POV Avt. Том зашел в квартиру, бросил на пол свою сумку, стянул куртку, обувь

Том зашел в квартиру, бросил на пол свою сумку, стянул куртку, обувь...
И все это молча. Без видимых эмоций и мыслей.
А о том, что творилось внутри него - можно было только догадываться.
И Симона догадывалась, глядя на бледного сына.
- Я отдохну немного... - тихо сказал Том и прошел в свою спальню.
Зашел, закрыл дверь, и оперевшись о нее спиной, съехал вниз и закрыл ладонями лицо.
Он не плакал, нет...
Он просто смертельно устал за последние дни.
Устал все время боятся. Устал ждать... чего угодно.
Хорошего, плохого... устал.
Нервы были на пределе все эти непростые часы, и теперь он боялся, что сорвется.
Ему нужно было расслабиться, нужно было хоть чуть-чуть привести свои чувства и мысли в порядок.
Сейчас он знал, что все равно не сможет уснуть.
Не в таком состоянии, а значит с этим нужно было что-то делать.
Может и было сейчас правильным поговорить с мамой, но и на это сил пока не было.
Хотелось выпить, пусть и напиться даже...
Наверное, это не будет очень неправильным сейчас. Слишком многое на него навалилось за несколько последних суток.
Новость о брате, остановка его сердца на операции, это обещание, которое он дал Богу... и потеря сознания.
И снова он так далеко от Билла... Так далеко...
И сейчас, неизвестно еще, как будет проходить выздоровление.
Том встал, подошел к зеркалу, взял лежащие на столике браслеты, которые снял перед больницей, и один за другим защелкнул их у себя на запястье.
Брат. Билл - брат...
Но то, что символизировали эти браслеты - не было братской любовью.
Они символизировали любовь настоящую... слишком настоящую... слишком неправильную теперь...
Но такую нужную Тому.
Заныло сердце. Забилось где-то у горла...
Потом открыл ящик, где были вещи Билла и достал свитер в котором он уезжал в больницу и прижался к нему лицом.
Вдох... и море воспоминаний, связанных с этим любимым запахом. Море мыслей и чувств...
Брат...
Возможно ли было подумать, когда они смеялись над тем, как его усыновит Симона, что это далеко не шутка, что это действительно так и есть, что он УЖЕ его брат. И был им с самого рождения...
Да и день рождения один на двоих...
Как же было странно понимать все это.
Невыносимо странно...

Том стоял под струями воды в душе, уперевшись руками в холодную стенку кабинки, ощущая как прохладные струи хлещут по плечам и спине.

Он не знал, что теперь будет дальше.
Не знал и не мог что-то представлять себе сейчас. Что-то задумывать не мог...
Еще вчера он боялся, что от отношений откажется Билл, узнав, что они братья.
А теперь Том не знал, не понимал, и очень боялся нарушить слово данное в молитве...
Да, он никогда не делал этого раньше и даже не подозревал, что вообще когда-нибудь это сделает, понимал, что молитва была такой наивной и, наверное, очень неправильной в обычном ее понимании, но...
Жизнь... Билл вернулся...
Том никогда не верил в Бога. Но неверие во что-то не означает, что этого нет на самом деле.
А вдруг ОН действительно существует?
А вдруг, именно вот такое обещание вернуло Биллу жизнь? Что тогда?
Том вздрогнул и покрылся мурашками.
Не от холода, а от понимания того, что он теперь не знает, что делать со всем этим...
И понимал, что при всем желании он не может поговорить об этом с кем-то. Не может попросить совета...
Даже у матери.
Слишком это интимное и для него самого, и для Билла...

Помывшись и подсушив дрэды, Том вышел из комнаты на кухню. Закурил, залез на подоконник.
Потом на кухню вышла и Симона.