Паралингвистика

1. - Знаешь, чем пахнет морская вода во время прибоя? Представь себе – резедой. Вера ласково усмехнулась: - Ты фантазерка [17, 150].

2. Обе на минутку задумались. Глубоко-глубоко под ними покоилось море [17, 151].

3. Я тебя понимаю, - задумчиво сказала старшая сестра, - но у меня как-то не так, как у тебя. Когда я в первый раз вижу море после большого времени, оно меня и волнует, и радует, и поражает. Как будто я в первый раз вижу огромное, торжественное чудо. Но потом, когда привыкну к нему, оно начинает меня давить своей плоской пустотой... [ 17, 152].

4. - Благодарю за сравнение, - засмеялась Вера, - нет, я только думаю, что нам, северянам, никогда не понять прелести моря [17, 152].

5. - Ох, какой ужас! - воскликнула Вера [17, с. 152].

6. - Как странно, - сказала Вера с задумчивой улыбкой. - Вот я держу в своих руках вещь, которой, может быть, касались руки маркизы Помпадур или самой королевы Антуанетты... [ 17, 153].

7. - Делай, как знаешь. Ступай! - приказала княгиня [ 17, 155].

8. - Дедушка, миленький, дорогой! - говорила Вера тоном легкого упрека. Каждый день вас ждем, а вы хоть бы глаза показали [17 156].

9. - Что такое, Даша? - с неудовольствием спросила княгиня Вера, проходя в свой маленький кабинет, рядом со спальней. - Что у вас за глупый вид? И что такое вы вертите в руках? [17, с. 162].

10. " Точно кровь! " - подумала с неожиданной тревогой Вера [17, с. 163].

11. " Ах, это - тот! " - с неудовольствием подумала Вера. Но, однако, дочитала письмо... [ 17, с. 164].

12. В углу на кушетке Анна отчаянно кокетничала с гусаром. Вера подошла и с улыбкой прислушалась [17, с. 166].

13. Перед тем как уходить, Вера подошла к мужу и сказала ему тихо: - Поди посмотри... там у меня в столе, в ящичке, лежит красный футляр, а в нем письмо. Прочитай его [17, с. 174].

14. - Ну как же это так, дедушка? - мягко возразила Вера, пожимая слегкаего руку. - Зачем клеветать? Вы ведь сами были женаты. Значит, все-таки любили? [17, с. 175].

15. - Любовь должна быть трагедией. Величайшей тайной в мире! Никакие жизненные удобства, расчеты и компромиссы не должны ее касаться. - Вы видели когда-нибудь такую любовь, дедушка? - тихо спросила Вера [17, с. 177].

16. - А я не понимаю, почему ты называешь его моим, - вставила Вера, обрадованная поддержкой мужа.- Он так же мой, как и твой... [17, с. 182].

17. - Я тоже так думаю, - согласилась Вера, - и как можно скорее. Но как это сделать? Ведь мы не знаем ни имени, ни фамилии, ни адреса [17, с. 183].

18. - Мне почему-то стало жалко этого несчастного, - нерешительно сказала Вера. [ Куприн, с. 184]

19. - Вот что, Васенька, - перебила его Вера Николаевна, - тебе не будет больно, если я поеду в город и погляжу на него? [17, с. 193]

20. - Я друг вашего покойного квартиранта, - сказала она, подбирая каждое слово к слову. - Расскажите мне что-нибудь о последних минутах его жизни, о том, что он делал и что говорил [17, с. 194].

21. - Расскажите мне что-нибудь о браслете, - приказала Вера Николаевна [17, с. 194].

22. - Покажите, - сказала Вера Николаевна и вдруг заплакала. - Извините меня, это впечатление смерти так тяжело, что я не могу удержаться [17, с. 195].

23. Она вспомнила слова генерала Аносова о вечной исключительной любви - почти пророческие слова. И, раздвинув в обе стороны волосы на лбу мертвеца, она крепко сжала руками его виски и поцеловала его в холодный, влажный лоб долгим дружеским поцелуем [17, с. 195].

24. Зато ее дожидалась пианистка Женни Рейтер, и, взволнованная тем, что она видела и слышала, Вера кинулась к ней и, целуя ее прекрасные большие руки, закричала: - Женни, милая, прошу тебя, сыграй для меня что-нибудь, - и сейчас же вышла из комнаты в цветник и села на скамейку [17, с. 196].

25. Жении Рейтер вышла из комнаты, уже кончив играть, и увидала княгиню Веру, сидящую на скамейке всю в слезах. [Куприн, с. 197]

26. Княгиня Вера обняла ствол акации, прижалась к нему и плакала. Дерево мягко сотрясалось [17, с. 197].

27. Вера, с глазами, блестящими от слез, беспокойно, взволнованно стала целовать ей лицо, губы, глаза и говорила: - Нет, нет, - он меня простил теперь. Все хорошо [17, с. 197].