POV Tom. Сердце бьется через раз, я сам это слышу и чувствую

Сердце бьется через раз, я сам это слышу и чувствую. Пальцы Хельги нащупывают мой пульс на запястье, и она качает головой. Да, я знаю, что спокойствия сейчас от меня не дождешься.
Вокруг тебя мигающие лампочками аппараты, мониторы, врачи, их тихие переговоры.
- Что это на экранах? - спрашиваю Хельгу.
- Мониторы показывают давление, пульс, температуру. Много всего. Насыщение кислородом крови. Все нормально, дорогой. Перестань так волноваться, у тебя пульс зашкаливает.
- Да, - отвечаю невпопад, все также, не отрывая взгляда от тебя. - Он под наркозом?
- Да, конечно. Он спит. И ничего не чувствует.
Черт! Так хочется быть к тебе ближе.
- Хельга, помоги, я хочу подойти к окну.
- Окей, давай попробуем, - поддерживает меня за руку, и я осторожно опускаю ноги, к которым начала возвращаться чувствительность.
Помогает осторожно слезть со стола, и я опираюсь на ноги, больше похожие на колоды, но я уже могу стоять.
- Нормально, - выдыхаю.
- Ну, пойдем, - опираюсь на Хельгу, и она меня осторожно подводит к стеклу, к которому я буквально прилепляюсь руками. Так все намного слышнее. Даже слышу размеренный электронный писк. Почему-то, уверен, что это биение твоего сердца.
- Сердце, да? Так оно сейчас у него бьется?
- Да, Том, это кардиомонитор, он выдает звуковыми сигналами его пульс, - наворачиваются слезы, пытаюсь дышать и прогнать эту пелену с глаз.
Твое сердце. Я слышу его…
Теперь ты так близко. С тебя аккуратно снимают маску, и я полностью вижу твое бледное лицо. Господи, как же я хотел увидеть тебя! Иногда тебя загораживают врачи, но это не так важно. Я все равно вижу тебя. Я чувствую тебя. Каждый твой вздох и каждый удар сердца.
Хирург, находящийся до этого со мной, подходит к столику чуть правее от тебя, смотрит на планшет, и я слышу:
- Дата - 22 февраля 2008 года. Пациент - Билл Кернер, дата рождения - первое сентября 1989 года...

Замираю… Я родился в этот день…
- Диагноз: хроническая лимфобластная лейкемия. Назначенная операция: люмбальная пункция с введением донорского материала, переливание донорской крови, введение цитостатических препаратов в спинной мозг - метотрексат и алексан. Оперирующий хирург доктор Турм, ассистирующий - доктор Кесслер. Время начала операции - 11 часов 50 минут. Все, приступаем...
Я во все глаза на это смотрел, и во все уши слушал.
- Он родился в один день со мной…
- Ты не знал?
- Нет, не понимаю, как мы до сих пор могли не говорить о наших днях рождения. Это совпадение?
- Да, дорогой, вот это уже просто совпадение.
Качаю головой.
- Сколько же у нас с ним общего.
Общего …да … много общего … Но самое важное - это общая жизнь. Я это знаю.
Смотрю, как тебя осторожно поворачивают набок.
- Что они собираются делать?
- Сейчас ему откачают из позвоночника ровно столько жидкости, сколько нужно ввести. Иначе получиться превышения давления, и это может парализовать, а потом уже очень медленно начнут вводить твой донорский материал.
Сглатываю, до боли вглядываясь в твое такое бледное лицо.
- Он так похудел…
- Да, очень. Его практически все время тошнило. Это ничего, когда он пойдет на поправку, Симона готовить не будет успевать.
Улыбаюсь сквозь слезы. Хочется плакать. Хочется курить.
- Почему его не положили лицом вниз, как меня?
- Нельзя, в случае срочной реанимации он должен быть на спине. Тем более, что под общим наркозом он неподвижен.
Реанимации… Господи...
Смотрю, как хирург передает ассистенту большой, наполненный чем-то красным, шприц.
- Вот, это уже отобрали то, что может вызвать давление и сейчас введут тоненький катетер, и уже через него, очень медленно будут вводить твои клеточки. Его сейчас положат на спину.
Я видел, как к тебе присоединили аппарат с катетером, и уже потом действительно очень аккуратно положили на спину.
- Давление, пульс? - приглушенный голос хирурга.
- Давление 98 на 65, пульс 80.
- Это плохо? - мой вопрос.
- Это в пределах нормы дорогой. Все хорошо.
Несколько минут плавных манипуляций и передвижений за стеклом. Все размеренно и по-деловому спокойно.
- Хельга, долго еще?
Смотрю на твои пальчики, неподвижно лежащие на белом столе.
- Минут пятнадцать-двадцать...
Пальцы… твои пальцы. Почему то кажется, что сейчас они ледяные у тебя. И так хочется прижаться к ним губами и согреть дыханием своим. Мальчик ты мой...
Напротив, на стене висят такие же часы, как и у меня в палате, и я смотрю иногда на секундную стрелку, так хочется, чтобы время шло быстрее, хочу, чтобы все это скорее для тебя закончилось…
Тихие переговоры. Необходимые действия врачей.
5 минут. 10 минут. 12 минут.
Вижу, как ассистент обращает внимание на монитор.
- Начало падать давление, - говорит она, и у меня потеют ладони.
- Давление? - тихо - Почему, Хельга?
Начинаю чувствовать, как покрывается холодным потом спина.
- Тихо, дорогой, так бывает, пока ничего страшного.
- …бывает … так бывает... - шепчу, пытаясь успокоиться, и вижу, как что-то вводят в капельницу.
- Сейчас повысят давление, не бойся.
1 минута, 2 минуты.
Взгляд ассистентки на монитор.
- Давление продолжает падать.
- Еще дозу, - и ассистентка опять что-то вводит в капельницу.
-Пульс 120, - произносит она отчетливо.
У меня дрожь в коленях, меня заполняет страх.
- Пульс 138. Продолжает расти…
Вижу, как мониторы начинают светиться красным, а врачи суетиться около тебя, и у меня холодеет все от страха.
- Нет, – шепчу и, как во сне, смотрю на все это, происходящее будто в замедленной съемке, - нет! Почему? ПОЧЕМУ, ХЕЛЬГА!? ЧТО ЭТО?
- Том, родной, успокойся! - чувствую как Хельга обнимает меня сзади за пояс.
- Хельга! Я боюсь! - это пока шепот.
Но душа кричит от страха.
И тут я услышал высокий монотонный звук, от которого сердце оборвалось и резко упало куда-то вниз. Звук кардиомонитора, выдававший твой пульс, начал пищать непрерывно, распрямив линию биения сердца.
Я уже понял - ЧТО ЭТО...
Меня как холодной водой окатило с ног до головы, и липкий ужас вошел в мою душу, заставляя ее замерзать... умирать заставляя...
-... нет... только не это... НЕТ!
- Остановка сердца! - этот голос я уже услышал у себя в голове.
Он вошел холодным острым лезвием в мой мозг. Этот голос был далеким и неправдоподобным.
… нет … нет … только не с тобой все это … нет! НЕТ!!! БИЛЛ!!!
Я не мог двигаться, я не мог дышать, я не мог мыслить, я растворился в этом ужасе.
Он заставил меня окаменеть, войдя в каждую клеточку моего тела.
Болью охватило сердце. Цепкие ледяные пальцы впились в него, пытаясь остановить...
- …не надо …не надо …не надо... - шептал я, ощущая такую дикую тоску, от которой разламывались виски.
Я сжал кулаки, и только боль впивающихся в ладони ногтей дала мне возможность двигаться.
- НЕТ!!! НЕТ!!! - уже плохо соображая от страха, что делаю, я ударил ладонями по стеклу.
- Томочка, не надо! Не надо, родной! Ты этим не поможешь! Не надо!
Хельга охватила меня руками пытаясь сдерживать, но, не пытаясь меня оттащить отсюда, от тебя, она понимала, что будет только хуже.
- Хельга, сделай что-нибудь! Помоги ему! Помоги!!! - я не понимал, что по моему лицу текут слезы, сейчас я вообще плохо понимал, что все это страшная реальность, несмотря на весь ужас, охвативший меня, на все это беспросветное отчаяние и страшную душевную муку, я не мог поверить, что это явь.
Не мог, не хотел.
Не мог допустить мысли, что ты уходишь...
Совсем уходишь, оставляя меня одного...
Сон, это страшный сон. Пусть это будет страшный сон!
Я рвался из рук Хельги, что-то кричал. Выл, понимая, что у моего парня больше не бьется сердце.
- Пожалуйста, живи! Пожалуйста, Билл! БИЛЛ! НЕ ОСТАВЛЯЙ МЕНЯ! НЕ НАДО! НЕ СМЕЙ! НЕ ДЕЛАЙ ЭТОГО СО МНОЙ! НЕ ДЕЛАЙ! ЖИВИ!!! ЖИВИ!!! Я УМОЛЯЮ ТЕБЯ!!!
Я все-таки вырвался, приникая всем телом к стеклу.
Я уже не кричал, знал, несмотря на весь ужас, что это тебе не поможет, меня била дрожь. Прижавшись лбом к стеклу, я начал... молиться. Никогда раньше этого не делал, а сейчас молился.

" Господи... если ты есть...если ты сейчас видишь то, что вижу я, то знаешь и понимаешь, как мне нужен этот парень, знаешь, как я хочу что бы он жил, как хочу что бы снова билось его сердце. Ты не можешь не знать этого! Не можешь допустить его смерти! Я умоляю тебя! Пусть лучше я умру!
Я тебя прошу… я сделаю все, что угодно, чтобы он жил! Только не забирай его, не забирай его у меня! Пусть он только живет... слышишь? Пусть он дышит! ПУСТЬ! Билл, только дыши! Не смей умирать, я все отдам за тебя. Я знаю, что ты мой брат, пусть я больше никогда тебя не коснусь, пусть не будет никогда между нами того, что было – мне все равно, я согласен на все! Только дыши... дыши, мой хороший... не смей меня оставлять тут одного… не смей... не смей..."

Я почему то начал видеть туман, заполняющий операционную. Слышал явно очень редкие удары своего сердца и свое дыхание.

Как в вакууме...

Все остальные звуки пропали. А потом, следом за туманом, в мое сознание вошла тьма...

POV Avt

Том уже не слышал, как вместе с его ускользающим сознанием, была дана команда реаниматора:
" Разряд! "
Не видел, как от этого разряда выгнуло тело его любимого человека.
И не увидел, как вместе с изменившимся монотонным звуком, на мониторе вместо прямой линии появились зигзаги...

***

Хельга стояла над Томом, которого ей помогли поднять с пола и положить на хирургический стол.
Минут пять назад она ему ввела успокоительное и теперь знала, что он с минуту на минуту придет в сознание.
Она была ошеломлена всем тем, что произошло здесь только что. Эта остановка сердца Билла, которая чуть не остановила сердце и Тома, да в принципе, и ее самой. А потом - эта его молитва, от которой у нее почти встали дыбом волосы. Хельга теперь не знала, как ей быть именно из-за нее. Она понимала, что Том, скорее всего не осознавал, когда произносил ее, что делает это вслух. А сама суть этой молитвы, она была для Хельги пронизывающе горька - от жуткой боли, от безысходности, от дикой кровавой тоски Тома, которой он эту молитву пропитал.
У Хельги до сих пор в ушах стоял этот шепот: "... пусть не будет между нами того, что было..."
Она же прекрасно понимала сейчас, что Том не собирался отказываться от их отношений, даже узнав, что они братья. А теперь? Что будет теперь?
Так все непросто, так все зыбко теперь…
Зная, насколько тяжелое время восстановление предстоит Биллу, Хельга очень боялась, что Том об отказе от их отношений скажет Биллу слишком рано, и все лечение для его ослабленного организма окажется бессильным. Знала, что допустить этого просто невозможно, а значит нужно говорить об этом или с самим Томом, или с Симоной, чтобы она, поговорив с сыном, предотвратила беду.
Том вскинулся в ее руках, ему самому показалось, что сознание, память о том, ЧТО произошло и боль в сердце вошли в него одновременно.
- Билл! - хрипло выкрикнул он, и Хельга чуть прижала его плечи, глядя в глаза, полные смертельной тоски.
- Тихо, тихо, родной. Все хорошо. Он жив. Жив твой Билл.
Том облизал сухие губы, прикрыл глаза, выдохнул с облегчением, и снова попытался подняться.
- Я хочу его видеть!
Хельга улыбнулась и снова уложила его.
- Все позади, Том... поверь... не вставай... - она отошла чуть в сторону и Том, повернув голову, смотрел в сторону другого бокса.
Хельга видела КАКИМИ глазами сейчас Том смотрел на Билла.
Нежность... безграничная любовь... в его глазах жизнь светилась...
Возле Билла стоял врач и менял капельницу с препаратом, на темный пакет.
- Биллу сейчас перельют твою кровь и все на этом будет закончено. Слышишь, как его сердце бьется?
Том слышал. Слышал этот мерный писк, заставивший увлажниться его глаза. Кивнул.
- Да, слышу, - он улыбнулся, и по виску скатилась слеза, - он жив.
- Жив, Томочка. Он будет жить, поверь.
- Да, - губы предательски задрожали, он откинул голову и слезы счастья, боли и веры потекли по вискам.
Счастья… он жив...
Боли… Том прекрасно помнил, о чем молил Бога.
Веры… в то, что он все сделал правильно.