Общие предпосылки коммунистического строительства

Анализ той части переходного периода, которую можно характеризо­вать как крах капиталистической системы, привел нас к тому положению, что иерархическая технико-производственная система, которая в то же время есть выражение социально-классовых отношений и отношений производства, неизбежно распадается на составные элементы. Как ни мал может (конкретно-исторически) оказаться этот промежуточный момент производственной революционной «анархии», тем не менее он является необходимым моментом в общей цепи развития.

Однако здесь необходимо отметить, что распадаются не все социаль­но-технические связки, а связки иерархического типа. И во время разло­жения капиталистической системы, и во время ее революционного краха рвутся связи между рабочим классом, с одной стороны, технической ин­теллигенцией, бюрократией, буржуазией — с другой. Но производствен­ные отношения, которые выражают отношение рабочего к рабочему, ин­женера к инженеру, буржуа к буржуа, не рвутся; другими словами, гене­ральное размежевание социальных пластов и разрыв людского организа­ционно-технического аппарата происходит прежде всего по этой линии. Следовательно, в общем и целом не разрывается связь внутри пролета­риата. А эта связь и образует основной момент обобществленного в не драх капитализма труда.

Новое общество не может появиться, как deus ex machina. Его элемен­ты вырастают в старом. А так как здесь речь идет о явлениях экономи­ческого порядка, т. е. затрагиваются вопросы экономической структуры, производственных отношений, то необходимо искать элементы новою общества в производственных отношениях старого. Другими словами, вопрос необходимо поставить таким образом: какой вид производстве и ных отношений капиталистического общества в общем может лечь в осно­ву новой производственной структуры?

Ясно, что разрешением этого вопроса решается и вопрос о так назы­ваемой «зрелости» капиталистического общества для перехода его через фазу пролетарской диктатуры в общество коммунистическое. Раньше во­прос ставился в очень общей и несколько примитивной формулировке. Л

именно, основным критерием «зрелости», поскольку речь идет об «объек­тивных» предпосылках коммунистической общественной структуры, счи­тались степень концентрации и централизации капитала, наличность оп­ределенного совокупного «аппарата», вся совокупность производственных отношений, затянутых в один узел капиталистическим развитием. Однако такой постановки вопроса, как видно из всего предыдущего анализа, не­достаточно. Ибо как раз этот централизованный «аппарат» и распадается в процессе революции, а следовательно, он in toto (в целом) не может слу­жить основой нового общества.

В известном 7-м параграфе 24-й главы 1-го тома «Капитала» («Исто­рическая тенденция капиталистического накопления») Маркс выдвигает два основных момента: централизацию средств производства и обобще­ствление труда, которые расцвели вместе с капиталистическим способом производства и внутри него. Эти два момента и образуют основу нового способа производства, который вырос в недрах старого.

Рассмотрим оба эти момента. Они составляют части «аппарата», части новой организации. Вообще говоря, всякая общественная система пред­ставляется как организация вещей и людей. При этом «вещи» здесь явля­ются не просто кусками внешней природы, а имеют сами своеобразное общественное бытие. Машина не есть машина вне человеческого общест­ва. Она становится машиной лишь в системе общественного труда. С этой точки зрения общество как система есть одновременно «личный и вещест­венный аппарат».

Вещественный аппарат есть материально-техническая основа обще­ства. Он не входит в понятие производственных отношений, а относится к производительным силам. И в процессе революционного разрыва произ­водственных связок этот аппарат может относительно сохраниться. Его распад вовсе не обязателен. Машины, аппараты, фабричные здания и про­чее, конечно, страдают во время социальных потрясений. Но основа раз­рухи лежит вовсе не здесь. Поскольку происходит разрушение веществен­ного аппарата, оно является главным образом следствием распада люд­ского аппарата и прекращением непрерывности трудового процесса. Следовательно, проблема лежит в анализе второго момента, а именно в «обобществленном труде». Людской «аппарат», который обнимает собой совокупность трудовых отношений, включает те социальные пласты, о которых мы говорили выше. Но основной формой, типичным и решаю­щим является концентрация пролетариата. «Кооперативная форма труда», о которой говорит Маркс, воплощается в решающем моменте, в специфи­ческих отношениях между рабочими. Именно здесь и лежит центр тяже­сти нового общества.

Совокупная рабочая сила общества — в чисто капиталистическом об­ществе пролетариат — есть, с одной стороны, одно из двух слагаемых понятия производительных сил (ибо производительные силы суть не что

иное, как совокупность наличных средств производства и рабочих сил); при этом рабочая сила есть, как неоднократно подчеркивалось еще стары­ми экономистами, самая важная производительная сила. С другой сторо­ны, соотношение между рабочими есть основная часть трудового людско­го аппарата. Следовательно, как раз здесь и следует искать основные элементы новой производственной структуры.

Именно так смотрел на дело и Маркс, когда в рабочем классе, «вышколенном, объединенном и организованном самим механизмом ка­питалистического производственного процесса», он видел остов будущих отношений производства и одновременно силу, которая эти отношения реализует.

Это положение чрезвычайно существенно. «Вызревание» коммунисти­ческих производственных отношений в пределах капиталистического об­щества есть та система сотрудничества, которая воплощается в произ­водственных отношениях между рабочими, которая в то же время спла­чивает человеческие атомы в революционный класс, пролетариат.

Критерием «зрелости», следовательно, является именно этот момент, который, конечно, есть функция развития производительных сил, но кото­рый выдвигается на первый план с точки зрения общественно-органи­зационной техники.

С этой общественно-организационной точки зрения совершенно ясна «зрелость» капиталистического общества, и все рассуждения на эту тему, «опровергающие» ее, являются метафизическим вздором апологетов ка­питализма. Существование планомерной организации внутри капитали­стических стран, раздираемых капиталистической конкуренцией; сущест­вование в определенный период системы государственного капитализма есть эмпирическое доказательство «возможности» коммунистического строительства. В самом деле, отвлечемся на момент от конкретно-исто­рической скорлупы производственного процесса и взглянем на него ис­ключительно с точки зрения внутренней абстрактной производственной логики. Здесь может быть два, и только два случая: либо обобществление труда позволяет технически ввести планомерную организацию в какой бы то ни было конкретной социальной формулировке, либо процесс обобще­ствления труда настолько слаб, труд настолько «расщеплен» («zersplittert». как выражался Маркс), что вообще технически невозможна рационализа­ция общественно-трудового процесса. В первом случае дана «зрелость», во втором она отсутствует. Эта постановка вопроса есть общая постановка вопроса для любой формулировки сознательного и формального «обоб­ществления». А отсюда следует, что если капитализм «созрел» для госу­дарственного капитализма, то он созрел и для эпохи коммунистического строительства.

Специфическая проблема коммунистического строительства состоит не в том, что нет основы общественного труда, а в новом сочетании разо-

285 рвавшихся общественных пластов, в первую очередь во включении в но­вую систему технической интеллигенции. Но это тема другого порядка, которую мы разберем ниже.

Гигантское потрясение всей капиталистической системы, которую мы оцениваем как ее крах, ряд ученых и неученых сикофантов quasi-марк-систского толка считают за аргумент против социализма. Этот взгляд ло­гически основан на полнейшем непонимании диалектического, в проти­воречиях развивающегося процесса. Мировая война, начало революцион­ной эры и т. д. есть как раз выражение той объективной «зрелости», о которой идет речь. Ибо здесь величайшей напряженности конфликт был следствием максимально расширенного антагонизма, который постоянно воспроизводился и рос в недрах капиталистической системы. Его потря­сающая сила есть довольно точный показатель ступени капиталистическо­го развития и трагическое выражение полнейшей несовместимости даль­нейшего роста производительных сил под оболочкой капиталистических производственных отношений. Это и есть тот самый Zusammenbruch (распад), который неоднократно предсказывался творцами научного коммунизма. Они оказались правы: жалкой реформистской иллюзией является пред­ставление о переходе к социализму вне краха, вне нарушения обществен­ного равновесия, вне кровавой борьбы.

Раз реально дан распад капиталистических производственных отно­шений и раз доказана теоретически невозможность их восстановления, то возникает вопрос о решении дилеммы: «гибель культуры» или социализм. В основном этот вопрос решается предыдущим анализом. В самом деле, мы видели, что эпоха разрыва производственно-технически-социальных пластов сохраняет в общем единство пролетариата, который воплощает прежде и раньше всего материальную основу будущего общества. Этот решающий и основной элемент в ходе революции лишь отчасти распада­ется. С другой стороны, он необычайно сплачивается, перевоспитывается, организуется. Эмпирическое доказательство этого дает русская революция с ее относительно слабым пролетариатом, который тем не менее оказался поистине неистощимым резервуаром организационной энергии. <...>

Рассмотрим прежде всего самые общие условия равновесия на новом базисе. В наличности имеется сильно потрепанный материально-техни­ческий остов производства (централизованные средства производства, отчасти разрушенные процессом отрицательного расширенного воспроиз­водства во время империалистической, затем гражданской войны, а также расстроенные в силу распада людского технического аппарата). Но это относится к производительным силам. В области производственных от­ношений имеются распавшиеся звенья-пласты иерархической технико-социальной лестницы. Период краха, как мы видели, не означает здесь уничтожения элементов; он означает уничтожение связи между ними. Элементы, как таковые, тоже отчасти гибнут (от гражданской войны, ис-286

тощения, преждевременного снашивания, недоедания и т. д.), но не это составляет основной момент периода краха. Точно так же можно сказать, что более или менее сохраняются внутригрупповые связи (между рабочи­ми, в отношениях внутри класса; между инженерами, техниками, т. е. чле­нами «нового среднего сословия», и т. д.). Они, как мы указывали выше, в известном отношении даже возрастают и уплотняются в среде пролета­риата. Пролетариат, как класс, воспитывается, сплачивается, организуется в этот период с чрезвычайной интенсивностью и быстротой. Следователь­но, пролетариат, как совокупность отношений производства, составляет остов всего здания. Но проблема общественно-производственной органи­зации заключается в новом сочетании старых элементов. Каких именно?

Нетрудно видеть, что та, в сущности, надпроизводственная верхушка капиталистического общества, производственное положение которой вы­ражалось в том, что она была вне производства (всевозможные виды ран­тье, лиц, стригших купоны), оказывается непригодной для строительства: она либо гибнет, либо должна быть всосана другими группами. Ех-буржуазия организаторского типа и ниже ее стоящая техническая ин­теллигенция — материал, явно необходимый для строительного периода: это социальный сгусток организационного и техническо-научного опыта. Совершенно очевидно, что обе эти категории должны быть размещены по-иному. Как и при каких условиях это возможно?

Прежде всего заметим, что структурно это есть решающий, можно сказать, самый основной вопрос. И совершенно не случайно в зрелый пе­риод русской социалистической революции проблема «специалистов» иг­рала такую важную роль.

Мы знаем, что социальные связи прежнего типа живут в виде идеоло­гического и психологического сгустка в головах людей этой категории. «Здоровый капитализм» маячит перед ними с упорством навязчивой идеи. Следовательно, предварительным условием самой возможности нового общественно-производственного сочетания должно быть распадение связей прежнего типа в головах этой технической интеллигенции.

Процесс этого «выветривания» крайне мучителен и болезнен. Он со­провождается частичным разрушением технической интеллигенции. По­следняя ведет ожесточенную борьбу за прежний тип распадающейся и насильственно разрубаемой связи. Она противится новому типу сочетания социально-производственных пластов, ибо здесь главенствующее место занимает пролетариат. Функциональная техническая роль интеллиген­ции срослась с ее монопольной позицией как социально-классовой груп­пы, позицией, которая может быть монопольной только при господстве капитала. Поэтому сопротивление этого слоя неизбежно, ив преодолении этого сопротивления — основная внутренняя проблема строительного фазиса революции. При решающем значении производственных отноше­ний внутри рабочего класса, который непрерывно перевоспитывает себя и

287 продолжает процесс образования революционной ассоциации, вся работа взваливается на плечи рабочего класса и его собственной, пролетарской интеллигенции, воспитанной всем ходом революционной борьбы. Новое сочетание, т. е. соподчинение технической интеллигенции пролетариату, проводится неизбежно путем принудительной силы пролетариата, при саботаже этой интеллигенции. Относительная устойчивость системы по­лучается лишь по мере выветривания аккумулированных связей старого типа и медленного усвоения новых отношений и нового типа связи в голо­вах этой социальной категории.

Здесь прежде всего необходимо теоретически анализировать совокуп­ность новых складывающихся отношений производства. Ибо возникает такой кардинальной важности вопрос: как вообще возможно иное соче­тание людских технико-производственных элементов, раз сама логика производственного процесса требует совершенно определенного типа связи? Ведь не может инженер или техник не отдавать приказания рабо­чим, а следовательно, он должен стоять над ними. Точно так же не может бывший офицер в Красной Армии не стоять над рядовым солдатом этой армии. И тут и там есть внутренняя, чисто техническая, деловая логика, которая должна быть сохранена при каком угодно строе. Как решается этот противоречие?

Здесь нужно обратить внимание на целый ряд обстоятельств, к рас­смотрению которых мы и переходим.

Во-первых, при государственной власти пролетариата и пролетарской национализации производства исчезает процесс создания прибавочной ценности как специфической категории буржуазного общества. Техниче­ская интеллигенция в капиталистическом обществе, выполняя организа­торские функции в процессе производства, в то же самое время социально была передаточным механизмом выжимания прибавочной ценности как особой капиталистической категории дохода. Иначе и не могло быть: ибо процесс капиталистического производства есть в то же время и прежде всего процесс производства прибавочной ценности. Техническая интелли­генция была, следовательно, средством в руках капиталистической бур­жуазии и выполняла общие ее задания. Ее пространственно определенное место в общественно-трудовой иерархии совпадало с ее функцией орудия по выжиманию прибавочной ценности. С диалектическим превращением буржуазной диктатуры в диктатуру пролетарскую техническая функция интеллигенции из капиталистической превращается в общественно-тру­довую, а создание прибавочной ценности превращается в создание (при условии расширенного воспроизводства) прибавочного продукта, идущего на расширение фонда воспроизводства. Параллельно этому меняется ос­новной тип связи, хотя и в иерархической схеме интеллигенцт сохраняет то же «среднее» место. Ибо высшая государственно-экономическая власть представляет из себя концентрированную социальную мощь проле-

тариата. Здесь, с одной стороны, техническая интеллигенция стоит над огромными частями рабочего класса, но, с другой стороны, она в конеч­ном счете подчиняется его коллективной воле, находящей свое выраже­ние в государственно-экономической организации пролетариата. Превра­щение процесса создания прибавочной ценности в процесс планомерного удовлетворения общественных потребностей находит свое выражение-в перегруппировке производственных отношений, несмотря на формальное сохранение того же места в производственно-иерархической системе, которая в ее целом носит принципиально иной характер, характер диа­лектического отрицания капиталистической структуры, и которая, поскольку она разрушает социально-кастовый характер иерархии, ведет к уничтожению иерархии вообще.

Во-вторых, относительно устойчивое сосуществование господствую­щего пролетариата и технической интеллигенции происходит после ее временного фактического выпадения из производственного процесса. Прочно она возвращается лишь по мере выветривания из ее коллективной головы старых аккумулированных связей. Следовательно, в новое обще­ственно-техническое здание входит интеллигенция, внутренне перерож­денная, по всем правилам Гераклита Темного. Ее возвращение есть не повторение пройденного, а диалектический процесс.

В-третьих, поскольку создается новая система людских аппаратов, то — как явствует из всего предыдущего анализа — такие аппараты должны быть основаны на созревших в лоне капитализма и в шуме классовых битв организациях рабочего класса: Советы, профессиональные союзы, партия рабочего класса, стоящая у власти, фабрично-заводские комитеты, специ­альные, созданные после захвата власти экономические организации, с относительно многочисленным кадром организационно-технически ква­лифицированных рабочих. Это — основная сеть всеобщей «revolutionare Assoziation», которая поднялась теперь снизу наверх. Но в то же время это есть среда, в порах которой должна функционировать техническая ин­теллигенция. Раньше техническая интеллигенция и крупные буржуазные организаторы составляли основную ткань производственных отношений высшего порядка, системы экономического администрирования (синди­каты, картели, тресты, органы государственно-капиталистического управ­ления). При пролетарской диктатуре основную ткань образуют различные комбинации поднявшихся снизу и вновь образованных пролетарских ор­ганизаций.

Наконец, в-четвертых, в такой системе техническая интеллигенция на­чинает терять свой социально-кастовый характер, поскольку из среды пролетариата поднимаются все новые и новые слои, которые постепенно становятся рядом со «старой» технической интеллигенцией.

Таким путем вновь устанавливается равновесие общества. Господство пролетариата, сопровождающееся его самовоспитанием и оамодисципли-

10 Зак. 2195 289

ной, обеспечивает возможность трудового процесса, несмотря на колос­сальные объективные затруднения. Структурное равновесие достигается новым сочетанием социально-производственных людских элементов и подчинением интеллигенции верховному руководству пролетарского го­сударства.

Остановимся теперь несколько на общем вопросе о структуре админи­стративно-экономических и административно-технических аппаратов го­сударственной власти пролетариата. При государственно-капиталисти­ческих производственных отношениях все организации буржуазии (синди­каты, тресты, картели и пр.) соподчиняются государственной власти и сливаются с ней. При разрушении буржуазной и при организации проле­тарской диктатуры разрушаются и эти административные аппараты. Орга­низации трестов, государственных регулирующих органов старого обще­ства и т. д. распадаются. Как правило (теоретически мы доказали это), они не могут быть взяты в качестве «целых аппаратов». Но это не значит, что они не сыграли своей исторической роли. Ибо весь сложнейший совокуп­ный ряд этих иногда весьма тонких организаций, своими щупальцами ох­ватывавших всю общественно-экономическую жизнь, играл объективно роль винта, усиливавшего и ускорявшего процесс централизации средств производства и централизации пролетариата. С другой стороны, при рас­паде этих аппаратов остается их материально-технический, вещественный остов. И точно так же, как, рассматривая дело в его общем масштабе, про­летариат берет прежде всего централизованные средства производства, т. е. материально-технический остов капиталистического производства, который выражается главным образом в системе машин и, как говорил Маркс, в «сосудистой системе» аппаратов, так здесь пролетариат овладе­вает не людской, а вещественной частью старой административной сис­темы (зданиями, конторами, канцеляриями, пишущими машинками, всем вообще инвентарем; книгами, по которым можно легче ориентироваться, и, наконец, всевозможными материально-символическими приспособле­ниями, как диаграммы, модели и т. д.). Овладев этим, в числе прочих «централизованных средств производства», он строит свой аппарат, осно­ву которому дают рабочие организации.

В наличии у рабочего класса имеются следующие организации: Со­веты рабочих депутатов, превращающиеся из орудия борьбы за власть в орудия власти; партия коммунистического переворота, spiritus rector (вдохновляющая сила) пролетарского действия; профессиональные союзы, из орудия борьбы с предпринимателями превращающиеся в один из орга­нов по управлению производством; кооперативы, трансформирующиеся из орудия борьбы с торговым посредничеством в одну из организаций общераспределительного государственного аппарата; фабрично-заводские комитеты или им подобные организации, которые из органов борьбы рабочих с предпринимателями на месте делаются подсобными ячейками

общепроизводственного администрирования. Сеть этих, а также специаль­но создаваемых на их основе совершенно новых организаций и составляет организационный хребет нового аппарата.

В данных условиях перед нами имеется, прежде всего, диалектическое изменение функций рабочих организаций. Совершенно ясно, что с пере­становкой отношений господства иначе быть не может, ибо рабочий класс, взявший в свои руки государственную власть, неизбежно должен стать и силой, выступающей как организатор производства.

Мы теперь должны поставить вопрос об общем принципе организаци­онной системы пролетарского аппарата, т. е. о соотношениях между раз­личными видами пролетарских организаций. Совершенно ясно, что фор­мально для рабочего класса здесь необходим тот же метод, что и для бур­жуазии в эпоху государственнбго капитализма. Этот организационный метод состоит в соподчинении всех пролетарских организаций наиболее всеобъемлющей организации, т. е. государственной организации рабочего класса, советскому государству пролетариата. «Огосударствление» профес­сиональных союзов и фактическое огосударствление всех массовых организа­ций пролетариата вытекает из самой внутренней логики трансформационного процесса. Мельчайшие ячейки рабочего аппарата должны превратиться в но­сителей общеорганизационного процесса, планомерно направляемого и руко­водимого коллективным разумом рабочего класса, получающим свое матери­альное воплощение в высшей и всеобъемлющей организации, его государст­венном аппарате. Так система государственного капитализма диалектически превращается в свою собственную противоположность, в государственную формулировку рабочего социализма.

Никакая новая структура не может родиться прежде, чем она стала объективной необходимостью. Капиталистическое развитие и крах капи­тализма завели общество в тупик, прекратили производственный процесс, самую основу существования общества. Возобновление производственно­го процесса стало возможным только при господстве пролетариата, и по­тому его диктатура есть объективная необходимость.

Устойчивость рождающегося нового общества может быть достигнута лишь при максимальном соединении, контакте, совокупном действии всех организующих сил. И потому точно так же необходима та общая форма всерабочего аппарата, о которой мы говорили выше. Из кровавого чада войны, из хаоса и обломков, из нищеты и разорения растет здание нового гармоничного общества.

ю*- ЧАЯНОВ

АЛЕКСАНДР ВАСИЛЬЕВИЧ

(1888—1938)

Краткий биографический очерк

Александр Васильевич Чаянов родился 17 (29) января 1888 г. в Мо­скве. В 1906 г. после окончания реального училища поступил в Москов­ский сельскохозяйственный институт — один из крупнейших научных центров России, где преподавали ученые с европейской и мировой извест­ностью. С 1913 г. А. В. Чаянов — доцент, ас 1918 г. — профессор кафед­ры организации сельского хозяйства Московского сельскохозяйственного института, где он проработал до 1930 г. Одновременно он преподает в университете Шанявского и активно участвует в русском кооперативном движении.

Творческая деятельность А. В. Чаянова была прервана арестом в 1930 г. Ему и его соратникам были инкриминированы членство в «Трудовой кре­стьянской партии», якобы ставившей своей целью свержение Советской власти, вредительство в области сельского хозяйства, преступная связь с руководителями контрреволюционных организаций и иностранными гра­жданами. В 1932 г. их приговаривают к заключению в ссылке. В 1937 г., в связи с ужесточением репрессий, дело А. В. Чаянова, Н. Д. Кондратьева и других было пересмотрено и они приговорены к расстрелу. Приговор в отношении Александра Васильевича был приведен в исполнение 3 октяб­ря 1938 г.

Организационно-экономическая школа, лидером которой был А. В. Чая­нов, исходила из необходимости системного изучения предмета, рассмат­ривала всю совокупность факторов (элементов организационного плана хозяйств), влияющих на продуктивность аграрной экономики, постоянно искала их оптимальное сочетание, не упуская из виду картину развития хозяйства в целом. Ядро экономической теории А. В. Чаянова — учение о крестьянском хозяйстве. Его фундамент он закладывает в «Очерках по теории трудового хозяйства» (1912—1913 гг.) и развивает в последующих работах, венном которых стала монография «Организация крестьянского хозяйства» (1925 г.).

Анализируя данные бюджетных обследований крестьянских хозяйств, А. В. Чаянов и его соратники обратили внимание на своеобразие экономи­ческого поведения крестьян, необычное с позиций рыночных отношений. В частности, максимизация прибыли не рассматривается крестьянскими хозяйствами в качестве основного стимула экономической деятельности,

как это происходит на обычных капиталистических предприятиях. Модель «издержки-прибыль» неприемлема для объяснения хозяйственной моти­вации крестьянских хозяйств. Для этого Чаянов вводит понятие трудо-потребительского баланса. Суть его — в соизмерении семьей своих трудо­вых усилий с получаемыми материальными результатами. Степень напря­жения труда в семейном хозяйстве, писал А. В. Чаянов, обычно устанав­ливается своего рода подвижным равновесием между тягостностью труда и тягостностью отказа от дальнейшего удовлетворения потребностей. Другими словами, в хозяйственной деятельности семьи происходит посто­янное балансирование между мерой удовлетворения потребностей и ме­рой тягостности труда. Отсюда вытекает особое понимание выгодности в крестьянском хозяйстве, которая определяется не получением прибыли, а определенным уровнем оплаты труда.

Важнейшее достижение в творчестве А. В. Чаянова — создание тео­рии сельскохозяйственной кооперации на базе учения о крестьянском хо­зяйстве. Чаянов видел ограниченность горизонтальной кооперации в сель­ском хозяйстве и придавал исключительно большое значение вертикаль­ной, видя в ней сущность «глубокого процесса концентрации сельского хозяйства». Стратегическая ошибка развития сельского хозяйства состоит в недооценке вертикальной кооперации, в отрыве сферы переработки, ' хранения и транспортирования сырья от его производства. Все чаяновское наследие приобретает большую актуальность сейчас, при переходе к мно­гоукладной экономике и развитию новых форм хозяйствования.

Чаянов А. В. Избранные труды. М., 1993. С. 247 — 267. ____________________