Глава 13. Элоди бродила между шатрами, то и дело поднимая голову и вглядываясь в утреннее небо

Элоди бродила между шатрами, то и дело поднимая голову и вглядываясь в утреннее небо. Над лесной поляной низко висели облака, закупорив ее, как бутылочное горлышко. Девочка чувствовала себя как в ловушке.

Она пролежала без сна почти всю ночь, мучительно раздумывая над своим решением остаться в лагере «Трезубца». Правильно ли она поступила? Похоже, у нее не было выбора. И она так далеко от дома.

Однако и замок Вайсеринов, и аристократический мирок, где Элоди выросла, уже не казались ей домом. Лежа в кромешной темноте, замерзшая и одинокая, она чувствовала, как к горлу подступают рыдания. Она обхватила себя руками за плечи и крепко сжала, не желая привлекать к себе внимания.

«Если только начну плакать, – подумала девочка, – я, наверное, никогда не остановлюсь».

Перед самым рассветом встала Пейлни и, выходя из палатки, предупредила, что завтрак ждать не будет. Но принцесса свернулась калачиком на твердой земле под своим одеялом из грубых шкур и притворилась, что спит. Сейчас же, бредя с пустым желудком по мокрой от росы траве, она жалела, что у нее не хватило ума поесть.

Зеленая туника, которую надела девочка, была ей тесна и сидела вкривь и вкось. Но другого выбора не было – ночью ее платье унесли. «Лучше, чтобы его вернули заштопанным, – подумала она, возясь с тесемками на своей тунике, – или кое-кто пожалеет».

Оказавшись в прогалине между шатрами, Элоди услышала одобрительные возгласы, сопровождаемые громкими ударами металла о металл. Прямо перед ней толпа людей окружила двух человек, сражавшихся на коротких мечах. Бойцы гоняли друг друга то в одну, то в другую сторону, гулко ухая, когда оружие бряцало о щит.

Через какое-то время они остановились, а зрители разразились аплодисментами. Фехтовальщики сняли шлемы, закрывавшие лица. Первый соперник оказался пожилым мужчиной с седой бородой, а второй – вовсе не мужчиной, а Пейлни.

– А вот и вы, – сказала та, тыльной стороной ладони смахивая с глаз пот. – Как раз вовремя. Ваша очередь следующая.

– Не думаю, – ответила Элоди.

– Это полезная тренировка, – настаивала Пейлни. – Я думаю, у вас получится.

– Я бы предпочла воздержаться.

Бородач прокашлялся и смачно сплюнул через плечо.

– Ну а корону-то вы хотите? – поинтересовался он.

– Да, – ответила Элоди, гордо выпрямившись и стараясь казаться выше. – Конечно. Она же моя.

– И вы в самом деле думаете, что Фессан ее добудет для вас?

Должно быть, это его ворчанье Элоди подслушала, когда уходила из лагеря.

– Кто сказал, что я хочу, чтобы кто-нибудь из вас сражался за меня?

– Ха! Если дело дойдет до боя, вы пожелаете поручить это мне. Уж поверьте, принцесса.

Приземистый мужчина, сидевший неподалеку на точильном камне, фыркнул:

– Ах, заткнись, Стоун. Кому охота это слушать? – Он вскинул руку в непристойном жесте и продолжил править мечи. Пейлни по-прежнему смотрела на девочку.

– Ну же, принцесса, – спросила она, – позволите мне вас обучить?

Наблюдатели притихли в ожидании ответа.

Стоун опять шумно сплюнул и ухмыльнулся Элоди.

– Вы отвратительная свинья, – сказала она ему холодно. – Я не поручила бы вам чистить отхожее место, не говоря уже о бое. И я могу придумать тысячу вещей, которыми бы я могла заняться вместо того, чтобы играть здесь в солдатики.

Пейлни подошла к ней, ее карие глаза расширились от беспокойства, но Элоди отвернулась.

Высоко держа голову, она направилась прямиком к деревьям. Позади нее раздались крики и язвительный смех, который, как она подозревала, принадлежал Стоуну. Кого волнует, что они думают!

Но в глазах у нее защипало. Эти люди обещают сражаться за нее, но, кажется, хорошо к ней относится только Пейлни.

«И, могу поспорить, лишь потому, что ее об этом попросил Фессан», – с горечью подумала девочка.

Однако она знала и кое-кого, кто обращался с ней подобающе.

Как только Элоди вошла в Плачущий лес, она почувствовала, как ее охватывает долгожданное спокойствие. Даже назойливые голоса, которые снова принялись перешептываться, ее не слишком взволновали. По крайней мере, здесь все равно было лучше, чем в лагере.

Голоса продолжали переговариваться, пока она пробиралась сквозь густой папоротник, то ныряя под вытянувшиеся ветки, то перепрыгивая через заросшие мхом овраги, продвигаясь все глубже в чащу.

Перебравшись через невысокий пригорок, Элоди обнаружила, что дорогу ей преграждает большой валун. Шла ли она здесь в прошлый раз? Девочка не могла вспомнить.

– Не потеряйся, малышка, – произнес кто-то над ухом.

– Отстань, – огрызнулась она.

Элоди пригляделась внимательнее – препятствие оказалось вовсе не валуном, а древним экипажем. Заросший плющом и покрытый пятнами лишайника, он почти наполовину ушел в землю. Отчетливо были видны только сломанное колесо и защищенная броней кабина, немного напоминавшая башню замка. Из ее основания торчали острые шипы. Такой повозки девочка никогда не видела.

– Не подходи слишком близко, – предупредил голос над ней.

– Я же велела тебе убираться, – ответила она.

– С кем это вы разговариваете? – спросил уже другой голос.

Элоди вздохнула.

– Я сказала, проваливай! – она обернулась. Самьял стоял прямо за ней. Он протянул руки, как будто хотел взять ее за запястья. Но, как и в прошлый раз, в последний момент остановился и отступил.

– Кого вы слышите? – поинтересовался он.

– Ох, это ты. – Элоди разгладила подол своей туники, постаравшись, чтобы ее слова прозвучали непринужденно. По правде сказать, она страшно обрадовалась, что нашла его.

– Кого вы слышите? – повторил Самьял.

– Никого.

– Нет, слышите. Вы же говорили с ними. Элоди махнула рукой.

– Это не важно. У меня было такое ужасное утро, я не могу даже…

– Кого вы слышите?

Элоди уставилась на мальчика. Разве она не ушла из лагеря, чтобы избавиться от людей, которые чего-то от нее требовали?

– А кто сказал, что я что-то слышу? – спросила она, нахмурившись.

– Никто не говорил. Но это так – я знаю.

– Нет, я… – слова повисли в воздухе. Элоди скрывала голоса, сколько себя помнила, но сейчас, глядя в открытое серьезное лицо Самьяла, впервые в своей жизни она не могла придумать убедительной причины, чтобы солгать.

– Я не знаю, кто они, – в глухом лесу ее голос прозвучал очень тихо. – Но да, я их слышу.

Ей показалось, что с ее плеч свалился груз – будто она скинула тяжелую шаль. Элоди провела рукой по лбу.

– Я понимаю, – отозвался Самьял.

– В самом деле? – Она начала догадываться. – Ты… ты тоже их слышишь?

– Все время.

Ее переполнило изумление. Неудивительно, что ее так тянуло к этому пареньку.

– Я никогда раньше не встречала никого, подобного мне, – сказала Элоди мягко.

Она протянула к нему руку, но он снова дернулся назад – словно ее пальцы были горячими, как утюг.

– Самьял! – произнесла Элоди озадаченно. – В чем дело?

Его лицо омрачила печаль.

– Я не такой, как вы, – сказал он. – Не совсем. Девочка опустила руку.

– Что это значит?

Самьял сглотнул. Он закрыл глаза, как будто борясь с чем-то. Но когда снова открыл их, грусть, похоже, покинула его.

– Снова сбежали? Так скоро? – поинтересовался он. От неожиданного вопроса Элоди рассмеялась. Ясно, ты не хочешь об этом говорить. Хорошо, я понимаю. Может, в другой раз.

Она села на поваленный ствол ивы.

– Сбежала? – спросила она. – Может быть. Я не знаю. Самьял сел на другой конец ствола. Элоди серьезно посмотрела на него.

Один секрет она ему уже доверила, почему бы не доверить и другой?

– Есть кое-что еще, что тебе стоит обо мне знать, – начала она. – Из-за этого «Трезубец» увез меня из дома.

И Элоди рассказала обо всем, что испытала за последние два дня. Обо всем, что узнала о себе и о своей судьбе. Самьял молча слушал ее историю.

– Я так устала от этого, – закончила она. – Сперва Вайсерины хотели возвести меня на трон, теперь то же самое пытается сделать «Трезубец». А как насчет того, что хочу я? Или я просто марионетка, как сказал Фессан? Я и впрямь чувствую, как люди просто дергают меня за ниточки, – и никому нет дела, нравится мне это или нет.

Самьял сидел тихо, участливо глядя на девочку.

– Ну? – спросила Элоди. – И как, по-твоему, мне поступить?

– В Торонии, где будут править трое, – произнес Самьял, – давно уже бушует злая буря.

– Что?

– Пророчество. Я выучил его давным-давно, когда был еще… когда был маленьким. Вы никогда не слышали его?

Элоди покачала головой. Самьял прыжком поднялся на ноги. Он начала декламировать, и его голос летел над деревьями.

В Торонии, где будут править трое,

Давно уже бушует злая буря.

Властитель песни сладкие поет,

Но люди стонут под его пятою.

Пролито слишком много чистой крови

В проклятый и бесчестный век.

Когда взойдут три новые звезды,

Спасется королевство наконец.

Под юным светом, льющимся с небес,

Наследников к нам приведет судьба.

Они непознанную силу призовут,

Они покончат с деспотом жестоким.

Все трое разом на престол взойдут,

И настоящий мир нам принесут.

– Какое красивое. – Элоди вздрогнула. – И пугающее.

– Это о вас, – пояснил Самьял. – Я знал, что в вас есть что-то особенное.

Она отвернулась. Голоса, досаждавшие ей, молчали. Весь Плачущий лес притих, как будто ожидая, что она скажет.

Странное, неуловимое ощущение, причину которого она не могла уразуметь: мир теперь казался больше, чем раньше.

– Я думала, что этого хочу, – произнесла она. – Я имею в виду – быть королевой. Но сейчас…

– Вы и есть будущая королева, принцесса. Это уже не изменить.

– Почему? Почему я не могу просто остаться здесь с тобой, Самьял?

Мальчик снова сел. Он опять погрузился в печаль.

– Лес холодный. Холоднее, чем вы думаете.

– Меня это не волнует. Мне уже пришлось спать на земле. Намного хуже не будет.

– Вам следовало бы оставаться принцессой.

– Тогда позволь мне вести себя как принцесса! Всю свою жизнь я ничего не решала сама, кроме того, какие драгоценности подходят к моему платью или как служанка должна уложить мне волосы. Разве принцесса не сама выбирает, что ей делать?

– А как же трон?

– Я не знаю. Все должно было случиться иначе, – она тряхнула головой. – Если под вступлением на престол подразумевается это, возможно, он мне и не нужен.

Самьял вздохнул, и от этого дрожь пробежала по всему его гибкому телу с головы до пят. Трудно было понять, что он испытывал – радость, грусть или нечто совершенно иное.

– Очень хорошо, – сказал он наконец. – Можете остаться со мной. Но вы должны сказать об этом «Трезубцу».

* * *

Когда Элоди вышла из леса и вернулась в лагерь, она обнаружила, что мужчин с мечами стало гораздо больше. Они стояли группой и о чем-то спорили.

Из общего шума выделялся громкий голос. Элоди сразу же его узнала – ну конечно, Стоун.

– Почему ты? – разорялся он. – Почему не кто-нибудь из нас? Выбиться в командиры – это еще надо заслужить, делом доказать, что ты достоин, а не потому, что так сказал какой-то старик!

– А кто, по-твоему, достоин, Стоун? Ты сам? – это был Фессан, его голос был не таким хриплым, как у бородача, но звучал не менее мощно.

– Возможно! Почему нет? Я сражусь с любым мужиком, который бросит мне вызов!

– Сегодня утром тебя одолела женщина! – голос Пейлни перекрыл другие голоса.

– Была ничья, и тебе это известно! – возразил Стоун.

Элоди протиснулась в первые ряды. Фессан и Пейлни стояли рядом с точильным камнем, перед ними – Стоун и еще несколько здоровяков. Они явно были рассержены.

– Я обещал Мелькиору, что возглавлю «Трезубец», – сказал Фессан, – и собираюсь сдержать слово. – Он раздраженно потер шрам на щеке. – Кроме того, дело не в тебе и во мне. Дело в пророчестве.

Стоун фыркнул:

– Пророчество! «Трезубцу» уже три года, и что нам дало твое предсказание? Ничего.

– Я говорю, что оно принесет нам все, – ответил Фессан. – И буду сражаться, чтобы увидеть, как оно сбудется.

– Сражение всего не решит, – добавила Пейлни. Она вынула меч из ножен и задумчиво поигрывала им. Лезвие сверкало в лучах утреннего солнца, которое только сейчас пробилось сквозь тучи. – Пророчество вне этого. Выше этого. Победит судьба – не важно, что делаем мы.

– Ах, да, – издевательски произнес Стоун. – Поэтому мы должны просто лежать и не высовываться.

– Я совсем не об этом, – спокойно ответила Пейлни. Ее рыжие волосы вспыхивали на свету, как и меч.

Элоди сильно волновалась, стараясь выбрать нужный момент, чтобы заговорить. Хоть кто-то заметил, что она здесь? Что ж, они быстро навострят уши, когда она скажет, что уходит от них. Тогда и споры потеряют смысл.

– А я говорю, что пророчество никогда не сбудется, – заявил Стоун. – Вы слышали, что сказал разведчик? Тот, что только что вернулся из Идиллиама. Он сказал, что Брутана убил его сын Нинус. Слышали? Никакой тройни нет и в помине. И никакой судьбы. Всего один сын рискнул отомстить за то, что его держали взаперти последние десять лет. Сейчас на троне в Торонии сидит новый король. – Он обвел взглядом людей, которые неловко переминались с ноги на ногу и перешептывались. – Фессан слишком труслив, чтобы признать это. Но очевидно, что пророчество мертво!

– Нет, – прозвучал голос. – Это не так. Светло-серая лошадь рысью промчалась через толпу.

Люди расступались, глядя на наездницу – молодую светловолосую женщину, которая прямо на ходу легко спрыгнула на землю. Если не считать возгласа, она ничем не выдала своего появления; Элоди не слышала ни стука копыт, ни звона сбруи.

Глаза Фессана округлились.

– Моя госпожа! Что вы здесь делаете?

– Я принесла новости из Идиллиама, – ответила незнакомка. Лучи низкого утреннего солнца причудливо играли на ее резко очерченном лице, так что оно казалось то высеченным из мрамора, то отлитым из стекла. – Я скажу вам, что этот человек одновременно прав и неправ.

Она направила тонкий палец прямо на Стоуна. Седой мужчина вздрогнул, затем расправил плечи. Вид у него был растерянный.

– Король Брутан мертв, – продолжила женщина, – как и заявляет этот человек. Бывший принц Нинус сейчас сидит на троне. Это тоже правда. – Она цепко, по кругу обвела толпу взглядом. Когда ее глаза остановились на Элоди, принцесса вздрогнула так же, как и Стоун. Взгляд женщины направился дальше.

– Фессан?.. – начала Пейлни, вопросительно глядя на командира.

– Но вот в чем ошибка: Нинус не убивал своего отца, – сказала женщина. – Короля убил другой его потомок. Один из трех.

По позвоночнику Элоди пробежала дрожь. Сердце готово было выпрыгнуть у нее из груди. Один из трех!

Остальные зрители тоже смекнули, о чем речь. Некоторые снова начали перешептываться.

– Трое живы, – завершила женщина. – Пророчество сбудется.

Сердце Элоди гулко билось. Пророчество – не сказки! Казалось, что слова этой женщины опутывают ее коконом и затягивают внутрь.

– Я ищу Мелькиора, – сказала женщина. – Колеса вращаются, но если не направить их по колее, многие окажутся под ними и будут раздавлены. Без Мелькиора все может рухнуть.

– Почему вы спрашиваете нас, Лиммони? – поинтересовался Фессан.

– Вам известно, где он? – повернулась к нему Лиммони.

– Я удивлен, что этого не знаете вы, его ученица.

– Ученица? Мертвого волшебника? – удивился Стоун.

– Мертвого? – спросила Лиммони, странно вывернув шею. – Вы так считаете?

– Все так считают!

Стоун вставил стрелу в свой лук и направил его в грудь Лиммони.

– А теперь, почему бы вам…

Прежде чем он смог закончить, Лиммони снова вытянула свою руку. На этот раз она не указывала пальцем, а держала ладонь горизонтально. Было похоже, что воздух вокруг ее запястья закрутился спиралью, а затем полоса пузырящегося белого света метнулась из ее руки и ударила в кончик лука Стоуна. В одно мгновение изогнутое плечо тисового лука вспыхнуло и превратилось в светлый порошок. Стоун с воплем отдернул руку, будто его ужалили. Стрела со стуком упала на землю.

Элоди зажала рот ладонью.

Конечно, она знала о магии из книг, но вот уже много лет никто в королевстве не встречал живую волшебницу. Магия умерла, как и северные летучие змеи, – все это знали. И все-таки эта женщина колдовала прямо у них на глазах!

– Мелькиор жив, – сказала Лиммони, медленно опуская свою руку. – Он мой учитель. Не говорите о том, чего не разумеете.

Стоун отступил под защиту своих товарищей. Элоди обеими руками ухватилась за драгоценный камень, стараясь унять бешеное сердцебиение. Взглянув на Лиммони, она обнаружила, что молодая женщина – колдунья! – смотрит прямо на нее. Ее фиалковые глаза вонзались в зрачки Элоди.

Девочка попыталась отвести взгляд, но не смогла.

Разожми руки.

Элоди не понимала, откуда шел этот голос. Он не звучал ни в ее голове, ни за плечом, как те голоса, что она обычно слышала. Он просто…

Покажи мне.

Медленно, как будто кто-то ею управлял, Элоди разжала пальцы. Солнечный свет упал на драгоценный камень и отразился от него, рассыпавшись по поляне калейдоскопом искрящихся лучей.

Зеленый свет залил лицо Лиммони, просиявшее ослепительной улыбкой. Она уже стояла прямо напротив Элоди, держа ее за руки. Принцесса даже не уловила ее движения.

– Ты! – вскричала Лиммони. – Это ты! – Она провела рукой по щеке Элоди и ее волосам. – Черные глаза, как у твоего брата. Рыжие с позолотой волосы. Волосы как огонь.

Толпа молча наблюдала за ними, но словно туман скрыл от Элоди их лица. Стоявшая рядом Лиммони полностью завладела ее вниманием, как будто кроме них в мире никого не было.

– Моего брата? – спросила Элоди дрожащим голосом. – Вы его видели? Вы его знаете?

Еще вопросы готовы были сорваться у нее с языка: «Какого брата вы имеете в виду? Они уже вместе и ждут только меня?»

Лиммони коснулась драгоценного камня кончиком пальца. Казалось, он подпрыгнул от ее прикосновения.

– Никогда не теряйте его, принцесса. Как и вы, он один из трех.

– У них… у них тоже есть камни?

Элоди хотелось кричать, плакать. Все ее тело дрожало. Руки Лиммони, сжимавшие ее пальцы, были холодными и сильными.

Лиммони кивнула.

– Три драгоценных камня для трех корон. Однажды они соединятся. И вы тоже.

Какие они? Такие же, как я?

– Я встречалась только с одним из твоих братьев, – сказала Лиммони.

Неужели она слышала вопросы Элоди? Неужели Элоди произносила их вслух?

– Как его зовут?

– Агальфус. Но сам он называет себя Гальфом. Гальф.

– Где он?

– В безопасности. До нынешнего дня его участь была тяжелой, но он храбрый и верный. И в отличие от тебя, только недавно узнал, что он принц. Многие годы он жил с труппой странствующих актеров. Сейчас же его жизнь изменилась. – Лиммони еще сильнее сжала руки принцессы. – Вообще все изменилось.

– А второй?

Лиммони покачала головой.

– Я не знаю. Надеюсь, что «Трезубец» найдет его. Она отпустила руки Элоди.

Окружающий мир снова обретал четкие очертания. Фессан стоял прямо за Лиммони, его лицо со шрамом выглядело мрачным. Давно ли он здесь?

– Наши разведчики продолжают искать его во всех трех королевствах, – сказал Фессан. – Ты явилась, чтобы присоединиться к нам, Лиммони?

– Я уже объяснила, что ищу Мелькиора. Без него все будет потеряно. Это моя задача. Я не могу ничего сделать, пока он снова не будет с нами.

Склонившись друг к другу, они начали тихо переговариваться. Элоди отступила, и толпа сомкнулась вокруг них. У девочки страшно разболелась голова, в мыслях царила путаница.

Гальф. Тяжелая участь.

Ей вспомнилось детство в замке Вайсеринов. Почему он упал так низко, если Элоди вознеслась так высоко? И что с их братом? Почему он исчез?

Среди урагана мыслей в ее голове одна звучала ясно.

Я должна их найти. Я просто обязана.

Внутри будто зажегся маяк. Не на это ли рассчитывала Лиммони – создать связь между ней, пророчеством и ее судьбой? Не важно. Она нуждалась в своих братьях, и вся ее интуиция говорила, что они нуждаются в ней.

С испугом Элоди поняла кое-что еще. В Плачущем лесу ее ждал Самьял. Она отправилась в лагерь, чтобы попрощаться. Но как теперь оставить «Трезубец»?