумель выпил ещё одну стопку.

– Боров, надо кончать.

– Горловой не говори.