Студопедия

Главная страница Случайная страница

КАТЕГОРИИ:

АвтомобилиАстрономияБиологияГеографияДом и садДругие языкиДругоеИнформатикаИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеталлургияМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРелигияРиторикаСоциологияСпортСтроительствоТехнологияТуризмФизикаФилософияФинансыХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника






Глава 11. Рот Гальфа пересох. Его сердце содрогалось, словно гнало по венам горячий песок






Рот Гальфа пересох. Его сердце содрогалось, словно гнало по венам горячий песок. В ушах волком завывал ветер. Он и раньше, бывало, испытывал страх, но ничего похожего ему чувствовать не доводилось. Казалось все его тело – нет, все существо – съежилось до предела.

«Они меня убьют», – подумал он.

Охваченный паникой, он бросился назад в гущу сбитых с толку и испуганных людей. Никто не обратил на него ни малейшего внимания. Казалось даже, что некоторые люди смотрели сквозь него. Как они могли быть настолько слепы, чтобы не замечать человека в столь нелепом костюме?

Ноги подкосились, Гальф споткнулся о груду свалившихся со стола тарелок и упал. Мех треснул, а чешуйчатая маска с клювом соскочила. Акробат отбросил ее в сторону и начал сдирать с себя отвратительный костюм. Не в этом ли была соль шутки Магритт и Нинуса – переодеть его в чудовище, которое убьет короля?

– Что происходит? – голос принадлежал Пип.

Она тоже упала и лежала прямо рядом с ним, следя за суматохой вокруг трона. Она моргнула и, кажется, впервые заметила Гальфа.

– Ты! – воскликнула она. – Гальф! Это ты! Ее глаза округлились от удивления.

– Пип! Я так много… – Гальф запнулся. На лице Пип было уже выражение не удивления, а ужаса.

Она смотрела на остатки его костюма.

– Что ты наделал?

– Подожди, Пип. Дай мне объяснить.

Но она бросилась прочь. Он бежал за ней, пока дорогу ей не преградил опрокинутый стол. Пип оперлась на него спиной и затрясла головой.

– Не подходи ближе.

Гальф остановился и протянул руки. Руки убийцы.

– Пип, пожалуйста, просто позволь мне… Она дрожала.

– Я думала, ты мой друг! Как ты мог? Ты… ты убийца!

– Нет, Пип, я – это по-прежнему я. Тот же Гальф.

– Нет, это не так. Отойди от меня!

С другого конца зала донеслись крики. В толпе слуг и придворных образовался просвет, и теперь помост было хорошо видно. Стол оттащили, освободив пространство для трона. На нем восседал Нинус, его бледное лицо сияло. Рядом, положив руку ему на плечо, стояла его мать.

– Король умер! – воскликнула королева Магритт. – Да будет долгой жизнь нового короля! Преклоните перед ним колени! На колени перед Нинусом, королем Торонии!

Словно волна прокатилась по залу, когда присутствующие один за другим стали опускаться на одно колено.

В страхе склонялись окружавшие трон слуги. Многие придворные тоже выглядели напуганными, хотя некоторые казались вполне довольными. Большинство гостей просто выглядели ошеломленными.

Волна докатилась до того места, где сидели на полу Гальф и Пип. Гальф быстро преклонил колено и с облегчением увидел, что Пип сделала то же самое. А как еще они могли поступить?

По команде Магритт несколько легионеров капитана Оссилиуса стащили тело Брутана со стола и унесли его с глаз долой, обращаясь с ним с той же осторожностью, с какой мясники в лавке ворочают коровьи туши. Взмахнув рукой, королева прогнала с помоста последних замешкавшихся слуг, оставшись вместе с сыном на почетном месте.

– Торония разорена, – сказала она, и ее голос эхом отдавался в огромном зале. – Король Нинус поднимет страну из руин. Он уничтожит силы повстанцев своей мощью. Он вдохнет свою мудрость в новые законы – и благодаря им Торония станет неделимой. Слушайте же первый указ вашего правителя!

Люди смотрели на нее во все глаза и молча внимали. Кое-кто неловко ерзал – стоять, опираясь на колено, было явно неудобно. Но король еще не дал им разрешения подняться на ноги.

– Указ касается ведьмы по имени Калия, – продолжила Магритт. – Калия соблазнила короля Брутана и развратила его. Тринадцать лет тому назад она родила ему троих детей – а точнее, тройню.

В толпе послышались вздохи. Некоторые из присутствующих начали перешептываться, повернувшись друг к другу. Гальф услышал, как кто-то бормочет о некоем «пророчестве». Ему невольно вспомнилась старая песня – «Баллада о пророчестве», которую он слышал в тавернах. Гуляки часто горланили ее под конец вечера. Как это было связано с тем, что его заставили сделать с королем Брутаном?

Нинус поднял руку. Наступило молчание.

– Тише! – призвал он тонким и звонким голосом. – Слушайте, что вам скажет моя мать.

– Брутана обманули, – продолжила королева. – Калия облапошила его, заставив поверить, что эти треклятые ублюдки умерли при рождении. Потом, много лет спустя, к нему привели жалкого пьяницу, известного под именем сир Брэкс. Хотя от обильных возлияний рассудок сира Брэкса помутился, в одном вопросе он демонстрировал поразительную ясность: трое детей по-прежнему оставались в живых.

Опять послышались вздохи. Гальф взглянул на Пип. Подавшись вперед и напрягшись, как стрела, она смотрела не на него, а на Магритт и новоиспеченного короля.

– Калия сказала правду, – добавила королева. – В конце концов. Но никому не открыла, куда подевались ее щенки. Даже когда ее привязали к столбу и запалили вокруг костер, она держала рот на замке. Где эти трое сейчас – загадка.

Вздохи переросли в крики. Гальф не мог понять: то ли людей возмутило, что Калию сожгли, то ли они волновались из-за того, что эти трое детей все еще скитаются по королевству.

– Молчать! – завопил Нинус, вскочив с трона. Лицо у него покраснело, как у ребенка, готового закатить истерику. – Следующий, кто перебьет королеву, окажется в Сфере небесной. Я ясно выражаюсь?

Воцарилась мертвая тишина.

– Без сомнения, многие из вас думают о пророчестве, – сказала королева. – Но король Нинус уверяет вас, что предсказание ложно. По легенде, смерть Брутану принесет один из троих этих выродков. Но вы сами убедились: его сверг Нинус, мой сын и настоящий наследник престола. И вот в чем истина: Нинус – король, а что касается так называемого пророчества, – она замолчала и обвела зал лихорадочным взглядом, – то в нем не больше жизни, чем в самом Брутане.

«Вот только у вас не хватило духу сделать это самим, – с горечью подумал Гальф. – Может, королева Магритт и привела план в действие, а Нинус извлек из него выгоду, но не его руки возложили отравленную корону на голову отца».

– Но веревочка продолжает виться, – говорила между тем королева. – Или, вернее сказать, три веревочки. Пока ублюдки остаются в живых, они будут притягивать к себе тех, кто противостоит законной власти Торонии. Бунтари, недовольные, преступники – все они соберутся по их зову. Если мы не хотим, чтобы нынешние конфликты переросли во всепоглощающую войну, эти трое должны быть уничтожены.

– Вас ждут награды, и прещедрые, – вступил Нинус, благодушно разведя руки в широком жесте. – Любой, кто принесет мне голову хотя бы одного из этой проклятой тройни, получит огромное богатство и постоянное место при моем дворе.

Найдя глазами Гальфа, он уставился на него и одарил его одной из своих сияющих улыбок.

– Уверяю вас: те, кто служит короне, получат мое расположение.

У Гальфа скрутило живот. Ему хотелось развернуться и убежать, но вместо этого он выдавил ответную улыбку.

Нинус перешел на крик. Он сделал шаг вперед и, прищурившись, оглядел Парадный зал.

– Вы, из Королевского легиона, закройте ставни. Никакого солнца мне здесь не нужно.

В ответ на эту странную просьбу капитан Оссилиус, занявший место рядом с троном, нахмурился. Но Гальф хорошо понимал, что происходит у Нинуса в голове. Десять лет внутри Сферы небесной. Десять лет без дневного света. Без товарищей. И все это не по вине Нинуса. Стоит ли удивляться, что разум мальчика стал таким же темным, как и камера, в которую он был заключен?

Несмотря на явное замешательство, капитан Оссилиус повиновался приказу нового короля Торонии. Под его предводительством два солдата поспешили к противоположным концам зала и принялись вертеть валы механизмов, управлявших движением ставень на крыше. Ставни медленно сдвинулись, зашуршал, разворачиваясь, холст, намотанный на деревянные рейки. Над толпой заскользили тени, погружая обеденный зал в сумрак.

Гальф, как и остальные, ждал, что последует дальше. Но Нинус и его мать решили, что разговоров на сегодня хватит. Стражники распахнули двери и начали выпроваживать гостей, слуги кинулись убирать со столов. Медленно, тихо зал пустел.

Акробат оглянулся в поисках Пип, но она уже ушла. Он вернулся к дверям кухни, где он впервые столкнулся с ней, но ни ее, ни других «Древопутов» видно не было.

Расстроенный Гальф медленно обошел зал по кругу – не встретится ли знакомое лицо. Но в этой толпе он был одинок.

– Сюда, – прошептал чей-то голос.

Гальф испуганно обернулся. Хлопнула одна из дверей.

Он толкнул ее и попал в длинную комнату, в которой клубился пар. Перед ним мелькнула женская фигура. Поманив его, она исчезла в глубине коридора… но перед этим обернулась, и он увидел ее лицо.

Лиммони!

Гальф поспешил за ней. Коридор петлял, изгибался и наконец привел его в маленькую комнату со сводчатым потолком.

Около одной стены штабелями лежали деревянные ящики, у другой – груды белья.

Лиммони стояла посреди комнаты. Как только Гальф вошел, она шагнула к нему, двигаясь легко и изящно. Одежда служанки словно струилась по ней.

– Ты слышал о волшебнике Мелькиоре?

Гальф нахмурился. Он знал это имя из историй, которые Кривопузый Джон частенько рассказывал у костра еще в Исуре.

– Да. Но я думал, что все волшебники…

– Я ученица Мелькиора. – Глаза у Лиммони были темно-фиолетовые, и их мягкий взгляд любопытно контрастировал с острыми резкими чертами ее лица. Казалось, ее взор проникал сквозь Гальфа. – Вернее сказать, я была ею, пока он не исчез. Теперь пришло время его отыскать и рассказать о Нинусе.

Мысли Гальфа скакали как бешеные.

– Вы… колдунья?

Так вот как, значит, она испарилась из памяти и Магритт, и Нинуса. Магия!

Лиммони кивнула. Гальф тяжело опустился на один из ящиков. Потом спохватился, что костюм бакалисса до сих пор на нем, и принялся поспешно от него избавляться. Скомканная красная шкура растеклась по полу, точно лужа крови.

– Какое отношение все это имеет ко мне? – спросил он. – Зачем вы дали мне драгоценный камень? Зачем столько хлопот? Я же ноль, пустое место. Знаете, сколько я на самом деле стою? Не дороже бочонка пива! Да! Так я и оказался в труппе «Древопуты». Мой отец променял меня на бочонок пенного исурийского…

– Он не был твоим отцом, – сказала Лиммони.

– Мне повезло – они не кинули меня в придорожной канаве и… что? Что вы сказали?

– Человек, который тебя отдал, не был твоим отцом.

– Откуда вы?.. Кем же он был?

– Твоим опекуном. Правда, с этим делом он не справился. А звали его сир Брэкс.

Гальф моргнул.

– Королева Магритт упоминала его имя.

– Речь об одном и том же человеке.

На секунду Гальф почувствовал себя так, словно его обдал горячим воздухом суховей. В висках стучала кровь. Кожа казалась потрескавшейся, как у старика. Лиммони внимательно смотрела на него, ее светлые глаза сузились от любопытства.

Гальф провел руками по лицу. Внутри бушевала буря.

– Сир Брэкс был моим опекуном. Вы хотите сказать… Лиммони, вы хотите сказать, что он… что я… один из детей, о которых говорилось в пророчестве? Один из тройни? – Он сглотнул. – Сын короля Брутана?

Лиммони сцепила руки за спиной.

– Да, Гальф. Это правда. Тот драгоценный камень, что я дала тебе, – один из трех. Так же как и ты – один из троих, кто будет править Торонией.

– Как он оказался у вас? – мальчик потянулся к зеленому камню. Почудилось, что тот потяжелел и клонит шею вниз. Впрочем, ничего удивительного.

В нем заключена судьба.

– Мелькиор дал его сиру Брэксу с наказом беречь и камень, и тебя. Но старый пьяница продал сокровище ростовщику. К счастью, я напала на его след, нашла и с тех пор хранила у себя.

Гальф сжимал зеленый драгоценный камень, висящий на длинной золотой цепочке. Он казался не только тяжелым – отравленным. Яд!

– Мне ничего этого не нужно! Ни камня, ни короны… Ничего! Я просто хочу жить как прежде.

– И спрятаться от войны? Служить объектом насмешек? – В голосе Лиммони не было злости. Она словно говорила об очевидном.

– Вы можете считать, что это вовсе не жизнь, но она была куда лучше той, что сейчас!

– Гальф! Мне очень жаль, но у тебя нет выбора. Ты не можешь отказаться от своей судьбы.

– Мне нет никакого дела до судьбы.

– Зато судьбе есть дело до тебя. То, что Магритт и Нинус заставили тебя сделать с Брутаном, ужасно, но это было предопределено. Ему было предначертано умереть от твоей руки.

Гальф уставился на нее, дрожа и тяжело дыша.

– Какое-то время ты будешь здесь в безопасности, – сказала Лиммони. – Но Нинус по-прежнему должен верить, что ты его друг. От этого зависит все.

– Я мог бы просто сбежать.

– Он будет тебя преследовать. Он тебя убьет. Гальф энергично замотал головой:

– Не убьет. Он мой друг.

– Но его мать – нет, – мягко заметила Лиммони.

– То есть остаться и сохранить жизнь – или уйти и умереть. Вы это хотите сказать?

– Да.

Силы оставили Гальфа. Руки безвольно повисли. Он чувствовал себя опустошенным.

– Что же будет дальше? – спросил он.

– Будущее – загадка, Агальфус, даже для меня.

– Как вы меня назвали? – удивительнее всего было то, что имя отозвалось эхом у него в голове, как будто он слышал его давным-давно.

– Агальфус. Это твое настоящее имя, имя короля. По спине Гальфа пробежала дрожь.

– Теперь слушай меня, – продолжила Лиммони. – Грядут перемены, они неизбежны, как северный ветер. Мы не можем изменить природу, Агальфус. Но мы можем противостоять урагану.

Снаружи в коридоре раздались шаги. Гальф повернулся. К нему направлялась тень.

– Лиммони… – начал юноша, обращаясь к женщине. Но она уже исчезла.

– Гальф? – голос принадлежал Нинусу. – Гальф! Я знаю, что ты там. Я видел, как ты улизнул. Ты меня избегаешь?

Трясущимися руками Гальф надел цепочку на шею и спрятал драгоценный камень под рубаху.

– Нинус! Я здесь, внутри, – отозвался он и, подумав, добавил: – Я хотел сказать – Ваше Величество.

Шаги стали громче.

«Он мой единокровный брат!» – от попытки смириться с этим фактом у Гальфа голова шла кругом. Он просто чувствовал себя больным! Если бы сир Брэкс не оказался пьяницей, если бы он сам не попал к «Древопутам», если бы его не схватили и не привезли в Идиллиам…

Если бы.

Слабость отступила. Только три мысли теперь занимали Гальфа, сменяя одна другую. Три. Мое имя Агальфус. Мое будущее предопределено судьбой. И…

Я убил короля, своего отца. В дверном проеме показалось бледное лицо Нинуса.

– Ах, вот ты где, Гальф! Думал сбежать от меня, а? Неизвестно как у Гальфа нашлись силы улыбнуться.

– Я, король Нинус? – спросил он. – Я никуда не собираюсь бежать.


Поделиться с друзьями:

mylektsii.su - Мои Лекции - 2015-2024 год. (0.013 сек.)Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав Пожаловаться на материал