В случае поражения они не откроются вообще.

Т.к. я уже предвижу реакцию: «шантаж!..» и пр., то отвечаю сразу. Называйте это как угодно, но будет именно так. Ситуация жёсткая, и сейчас не до сантиментов и не до «справедливостей». Справедливость подождёт. Выборы надо выигрывать. Во что бы то ни стало и любой ценой. Всё! Таковы реалии. Остальное − лирика. Я действую в соответствие со своими представлениями о целесообразности и намерен так же точно действовать и впредь. Хотите, чтобы пункты открылись? Работайте! Помогайте мне их выиграть. Будьте не халявщиками, а действительно партнёрами. Вместе мы победим!

Успехов! Сергей Паутов. > >

Быстро перечитал написанное. Нормально! Сойдёт. Распечатал, отправил по мылу Евлахову, после чего сбросил ещё и на дискетку (на всякий пожарный! пусть уж и дискетку заодно отвезут).

Так, ну что?.. Надо позвонить ему…

− Алло!.. Слышь, Коль, я тебе там письмо отправил, посмотри, получил ты?.. Хорошо, распечатайте его и вывешивайте… Да нет, чего перезванивать. Распечатывайте, говорю, и вывешивайте… Ну да… Ну, и раздайте, конечно, пусть читают. Как обычно, в общем. Большая толпа?.. Ясно. Ладно, на связи!

Та-ак, ну, всё?.. Вроде?.. Можно Зверева ждать?

Зверев, новый начальник охраны Паутова, назначенный им вместо Зотика, должен был приехать ещё только через 15 минут. Время было.

− Бл-лядь! − Паутов выругался вслух и неуверенно посмотрел на телефон. Звонить не хотелось ужасно. Он уже знал примерно, что сейчас последует. Но деваться было некуда.

− Алло!.. Здравствуйте, Зинаида Петровна, − преувеличенно-вежливо поздоровался он со своей бывшей тёщей. − Простите, а Сашу Вы не могли бы позвать?.. С-с-сука!!! − в бешенстве швырнул он трубку, услышав короткие губки отбоя.

− С-с-сука!.. − повторил он, медленно успокаиваясь. − А хотя, чего «сука»? − горестно усмехнулся он минутой позже. − Её понять можно. К тому же... − Паутов покачался в своём кресле. − Выхода-то всё равно нет. К себе я ребёнка взять не могу, какой тут ребёнок, я сам на волоске вишу! Неизвестно ещё, чего со мной самим-то будет! Может, опять на спецблок загремлю. С концами уже… Ладно! − он длинно и тяжело вздохнул. − Разберёмся. Со временем. По ходу пьесы.

Он снова снял трубку:

− Коль, это опять я… Ты телефон Зинаиды Петровны знаешь, Жениной мамы?.. А адрес?.. Так вот, пусть ей отвезут сегодня же десять тысяч баксов… Да, десять тысяч. Ты ей перезвони прямо сейчас, предупреди, что подъедут люди. В такое-то время. Чтобы она не волновалась, дверь им открыла. И скажи, что каждый месяц буду давать. По десять штук. Плюс дай ей все свои телефоны и скажи, чтоб звонила тебе напрямую, если что. В любое время дня и ночи! Деньги если ещё неожиданно потребуются, проблемы какие-то возникнут, ну, мало ли!.. Короче, понятно всё?.. Хорошо, давай, некогда мне, Зверев, вон, уже подъехал, названивает! Пока.

В дверь действительно звонили. Паутов кинул взгляд на часы. Молодец. Пунктуальный. Минута в минуту! Правильно. Так и надо.

…………………………………………………………………….

− Как там народ-то? В связи с уходом Зотика? Не дёргается? − Паутов внимательно разглядывал своего нового начальника охраны. А хотя, чего разглядывать? Разглядывай, не разглядывай… Так, вроде, ничего, а там хуй его знает! Будем смотреть. В процессе.

− Да нет, − Зверев пожал плечами. − А чего ему дёргаться? Деньги платят…

− Э-эт точно! − Паутов ухмыльнулся. − Деньги решают всё. Перефразируя Иосифа Виссарионовича. Ладно, ближе к телу, − он сцепил руки и задумчиво покрутил одним большим пальцем вокруг другого. − Так вот, Вить, ситуёвина у нас такая, − он посмотрел на телефон и выдернул из розетки шнур. − И мобильный выключи, − Зверев послушно выключил свой NOKIA. − Так вот, ситуация у нас такая, − повторил Паутов. − Будем надеяться на лучшее, конечно, но готовиться надо ко всему. Ничего нельзя гарантировать. Вдруг я выборы проиграю? Короче! Надо готовить мне уже сейчас убежище. Квартиры снимать, оборудовать и прочее. Пока время есть. Спокойно и не торопясь. Чтоб было куда слинять сразу же.

− Ясно, Сергей Кондратьевич, − Зверев деловито кивнул. − Будем думать.

− Не думать, а делать надо, − с лёгкой досадой сказал Паутов. − Чего там думать? Трясти надо! Квартиры искать.

− Понял, Сергей Кондратьевич, − снова кивнул начальник охраны. − Сегодня же займёмся.

− Вот займитесь. Теперь дальше, − Паутов чуть помедлил. − Охранника бы к ребёнку поставить? − он вопросительно посмотрел на своего собеседника.

− Поставим, Сергей Кондратьевич, какие проблемы! − бодро заверил тот.

− Проблемы там как раз очень даже какие... − поморщился Паутов. (Вот хрен змеища эта согласится! Ещё неизвестно, деньги-то возьмёт ли. А то щас начнётся!..) − Ладно, пока не надо. Я подумаю. У тебя-то есть новости?

− Есть кое-какая информация, Сергей Кондратьевич.

− Что за информация? («Кое-какая»!.. Говори ты толком! Ну, есть, и говори!)

− Возможно, что наезд на Вас был заказным.

− Да? И кто заказчик?

− По нашей информации, это группа… − Зверев назвал банковскую группу, за которой стоял известный всей стране олигарх. Едва ли не самый богатый и самый скандальный из всех. Лично друживший с президентом и вообще чувствующий себя в Кремле, как у себя дома.

− Да ну!.. − скривился Паутов. − Бред! А хотя!.. − он вдруг вспомнил про тайное сборище этих олигархов, про которое ему в своё время ещё Зотик докладывал. По его, Паутова, поводу сборище. Что, мол, с нашим дорогим Сергеем Кондратьевичем делать? Тогда он не придал этому значения, но теперь… А вдруг? И правда? Чем чёрт не шутит? Недооценивать тоже нельзя. Особенно, когда речь о таком бабле идёт. − Ты что-нибудь про них знаешь?

− Служба безопасности у них очень большая, человек пятьсот. А вообще беспредельщики! − начальник паутовской охраны неодобрительно нахмурился. − Крыша у них мощная, на уровне мэра и президента, не боятся ничего. На стрелки приезжают прямо с автоматами и валят всех подряд без базара.

− Беспредельщики… − задумчиво повторил Паутов и побарабанил рассеянно по столу. − Вот что, Вить. Съезди-ка ты к этим беспредельщикам и скажи им следующее: «По нашей информации за наездом на Сергея Кондратьевича стоите вы. Мы ничего пока не утверждаем, мы просто спрашиваем: это правда?» Да, добавь, что про их совещание, мне посвящённое, я в курсе. Было там у них, − усмехнулся он, поймав недоумённый взгляд Зверева. − Собирались они всем скопом, все олигархи наши беспонтовые, решали, что со мной делать. Сообщи им, что я знаю про это.

− Хорошо, Сергей Кондратьевич, как скажете, − после лёгкой заминки согласно кивнул Зверев. − А к кому идти?

− Как к кому? − удивился Паутов. − К самом у! А к кому же ещё?

− Да он меня не примет! − шутливо возмутился Зверев.

− Скажешь, что от меня, примет! − ухмыльнулся Паутов. − По личному, скажи, вопросу. Очень для Вас важному, господин олигарх. Примет, куда он денется! Тоже мне, небожитель! Прямо вот завтра с утра и поезжай.

− Предварительно позвонить?

− Не надо никуда звонить. Так поезжай. Только выясни, чтоб он на месте был. Чтоб впустую не кататься. Время на него ещё тратить!

…………………………………………………………………….

На следующий день Зверев съездил. Принявший его заместитель (самого олигарха на месте, как назло, «не оказалось») перепугался насмерть и поклялся всеми святыми, что они тут не при чём и что «Сергея Кондратьевича они вообще чрезвычайно уважают». А ещё через день практически все российские олигархи уехали из страны. Кто по внезапно вдруг открывшимся «важным делам», кто «отдыхать», кто просто без объяснения причин. Но уехали все.

…………………………………………………………………….

Ну, что? Вот я и дома? − Паутов, оставшись наконец-то один, обвёл глазами комнату.

Странно. Как будто и не был он ни в какой тюрьме. Сон это просто какой-то ему приснился. Кошмар!

Ага, кошмар, − невесело хмыкнул он. − Вот проиграю выборы, будет мне кошмар. А всё на самом деле не так уж и весело. Если нам рекламу обрубили и «разъяснения» свои блядские целыми днями крутят. Это всё не есть хорошо. Это есть очень даже плохо...

Девку бы щас! − мечтательно потянулся он. − Или даже кучу девок. И водки. И баньку. Нажраться, блядь, с ними там до поросячьего визга! Смыть всю эту тюрьму!! Из памяти вытравить!! Горячим паром!!! Веничком берёзовым выхлестать!!!!..

Да, нажрёшься тут… − он встал с кресла и прошёлся по комнате, разминаясь. − Что за жизнь? Собачья. Какие-то вечные войны. Против всех. На хуй мне эти деньги тогда, спрашивается? Все эти комнаты? Толку от них… Все вокруг живут в своё удовольствие: на пляжах дорогих загорают, на яхтах катаются, баб ебут… один я! Как эпицентр тайфуна какой-то. Вокруг всё крутится, ревёт, бушует, а там полный штиль.

Паутов вдруг вспомнил статью, которую он читал когда-то давно в одном охотничьем журнале. Про волков. Про иерархию волчьей стаи. Что вожак, самый сильный и крупный самец, настолько занят делами стаи, что не успевает зачастую даже оставить потомства. Хотя имеет полную возможность выбрать себе любую самку. Однако не до ебли ему. Не до спариваний. Стаю кормить надо. Контролировать всё.

Вот и я так же, − Паутов чуть не расхохотался при этой неожиданной мысли. − Не до ебли мне. Не до спариваний. И не до водки. Хотя имею возможность выбрать любую самку. Стаю кормить надо! Кучу бездельников и дармоедов присосавшихся. Контролировать всё. Чтобы они на ривьерах на своих спокойно отдыхать могли… Хм!.. А, ну ещё вкладчики!.. Да, вкладчики… Вкладчики это!.. Это вкладчики.

Во щас все охуевают, небось! Все сотруднички, − снова усмехнулся он. − Первый день из тюрьмы вышел и уже работаю. Даже стопарь не махнул. С устатку. Пиздец! Клиника!

Ладно, шутки в сторону, − он подошёл к окну и посмотрел во двор. Ничего не изменилось! Так же, вон, мамаши коляски свои катают, дети играют в песочнице, собачники псин своих выгуливают. Охуеть!! Как будто и не сидел он ни на каком спецблоке. Не дрался с сокамерниками, не объявлял сухих голодовок. Как будто и не вышел каким-то просто чудом немыслимым! Оттуда, откуда вообще не выходят!! Мир ничего этого даже и не заметил! Всех этих его подвигов героических. Охуеть!!!

Ну так, что? − Паутов следил машинально взглядом за какой-то резвой лохматой собачонкой, азартно кого-то облаивающей. − Может, на завтра? Заебался я уже чего-то. С непривычки-то… − он поморщился. − Или сегодня уж всё закончить? Все эти встречи… Как говорится, сделал дело… Ладно, − со вздохом окончательно решился он и отвернулся. − Испьём уж свою чашу до дна. С кого начнём? Испивать?.. С выборщика с этого или как он там правильно называется? Политтехнолог?.. Во-во!.. С политтехнолога. С него, голубчика, мы и начнём, пожалуй. А пока он едет, я уж и Закон о выборах тогда заодно почитаю. Знаю я всех этих политтехнологов! Самому же всё контролировать надо. Лично! Стаю кормить.

…………………………………………………………………….

− К сожалению, ситуация очень неоднозначная, и, я бы даже сказал, внушающая вполне определённые опасения...

Сидевший напротив молодой парень с длинными волосами, собранными сзади хвостиком («политтехнолог»!), Паутову сразу же не понравился. Своей излишней обстоятельностью и склонностью к специальной терминологии. Паутов этого не любил. Он вообще считал, что любую мысль, даже самую сложную, можно выразить нормальным человеческим языком. А терминология начинается, когда человеку сказать нечего. Вот он и пытается эту свою пустоту за всякими там «умными» словечками скрыть. Туману поднапустить. Ты по сути говори! По сути! Не юли. Кто ясно мыслит, тот ясно излагает.

− …Тем не менее, необходимые спосшествования…

− Вот что, Юлий! − вздохнул Паутов. (Юлий он ещё к тому же! Охуеть!.. «Гадкие лебеди». Диалог Банева с бургомистром. Один в один!) − Должен признаться, мне чрезвычайно сложно следить за Вашими обширными периодами. Давайте поговорим на нормальном человеческом языке. Вы что, и с девушкой своей так разговариваете? И с друзьями? Когда пиво пьёте? Объясните мне чётко и внятно, что происходит? Некогда мне в эти игры играть.

Парень вздрогнул, моргнул несколько раз и… Буквально через пару минут Паутову всё стало ясно.

Акционеров в округе оказалось, к несчастью, относительно мало. Есть, конечно, как им не быть, но − мало. (Невезуха!) Плюс антиреклама в СМИ. Плюс очень сильный противник, Коршаков, бывший руководитель охраны президента, ныне его благополучно кинувший и вовсю о всех тайнах и грехах своего прежнего шефа теперь откровенничающий. Везде, вплоть до жёлтой прессы! И потому крайне сейчас в народе популярный. («Рейтинг зашкаливает!»)

Мало того! Коршакова этого активно поддерживает сам Сокол, председатель Совбеза. Тоже человек, чрезвычайно сейчас в стране весомый и авторитетный. Обещал даже в округ специально приехать, митинг в поддержку Коршакова провести. Т.е. получается связка Сокол-Коршаков, совершенно убойная. Плюс ещё там есть известные личности, имеющие своих твёрдых сторонников. («Свой электорат!» − не преминул всё же с гордостью блеснуть лишний раз своей эрудицией болван-Юлий.) Коммунисты те же,.. Союз офицеров,.. РПЕ, фашисты, блядь, наши новоявленные, мать их в дышло!! Плюс… Впрочем, хватит и этого.

Короче, расклад таков.

Коршаков лидирует, причём с огромным отрывом. Паутов где-то в середине, ближе к хвосту, а времени до выборов осталось уже очень мало и как сокращать разрыв, совершенно непонятно. Более того, опросы показывают, что он только увеличивается, этот разрыв. С каждым днём буквально. Увы, антиреклама делает своё чёрное дело. Вообще не вкладчики настроены сейчас по отношению к Паутову крайне враждебно. Были даже случаи избиений его агитаторов, ходивших по квартирам. «Что?! Вы предлагаете мне за этого мошенника голосовать?! Да я!!..»

Политтехнолог этот пустое место. Толку от него ноль. Чего делать, он не знает. («Митинги с Вашим участием!.. Вкладчиков по квартирам послать!..») А депутаты просто голову морочили. («Сергей Кондратьевич!.. Да мы!.. Да Вы!.. Да победа гарантирована!..») На баблосы его разводили. (Хотя, вышел, что ни говори, с их помощью. И на том спасибо.) Реально же в победу его никто не верит. Ибо шансы никакие. Вот такие вот дела. Кошка мышку родила. Н-да…

Вот тебе и выборы. Понятно теперь, почему меня выпустили всё же в оконцовке. Просовещавшись всю ночь, − угрюмо усмехнулся про себя Паутов. − Толпы они испугались, ага, как же! В демократию просто поиграть решили, твари. Просчитали всё.

Пусть, пусть поучаствует и провалится с треском! Чтобы видели все, чего он реально стоит. Пуп земли нашей русской. Мессия новоявленный. Народ якобы за него!.. Вот рейтинг, вот место, им занятое, − пожалуйста, смотрите. За кого народ. Всё честно, без подтасовок. Кто победил? Коршаков. А уж заподозрить нас в симпатиях к Коршакову!.. Так что, повторяем, всё честно… Сбежит? Да пусть бежит! Деньги мы все вывезли, так что пусть теперь бежит. Объявим в розыск, найдём. Через год, через два, какая разница? Пусть побегает. Окончательно в глазах всех в уголовника обычного превратится. От правосудия скрывающегося. Пусть бежит! Бегите, Сергей Кондратьевич, бегите!

Вот хуй вам! По всей морде, − Паутову вдруг живо припомнилась тюрьма, спецблок. Все эти «нельзя-днём-лежать-под-одеялом!», шконки-дубки-пеналы. Драка вспомнилась, голодовка… Тяжёлая, свинцовая злоба переполняла душу. − Просчитали вы!.. Отсосёте у меня хором. В очередной раз. М-мрази!! Не надо было меня выпускать, о-ох, не надо!.. Это было недальновидно. Просчётик-с. Да-с. Игра ещё только начинается, господа. Второй сет ещё будет. С-с-суки!.. Я вам устрою сейчас выборы! Мало не покажется. Ладно, поехали!

− Значит, так! − холодно посмотрел он на этого, блядь, с понтом политтехнолога. И откуда его только выкопали такого? Кто его порекомендовал, депутатики, небось? Вид совершенно пидарастический, хвостик ещё этот!.. Он хоть чего-нибудь умеет? − Ты хоть одну избирательную кампанию до этого проводил? Только говори, как есть, я всё равно выясню.

− Да, мы!..

− Кто «мы»?

− Нас группа же, Сергей Кондратьевич, несколько человек.

− И чего вы проводили? У кого конкретно?

− У такого-то, такого-то…

Парень назвал несколько фамилий, ничего Паутову не говорящих. Однако, похоже, действительно что-то они там проводили. Группа эта, блядь, ихняя. Бригада. Три пидора, два гада. Паутов заколебался. Политтехнолог ему решительно не нравился. Но… Где сейчас нового искать? Некогда! Время дорого. Да и такой же ведь наверняка будет. Мудак. Только без хвостика. Шило на мыло. Этот хоть в курсе уже примерно. А нового ещё вводить надо. Можно, конечно, и вообще своими силами обойтись попытаться, но стрёмно. Нюансы какие-то могут быть. Как и в любом деле. Лохонёшься ещё. По-глупому. Будешь потом на спецблоке локти себе кусать… Ладно, ч-чёрт с ним!! Попробуем!

− Хорошо. Допустим. Теперь, Юлий, слушай меня внимательно. Действовать мы будем так. Я тут полистал Закон о выборах, пока тебя ждал, − Паутов сунул руку в ящик стола и достал оттуда тоненькую брошюрку в мягкой обложке и с российским гербом на обложке. − И выяснил одну интересную вещь. Которая нам пригодится. По Закону подкуп избирателей запрещён. Но! − Паутов сделал выразительную паузу и поднял вверх указательный палец. − Разрешено зато оплачивать труд агитаторов. Которые листовки расклеивают, по квартирам ходят и прочее. Из фонда кандидата. Ну, это ты и сам прекрасно знаешь наверняка. Так вот! − Паутов остановился и посмотрел на политтехнолога. Тот внимательно слушал. − Так вот, − повторил Паутов. − Число агитаторов Законом не ограничено. А посему мы сделаем своими агитаторами сейчас весь округ!

− Как это? − раскрыв рот, спросил ошеломлённый Юлий. − А ограничения по фонду?

− А так это! − ухмыльнулся Паутов. − А ограничения по фонду нам по хую. Мы сейчас заплатим всем по минимуму, чтобы из фонда не вылезти, и паутовок всем раздадим. Уже на гораздо более серьёзную сумму. Они не ценные бумаги, власти сами это вопили везде, так что подкупа никакого здесь нет. Просто агитационные материалы, типа листовок. Пункты пока закрыты, сдать их нельзя, так что комар носа не подточит. С точки зрения Закона всё чисто. Обязанности агитаторов в Законе конкретно не прописаны, тут тоже не прикопаешься. Жене на кухне человек посоветовал за меня голосовать, ну, и дальше что? Да, по Закону он агитатор.

А я всем скажу: «Голосовать за себя я никого не заставляю. Голосуйте за кого хотите. Хоть за Васю Пупкина. У нас свобода выбора. Но если выиграю − пункты открою. Нет? Пеняйте на себя. Значит, плохо работали. Всё понятно? А голосуйте за кого угодно!».

Во-от так!.. Не любите меня? Да мне по хую!! Мне не любовь ваша нужна, а голоса. Победа!! И я её получу. Нравится вам это или нет. Надо чётко понимать всегда, чего ты хочешь. Любви или победы? Я хочу победы. А любовь мне до пизды. Пусть ненавидят, лишь бы голосовали. Ах, нет? Так хуй вам, а не деньги!! Можете паутовками сортиры тогда себе обклеивать! Зато будете собой гордиться и высокоидейными и неподкупными себя чувствовать. На горшке сидючи. Да на здоровье! Вот в таком вот аспекте. Всё понятно? Приступайте!

…………………………………………………………………….

Через неделю отставание от Коршакова сократилось вдвоё. Ещё через неделю рейтинги сравнялись. А потом Паутов стал стремительно уходить в отрыв. В офисы его ломились толпы. Как до этого в пункты покупки-продажи паутовок. Отделение Сбербанка, где был открыт его кандидатский счёт, стало его агитаторами в полном составе. Отделения милиции, охраняющие офисы, − тоже. Во всех городах округа. Число агитаторов росло лавинообразно. Прогноз Паутова сбывался буквально. Буквально ВСЕ становились его агитаторами. Весь округ! Поголовно! И маховик с каждым днём только разгонялся.

Центральная избирательная комиссия (ЦИК) лихорадочно проводила заседание за заседанием, решая, что в этой ситуации делать и пытаясь найти в действиях Паутова хоть какое-то нарушение. И найти ничего не могла. Более того! Выяснилось, что и на будущее запретить эту схему не представлялось возможным! Единственный реальный путь был ограничение числа агитаторов. А это нарушало какой-то там пункт Конституции. Ну, хочет человек агитировать! За СВОЕГО кандидата. Как можно ему это запретить? Тогда вообще надо всю предвыборную агитацию запрещать. Кому бы то ни было. А то что же получается: одним можно, другим нельзя? А как же: все избиратели имеют равные права?

ЦИК был в шоке. Создавалось впечатление, что Паутов изобрёл некое абсолютное оружие! С помощью которого можно было побеждать кого угодно и когда угодно. Не взирая ни на какие рейтинги, политические программы и тому подобную мутотень. Все обычные методы ведения предвыборной кампании: агитация и прочее теряли вообще в этой ситуации всякий смысл! Против паутовской схемы они были совершенно бессильны. Это была просто какая-то новая реальность. Политические партии даже специальные заседания по этому поводу проводили. Рольфович орал, брызжа слюной, на своих помощников: «Вот, учитесь!!! Вот они, политтехнологии третьего тысячелетия!! А мы всё по старинке, какими-то дедушкиными методами пробавляемся. Листовочки всякие да плакатики. Кому они сейчас нужны? Телега! А тут космический корабль!!». (Это Паутову, смеясь, сами ЛППР-овцы рассказывали.)

А время шло. Выборы были всё ближе. И запущенный Паутовым маховик всё раскручивался. Момент истины близился.

___________________________________________________

− Да, привет… Что, сегодня уже?!.. Да я тут с этими выборами!.. Понятно. И во сколько?.. А где, в Останкино?.. Паспорт? Ладно, захвачу… Ну, буду, буду, раз обещал, куда деваться! Ты сам-то подъедешь?.. А, ну, и замечательно! Тогда до встречи.

Паутов бросил трубку и скривился, как от зубной боли. Ехать не хотелось категорически. Он представил себе, как его станут с самым серьёзным и суровым видом допрашивать, а он будет вертеться и изворачиваться, словно вьюн на сковородке, и что-то там уклончиво и обтекаемо бормотать… «Зачем Вы идёте в Думу?» − «Чтобы принести пользу Родине!» (А что говорить? «Чтобы в тюрьму не попасть!»?) Тьфу!! Ехать расхотелось окончательно.

Да к тому же он и ночью ещё сегодня не выспался. Как назло просто! Кошки словно сбесились и всю ночь орали и царапались под дверью. Пришлось вставать и, проклиная всё на свете, полночи ловить их по всему коридору, отодвигать диван и пр. и пр. Чтобы запереть на кухне. И долго слушать ещё потом из спальни их громкие возмущённые мяуканья.

Может, не ехать? И так выиграю… − мелькнула малодушная мыслишка. − Да нет, надо все шансы уж использовать. До конца! Да и договорились же уже… − строго напомнил он себе. − О-хо-хо!.. «Тяжела ты, шапка Мономаха»… В чём ехать-то?.. Да-а, плевать, в свитере, вон, поеду. Переживут. Мне можно.

Паутов вдруг почувствовал, что его словно что-то кольнуло. Какое-то знакомое чувство. Смутного беспокойства. То же самое примерно он испытывал в тюрьме, выполняя безропотно команды охранников. Неправильность происходящего! Нельзя плыть по течению, вести себя в таких ситуациях, как все! Иначе и будешь, как все. «И доедешь туда, куда все». Надо сопротивляться!! Противиться увлекающему тебя могучему ласковому потоку. Рваться из его объятий! Таких призывно-манящих, убаюкивающих, мягких и обманчиво-нежных. Надо!!

− Ладно! − мрачно ухмыльнулся он, снимая трубку и набирая номер Евлахова − Шоу, значит, хотите? Panem et circenses? < «Хлеба и зрелищ?» - лат.> Будет вам!.. И то, блядь, и другое. И panem, и circenses. Чернь римская!

…………………………………………………………………….

− Знаете, Сергей Кондратьевич! − ведущий, импозантный жизнерадостный мужчина средних лет, в каком-то немыслимом бархатном костюме, заговорчески подмигнул стоявшему у барьера Паутову. − Мне ведь никто не поверит, что я с Вас денег не получил ни копейки. Даже сын родной, которому 14 лет всего, и тот не верит! Представляете? Тоже спросил сегодня утром, узнав, что Вы мой гость: «И сколько он тебе заплатил?»

Паутов лишь мельком улыбнулся в ответ. Он, щурясь слегка под направленными на него со всех сторон софитами, неторопливо и спокойно оглядывал пока студию.

Зрители на трибунах, сидящие с двух сторон (прямо как на стадионе!); весельчак-ведущий (массовик наш, блядь, затейник!); тёлка какая-то рядом с ним,.. высокая, под два метра… классная, кстати, тёлка! миска, что ль, какая-то?.. и кто она тут, гостья тоже?.. соведущая?.. непонятно… ладно, хрен бы с ней… так, что ещё?.. экран огромный под потолком, как положено… а, ну и он сам, стоящий у барьерчика у этого полукруглого… барьер очень кстати тут! очень удобно будет, да…

− Сергей Кондратьевич! − продолжал между тем ведущий. − Вы такой загадочный и таинственный человек. Интервью не даёте, на публике почти не показываетесь, про Вас никто почти ничего не знает. Кто Вы, что Вы? Самый знаменитый человек страны, и никакой информации. Вас до сегодняшней передачи и не видел-то никто почти! Поэтому давайте сначала немного поговорим о Вас. У Вас есть какие-нибудь увлечения?

− Увлечения? − Паутов честно подумал. − Рыбалка! − после паузы твёрдо выговорил он. − Единственное, пожалуй, что я люблю в этой жизни по-настоящему. Всё остальное в той или иной степени безразлично.

− И на что же Вы ловите? На удочку? − ведущий шутливо покачал рукой, показывая, как ловят на удочку. − На червячка?

− Да нет, я на спиннинг в основном. Хотя и на удочку люблю. Я вообще любую рыбалку люблю.

− На спиннинг, это на блесну?

− Ну, не обязательно на блесну. Можно и на воблер, на твистер, там разные приманки есть. Почему обязательно на блесну?

− Ясно. А охота?

− Нет, охота нет. Лучше рыбалка.

− Понятно, − ведущий, казалось, был сама заинтересованность. − А вот сейчас всё метро вашими плакатами завешено с тремя бабочками. «Из тени в свет перелетая». Кстати, что это за девиз? И кому пришла в голову эта гениальная совершенно идея день бесплатного проезда в метро устроить? Вам кто-то посоветовал?

− Кто мне может посоветовать? − вздохнул Паутов. − Самому всё приходится. (Контролировать. Стаю кормить, − с вялым сарказмом закончил он про себя.)

− Да, идея замечательная! − ведущий с невольным уважением посмотрел на собеседника. − И во сколько Вам это обошлось, если не секрет?

− Секрет, − Паутов ухмыльнулся. − Коммерческая тайна. Но не слишком дорого. Реклама на телевидении дороже обходится. (Одним начальничкам твоим отстёжки такие, что о-го-ого! Тебе, лошку, и не снилось.)

− Ну, вот видите, − с готовностью подхватил ведущий. − А мы сегодня Вас бесплатно рекламируем. По первому каналу. На всю страну. Хоть деньги какие-то сэкономите. Да?

− Да. (Правильно твой сынок не верил. Что папаша у него такой мудак.)

− Так что это за лозунг всё-таки? Все поняли так, что мафия! выходит теперь на свет!

− Да нет, − снова ухмыльнулся Паутов. − Это всего лишь строчка из стихотворения Тарковского. Как видите, всё безобидно.

− Вы любите поэзию?

− Люблю. Но меньше, чем рыбалку.

− А бабочки? Почему именно бабочки?

− Представляете? − Паутов в третий раз ухмыльнулся и даже головой недоумённо покачал, словно и сам удивлялся сказанному. − Чисто случайно фотографию увидел. Понравилось. Я даже собирать их теперь начал.

− Живых? − испуганно спросила мисс чего-то там.

Паутов покосился на глядящую на него широко раскрытыми глазами девицу, но так в итоге и не понял: она что, шутит? юмор у неё такой?

− Живых, это само собой, − медленно ответил он, глядя ей прямо в глаза.

− Так у Вас теперь и второе увлечение появилось? Помимо рыбалки? − обрадовался почему-то ведущий. − Бабочки?

− Можно и так сказать.

− И большая у Вас уже коллекция?

− Пока не очень, но быстро растёт. Очень быстро. У меня вообще всё быстро происходит, − Паутов кинул ещё один выразительный взгляд на мисс и незаметно ей подмигнул. Та в ответ слегка улыбнулась, самыми кончиками губ. Блядь, надо будет не забыть сказать после передачи!..

− Ладно, давайте поговорим теперь о выборах, − ведущий вдруг стал очень серьёзным, сдвинул брови и даже слегка насупился. При его бархатном костюме эстрадного шоумена это выглядело несколько комично. − Сергей Кондратьевич! Зачем Вы идёте в Думу? − строго вопросил он. Разве что перст указательный обличающе не наставил.

− (Ёб твою мать!!) В Думу? − Паутов чуть помедлил, и с нескрываемой иронией обвёл глазами зрителей. − Ясно зачем. Чтобы неприкосновенность получить.

Публика зашумела.

− И Вы так открыто об этом говорите? На всю страну? − ведущий казался несколько обескураженным и сбитым с толку. Такого ответа он явно не ожидал. Он даже засуетился как-то нелепо. (Прямо, как судья этот Верховный! Один в один, блядь! Клоуны.) Словно что-то пошло не так. Не по сценарию.

− А что я, врать должен? − Паутов насмешливо пожал плечами. − Я вообще не люблю врать. И не вру никогда. Без крайней необходимости, − после паузы уже откровенно-издевательски добавил он.

Ему уже было ясно, что вот-вот последует какая-то провокация. Возможно даже, сейчас вот прямо. Поведение ведущего, обстановка вся эта, зал, явно недружелюбно настроенный, всё об этом говорило! Не хвалить же они его, в самом деле, сюда пригласили? На самую популярную передачу, на Первый канал, в прайм-тайм. Не рекламировать бесплатно? Про увлеченьица, блядь, расспрашивать! «Рыбку, значит, Сергей Кондратьевич, ловить любите? Ах, как трогательно! Ну, надо же!..»

Опускать!! По полной программе. Рейтинг сбить! Хоть что-то сделать!! Вот зачем его сюда пригласили! Чтобы он выборы проиграл. Ну, давайте, давайте! Что там у вас? Припасено-заготовлено? Умники телевизионные?

− Насчёт неприкосновенности, − ведущий пришёл в себя и вновь заговорил уверенно и веско. − Дорогие телезрители! − внезапно начал он вещать в камеру. − Сегодня к нам в студию пришли представители налоговой полиции, чтобы вручить Сергею Паутову повестку. Прямо здесь, перед камерами. Пожалуйста, проходите! − приглашающе махнул он кому-то на трибунах. Двое мужчин в первом ряду, по-видимому, налоговые полицейские, тотчас поднялись со своих мест с явным намерением двинуться в сторону ведущего или Паутова. Или как там у них прописано по сценарию? К кому первому сначала надо подойти?

− Минутку! − поднял руку Паутов. Ведущий замер, вопросительно на него глядя. Мужчины тоже приостановились. − Меня совершенно по другому поводу вообще-то сюда пригласили. Не повестки вручать. Повестку можно и после передачи преспокойно вручить, я ни от кого не скрываюсь. Если Вы здесь цирк собираетесь устраивать, то без меня, пожалуйста. А я покидаю студию. Прямо сейчас! И передача на этом и заканчивается. С моим участием, по крайней мере.

На сей раз ведущий, надо отдать ему должное, сообразил всё уже гораздо скорее. На лице его, по крайней мере, ничего почти не отразилось. Первый урок явно пошёл ему на пользу.

− Ну, зачем же так, Сергей Кондратьевич, − после секундной заминки примирительно заметил он. − Я просто хотел… ну, не важно! Нет, так нет. (Налоговые полицейские потоптались в нерешительности на месте, неуверенно переглядываясь, и неохотно снова опустились на скамейки.) Давайте поговорим тогда о предстоящих выборах. Итак, как Вы только что всем нам сообщили, Вы участвуете в них исключительно с целью получить неприкосновенность? Да?

− Да, − коротко кивнул Паутов.

− И уйти таким образом от закона? Избежать уголовной ответственности? Вас же ведь в неуплате налогов, кажется, обвиняют? Если Вы невиновны, то чего Вы опасаетесь?

− Слушайте! − Паутов почувствовал знакомое раздражение. Которое он испытывал на спецблоке, когда с местным начальством по поводу жалобы Уполномоченному по правам человека в присутствии г-на прокурора по надзору дискутировал. «Вы же нам тут всем доверяете?.. А черновики − можно!..» − Такое впечатление, что эта передача транслируется на Луну. Или нет, даже на Тау-Кита, Луна слишком близко. И Вы впариваете простодушным тау-китянам, что у нас тут, на Земле, в России, в середине девяностых, «если Вы невиновны, то чего Вы опасаетесь?». А те слушают, раскрыв все свои пять ртов, и умиляются.

Ладно, впрочем, − усилием воли заставил он себя успокоиться. − Неприкосновенность депутатов у нас гарантируется Законом о выборах. Почему? это вопрос другой. Но − как бы то ни было. Гарантируется. И я лично считаю, что это правильно. Депутаты же, как жёны Цезаря. Должны быть выше даже подозрений. Так что вовсе я от закона не пытаюсь уйти. Я наоборот − стремлюсь! Под его сень. Вот так.

На трибунах захихикали. Послышались даже чьи-то одиночные аплодисменты, быстро, впрочем, смолкнувшие. Публика, судя по всему, была специально подобранная, как Паутов с самого начала правильно и заметил. Вкладчиков, к примеру, там уж точно не было.

− И Вы считаете, что для этого все средства хороши?

Паутов вопросительно взглянул на ведущего.

− Давайте посмотрим пока видеосюжет, − предложил тот.

Экран под потолком загорелся.

Толпы, толпы… Паутов даже подумал сначала, что это старые съёмки. Про панику. Про паутовки. Но нет!

Голос диктора за кадром:

− Сергей Паутов, обвиняемый в неуплате налогов и вышедший недавно из тюрьмы, продолжает заниматься своим любимым делом − строить пирамиды. На сей раз он строит пирамиду избирателей. Скандально известный бизнесмен, зарегистрированный в настоящее время кандидатом в депутаты по 109-ому Мытищинскому избирательному округу, раздаёт всем желающим бесплатно свои пресловутые паутовки < камера показывает выходящих из офиса улыбающихся людей, демонстрирующих пачки паутовок и говорящих со смехом и с интонациями героя рекламных роликов Паутова: «Куплю жене сапоги!»>, но обещает при этом их обменять на деньги только в случае своей победы. И люди клюют на эту нехитрую наживку!

Корреспондент подходит к стоящим в очереди людям.

Корреспондент:

− Вы верите Паутову? Что он действительно в случае победы выкупит у вас эти свои бумажки?

Две молодые девушки, весело:

− Мы верим!

Мужчина средних лет, отрывисто, отворачиваясь от камеры:

− А куда ему деваться? Иначе опять в тюрягу загремит, если и тут всех обманет.

Бабка, явно ничего не понимающая, причитает:

− Ой, милок! Я не знаю ничего. Все стоят, и я стою. А что это за павтовки такие, я их и не видывала никогда. Пенсия-то, сам знаешь какая, а жить надо. Вот оно как.

Корреспондент, в камеру:

− То, что вы видите, это, по сути, самый настоящий подкуп избирателей. Запрещённый Законом о выборах и осуществляемый, тем не менее, господином Паутовым нагло, открыто и на глазах у всех. Куда смотрит в этой ситуации Центризбирком, совершенно непонятно. Может, хоть после этой нашей передачи он обратит наконец своё высокое внимание на происходящее.

Преступность рвётся во власть! И если мы не поставим ей надёжный заслон сегодня, то завтра может быть уже поздно. Завтра все мы тогда будем жить в России не по законам, а по понятиям. Чтобы этого не произошло, мы обращаемся к российским властям с настоятельным требованием дать наконец правовую оценку беспределу, творящемуся сейчас в Мытищинском избирательном округе! И сделать это надо как можно скорее. Немедленно!

Экран погас.

− Ну, что скажете, Сергей Кондратьевич? − ведущий очаровательно улыбнулся.

− С понятиями человек борется, а сам в эфире по фене ботает, − пренебрежительно хмыкнул в ответ Паутов. − «Беспределу»!.. Что это хоть такое? А то я не в теме? В тюрьме, знаете, мало пробыл, наблатыкаться не успел. Не все слова ещё знаю.

− Сергей Кондратьевич! − ведущий сверлил Паутова пронзительным взглядом…

(Прямо как следак на допросе! В натуре!)

… − Но Вы признаёте, что это же действительно подкуп? Самый настоящий подкуп?

− Признаю! − усмешка Паутова стала откровенно-издевательской. − Всё признаю! Вам − как на духу. В надежде на скачуху.

Ну, подкуп, ну, и что? − он снова хмыкнул. − Если люди готовы продаться, почему бы их и не купить?

Публика возмущённо загудела.

− Да что вы этого афериста слушаете???!!! − громко закричала из второго ряда справа какая-то немолодая, бедно одетая женщина.

Все автоматически повернули головы в её сторону. Паутов тоже посмотрел. Вместе со всеми.

Ага! − удовлетворённо отметил он про себя. − Очень кстати. На ловца, как говорится!..

− Он же издевается над нами! Стоит тут, ломается. Его, сволочь, расстрелять надо, сколько людей из-за него пострадало, а его ещё на передачи приглашают!! Жулика этого! Проходимца! У меня муж у подруги повесился, квартиру продал, все деньги потерял!! Ей самой с детьми жить негде! А он стоит, лыбится! Сволочь!!

− Так Вы действительно полагаете, что всех можно купить?! − лицо ведущего просто-таки дышало праведным гневом. Паутов даже залюбовался. (Профи! Перед зеркалом отрабатывает, небось.) Потом перевёл взгляд на соведущую, почти уже им позабытую за всеми этими склоками беспонтовыми. Та так и смотрела зачарованно на него, не отрываясь. Как кролик на удава.

Ну, тебя-то точно можно, − снова незаметно подмигнул он ей. − Причём задёшево. Раз ты по этим передачкам тусуешься… Да, зайка?.. Так, собраться!! − одёрнул он себя. − Внимание!

− Вы же видели репортаж, − он кивнул на экран. − Вот и ответ.

Ведущий не нашёлся, что ответить.

− Впрочем, можно проверить, − продолжил после паузы спокойно Паутов. Он обернулся и небрежно махнул своим стоящим у выхода охранникам. Один из них тут же приблизился и поставил перед ним на барьер коробку из-под ксерокса. − Здесь миллион долларов, − Паутов открыл коробку, достал оттуда аккуратную пачку новёхоньких, только что отпечатанных стодолларовых купюр в банковской упаковке и показал её зрителям.

По студии пронёсся неясный то ли шум, то ли вздох.

− Как Вы это пронесли в Останкино? − растерянно пробормотал ведущий.

− Легко! (Лох ты, всё-таки, лох! Чилийский. А начальству твоему как носят? Ещё и не такие суммы!) Но не будем отвлекаться. Итак! Женщина!.. Да-да, Вы, которая меня только что расстрелять собиралась. Так вот, скажите сейчас громко, на всю студию, прямо в камеру: «Голосуйте за Паутова! Сергея Паутова − в депутаты Госдумы!» − и миллион Ваш.

В студии повисла мёртвая тишина. Даже операторы, казалось, затаили дыхание.

Бедная женщина краснела, бледнела, но − молчала. Причём, кажется, больше от растерянности, просто не понимая ещё толком, что ей только что предложили. Паутову даже жаль её стало.

− Ну, и чего Вы ждёте? − ворчливо поинтересовался он через мгновение, видя, что она всё ещё медлит. − Миллион долларов! Да это шанс всей Вашей жизни! Вы же и десяти тысяч-то, небось, в руках никогда не держали. У Вас дети ведь, наверное, есть, внуки… Считайте, что Вы ради них это делаете. Подруге своей поможете, опять же. Её детям. Вот если все они сейчас смотрят эту передачу, что, Вы думаете, они Вам сейчас советуют? Кричат изо всех сил, только Вы их не слышите? Так услышьте же их наконец! Всего две фразы! «Голосуйте за Паутова! Сергея Паутова − в депутаты Госдумы!» И миллион − Ваш. Ну?!

− Так! − закричал вышедший наконец-то из ступора, опомнившийся ведущий. − Немедленно прекратите этот балаган! Немедленно уберите эти свои доллары из студии, и!!..

− Нет!!! − в отчаянии вскочила с места понявшая, что сейчас произойдёт, несчастная женщина. − Нет! Я согласна!! Голосуйте за Паутова!!! Сергея Паутова − в депутаты Госдумы!! Голосуйте за Паутова!!!!!

…………………………………………………………………….

− Зря Вы, Сергей Кондратьевич, устроили всё это, − покряхтев, не выдержал всё же в машине уже насупившийся рекламщик. − Ну, зачем было гусей дразнить? Теперь нам вообще всё обрубят.

Паутов молча смотрел в окно. Он понимал умом правоту собеседника, но это ничего ровным счётом не меняло. Он почувствовал вдруг, что демоны его никуда не делись. Они просто попритихли на время. Затаились. А теперь вот зашевелились опять. Правильно он поступил на передаче или неправильно, не имело значения. Никакого! Поскольку поступить иначе он там просто не мог. Его будто рок какой-то влёк. И противиться было выше его сил.

Ducunt volentem fata, nolentem trahunt < «Желающего идти судьба ведёт, не желающего − тащит» - лат.>, − с какой-то непонятной тоскою подумалось ему. − Так вот и меня. «Тащит». Куда вот только? «Прямо в ад»? Как я в стихотворении своём пророчески написал?

− «Поклонись мне, и всё будет твоё», − еле слышно пробормотал он и вздохнул. − Э-хе-хе!.. Грехи наши… Т а к я всё же и забыл про неё, − вздохнул он уже громче, вспомнив про соведущую. − Как обычно. Это мне в наказание.

− Про кого Вы забыли? − недоумевающе взглянул на него рекламщик.

− Про неё, − кивнул Паутов. − Неважно, впрочем. Не суть. Не обращай внимания. А скажи-ка мне лучше, − усмехнулся он, грустно подмигивая. − Баба вот эта?.. из миллиона-то?.. Подруге своей даст хоть что-нибудь?.. и её детям?.. А? Как ты думаешь?.. Вот ты бы дал? − рекламщик отвёл глаза. − Падшая. Преступившая черту… − с презрением и какой-то непонятной для самого себя горечью словно выплюнул Паутов. − А хотя! − он вдруг снова мрачно усмехнулся. Демоны его просыпались. Прямо на глазах. − Непонятно ещё, кто тут чего преступил. «Кто соблазнит малых сих…» Блядь, чего-то меня сегодня на Библию потянуло!

____________________________________________________

С этой ночи Паутову начали сниться кошмары. Нет, не так даже. Не кошмары. А один всего лишь кошмар. Один-единственный. Дикий совершенно какой-то и немыслимый. И состоящий будто к тому же из нескончаемого числа серий разных или частей. И вот эти-то разные серии-части этого дикого и немыслимого кошмара и начали вдруг Паутову теперь каждую ночь сниться. И продолжалось всё это вплоть до самых выборов.

…………………………………………………………………….

…Мрачный полутёмный зал. Огромный, ярко пылающий камин; рядом необъятных размеров стол с наброшенной на него сверху тёмной тканью, под которой угадываются какие-то странные, непонятные предметы; факелы на стенах; мечущееся, неровное их пламя, пляшущие его отблески на низком, чёрном от копоти потолке. Свисающая сверху устрашающего вида массивная, тускло отсвечивающая металлическим цепь довершает картину. Предназначение цепи решительно неясно. Как, впрочем, и всего остального. Вообще всё какое-то неопределённое, колеблющееся, зыбкое.

Что это за средневековье такое? – успевает только подумать совершенно потрясённый и ошарашенным всем этим невероятным зрелищем Паутов.

В этот самый момент с лязгом распахивается маленькая, приземистая, окованная металлом дверь в дальнем углу комнаты… (Паутов мог поклясться, что ещё миг назад её там вообще не было, этой двери!) …и несколько мужчин в чёрном втаскивают в комнату растерянно… (Так Паутову отчего-то в тот момент показалось.) …упирающуюся женщину. Ту самую, из передачи!

(Позже, днём, когда Паутов тщательно и скрупулёзно восстанавливал в памяти всю картину привидевшегося ему ночью… действа – вплоть до самых мельчайших его деталей и подробностей! – он вновь поймал себя на мысли, что женщина в тот, самый первый момент её появления в зале показалась ему именно растерянной. Не столько даже испуганной, сколько именно растерянной. Как будто бы и она оказалась там, в этом зале, абсолютно внезапно для себя и неожиданно. Так же в точности, как и он сам. Да так оно, собственно, в действительности и оказалось. Именно внезапно абсолютно и неожиданно. Это, правда, он лишь потом понял.)

Больше всего Паутова поразило почему-то, что и одета женщина была именно так, как на передаче! Как будто её прямо оттуда и притащили сюда, в этот мрачный, закопчённый зал с камином. И эта одежда её, там, на передаче, выглядевшая скромной и неприметной, да обычной совершенно, в сущности! здесь, на фоне всех этих факелов и цепей просто-таки резала глаз, сверкала и переливалась всеми цветами радуги и вообще смотрелась вызывающе дико и неуместно. Маскарадом просто каким-то весёленьким смотрелась. Тем более, что держащие-то женщину мужчины, напротив, облачены были полностью в духе всего остального здешнего зловещего интерьерчика – в чёрные монашеские рясы с капюшонами.

Мужчины быстро подтащили свою жертву к свисавшей с потолка цепи и с ловкостью и сноровкой, свидетельствующей об огромном опыте, мгновенно пристегнули к этой цепи её вздёрнутые вверх руки. Бедняжка, судя по всему, не успела даже ничего ещё толком понять и сообразить. Только глаза её распахивались всё шире и шире, а на лице проступала маска, печать какого-то непередаваемого совершенно, чудовищного ужаса. Она раскрыла было рот, желая, по всей видимости, что-то спросить или, может, наоборот, закричать, позвать на помощь! но подскочивший тут же проворно чёрный монах что-то негромко и властно прошипел… (Кажется, «Молчать!», но Паутов точно не расслышал.) …коротко размахнулся и влепил ей хлёсткую и звонкую пощёчину. Голова женщины дёрнулась. Глаза выкатились от животного абсолютно страха. (Как у собаки, – пришло в этот момент в голову Паутову. – Когда её бьют.) Женщина замолкла, словно кляп ей в рот с маху вогнали.

Дверь в углу комнаты в этот момент противно скрипнула и опять начала медленно открываться. Всё шире, шире… Все замерли. (Паутов почувствовал вдруг, что у него отчего-то захватило дыхание.) Дверь отворилась. В комнату неспешно вошёл человек. Один. Всего только один. Полуголый мускулистый мужчина в красном капюшоне.

Палач! – отчаянно мелькнуло в голове Паутова. – Это палач!! Я!!! − он знал это совершенно точно, хотя и не понимал, откуда. Не понимал даже, как такое вообще может быть? Вот же он? Здесь?! Наблюдает со стороны за всем этим? Но знал однако точно, что под капюшоном − тоже он. Знал!!

Мужчина между тем всё так же не торопясь приблизился к столу и, помедлив мгновенье, одним резким движением сдёрнул тёмное покрывало. Женщина пронзительно и тонко завизжала.

…………………………………………………………………….

Дальнейшее слилось затем в памяти Паутова в какую-то сплошную то ли оргию, то ли дикую кровавую вакханалию.

Пытки, деловито и хладнокровно орудующий своим аккуратно разложенным на столе жутким инструментарием палач... (О назначении некоторых из этих ужасающих аксессуаров Паутов поначалу даже и приблизительно догадаться не смог!) Сцены самого изощрённого, самого извращённого насилия, опять пытки... Опять насилие... Пытки и насилие одновременно... Женщина визжала не переставая. На одной ноте. Как мучаемое животное. У Паутова даже уши к концу заложило. Он вообще словно оглох и ослеп от всего увиденного и услышанного. Перед глазами плавала какая-то кровавая мутная пелена, в ушах звенели беспрестанно вопли истязаемой жертвы.

Когда всё кончилось, женщина была абсолютно сломлена. Паутов никогда до этого не видел людей в таком состоянии. Да даже и не подозревал, что такое возможно! До чего можно довести человека всего за несколько часов. До совершенно животного состояния. Полной покорности и забитости. «Встать! Лечь! Ползти!» и т.д. и т.п. Монахи командовали, а женщина послушно и торопливо исполняла. Видно было, что ей даже в голову не приходит не подчиниться. Единственной её мыслью, чувством! был страх, опасенье сделать что-то не так! Выполнить команду недостаточно быстро. Монахи отдавали свои приказы с таким холодным равнодушием, как если бы проверяли исправность нового, только что изготовленного прибора или механизма. Телевизора какого-нибудь. Или электроутюга. Режимы работы. Так... Это работает... Это тоже... Палач же на свою жертву вообще даже и не смотрел больше. Как будто её теперь просто не существовало. Он тщательно и любовно укладывал свои инструменты. Все эти жуткие клещи и щипцы. Прибирал рабочее место. Как слесарь станок. Или, там, верстак.

«Вечность – это тёмный чулан, населённый пауками», – вспомнилось вдруг Паутову, и ему неожиданно сделалось до такой степени жутко, что он закричал.

И – проснулся.

…………………………………………………………………….

После этого подобные... сцены стали сниться Паутову каждую ночь. Та же самая или другая какая комната, он-палач, ассистенты. Иногда монахи, иногда они выглядели как-то иначе. Это, как очень скоро понял Паутов, решающего значения не имело. Как именно выглядели его подручные, и где конкретно всё происходило. Просто декорации, и ничего более. И что делал он со своими жертвами, это тоже было по большому счёту несущественно. И сколько времени это у него занимало. Важно, однако, что палачом был всегда именно он, Сергей Паутов. И важно также, чем это всё всегда кончалось. Для его жертв. А кончалось это всё для них всегда одинаково.

Сломленные абсолютно, безвольные, покорные люди. Мужчины или женщины – не суть. Разницы не было никакой. Результат был для всех один. Конец. Моральное уничтожение. Аннигиляция духа. Домашнее животное. Электрический утюг, послушно включающийся и выключающийся при лёгком касании кнопки.

Как правило, всё происходило очень быстро, но иногда затягивалось и длилось и довольно долго. Хоть изредка, но случалось и такое. Сутками, даже неделями. Время в этих снах словно останавливалось или замедлялось. Текло как-то иначе, по-другому. Порой Паутов проводил там целые месяца, видел десятки и сотни людей; но когда просыпался, то всегда оказывалось, что здесь, в этом, реальном, земном мире прошла всего только одна ночь. Хотя, что значит «реальном»? Там, во снах, всё тоже было реальным. Более чем. Сверхреальным! Это был точно такой же мир. Такой же реальный. И такой же точно жёсткий и безжалостный. Да... Иногда люди держались неделями. Но всё равно конец был для всех один. Ничто. ОНО.

Это был своего рода пароль, кодовое слово, залетевшее неизвестно откуда в мозг Паутову и накрепко там засевшее. Словно кто-то его ему шепнул, подсказал. «ОНО». Когда человек окончательно ломался, Паутов всегда невольно произносил его теперь про себя. Всё! ОНО. Это был уже не человек, не личность, не мужчина и не женщина. Это было какое-то безвольное, раздавленное, бесполое существо. Слизь. ОНО.

В ОНО превращались рано или поздно все. Мясорубку не выдерживал никто. Ни один. Никто! ОНО. Это было неизбежно, как смерть. Да это и была, по сути, смерть. Духовная. Духовная смерть. Потеря самого себя. Потеря в себе всего человеческого. Всего того, что, собственно, и отличает человека от животного. Чести, воли, достоинства... Превращение в обычное домашнее животное. В пресмыкающееся. В ОНО!

…………………………………………………………………….

Так прошла неделя. Паутову, впрочем, казалось, что прошло по крайней мере лет сто, не меньше. Ведь ночи длились у него теперь месяцами. Плюс все эти новые «впечатления». Реки крови, потоки боли, мучений, нечеловеческих страданий, казалось, хлынули ему в душу и затопили её буквально до краёв. Порой ему представлялось, что ещё немного! что если это ещё ну, хоть немного продлится! то он и сам захлебнётся, утонет, растворится в этом безмерном, бездонном и безграничном море мук людских. Безбрежном, волнующемся океане красной, горячей, дымящейся человеческой крови, каждая капля которой – это муки, муки, муки и муки. Чьи-то сломанные жизни, сломанные судьбы… Сломленные воли. Сломленные души! ОНО!! Одно лишь огромное безграничное безликое ОНО.

…………………………………………………………………….

И вот в том самый момент, когда ему начало явственно уже мерещиться, что всё! что он с ума вот-вот сойдёт, не может человек этого всего выдержать! не может!! не может!!! не может!!!! – в этот самый момент всё и закончилось. Последний кошмар свой он увидел аккурат в ночь перед выборами. После чего − как обрезало.

____________________________________________________

− Понятно. Ладно, на связи, − Паутов царственно-небрежно бросил трубку и, закинув руки за голову, покачался в кресле. Пытаясь отогнать зарождающиеся в глубине души злые сомнения.

Ну, что? Дело сделано?.. − этаким весёленьким бодрячком вопросил в очередной раз он сам себя. − Везде же!.. − он ещё покачался. − Или всё-таки?.. Да ну! Не может быть! Не решится он на ТАКОЕ. Есть же пределы и беспределу!

Паутов кинул взгляд на часы. Три часа ночи. Почти по всем городам и весям его родного 109-ого Мытищинского округа, где проводились сегодня днём внеочередные выборы в Государственную Думу Российской Федерации, предварительные итоги были уже подведены. И везде он лидировал со значительным перевесом. Не таким, правда, огромным, как хотелось бы и который, казалось, уверенно сулили ему все опросы…

(А действительно ведь! Сулили!.. Так почему же?.. Хуйня какая-то!!.. опросы все эти!.. Может, впрочем, и подтасовки…от отчаяния…)

…но, по крайней мере, очень уверенно лидировал. С трёхкратным почти отрывом. От ближайшего своего преследователя. От Коршакова, естественно, от кого же ещё. Сокол, кстати, так и не прилетел! Позориться. Кинул своего дружка. В бидэ. Когда понял, что кирдык. Дешёвка! Да все они такие! Суки рублёвые.

Н-да… В общем, впору было пить шампанское. Все уже наперебой поздравляли Паутова с победой. Да он и сам в неё поначалу почти что поверил. Да чего там «поначалу»! Ещё час назад верил. Полчаса!

Расслабился, ббблядь!!! Под влиянием убаюкивающих славословий всех этих мудозвонов. Юлия этого, пидора!! Гондона этого! Долбоёба!! Вот как чуяло моё сердце, что нельзя с ним было связываться! Нельзя!! Нельзя связываться с дебилами!!! Глупость заразна! − Паутов в неописуемом волнении крутанулся в своём кресле. Вся его натужная бодрость куда-то вдруг бесследно испарилась. Перспектива спецблока замаячила совершенно отчётливо. Он уже всё понял. И ему хотелось что-то делать! немедленно!! хоть что-то!!! Звонить куда-то, ругаться, орать, нажимать на какие-то невидимые кнопки и рычаги! А не просто сидеть сложа руки. А чего тут сделаешь? На что нажмёшь? Ори, не ори, толку-то. Раньше надо было думать. А теперь всё. Поздняк метаться. Сиди и жди. Приговора. Когда объявят.

И всё ведь было в руках! Так лохануться! Как пацана просто провели. Как мальчишку сопливого! Кинули через хуй легко и изящно… Пока я тут с Коршаковым бодался… Ладно, хватит ныть. Нажмём на рычаги. Самое время!

Он решительно схватил трубку:

− Алло!.. Ну что, так и нет?.. Ясно. Короче, вот что. Депутаты там?.. Хорошо. В общем, пусть вызывают срочно Рольфовича, и все едут туда… Куда-куда, в этот город ёбаный, куда же ещё!!!.. Да мне по хую, что он спит, пусть будят!! Немедленно, срочно, а то поздно будет! Тут уже на минуты счёт пошёл. Если они успеют результаты объявить − пиздец! Заднюю они уже не включат… Кто-кто, ты там, вообще, что ль, ничего не догоняешь???!!! Короче, пусть вызывают! А о цене, скажи, договоримся. Иначе хуй они от меня вообще чего получат, так и передай. И все наши договорённости теряют силу… Да. Всё, давай!.. Или нет, подожди! Пусть депутаты прямо сейчас позвонят в этот город и предупредят, что к ним Вадим Рольфович через час приедет. Может, это их хоть остановит… Да, прямо сейчас пусть звонят!! Всё, давай, а то время. Держи меня в курсе!

Он швырнул трубку и тихо застонал. Сознавать, каким он оказался тупым и самонадеянным идиотом, было невыносимо.

Ладно, − Паутов попытался всё же успокоиться. − Не будем дёргаться. Раньше времени. Ещё не всё потеряно. А вдруг успеют?.. Ну, вдруг???!!!

А как хорошо всё начиналось. Победные реляции отовсюду: выиграли там!.. опередили здесь!.. Виктория! Триумф! Везде мы побеждаем, во всех городах!.. М-да… Во всех… Почти во всех! Кроме одного. Единственного. В котором сломался очень некстати компьютер, и из которого поэтому нет пока никаких данных.

Ну, нет, и нет. Тем более, что «по всем опросам!.. не волнуйтесь, Сергей Кондратьевич!..»

Однако примерно полчаса назад Паутов всё-таки заволновался. (Наконец-то! Идиот!!!) Время шло, а данных всё не было. «Уж полночь близится, а Германа всё нет». Да-с. Компьютер всё чинили.

Тогда он взял нежненько за кадык этого имбецила Юлия, и что же выяснилось?

Во-первых. Один из его противников, кандидатов в депутаты, мэр как раз этого самого города.

Во-вторых. Всех паутовских представителей, занимающихся вербовкой агитаторов по разработанной им схеме, из города из этого просто-напросто выгнали взашей ещё неделю назад. Внаглую! Без всяких объяснений. Менты, по личному распоряжению мэра.

И наконец, в-третьих, вчера в городе были изменены внезапно адреса всех без исключения избирательных участков. Т.е. обычный, рядовой избиратель даже и не знал теперь, в сущности, куда ему идти голосовать. По крайней мере, приди он по привычному и хорошо известному ему адресу, участка он бы там никакого не обнаружил.

На вопрос же задыхающегося от ярости Паутова, почему ему не доложили обо всём этом раньше, политтехнолог начал мямлить что-то невразумительное.

Это был пиздец! Даже не пиздец. Дурдом!! Кащенко! Палата №6!!!

− Но Вы не волнуйтесь, Сергей Кондратьевич! Мы же во всех остальных городах!.. Да и в этом мы наверняка победим, мэр там у них абсолютно непопулярен. Он к тому же проворовался, и ему уголовное дело сейчас грозит. Его там в городе никто не любит. Все наши опросы!..

− А сколько там жителей? − тихо спросил Паутов, чувствуя, что он медленно проваливается в какую-то зияющую бездну. «Уголовное дело ему грозит»!.. Ёб твою мать!.. Да что же это? Судьба мне спецом, что ль, этого Юлия подсунула?!

− Где?

− Ну, в этом городе?

− Жителей? − искренне удивился вопросу Юлий. Он вообще, похоже, ничего не понимал. − Сейчас посмотрю… Сто тысяч.

− А за меня пока сколько проголосовало? По всему округу?

− За Вас?.. Так… Восемьдесят пять тысяч с чем-то там… Восемьдесят пять тысяч триста сорок два человека.

Паутов повесил трубку. Разговаривать дальше с этим кретином было свыше его сил. Всё было ясно. «Если прижмут к реке, то − крышка». Если мэр пойдёт по беспределу и нарисует за себя весь город, все сто тысяч… (ну, без копеек!.. девяносто девять с хвостиком)… то…

А чего ему терять? Если ему статья грозит? Ему неприкосновенность тоже сейчас позарез нужна. Как воздух! Товарищи, блядь, по несчастью. Во угораздило! Так-то бы он, конечно, на такое не писанулся. А тут!.. Ёб. Твою. Мать. Ну, просто ёб! твою! мать! Кино и немцы.

…………………………………………………………………….

Рольфович успел всё же. В полпятого утра он прикатил с помпой во главе целой кавалькады роскошных лимузинов в этот заштатный городишко и уединился на полчасика с мэром. В мэрии прямо, в его кабинете. О чём уж они там между собой говорили, бог весть, но компьютер по окончании их беседы тут же починили и результаты по городу наконец объявили. Мэр, конечно же, победил. (Паутов, кстати, занял предпоследнее место.) С большим преимуществом. О-о-очень большим!.. С огромным! Но для победы в округе всё же недостаточным. Ибо по всем остальным городам он не набрал, увы, и полпроцента.

Депутатом Госдумы РФ 1-го созыва по 109-ому Мытищинскому избирательному округу стал Сергей Паутов. Об этом через пять минут уже трубили все каналы. Радио- и теле. ВСЕ! Это было главное событие дня.

…………………………………………………………………….

Позже (приехав, собственно, за обещанными деньгами, дополнительными), правая рука Рольфовича (Александр! Паутов запомнил-таки наконец его имя!) рассказал, как всё происходило:

− Приезжаем в город. С мигалками, все дела. Подъезжаем к мэрии. На входе менты стоят, не пускают. Выходит этот мэр, беспредельная совершенно рожа, и заявляет: «Значит, так. Пройдёт только Вадим Рольфович». Мы, там: «Да мы депутаты!..» По хую!

Ну, а потом, когда они уже договорились обо всём, всё-таки пропустили и нас и нажрались ещё вместе с нами. Всей мэрией. Ну, и мне помощник этого мэра, кореец какой-то, там, Пак, и говорит, уже пьяный в сосиску: «Всё бы мы выиграли! Нарисовали бы, сколько надо. Хоть сто тыщ!.. Просто два сумасшедших! Шеф ваш плюс Паутов этот со своими вкладчиками. Завтра эти вкладчики тут весь город заполонят! На хуй надо! Не стали уж связываться».

II.2

Первое, что сделал Паутов после утверждения Думой…

(Совершенно непонятная и чисто формальная процедура, на которую пришлось, однако же, явиться. Как того требовал регламент. При утверждении необходимо было личное присутствие депутата.

Паутов не раз потом с усмешкой вспоминал это своё «утверждение». Цирк этот. Клоунадку. Как депутаты буквально дрались за место рядом с ним. Так всем хотелось попасть в кадр. Поскольку все камеры всех абсолютно телеканалов были нацелены только на одного человека. Единственного и неповторимого. На Сергея Паутова. Больше никого для СМИ в Государственной Думе Российской Федерации в тот день не существовало.)

…это написал заявление на имя ген.прокурора, на депутатском бланке, что «категорически возражает против проведения в отношении себя любых следственных действий». (Адвокаты посоветовали.)

Второе, назначил всех без исключения сотрудников своими помощниками. (Как выяснилось, закон ограничения числа помощников депутата не предусматривал.)

Третье, все пункты покупки-продажи подписей по всей стране объявил депутатскими офисами. Обладающими, соответственно, депутатским иммунитетом. Ни проверок, ничего!

После чего открыл, наконец, преспокойно эти пункты-офисы и возобновил работу.

…………………………………………………………………….

− Сергей Кондратьевич, вот, посмотрите