Глава 3. Мы выбираем, нас выбирают.

Я проснулась первой. Шарль еще сопел в две дырочки, а я уже лежала и разглядывала потолок. Надо собираться в институт. Так что - в душ, Юленька, в душ...
Туда я и отправилась. Шарль еще спал, когда я уходила.
А из института меня встречал Леонид.
- Юленок, привет!
- Привет, - я чмокнула оборотня в щечку.
Хороший он все-таки. Хоть и тигра. Хоть и шеф по безопасности, то есть аналог человеческого КГБ. Но я от него зла никогда не видела. И цели у нас общие - обеспечить всем своим людям безопасность. В том числе и тиграм. Отсюда и будем исходить.
- Как дела, как жизнь, как родные?
- Дела отлично, как обычно, на жизнь не жалуюсь, родные живы-здоровы. Что случилось?
- Я приехал за документами. И вами с Шарлем.
- Вот как? Зачем?
- Ну вы же решили пожениться, так?
Я хлопнула ресницами. То есть да, мы обсуждали такой вариант, но...
- Мечислав мне позвонил ночью и приказал.
- Что приказал?
- в рекордно короткие сроки обвенчать вас с Шарлем.
- Как - обвенчать?
- Граждански. Юлька, не морочь мне голову! Я просто оговорился! Шарль при этом берет фамилию Леоверенский. Живете вы так и так вместе, проблем не будет. А то, что у вас братские отношения бу-дете знать только вы. И твой дед. Константину Савельевичу все полегче будет.
- Да он вроде бы не жалуется...
- И не пожалуется. Если чутье меня не обманывает, ему еще лет десять осталось. Но... ему же тяже-ло! Ты сама-то не видишь?!
Я опустила глаза. Свинья. Осознала и каюсь. Я так привыкла жить рядом с дедом, я настолько ощу-щала его каменной скалой, которую ничем не свернуть, что даже не подумала о его возрасте. А ведь за восемьдесят...
Твою рыбу!
- Вот-вот. А так он начнет воспитывать себе замену из Шарля. И все довольны. Мечиславу не надо взваливать на себя 'Леотранс', тебе тоже...
- Да я и не потяну...
- Вот. А Шарль - потянет.
- Но он же ничего не знает, ни по экономике, ни по политике...
- Юля, не морочь мне голову! Меняются только обертки. А люди остаются одними и теми же. В них Шарль разбирается хорошо...
- в вампирах...
- В людях - тоже. Ты хоть знаешь, что он прекрасный аналитик? Ему бы побольше практики, а мозги у него работают, будь здоров! Вот практику он и получит в 'Леотрансе'. А если уж не будет справ-ляться, там и Мечислав подключится.
Я вздохнула.
- Женить? Нельзя помиловать?
- Обсуди с вампиром.
Я пожала плечами.
- А с Шарлем ты это обсудил?
- Не я. Мечислав.
- И он согласился?
- А почему вампир должен быть против?
Действительно, а почему? В его-то жизни ничего не изменится. Да и в моей тоже. По сути это просто бумажки. Пустые и неважные.
- Хорошо. Куда сейчас?
- В ЗАГС! Шарль нас там уже минут десять как ждет.
Я фыркнула.
- Ну, поехали... сват...
- еще скажи, брат...
Я помрачнела.
- Лень, а как там Славка? Не знаешь?
Леонид пожал плечами.
- Валентин вроде как не жаловался. А что? Тебя что-то беспокоит?
Я кивнула. Сама не знаю, почему.
- ИПФ. Если они решат взяться за меня, думаешь, им будет сложно вычислить Славку? Много ли в городе Леоверенских?
Леонид почесал кончик носа.
- Ладно. Что-нибудь придумаем.
- Только не убивай его.
- Я тебе кто - киллер?
- Ты намного страшнее.
- Это да. Это - есть. Но убивать я его не буду. Ты мне этого в жизни не простишь. Да и твоя се-мья...
Голос его чуть дрогнул. И я вдруг вцепилась в оборотня. Словно изнутри что-то толкнуло.
- Моя семья?! А какая тебе раз... посмотри мне в глаза!!!
- Чего?! - рыкнул оборотень. Но подчинился. А меня словно волной несло. И я явственно видела в его ауре чистые и насыщенные золотые и алые цвета. Цвета искренней любви.
- Лёня!?
Наверное, что-то связанное с тиграми, я получила от Мечислава. Потому что оборотень опустил глаза. А потом кивнул, заливаясь краской.
- Да. Но я этого не говорил.
И я, в полном ошалении, поняла, что Лёнька, старый друг и боевой товарищ... влюблен в мою мать!?
НЕ ВЕРЮ!!!
- А придется. Юль, я сам не хотел, - опустил голову оборотень.
Я схватилась за голову.
- Ты что - рехнулся!?
Оборотень опустил глаза.
- Нет, ты не рехнулся! Ты еще хуже! Ленька, моя мать старше тебя! Они с дедом прекрасная пара! И вообще, ты - оборотень!
- Не старше, - буркнул Леонид. - Мне пятьдесят два года.
Я заткнулась. Да. Возраст. А выглядит не старше тридцати.
- Юль, не ори на меня. Я хоть слово сказал? Хоть взгляд бросил?
- И не один, как я понимаю?
- Даже кошка может смотреть на короля!
- Ага, а кот - на королеву!? Леня, совесть поимей!
- Да имел я твою совесть!!! - рявкнул вдруг оборотень. И я заметила, что он машинально втягивает и выпускает когти. Явно нервничая и злясь. Но не испугалась. Я знала - Леонид не причинит мне ника-кого зла. И я сейчас была в своем праве. Как фамилиар Князя Города. Как просто Юля Леоверенская. Как дочь своей матери!
Я имела право требовать ответа. И Ленька сдался.
- Юля, я не хотел. Оно как-то само получилось. Ты же знаешь, я обеспечивал твоим родным безопас-ность, еще когда твой братец только появился в городе...
- Знаю.
- Вот и... Но ты не думай. Она меня даже не видела. Мы даже не общались.
Я перевела дух. Тогда возможно, что Леонид любит не живого человека, а свою мечту. И какая раз-ница, что у мечты - лицо моей матери? Чье-то же должно быть...
- Нет. Я ее действительно люблю. Но ты не злись. Я никогда ей об этом не скажу. Обещаю.
- Лень, она ведь действительно деда любит.
- Знаю. Поэтому и буду молчать. Я знаю, у меня нет шансов.
Я это тоже знала. И не злилась. Бывает. Любовь не разбирает, кого бить и куда. Стоит только вспом-нить Даниэля.
Ладно.
- И что ты теперь собираешься делать?
- А я что-то делал до этого разговора?
- Леня, не финти!
Оборотень тряхнул головой.
- Юль, вот тебе мое последнее слово. Я собираюсь охранять. Тебя и твою мать. Твоего деда и Мечи-слава. Шарля и Валентина. Я это умею. А все остальное... да, мне будет больно. Не впервые. Перетер-плю. Знаешь, говорят, что любовь проходит, если долго не обращать на нее внимания.
Я покачала головой.
Ага. Пораньте себя - и попробуйте не обращать внимания! Получится?
То-то и оно. Больно же! Но... я верю Леониду. А потому...
- Поехали в ЗАГС? Нас уже там Шарль, небось, заждался?
Ленька бросил на меня благодарный взгляд - и тронул машину с места.
***
В ЗАГСе было тихо и пустынно. Шарль, Валентин и Надюшка ждали нас, сидя на удобном диванчи-ке. Я заметила, что дракоша пришел в джинсах. Только белую рубашку надел.
- Ну, что ты, невеста, как из кислого теста, - Надюшка была настолько довольной, что мне захоте-лось стукнуть ее подсвечником. Или хотя бы табуреткой.
- Надя, - рыкнул Валентин.
- А что, Надя!? Я что - крайняя!? Ясно же, что это - служебная необходимость. А у Юльки такое лицо, словно ей не бракосочетание предстоит, а поход в гастроэнтерологию на обследование.
Я фыркнула.
- Надя, от тебя будет когда-нибудь жизнь?
- Если только на Марсе. И вообще, ты на себя посмотри! Глаза не накрашены! На голове две собаки кость делили! А джинсы стирать бы пора!
Действительно, на коленке красовалось весьма неаккуратное пятно. И где это я умудрилась?
- Дайте нам хотя бы пару минут привести себя в порядок - попросила Надюшка. И утащила меня в туалет.
- Юлька, ты хоть умойся. Выглядишь - краше в гроб кладут! Что случилось?
Я вздохнула. И честно призналась.
- Надя, мне страшно!
- Вот как? Чего боимся?
- Самой себя.
Я честно, не приукрашивая, рассказала обо всех своих столкновениях с родственниками. Подруга слушала молча. Чесала нос. А потом вздохнула.
- Юль, а что тебя в этом пугает?
- Собственная реакция. Глупо так реагировать на дураков. И глупо на них злиться. Но мой внутренний зверь - он словно на дыбы встает каждый раз! И не позволяет мне промолчать. Или что-то еще... Надя, я могла бы натравить на них любого из оборотней. И не ощутила бы никакой вины. Плевать мне было - живы они или мертвы! Вообще плевать!!! И мне страшно! Так быть - не должно...
Подруга закатила глаза.
- Юлька, а ты знаешь, что я не была дома с тех пор, как стала оборотнем?
- Вот как?
- Не знаешь. А, между прочим, зря. Ты слышала о третьем законе Ньютона?
- Мы влияем на мир, а он на нас. Действие равно противодействию?
- Именно! Ну, подумай сама! Неужели ты не изменилась за это время!? Даже я изменилась настолько, что мне страшно приезжать домой. Страшно видеть в дупель пьяного отца! Я просто боюсь, что не вы-держу. Так легко перекинуться и перегрызть ему горло. И еще легче свести счеты с теми, кто когда-то меня оскорбил! Обидел! Просто разозлил! И мне тоже страшно! Думаешь, я не боюсь своего внутрен-него зверя? А у тебя он пострашнее лисы, так?
Я вспомнила зверя с человеческими глазами - и смогла только кивнуть.
- Вот! Чего бы удивительного было в твоей реакции!?
- Но я же человек!
- Разве? Юля, ты фамилиар Князя города. Этого - мало?! Ты уже НЕ человек. Ты нечто другое в че-ловеческой форме. Нравится тебе это или нет, это правда!
- Жестокая правда.
- И что!? Ты предпочтешь, чтобы я тебе наврала? Я могу сказать, что все это чепуха. И пройдет после лечения тазепамом. Поверишь?
- Нет.
- То-то же... Я примерно понимаю, что с тобой происходит. Ты когда-нибудь пыталась обуть туфли тридцать второго размера?
- В детстве...
- а сейчас?
- А зачем?
- Потому что это и есть манера твоего поведения! Юля, ну подумай сама! Ты изменилась! Ты не смо-жешь вести себя, как раньше! Это так же невозможно, как надеть те туфли! Ты можешь попытаться! Но не сможешь ходить в них!
- И что мне теперь делать? Перебить маминых родственников и уйти жить к вампирам?
Надя только пожала плечами.
- Может быть, попробовать принять новую себя? Что удивительного в твоем поведении? Ты стано-вишься другой. И сейчас находишься в переходном состоянии. Хотя... ты и раньше бы это заметила, если бы у тебя была возможность.
- То есть?
- Юля, а с кем ты общалась последнее время?
Я подумала. Выходили либо вампиры, либо оборотни, либо...
- Ну да. В институте ты просто учишься. С друзьями ты общаешься намного меньше, чем раньше. А если и так же - пару часов в день ты вполне способна притворяться...
- Притворяться?
- Юля, не придирайся к словам! Ты можешь вести себя, как цветочек, только вот растет цветочек уже не на стебельке, а на кактусе! Родных ты бережешь! И контролируешь себя! Друзей ближе меня у тебя нет. Однокурсников ты к себе не подпускаешь! Ну и!? Где ты должна была увидеть, что изменилась!? В каком зеркале!?
- Сложно сказать...
- А сейчас появились люди, которые тебе не нравятся. Они раздражают тебя - и ты показываешь свои естественные реакции. Ты уже привыкла к тому, что ты - фамилиар Князя города. Нравится тебе это - или нет, но ты привыкла бить наотмашь, привыкла, что тебя уважают и слушаются, привыкла...
- Короче, стала заносчивой стервой?
- Может, и стала бы. Но для этого тебе слишком часто доставалось по морде. Мне кажется, Юля, ты просто становишься настоящей. А вот какой... Не знаю. Будем надеяться на лучшее.
Я вздохнула.
- помнишь портрет, на котором меня изобразил Даниэль?
- Ты и твое отражение? Думаешь, ты станешь именно такой?
- Не знаю. Мне страшно, Надя! Мне просто страшно!
- Ты не можешь этого изменить. Прими - и постарайся скорректировать свое превращение.
- А это возможно?
- Не знаю. Но я бы не сильно удивилась. А теперь хватит душеспасительных бесед. У тебя с собой есть расческа?
- Нету.
- Тогда иди сюда. Хорошо, что у меня она есть!
***

***
Сама церемония была простой и короткой. Нам шлепнули две печати в паспорта, сказали расписаться в толстенной книге, и мы получили на руки брачное свидетельство.
Шарль теперь был Леоверенским официально, сменив фамилию.
- предлагаю поехать и обрадовать родных, - предложила я.
- Это без меня, - тут же рассосался Валентин. Вместе с ним улетучилась и Надюшка. Леонид бросил на меня умоляющий взгляд, и я вздохнула.
Да. У кошки есть право смотреть на короля. А у меня есть право наложить запрет. Вот только я этого делать не стану. Я помню, как больно было мне, когда не стало Даниэля. И не стану ничего запрещать Леониду. Он достаточно умен.
- Леня, поедешь с нами?
- Это вы со мной поедете, - парировал Леонид. - У меня-то машина!
- Все вы, оборотни - злыдни, - возмутилась я.
- А все бабы - стервы!
Мы поглядели на Шарля и мерзко ухмыльнулись.
- А драконы...
-...вообще летучие ящерицы!
Лицо дракоши медленно расплылось в ответной вредной улыбке.
- ЧТО!? Ящерицы!? Да как ваш гнусный язык повернулся сказать подобное?! Ах вы, негодяи! Вы мне ответите за оскорбление великого рода летучих гадюк!!!
Хорошо, что мы еще были на стоянке. Боюсь, будь мы в машине - обязательно куда-нибудь бы вре-зались со смеху.
***
У меня дома никого не было. Пришлось набрать дедушкин номер.
- Дед, привет!
- Привет, мелочь.
- Слушай, а наши родственники у тебя?
- У нас. Все четверо.
- Это кстати. А если мы сейчас зайдем?
- Тогда число сравняется.
- Какое число?
- Здесь будет четверо кошмариков и четверо нормальных людей. И поторопись, пожалуйста. Не хо-чется расстраивать Алю, но я в жизни не выслушивал столько ахинеи одновременно!
- И с нами друг.
- А лучше бы штук пять! Живо сюда!!!
Трубка жалобно пискнула и замолчала. М-да, похоже родственнички достали деда до печенок!
***
Спустя пять минут мы уже были у нужной двери. Но не успели мы позвонить, как она распахну-лась.
- Наконец-то!
Я поцеловала деда в щеку, потом он обменялся рукопожатиями с Шарлем и Ленькой и кивнул на дверь в гостиную.
- Не разувайтесь. Это - кошмар!
Я согласилась с дедом, как только увидела, что происходит в гостиной.
Если считать справа налево... первым мне попался под руку Леша. Он был занят важным делом - раз-рисовывал рекламный журнал. В данный момент он пририсовал газонокосилке грудь и прикидывал, какая часть тела больше пойдет мойке для машин. Лёля меланхолично жевала шоколад. Видимо, это был достаточно вегетарианский продукт. Васисуалий щелкал 'лентяйкой', прыгая с канала на ка-нал.
На столике для журналов громоздилась гора книжек. Одна из них валялась на проходе.
'Что вы знаете о Небе? '
А то ж! Стратосфера, тропосфера, какая-то еще сфера... и - космос. Знаю. Но подозреваю, что это - не астрономия.
Теть Тома активно компостировала маме мозги очередной религиозной заумью. Неудивительно, что дед глядел на все это с таким выражением, словно обдумывал, кого убить первым и каким спосо-бом.
- Сестренка, ты просто не понимаешь! Имея в доме изображение Святой Варвары, можно...
- Мазать ее кровью и жертвоприносить незваных гостей?
- Юля? А здороваться тебя не учили?
- Мам, привет! А у нас новость!
- Да неужели? - протянул Васисуалий. И я поняла - опять пьян. Не слишком серьезно, но все-таки...
- Ага. Мы с Алексом поженились. Можете нас поздравить!
Мама уронила книжку под стол.
- Юля!?
- Ну да, мам. Да - я. Да - Юля. Да - поженились. Да ты не волнуйся, это не страшно и даже, гово-рят, не больно.
- А больше по этому поводу ничего не говорят? Поганка! Сказать нельзя было заранее!? - рявкнула мама.
Я опустила ресницы.
- Мам, вообще-то мы очень быстро это решили... шли сегодня мимо загса, решили зайти - нас и рас-писали!
- Юлька, не вешай мне лапшу. Костя, а ты чего молчишь?
Дед ухмыльнулся.
- Аля, а что тебя не устраивает? Милый молодой человек. Умница, красавец, нашего ребенка лю-бит...
- Но они даже нас не пригласили на свадьбу!?
- Это, конечно, хамство. Но эта молодежь такая безответственная...
- Костя...
Мама изменила тон с возмущенного на угрожающий. Дед только головой покачал.
- Значит так. Алекс. Раз вы решили обойтись без пышной свадьбы, обойдетесь и без медового меся-ца. Изволь завтра же прибыть ко мне в офис. Будем тебе искать работу.
- Хорошо, - кивнул Шарль.
- А ты, паршивка, если не сдашь сессию на все пятерки, будешь жить на одну стипендию! Ясно?
- и еще зарплату мужа. Ага?
- А зарплаты ему не положено. Он пока на испытательном сроке. Возражения будут?
- Нет.
- Аля, они это серьезно?!
Я застонала. С места поднималась теть Тома.
- Без родительского согласия?! Без благословения!? И обычная гражданская церемония!? Вы хоть по-нимаете, что это - блуд!? Законным может быть только венчание в церкви!
Ага. А вампиров пригласить в свидетели.
- Теть Тома, а вы не хотите написать об этом на сайт президенту?
Сработало. Тетка осеклась и взглянула на меня.
- То есть... зачем?
- Подобные глобальные вопросы надо решить не со мной, а с ним. Если гражданская запись считает-ся законной, то мне ее хватит. А вот если он примет решение, что всем россиянам надо обвенчаться для пущей законности...
- Ты мне голову не морочь! Грех это! - взвилась тетка.
- Грех - это жить в гражданском браке, - припечатала я. - А у нас теперь есть два штампа в паспорте. Чего еще надо?
- Юля, а почему бы вам правда не обвенчаться? - мягко спросила мама.
Я хлопнула ресницами.
- Мам, а на фига козе баян?
Умнее как-то в голову ничего не пришло. А правда - зачем мне венчаться? Тем более с Шарлем? С Мечиславом я и так связана прочнее, чем стальными канатами. Да и с Шарлем тоже. Он мой брат. По крови, по смерти, мы друг друга из такого кошмара вытаскивали... А это прочнее любых печатей. Хоть ты на лбу их проставь. Но маме об этом не расскажешь.
- Чтобы все было как надо! - возмутилась теть Тома. - Вот мы с Васечкой...
- Вот если Алекс начнет водку жрать, как ваш Васисуалий, я его тоже в церковь поволоку, - рявкнула я. - Бесов изгонять! А пока пусть живет, как нормальный человек.
- Юля! - возмутилась мама.
И тут вылез Леонид.
- Уважаемые Константин Савельевич, Алина Михайловна, не ругайтесь на своих детей. Они хорошие. Белые. Местами пушистые и даже где-то лохматые. И вообще - повинную голову меч не сечет. Они же хорошее дело сделали!
И состроил, подлец, такую гримаску, что мама невольно фыркнула.
Дед рассмеялся и хлопнул Леньку по плечу.
- За это надо выпить!
- За рулем, - признался оборотень.
Дед посмотрел с уважением. Он вообще считал, что если хоть пять грамм пива сожрал - все, за руль нельзя. У нас на дорогах и так избыток дураков. Нерассасывающийся. Хотя как раз оборотень и мог слопать литр водки без всякого напряжения. С его бешеным метаболизмом все переварилось бы где-то за полчаса.
- А если по стакану сока? Яблочный. Аля сама делала...
Оборотень расцвел в улыбке.
- с удовольствием.
Дед хлопнул оборотня по плечу еще раз - и утащил на кухню. Мама пожала плечами и опустилась обратно в кресло. Не хотела успокаиваться только теть Тома, но тут вмешался Шарль. Он ловко под-хватил тетку под локоток, впился пальцами в нервный узел и тихо что-то прошипел ей на ухо. Этого оказалось достаточно, чтобы тетка замолчала и сделала вид, что она тут вообще мимо проходила. И опять принялась за маму.
- Аля, плохо, что у тебя нет святой покровительницы. Я думаю, что тебе надо креститься. А кре-стильное имя взять другое. Елена. Или Алевтина... Вот ты знаешь, что Тамара - это покровительни-ца...
- Грузии, - ласково подсказал Шарль.
- Неправда! - возмутилась тетя. - Молитва перед иконой святой равноапостольной Тамары помогает освободиться от различных пороков, от уныния, закоренелых вредных привычек, когда не хватает сво-их сил изменить порочный образ жизни на добродетельный. Почитание этой иконы помогает в защите от обманных действий других людей, об исцелении от недугов - и душевных, и телесных...
- А в первую очередь она является покровительницей Грузии и всех грузин во всем мире, - фыркнул Шарль. - Не хотите в гости к Саакашвили?
Я хихикнула. Да уж! Туда тетку! Туда! В Грузию! Чтобы оттуда сбежали все грузины!
- Да, Аля. Нашла себе твоя дочь хамло трамвайное, - пригорюнилась теть Тома.
- Все лучше, чем алкоголика, - парировала я. Мама еще сдерживалась, но надолго ли ее хватит?
- и что ж вам так не везет-то в семейной жизни? Одна со стариком живет да еще в грехе, вторая с ха-мом, да и ничуть не лучше...
Я вскочила с дивана.
- Возьми свои слова обратно, ты...
Я почти шипела. Ярость захлестнула меня, как горный ручей - неопытного пловца.
- Мама, мне плевать, что это - твоя сестра. Я с ней больше общаться не хочу. Не видеть, не слы-шать! Она перешла все границы. Своего алкаша пусть воспитывает! Алекс, пойдем.
Шарль тут же поднялся с кресла.
- Алина Михайловна, простите, но Юля права. Мы не откажем от дома вашим племянникам, но ваша сестра перешла всякие границы. Всего хорошего.
Мы удалились. Заглянули на кухню, попрощаться - и обнаружили, что двое мужчин увлеченно об-суждают что-то над листом бумаги.
- Юля? - повернул голову Леонид. - А мы тут заговорились о системе безопасности. Я кое-что реко-мендовал твоему деду...
- Да. Лень, если мы сейчас съездим? Для тебя не поздно?
- Костя! Без вопросов.
Леонид подорвался из-за стола. Уже Костя? Я бросила на оборотня вопросительный взгляд. Хочешь стать другом дома?
И натолкнулась на спокойный и прямо взгляд оборотня.
Да. Если другого шанса у меня нет, то хотя бы так... хотя бы рядом, пожалуйста, не запрещай мне...
Я пожала плечами. Дорога открыта. И мне спокойнее за маму будет. Из нашей семьи она самая без-защитная.
Леонид улыбнулся мне.
Спасибо.
Дед, не заметивший наших переглядок, заглянул в комнату, сообщить маме, что уезжает и будет позднее. Мама вздохнула, но согласилась. И мы вчетвером покинули дом, оставив маму на растерза-ние ее родным. Вот уж действительно, жуть! Вроде и сестры...
- На то пословица. В семье не без урода, - шепнул мне на ухо Шарль.
- Точно.
Я улыбнулась. Хорошо, что у меня есть такой брат. Может, в нашей семье и обойдется без уро-дов?
Уроды вернулись поздно. Я сквозь сон отметила, что Шарль встал и открыл двери. Но сама не вы-шла. Перебьются. Противно. И даже на часы не посмотрела. Спать. Спать - и еще раз спать. Завтра у меня будет тяжелый день.
***
Аля вздохнула.
Сейчас, сидя на кухне и глядя в окно, она ощущала себя удивительно старой. Словно тысяча лет про-шла перед ней. И каждый год был отмечен чем-то тоскливым и печальным.
Сияла в небе полная луна - и хотелось от души завыть. Так, чтобы по всему городу отозвались собаки на ее тоску.
Но почему!?
Почему она так затосковала?!
Аля и сама не знала.
Может, виной всему был приезд сестры?
Аля вспомнила Томку, вспомнила ее молодой, совсем юной девушкой - и помотала головой.
Боги, как же бывает несправедлива жизнь!
Вроде и сестры. И в то же время... чужая, совсем чужая женщина. И то, что вечером они сидели ря-дом, а Тома рассказывала про свих детей - ничего не меняло.
Чужая. И ничего с этим не поделаешь...
Аля прикрыла глаза. Неправильно, нехорошо, ненормально...
Ее в Тамаре раздражало все. Вообще ВСЕ. Слишком громкий голос, расплывшаяся фигура, неумест-ный апломб, постоянная привычка говорить так, словно раздает команды... даже ее ханжество - и то резало хуже ножа!!!
Аля раздражалась - и с трудом могла сдержать свое раздражение.
Действительно, права была дочка - не в свинарник приехали, вежливость быть должна! Хоть какая-то! И уж вовсе невместно гостю критиковать хозяев. И тем более постоянно нападать на Костю.
Аля чуть не зашипела.
Вот и сейчас. Муж удрал черт-те куда, на ночь глядя, лишь бы избавиться на часок от родственников. Дочь тоже теперь сюда и ремнем не загонишь. Что ж это такое?!
Кто их просил?! Ну, кто их за язык тянул!?
Какая кому разница, с кем она живет!?
Что вообще за дремучее ханжество!?
Да, Костя ей свекор. Был. Когда-то. И что!? Ее мужа нет в живых, его жены - тоже. Они свои отно-шения на публику не выставляют, с крыши о них не орут, да хоть бы и орали! Что в них такого страш-ного!? Не будь Костя ее свекром - хоть кто бы слово поперек сказал!? Да никогда! Еще бы и завидова-ли, мол, богатого оторвала! А тут... Томка весь вечер зудела, как муха осенняя. Про Васисуалия и ска-зать нечего! Пивной бочонок! И детки, хоть лицом и в Томку, да умом, видно, в папашу!
Вот почему, когда старая певица выходит замуж за молоденьких мальчиков - это нормально, это все проглатывают и начинают обсасывать что, да как, да сколько...
А они просто живут. И никому не мешают. И никого их любовь не затрагивает! Так что же кого не устраивает!? ЧТО!?
Аля вспомнила, как впервые увидела Костю.
Женька привел ее знакомиться с родителями. И она отчаянно трусила. Как же. Девочка из маленького городка, приехала в областной центр, живет в общежитии, учится на дневном факультете, а по вечерам подрабатывает уборщицей в магазине. Да, было и такое в ее биографии! И что!? Кушать хотелось и Се-неке - и Нерону! Аля и не думала стыдиться этого факта.
Уборщицей же! Не проституткой! Да хоть бы и проституткой.... Вот нет у девочек ничего! Кроме то-го самого органа. А обстоятельства в жизни бывают разные. И Сонечки Мармеладовы встречаются в любое время. И что!? Осуждать их?!
Ах, как хорошо это делать, сидя на теплом диване, с тарелкой каши в руках. Над тобой-то не каплет! А спроси у таких моралистов: 'на что ты пойдешь ради любимого человека? '. И что они скажут?
Да скажут ли они хоть что-то?!
Аля твердо знала - она бы ради любимых людей пошла на что угодно. Сказали бы с горы кинуться - кинулась бы. Не глядя. И плевать на все. Смерть?
А не страшнее ли смерти - жизнь без родных и любимых?
Она отлично помнила, как переступила порог этого дома. То есть квартира тогда была другая. Но за-пах - тот же самый. Лаванда, апельсин и чуть заметная нотка дорогого табака. Татьяна, ее свекровь, обожала эти запахи. А Аля не стала ничего менять. Зачем? Ей и самой нравилось. Уютно так, чис-то...
Татьяне, она это сразу тогда увидела, хоть и сопливая была, она не понравилась. Не из-за себя. Про-сто есть такие матери, которым всякая сноха нехороша будет. Она же на ее любимого сыночка покуша-ется. Надо сказать, Аля не слишком-то любила Женьку. Но... стерпится-слюбится, а там и дети пойдут. Он был вполне хорош собой. Высокий, светловолосый, стихи читал, да и ее полюбил. А ведь во всякой паре один дарит цветы, а второй принимает. И она принимала. Его восхищение, его любовь, самого Женьку - как должное. А потом ей навстречу вышел высокий человек с почти седыми волосами. И она на миг удивилась ' А Женька не говорил, что у него есть старший брат...'.
Оказалось - это его отец. Аля бы в жизни не сказала. Совсем разные же люди! И внешне, и внутрен-не. Насколько Женька был пластичным, настолько его отец был стальным. Костя тогда улыбнулся ей - так тепло, что она улыбнулась в ответ. Искренне и весело. И куда-то делась неловкость, растаяли стра-хи - и стало ясно, что он - хороший. И ее действительно рады видеть в этом доме.
Свекровь смягчилась намного позже. Уже когда родился Славка - один в один копия Женьки. И при-нялась заниматься ребенком. А Аля старалась стать своей в этой семье. Она закончила свой историче-ский факультет. И пошла работать. В школу. Учила детей. Хотя особенно старалась не перегибать пал-ку. И с удовольствием читала все новое, рассказывала детям не только по школьным учебникам, но и по разным источникам, приводила в пример книги, как научные, так и публицистику...
Она до сих пор с удовольствием преподавала. И школьники помнили ее. Здоровались на улице, радо-вались встрече, приходили на вечера - и благодарили ее. У нее на уроках было интересно. И даже за-писные двоечники сидели и слушали молча. Потому что можно рассказать сказку как проповедь. А можно и рассказывать историю как волшебную сказку. Она и детям рассказывала не сказки, а главы из учебника истории. Хотя Славка не слишком-то ее слушал. Он обожал бабушку. А сама Аля не знала, кого больше любит. Сына или дочь? Да и как можно любить больше правую или левую руку?
Они оба были дороги Але. Хоть и росли совершенно разными.
У них была счастливая семья. Как ни крути - очень счастливая.
Женя обожал ее. А Аля искренне старалась сделать его счастливым. Старалась вписаться в уклад се-мьи Леоверенских. И постепенно свекровь смирилась и приняла ее. Хотя ее недовольство и ничего не решало. Главой семьи, ее разумом и волей, был Костя. Он принимал все решения, он распоряжался, он и зарабатывал, по большому счету... и никогда не жаловался, как бы тяжело ему не было.
Любовь - она бывает разная. И рождается тоже по-разному. Аля знала, когда ее полюбил Костя. Он сам рассказал ей.
Ее любовь была другой. Она зарождалась медленно, словно бы исподволь, скрытая даже от своей хо-зяйки. И тихо шептала: ' какой он молодец... умница... настоящий мужчина... '. Если в од-ном доме живут двое мужчин - женщины будут их сравнивать. Обязательно. И кто-то станет лидером, а кто-то ведомым. Женя лидером не был.
Мягкий, добрый, очень порядочный - да! Трижды и четырежды да!
Но он не был хищником. Не был зверем. Не был воином. Не было в нем того стержня, от которого женщины шалеют и бегут за мужчиной, не помня себя. Забывают семью и детей, предают страну и плюют на родственные связи. Не было в нем такого.
Тюфяк.
Хомяк.
Некрасиво?
Да ведь из песни слова не выкинешь. Костя был хищным кугуаром. Женька вырос хомяком. Впрочем, Алю это не сильно угнетало - до поры до времени. Все было хорошо, спокойно, привычно...
А в какой-то момент и ударило.
Аля помнила тот осенний вечер. Они вчетвером сидели на даче, играли в саду дети, вкусно пах пирог с малиной испеченный ей, Таня как раз приболела, и сидела, завернувшись в одеяло. А Аля нарезала пирог и принялась раскладывать его по тарелкам. И первым, естественно, наделила Костю.
Это было так секундно, что никто и не заметил. Короткий жест. Легкое прикосновение к руке. И од-но слово. 'Благодарю'. Взгляд глаза в глаза. И все.
Никто и не заметил.
Только вот где-то наверху повернулись огромные песочные часы. И не было на веранде никого кроме двоих. Мужчины - и женщины.
А Аля почувствовала себя, как на громадном плоту. И земля качнулась под ногами.
Осознание любви пришло к ней совершенно неожиданно. Как удар кнута. Как молния, как хищный стальной клинок, ударивший из-за угла. И этим вечером она впервые не смогла лечь в постель с мужем. Пришлось отговориться головной болью. Женька заснул. А она вышла в сад - и сидела на грядке, тупо пропуская землю сквозь тонкие пальцы.
Она любит Костю. А Костя - ее?
Аля не знала.
Ток, пробежавший между ними, он почувствовал. Факт. Но виду не подал. И это тоже было ясно.
Он хозяин своего разума и тела. Своей судьбы. Своего желания. И только он. А у нее есть два пути. Первый - признаться ему во всем. Это она может. И сказать о своей любви и выслушать ответ...
А что - потом?!
А все. Вообще - все. Если она это скажет, Костя... он может желать ее. Она знает, она это чувствует. Но любовь - это другое. А еще есть Таня. Есть Женька. Есть дети. И она может все это разрушить од-ним неосторожным словом.
Костя может любить ее. Это так. Но он никогда не предаст ни жену, ни сына. И она не предаст своих детей.
И что ей остается?
Молчать?
Да. Только так. Молчать - и ждать. И жить рядом с другим мужчиной, принимать его поцелуи, ло-вить его взгляды, улыбаться в ответ на его улыбки - и всегда, всегда помнить, что ты - чужая жена. А любовь... а что - любовь? Живут же люди и вовсе без нее! И даже не знают, что теряют.

И их счастье, что не знают. А Аля знала. И это знание грызло ее не хуже дикого зверя.
Время шло. Дети росли. Она молчала.
Она никогда и никому не признавалась. Но когда Женя умер... она плакала, да! Горевала! Тосковала! Но где-то глубоко внутри, в самом дальнем уголке души пело одно и то же 'Свободна! Свободна!! СВОБОДНА!!! '.
Потом умерла и свекровь. Костя стал свободен. И Аля ждала его домой, совсем как жена. А он улы-бался, благодарил за заботу, целовал ее в щечку при встрече - и ни словом, ни делом, ничем не пока-зал, что любит ее не только как невестку. И Аля сорвалась первой.
Сорвалась, выплеснула все, что у нее на душе - и стала счастливой. И вот уже десять лет, даже больше, была безумно, безудержно счастлива. Несмотря ни на что. Пусть сбежал сын. Пусть осудила сестра. Пусть шипят за спиной завистники...
Какая разница!?
Она любит и любима! И будь оно все проклято, она не позволит отнять у себя и крупицы долгождан-ного счастья! Сколько им осталось с Костей!? Он уже далеко не мальчик. Год? Три?! Пять!?
Даже если остался всего один день - это все равно будет её! И никому она не отдаст ни крупицы сча-стья! И глупо изводить себя из-за сестры. Тома просто не знает что такое любовь. Настоящая. Искрен-няя. Благодаря которой женщина светится как солнышко.
И не узнает.
А она, Аля, она счастлива. Даже сейчас, сидя за столом на кухне и ожидая мужа... куда же поехал Костя?
Аля знала - это как-то связано с Юлей.
Она вовсе не была слепа. И знала - с ее девочкой что-то не в порядке. Но что!?
Она даже знала, когда это началось. Зимой. Почти полтора года назад. Они с Костей уехали тогда на курорт, а вернувшись - нашли своего ребенка в больнице, с сильным воспалением легких.
Как она туда попала? Что произошло!? Почему у нее появились кошмары, во время которых девочка буквально криком заходилась, а потом просыпалась с такими глазами, словно в них навек поселилась безжизненная пустыня?!
Аля до сих пор не знала ответа. И очень боялась за своего ребенка.
А эти ее шрамы? Откуда!? И на руках, и под ключицей... да что с ней такого произошло!?
Если бы не Костин запрет, Аля бы постаралась все вытянуть из дочери. Муж настрого запретил рас-спрашивать. И наблюдая за ребенком, Аля поняла - он прав. Если бы она вынудила дочку рассказы-вать, она бы навсегда потеряла ее. С Юлей что-то произошло.
Но это что-то было настолько ужасным, что девочка даже говорить об этом не могла.
Костя сказал, что ее вылечат покой и одиночество - и не ошибся. Прошло несколько месяцев - и Юля начала улыбаться, смеяться, шутить, стала похожа на себя прежнюю... и в то же время...
Что-то в ее дочери проскальзывало теперь такое... как в Косте.
Холодное. Жестокое. Безразличное. Как в глазах пантеры. Не тронь. Не пощадит.
И зримое отображение этого принципа Аля видела сейчас.
Она плохая мать? Возможно! И те, кто опекает ребенка потакая ему во всем и убирая у него из-под ног каждый камушек, осудят ее. Несомненно. Но Аля всегда была сторонницей самостоятельности. Твои проблемы - тебе и решать. Сама нажила, сама и разбираться будешь. И не надо говорить об опе-ке, о том, что за детьми надо следить...
Ты не сможешь проследить за ними всю жизнь. Рано или поздно придется дать им напутственный пи-нок в жизнь. И что тогда?
Они просто не смогут жить самостоятельно. Вы не сажаете в открытый грунт драгоценную орхидею. Нет. Но почему-то, вырастив ребенка, подобно той орхидее, вы не замечаете, что жить-то ему под от-крытым небом. А когда он или она ломаются, появляется такое детское удивление - почему!?
Да потому, что детей надо не только любить, а еще учить и воспитывать. Пока они маленькие, и их проблемы еще маленькие, их можно проконтролировать. Но со стороны. Так, чтобы ребенок не знал о вашей помощи. И был свято уверен, что проблему решил он сам. Тогда, если возникнет следующая проблема (а она обязательно возникнет, ведь жизнь - это ведь не только танцы на лужайке, но еще и корни под ногами), он будет уверен, что надо попробовать самому. И решить, и разобраться. И спра-вится. А потом это войдет в привычку. Ребенок привыкнет, что вы рядом, что вы его любите, но никто не станет постоянно водить его за руку и вытирать сопли. И привыкнет к самостоятельности.
Юля и привыкла. И решала свои проблемы сама. Обратная сторона медали - Аля и рада была бы по-мочь своей девочке, но не могла. Не знала в чем. Хотела добиться правды, но муж запретил. Да и ка-кое-то внутреннее чутье подсказывало: 'Не тронь. Хуже будет'.
Она - плохая мать? Аля не могла найти ответа на этот вопрос.
Она и не подозревала, насколько далеко ушла ее девочка. В этом отношении Томка оказалась даже полезна. Как индикаторная бумажка, она показала все самое худшее в Юле. И Аля поняла - ее ребе-нок уже знает, что такое - смерть. И бывает жестоким.
Она не испугалась этого. Что бы там ни было - это ее девочка, и Аля все равно ее любит. Но с Костей надо было поговорить.
Что происходит? И почему это происходит? И этот Алекс... он странный. Но в чем его странность? Сегодня Аля решительно была настроена добиться от Кости ответа.
Глухо щелкнул замок. И Аля выбежала навстречу мужу.
- Костенька! Наконец-то!
Костя обнял ее и притянул к себе. Несколько минут они просто стояли, обнявшись - и Аля наслажда-лась его близостью. Костя здесь. Он рядом с ней. И ему можно уткнуться носом в плечо и как когда-то давно, поведать о всех своих проблемах. И знать, что это плечо не согнется, даже если на него нава-лится гора. Если бы и ее дочь нашла себе такого же мужчину...
- Что случилось, родная? Тебе же спать надо...
- я тебя ждала. И поговорить хотела.
Костя задумался. А потом махнул рукой.
- Ладно. Сейчас я переоденусь и приду в спальню. И поговорим, хорошо?
Аля кивнула.
- Кушать хочешь? Разогреть что-нибудь?
- Разве что стакан молока.
Аля скользнула обратно на кухню. Молоко в доме было всегда. И не порошковое, а настоящее, де-ревенское...
Когда она пришла в спальню, Костя уже лежал под одеялом. Поблагодарил за молоко и кивнул на соседнюю подушку. Но Аля не торопилась.
- Костя, давай сначала поговорим.
- О чем?
- О нашем ребенке. Что творится с Юлей? Люди эти странные Алекс, Леонид...
- Они обычные люди. Просто Алекс умудрился в Чечню попасть...
- Он же молоденький совсем!
- Он ребенком был. Семнадцать лет, сопляк без царя в голове. В плен попал, над ним там поиздева-лись от души. Ты еще его шрамы не видела. И это только на теле. Лицо не уродовали, а вот все осталь-ное... Так что не напоминай ему про это. Хорошо?
- Костя, ну я же не изверг! А Юля знает?
- Да. Он тогда с ума сходил. Юля его из этого кошмара вытащила, он теперь за нее в огонь и в воду. Так что я за них спокоен. А Леонид просто спец по безопасности. У него тоже за спиной много чего есть. И поверь, он не меньше меня повоевал.
- Верю. А с ним Юля как познакомилась?
- В спортзале.
Аля вздохнула. И задала главный вопрос. Она боялась услышать ответ, но в то же время...
- Костя, а что с ней случилось полтора года назад? Когда мы уехали отдыхать? Я же видела, я все ви-дела, но молчала. Сейчас - можно?
Костя долго молчал. А потом вздохнул.
- Аля, а ты уверена? Во многих знаниях многие горести, или как-то так...
- Ты мне библию не цитируй, ты мне ответь! - возмутилась Аля. - Это моя дочь! Я знать должна! Я и так молчала, пока могла!
- Хорошо. Дело в том, что пока мы были в отъезде, наша дочь умудрилась познакомиться с парнем. Их Катя познакомила. Помнишь, светленькая такая...
- Она же пропала без вести... ой!
- Да. Парень оказался маньяком. Что пережили бедные девочки, лучше даже не думать. Катя погиб-ла. Юле удалось выбраться. Но она убила негодяя. И подожгла дом, где он их держал. Случайно, но... смерть осталась смертью. Вот она себя и винила. И за убийство, и за то, что не смогла спасти подругу.
Аля задохнулась, прижав кулак к губам. Господи. Так вот почему...
- Но почему Катины родители...
- Аля, а ты бы смогла на ее месте рассказать им это?
Аля подумала.
- Нет.
- Она даже тебе рассказать не могла. Только мне. Я ведь и сам убивал. И под смертью ходил.
- Ты мог ее понять. Но разве я не могла бы?
- Аля, дела не в этом. Ты бы начала ее жалеть и опекать. А она и так ощущала себя виноватой.
- Почему!?
- Именно ей увлекся тот подонок. Именно она стала причиной. Как считает она сама - катализатором. Если бы не она, Катя бы не погибла. Её мучили, чтобы сделать больно Юле. Не заставляй меня рас-сказывать дальше.
Аля кивнула. Но вопрос все-таки задала.
- А они с Алексом...
- Пока это больше союз двух раненных душ, чем настоящий брак. Но им хорошо вместе. И я не стану возражать. И не удивляйся ее поведению. Ты знаешь теперь, что она пережила.
- Бедная моя девочка...
- Далеко не бедная. И уже не девочка. И не жалей ее. Жалость ломает.
- Костя...
- Да, родная. Наша девочка становится взрослой. Не лишай её этого права. Даже если тебе не нравит-ся результат.
- О чем ты! Это мой ребенок! Я буду любить ее, какой бы она ни стала!
- Знаю. Я тоже. И именно поэтому прошу тебя быть осторожнее.
Аля кивнула. Теперь она могла понять многое. Поступки ее дочери были легко объяснимы. Но...
- Костя, ты точно уверен?
- Да. А теперь иди ко мне. Спать пора, уснул бычок, лег в кроватку на бочок...
Аля рассмеялась - и проворно забралась под одеяло. Прижалась к мужу, крепко поцеловала...
- Костя, я тебя так люблю...
- и я тебя тоже, Алечка...