Глава 7. «Ты услышала нашу музыку, не так ли, малыш?

«Ты услышала нашу музыку, не так ли, малыш?

О да, она уже манит тебя. Ты уже ощущаешь наш танец. Перекатываешь его вкус на своих губах, языке…

Твоя кровь поет во мне. И я наслаждаюсь этим. Твое желание, расплавленное и обжигающее, несущееся в моих сосудах…

Ты хочешь большего и, поверь, я удовлетворю эту твою жажду…

Не стоит убегать, тебе уже не скрыться, милая.

И аромат твоего страха — лишь подстегивает меня.

Танцуй со мной, малыш.

Повернись, следуя моему руководству.

Отринь все, что ты знала о мире раньше. Я создам для тебя новый мир. Он будет только наш. В нем будет только наше танго…

Шаг, … поворот … Наклон…, и ты слышишь биение моего пульса, … ты желаешь моей крови?

О, малыш, поверь, я знаю это…

Следуй в этом танце за мной, милая…

Только я могу дать тебе больше…»

Похоже на то, что просыпаться в этой кровати, застеленной шелковыми простынями, становилось ее традицией. Вот только, в этот раз, простыни были черные, тогда, как в прошлый — алыми. И только теперь, Сирина задумалась над тем, чем был обусловлен такой выбор постельного белья? Уж не тем ли, чтобы скрывать следы крови?

Ее рука, против воли, взметнулась к шее, туда, где и сейчас, немного саднил синяк. Все, что было в ее разуме — наводило на размышления…, довольно невеселые, в общем-то.

Пальцы задели тяжелую подвеску, лежащую на ее груди.

Невольно, она обхватила кулон так сильно, что побелели костяшки, и попыталась снять украшение. Но она, явно, переоценила свои силы.

В голове зашумело даже от такого, незначительного, напряжение, и кровь забилась в висках с надрывом.

Кровь… на его пальцах…, на камне…, снежинки на темно-алом…, надрывный плач скрипки и гармонь…

Картинки замелькали в сознании Сирины, лишь усиливая дробь пульса, вызывая головную боль. Но, понимания не было.

Рина помнила о том, что произошло…, только когда?

Какое сейчас время суток? Когда была та драка в переулке? Сколько времени она провела без сознания?

Девушка встала, направляясь к окну. И, с раздражением отметила, что ее раздели.

Что ж, пусть это было разумнее, чем уложить ее в грязной одежде, которая, вполне вероятно, была еще и влажной, после посиделок, устроенных ею на камнях улиц Праги, но — Его черная шелковая рубашка, теперь вызывала злость и раздражение. Она была в ярости из-за того, что ею управляли, обманывали. На остальное, Рина просто не обращала внимания. Не давала своим чувствам вырываться из отрезвляющего гнева.

Однако заменить эту одежду, было просто нечем. А потому, пришлось смириться.

Отдернув тяжелые бархатные шторы, Сирина увидела полную луну, высоко сияющую в ночном небе.

Ночь.

Значит, она провела без сознания несколько часов. Это не особо воодушевляло. Ее слабость, очевидно, подорвала организм в серьезной мере.

И, прислонившись к подоконнику, девушка не могла не признать с дрожью страха, что у нее есть очень интересное, но, абсолютно иррациональное объяснение причины своего недомогания…

Господи! Но, ведь, не может, и в самом деле, Михаэль быть … ВАМПИРОМ?! Не так ли?

Ну, пожалуйста! Пусть ответом будет — «не может»!

Но, и молясь, Сирина понимала, что, если отбросить чуть более вероятное, но не менее неприятное по своей сути, объяснение о ее сумасшествии — вариант с носферату, самый «реалистичный». А девушка была знакома с легендами об этих существах…

Черт побери! Черт!

А что тут еще скажешь? Только — черт! Черт!

Ее пальцы бегали по звеньям цепочки, в поисках застежки… и не находили. Но, Михаэль же, одевал ее, значит, застежка должна быть…

Однако ее просто не было, и все тут.

Бросив безуспешные изыскания, Сирина обернулась, осматривая комнату, надеясь найти зеркало, чтобы обнаружить-таки, упрямый замок. И задумалась на мгновение — сколько же, из того, что пишут о вампирах, было правдой? Обводя глазами темное помещение, ее не покидало ощущение сюрреализма происходящего.

Боже! Какой бред! Она тут стоит, и реально размышляет о, … об этом…? Ее психолог, явно, потерпел полное поражение с лечением Сирины…

И, все же… Вампир…

Есть ли в жилище вампира — зеркало?

Как оказалось — есть.

Подойдя вплотную к одной из стен, Сирина увидела лишь слабое мерцание на зеркальной поверхности. Только плавный танец теней в лунном свете. Не задумываясь, девушка поднесла палец, повторяя на стеклянной поверхности сверкание переливов луча луны.

И, замерла, понимая, что ее палец, невольно, обводит губы мужчины, отражающегося в стекле…

Или она ошиблась, или легенды лгут… но, какая, в общем-то, разница?

Михаэль внимательно смотрел на нее, однако, его лицо было спокойным и невозмутимым. И, таким…

Сирина закусила губу, чтобы боль помогла снять это наваждение, унять сердцебиение…

Не от страха или ужаса…, от страсти.

Девушка перестаралась. И поняла это, только тогда, когда с удивлением, слизнула с губы каплю крови, наслаждаясь солоноватым привкусом.

О, дьявол! Вампиризм…?!

Усмешка расплылась на лице Михаэля…

Вот, черт! Он что, все знает?! Все мысли, которые только посещают ее?!

Мужчина стремительно оказался рядом, так, что Сирина не успела заметить этого перемещения. Его руки обхватили ее плечи, притягивая девушку к твердому и большому мужскому телу. А его рот, уже накрывал уста Рины, и она плавилась от этих, чуть засасывающих, ласканий его губ.

Боже, да что же это такое?! Она опять ему позволит собой манипулировать?! Кем бы он там, дьявол его побери, ни был?!

Ни за что.

Ее кулачки уперлись в его грудь, отталкивая. Пусть и смотрелось, наверное, со стороны, это довольно комично. Она была так хрупка против него.

Однако Михаэль поддался, отступая на шаг, напоследок, пробегая по ее саднящим губам языком, рождая дрожь, заставляя сжиматься пальцы на ступнях…, слизывая еще одну алую каплю…

Сирина взяла себя в руки…, почти…, наверное…

Ладно…, немного, смогла унять желание, пусть и совсем чуть-чуть. Это, уже, было прогрессом…

— Что тут происходит? — Медленно, почти по слогам, проговорила Сирина, с каждым словом делая шаг назад. Просто, чтобы быть подальше, и не поддаться его влиянию…, себе не поддаться. Чтобы не начать снимать с него полу расстегнутую рубашку, скользя руками по коже, лаская его языком, спускаясь все ниже, и ниже, и… — Кто это был? — Постаралась она перевести свое внимание в другое русло.

Но, вздрогнув, и быстро подняв взгляд с его обнаженной груди, назад, на лицо, девушка увидела, как, все многозначительней, смотрит на нее мужчина.

— Тебе, больше, не стоит о нем беспокоиться. Никто не посмеет угрожать тебе. — Михаэль искушал ее, одним голосом… Изгибом губ…

Просто, собой.

— Кто ты?! — Почти шепотом, спросила она, сжимая в кулаки, дрожащие пальцы.

— Ты знаешь, Сирина, не так ли? — Его голос растекался по ней, ее имя…

Легкие отказывались совершать очередной вдох, стирая ужас от осознания…

Он знал об этом, не так ли?

— Что ты творишь со мной, в конце концов?! — Возмутилась Рина, рассерженное на свое неразумное тело.

— Ничего. — С усмешкой ответил Михаэль, делая шаг в ее направлении. — Ничего, чего бы ты, сама не хотела, малыш.

— Не верю. — Упрямо качая головой, только, чтобы, вновь не поддаться соблазну, сказала она себе, складывая руки на груди…, во избежание соблазна. — Я не из таких… — Рина кивала головой, словно подтверждая каждое свое слово. — Не из тех женщин, которые бросаются на мужчину, словно…, словно…, на леденец, что ли. — Не смогла подобрать более подходящей аналогии она, стараясь игнорировать его усмешку и обжигающий взгляд.

Ей, ведь, и в самом деле, хотелось облизать его всего, словно конфету…

— Возможно, я — именно такой, для тебя, мужчина. — Насмешливо приподнял он бровь, делая еще шаг в ее сторону.

— Стой там, где стоял, Михаэль. — Сирина быстро отступила, отгораживаясь столбиком кровати. — И нет, ты не такой мужчина.

— Да что ты? — Даже ей было слышно, что она врет. Ему уж, тем более. — Проверим?

— Не стоит. — Опасливо покачала головой девушка. — Я не уверена, что, вообще, хочу сейчас быть с тобой в этой комнате…, в этом мире, если честно… Ты… ты…

— Ну что же ты, Сирина, тебя так пугает это определение? Не стоит, малыш. — Михаэль, не обращая внимания на ее несогласие, подходил все ближе. — Это, всего лишь слово. Скоро, ты перестанешь бояться его.

Вот это замечание, определенно, подводит их к сути, не так ли?

— Зачем? — Только и смогла выговорить она.

— Ты позвала меня. — Так же кратко ответил Михаэль.

И, снова, сделал шаг.

— Это ложь. — Рина отступила.

— Ты сомневаешься? Напрасно, Сирина…

И каждый раз, когда его губы произносили ее имя…, прокатывали его на языке Михаэля…, дрожь побегала по коже девушки, усиливая, и без того, не дремлющее, желание.

Но, это, определенно, не было удачным решением ее проблемы.

— Я не хочу… — Вонзая в ладони ногти, почти закричала она. — Не буду…

— А вот это, уже мне решать, милая. — Михаэль сделал еще два шага, оказываясь, практически, вплотную. — Тебе понравится, малыш. Я обещаю. — Он не отрывал своих глаз от ее. — И потом, ты сама так решила. Так давно, ты позвала меня…

Его пальцы поднялись вверх, и мужчина, легко, почти небрежно, провел ногтем под своей ключицей.

Сирина вздрогнула, не в силах оторвать взгляд.

За его пальцем потянулась линия, набухая алыми каплями крови…

Горло девушки запекло и мышцы дернулись. Она ощутила, как рот увлажняется, наполняясь слюной…

И язык пробежался по губам, дразня и желая…

Дыхание сбилось, при одной мысли о том, что было столь реально припасть к его коже, лаская…, глотая…, слизывая…, и снова, лаская…

Жажда, она смогла бы утолить ее, теперь Рина, понимала, отчего вода не помогала…

— Нет… — Покачал Сирина головой, зачарованно следя, как капли стекают вниз, прочерчивая дорожки по коже его груди. — Нет… Это не реально. Невозможно. Это… я не буду, делать такого…

Михаэль усмехнулся. Легко, чуть надменно.

Но, дьявол, как же ее заводила такая его усмешка!

— Здесь я решаю, милая. Ты, свой выбор, уже сделала. — И, не давая ей времени опомниться, мужчина протянул вперед руку, обхватывая затылок Сирины пальцами, притягивая ее лицо ближе, давая вдохнуть аромат…, прижимая к коже…

Они застонали в унисон, когда ее губы поймали убежавшую каплю.

Желание крови, желание страсти — эти чувства сплелись, смешались в Сирине, рождая дикую потребность в нем.

Михаэль не отпускал ее голову, пропуская волосы между пальцами, и она слышала довольное рычание, когда слизывала, капля за каплей, дорожки крови на его груди…

Теперь, не могло быть сомнений в том, что было источником этого звука, не правда ли?

Чуть сжав пальцы, приподнимая ее голову за волосы, мужчина заставил, почти ничего уже не понимающую в происходящем, Сирину подняться выше, и прижал ее губы к разрезу, понуждая глотать…

Его кровь на ее языке, растекающаяся по ее горлу…

Она уже знала этот вкус… И он дурманил ее, доводя до безумия.

Его пальцы, давно уже расстегнувшие рубашку на ее груди, и ласкающие…, мучающие тяжелеющую от желания грудь…

Его тело, прижатое к ней, заставляющее хотеть большего, заставляющее ее умолять…

Рина стонала, глотая его кровь.

Кричала, когда Михаэль, почти рыча, опрокинул ее на кровать, переворачиваясь на спину, не отпуская затылок Сирины.

Поддалась, когда он потянул ее волосы, целуя кровавые губы, лаская языком ее рот. И, просто, беззвучно запрокинула голову, не имея уже голоса, когда мужчина вошел в нее, заполняя ее и кусая одновременно…

Михаэль двигался в ней, резко, отрывисто, глубоко вонзаясь, жадно глотая кровь, целуя губами шею.

Его пальцы скользили по телу Сирины, задевая, так и не расстегнутую цепочку. Мужчина оторвался от ее шеи, заглаживая рану языком.

Поймал губами сосок, мучая и лаская, засасывая. Чуть кусая.

Сирина забыла о том, что именно она делает, полностью растворяясь в нем, царапая, вдавливая свои ногти в его плечи, уже не противясь — понуждая.

Движения его тела в ней, в ее жаре, заставляли ее всхлипывать, обхватывая его плоть в наплыве приближающегося наслаждения.

— Я решаю — Хрипло, надрывисто прошептал Михаэль, вновь, притягивая ее губы, целуя, и…, прижимая ее уста к ране, так и не выпуская волос Рины, из пригоршни своей руки. — Ты — моя.

Девушка не выдержала, взрываясь от удовольствия, ее губы не удержали протяжного, горлового стона, пусть и были прижаты к его груди.

И Михаэль зарычал, присоединяясь к ней, в ее наслаждении, погружая свои зубы в ее плоть, свое тело в ее, конвульсивно сжимающийся, жар и влажность, упиваясь вкусом крови Сирины…

Николай потер лоб и прищурил глаза, вглядываясь в ночную тьму.

Он устал. Шесть часов дороги по темной, слабоосвещенной трассе, в Богом забытое, место — не самый хороший выбор для загородной прогулки. Но мужчина и не гулял.

Свернув на еле заметную, даже в свете дальних фар, дорогу, Ник остановился, чтобы свериться с картой.

Глаза пекло от напряжения, однако, он не отрываясь, следил за изгибами лесной дороги. Как же давно мужчина не приезжал сюда. Лет двадцать, не меньше. И, никогда бы не вернулся, если бы не Рина.

Не лгал Николай, когда в субботу утром, признавался, что она ему понравилась. Совершенно не обманывал. И, оттого, прислушался к тому, что старался выкинуть, стереть из своей памяти все эти годы. Не хотел вспоминать. Но, не смог не вспомнить, когда столь многое указывало на это.

Еще тогда, в кабинете, увидев абрис мужчины во тьме за ее спиной, Ник понял, что прошлое вернулось. Не его прошлое, но отвечать — должен будет Николай.

Черт! Как же он тогда испугался! Словно все его ночные кошмары пришли за ним, выкапывая в мозге самые потаенные страхи.

Ник знал, что это могло значить. Знал, но отмахнулся, не захотел поверить. Не пожелал, вновь, впустить тот ужас в свою жизнь. Но, девушку из лаборатории увел.

Правда, как оказалось, безрезультатно. То существо…, оно последовало за Риной.

Очевидно, вампир выбрал девушку своей жертвой. Не могло быть сомнений. Николай понял это, когда увидел тот синяк. Только вот, какова его конечная цель? Поиграть и убить? Или, он хочет обратить Рину?

Николай боялся последнего. Он не желал, чтобы с девушкой произошло такое. Не тогда, когда мужчина имел возможность и знание, чтобы предупредить обращение, а, если уже поздно — исцелить ее.

А Рина, Боже, она даже не понимает, что с ней происходит. Не видит, что, то существо, гипнотизирует, подчиняет ее.

Оставалось надеяться, что Ник не опоздает. В конце концов — это не длилось дольше трех дней, правильно? А, насколько он помнил, при таком варианте, у него еще было время в запасе.

Единственное, в чем он нуждался сейчас — это в совете. За ним и ехал Николай по ночной лесной дороге, в старое, заброшенное село.

Когда его машина остановилась у ветхого, покосившегося дома, в окне которого горел, единственный в округе, огонек, на крыльцо вышел старик.

Он был дряхл и немощен, едва способен передвигаться, опираясь на толстый сук, который служил опорой этому древнему мужчине.

Слепые глаза долго всматривались в тьму ночи, словно ощупывая ночного гостя, который не решался ничего сказать, и, наконец, причмокивая, с шипением, но уверенно, голос старика нарушил тишину.

— Ну, здравствуй, правнук…

***

Его семья не боролась с порождением тьмы. Никогда не выступала против созданий ночи. Напротив, предки Николая, испокон веков, служили им. Не нарушая и не прерывая традиции. И за это, темные создания щадили их род даже тогда, когда все окрестные селения вымирали из-за жестоких и темных забав вампиров и их слуг — демонов.

Отец Николая убежал отсюда, когда ему было только пятнадцать. Он не верил во все эти легенды. Просто отрицал их, закрывая глаза на то, что видел и слышал. Не приемлел.

Темные создания стали скрытней, уже не столь явно показывали себя людям. И его отец, желая нормальной жизни, покинул дом предков, дабы никогда не возвращаться.

Но, его решение было поспешным. Мужчина не только возвращался сюда на протяжении своей жизни, но и привозил сына. Так Ник и узнал, что не стоит отрицать то, что ты не видишь, или не умеешь понимать. Иногда, столь многое, наш разум просто отвергает, боясь, что не сможет уложить новые данные в устоявшуюся модель мироздания.

Николай был ученым, это правда. Однако, он никогда не сомневался, что в ночи есть то, что может, совершенно не научным и иррациональным способом, забрать человеческую жизнь. Так легко и просто, словно выпить напиток из бумажного стаканчика, небрежно сняв его при этом.

Он верил. И теперь, кто мог бы высмеять его?

У Николая имелись веские доказательства. Вот только, он не собирался их никому предъявлять. Никому, кроме Рины. И, мужчине оставалось надеяться, что она согласиться поверить его доводам. Главное, было вытянуть девушку из-под влияния того чудовища.

Его прадед внимательно слушал то, о чем внук просил. А, когда Ник закончил, рассмеялся, дребезжащим, надтреснутым смехом.

— Ты глуп, Николай. Еще более, чем твой отец. — Старик причмокнул своими пожеванными губами. — Тот отрицал их. Ты — хочешь обхитрить? Наивно и глупо. Не в твоих силах это сделать, поверь.

Он откинулся на спинку дряхлого стула, прикрыв слепые глаза.

Мужчина был стар. Очень стар, почти древен. Ему шел сто тридцатый год. И причиной его долгой жизни, если верить семейной легенде, был глоток крови демона, которой отблагодарил один из Вечных, покорного человека.

— Опиши мне того, против кого решил выступить, неразумное семя мое. — Рольф не открывал век, чтобы посмотреть на правнука, внимательно слушая описание. И, понимал, слыша, как учащается биение его старого, дряхлого сердца, что не останется после него потомков на этой земле.

— Остановись. — Старик поднял голову. — Одумайся. Ты не выстоишь против этого.

Но, и говоря, предупреждая, Рольф ощущал скепсис и недоверие в своем правнуке. Он приехал просить у него помощи, однако так и не отринул своего восприятия этого мира. Не хотел слышать того, что говорили их предки.

— Знаешь ли ты, против кого решил идти? — Рольф упер свое лицо в дрожащую от прожитых лет, немощную руку. — Михаэль. Один из самых молодых, но, практически, сильнейший из Мастеров.

Он лично убил того, кто обратил его. А Вильгельму было более тысячи лет. Однако, у Михаэля оказалось достаточно силы, чтобы преодолеть повиновение отцу, и уничтожить его. И, его творец — не единственная жертва этого Мастера. Николай, ты умрешь. Отступи. Что тебе до судьбы той девушки? Своя жизнь — дороже. Сколько ты знаешь ее? — Рольф вперил в правнука взгляд незрячих, белесых глаз. — Я не хочу быть последним из своего рода. А так и будет, если ты выступишь против Михаэля.

— Я не отступлю. — Николай упрямо покачал головой.

Честно говоря, не смотря на то, что он видел, что он ощущал, мужчина просто не верил, что кто-нибудь, пусть и вампир, сможет противостоять современным реалиям. Пистолету, заряженному кусочками серебра, или чем там еще, можно убить вампира? Святой воде. Осиновому колу, в конце концов. Так, ведь, их убивали все это время…

— Как же ты глуп. — Рольф начинал сердиться. — Если это, в самом деле, он — ее судьба предрешена. И знаешь отчего? Потому что, он никогда не делал такого ранее. Михаэль никого не обращал. Возможно, избегая ошибки своего творца, боясь создать того, кто окажется сильнее. Может, и нет. Мне не известна причина. Но, если он решил обратить эту девушку — значит, уже ничто не сможет отвернуть его.

— Лучше расскажи мне, то, что поможет. Не стоит запугивать. Это — не принесет никакого результата. — Ник откинулся на стену, опираясь. Ему было неудобно сидеть на жесткой деревянной лавке, но, мужчина ехал сюда не за удобствами.

Рольф скривился.

— Что я могу сказать из того, что не говорил тебе раньше? Обращение занимает семь дней. В каждый из этих дней — творец дает свою кровь обращаемому, и берет его кровь, связывая их. На седьмой день, обращаемый впадает в кому, после чего — наступает смерть, или, скорее, перерождение. Бывает, что новосотворенный получает часть силы своего создателя, а бывает, что открываются и его собственные резервы, которыми тот обладал будучи человеком, только не использовал. Никто, никогда не знает точно, чего ждать. Часто, вампир не получает ничего. Таких — большинство. Они становятся низшими, и никогда не могут перейти границу. Мастеров мало, а ты решил бросить вызов одному из сильнейших. — Рольф задумчиво жевал свою нижнюю губ, а потом, внезапно, зло сплюнул под ноги правнуку. — Идиот. Смертник. Не побороть тебе его.

— И, все же, я попробую. — Мужчина поднялся, направляясь к выходу. — Спасибо, дед. До свидания.

— Прощай, Николай. — Рольф не повернулся вслед уходящему внуку…