В западной историографии

Первая волна настоящих историков новейшего времени, особенно изучавших Рим и средневековье, таких как Эдуард Гиббон, утверждали, что если бы Карл пал, халифат Омейядов легко захватил бы разделенную Европу. Известно высказывание Гиббона: «Победоносный поход длиной в тысячу миль дошел от Гибралтарской скалы до берегов Луары; его повторение на такое же расстояние привело бы сарацинов на равнины Польши и высокогорья Шотландии; Рейн ничуть не более непреодолим, чем Нил или Евфрат, и арабский флот мог легко войти в устье Темзы без морской битвы. Возможно, сейчас бы в Оксфорде преподавали толкование Корана, а с его кафедр обрезанным мусульманам демонстрировали истинность и святость откровений Магомета».

Гиббон был не одинок, восхваляя Мартелла как спасителя христианства и западной цивилизации. Герберт Уэллс в своей работе «Краткая история мира» (глава XLV «Развитие латинского христианства») сказал: «Когда мусульмане пересекли Пиренеи в 720 году, они обнаружили, что этим франкским королевством практически управляет майордом выродившегося потомка Хлодвига Карл Мартелл, который и нанес им решительное поражение при Пуатье в (732) году. Этот Карл Мартелл был практически всевластным повелителем Европы к северу от Альп от Испании до Венгрии. Он повелевал множеством вассальных властелинов, говоривших на франкском диалекте латыни, а также и верхне- и нижненемецком языках».

Век спустя Гиббону вторит бельгийский историк Годфруа Курт, который писал, что битва при Пуатье «должна навсегда остаться в числе важнейших событий мировой истории, поскольку от ее исхода зависело, сохранилась бы христианская цивилизация или во всей Европе возобладал бы ислам».

Немецкие историки наиболее страстно превозносили роль Мартелла. Шлегель рассуждает об этой «величественной победе» и далее говорит, что «сила Карла Мартелла спасла и избавила христианские народы Запада от смертельной хватки всеразрушающего Ислама». Кризи цитирует мнение Леопольда фон Ранке, говорившего, что этот период был одной из важнейших эпох в истории мира, началом восьмого века, когда, с одной стороны, Ислам угрожал распространиться на Италию и Галлию, а с другой, древнее идолопоклонство Саксонии и Фрисландии снова прокладывало себе путь через Рейн. Перед лицом этой опасности для христианских установлений молодой правитель германской расы Карл Мартелл поднялся как их заступник, поддержал их со всей силой, которой требует самозащита, и в конце концов распространил их в новых землях.

Немецкий военный историк Ганс Дельбрук в книге «Вторжение варваров» сказал об этой битве: «В истории мира не было более важного сражения». Если бы Карл Мартелл пал, утверждал Генри Галлам, не было бы ни Карла Великого, ни Священной Римской империи, ни Папской области; все зависело от того, удастся ли Карлу сдержать распространение ислама в Европе, пока халифат был сплочен и способен осуществить такое завоевание. Другой великий историк – Томас Арнольд – оценивал победу Карла Мартелла даже выше, чем победу Арминия, по ее влиянию на всю современную историю: «Победа Карла Мартелла при Туре была одним из тех знаменательных избавлений, которые веками влияли на счастье человечества». Британский историк Г. Л. М. Стросс в книге «Мусульмане и франки; или Карл Мартелл и спасение Европы» сказал: «Он завоевал решительную и окончательную победу, развернул вспять поток арабских завоеваний, и Европа была спасена от угрозы сарацинского ига».

Британский военный историк Чарльз Оман в своей «Истории искусства войны в средние века» приходит к выводу, что «у Пуатье франки сражались так, как два века назад они сражались у Касилина, одной сплоченной массой, не ломая рядов и не пытаясь маневрировать. Они одержали победу чисто оборонительной тактикой пехотного каре; фанатичные арабы, бросаясь на них раз за разом, были разбиты в пух и прах и в конце концов бежали под покровом ночи. Но погони не было, поскольку Карл не позволил своим людям и шагу ступить из строя, чтобы преследовать разбитого врага».

Американский историк Джон Хаарен в «Великих людях средневековья» говорит: «Битва при Туре, или Пуатье, как ее следовало бы называть, считается одной из решающих битв в мире. Она определила, что христиане, а не мусульмане, должны править Европой. Карла Мартелла особенно превозносят как героя этой битвы». Ирландский историк Джон Багнелл Бери писал в начале XX века: «Битву при Туре < …> часто изображают событием первой величины в мировой истории, поскольку после нее проникновению ислама в Европу было окончательно положен конец».

Но, как будет замечено ниже, мнение сегодняшних историков о значении битвы и том месте, которое она должна занимать в ряду важнейших исторических сражений, явно разделились.