Глава XVII. Крылья Куколки

Меценат в одиночестве шагал по своей огромной гостиной, как дикий зверь

в клетке, отталкивая ногой стулья и делая такие резкие повороты, будто он

оборачивался на чей-то невидимый удар сзади.

Но когда в дверь постучали, он отпрыгнул в сторону, повалился на диван

и сказал равнодушным сонным голосом:

- Ну, кто там? Войдите. А! Ты, Кузя!

- Вы, кажется, спали? Я вас разбудил?

- Наоборот.

Кузя с треском опустился в свое обычное кресло и, не обращая внимания

на загадочный ответ Мецената, погрузился в мрачное молчание.

- Что с тобой, Кузя? Кузя промолчал.

- Что-нибудь случилось?

Кузя помолчал и вдруг прорвался, точно вода из проткнутой гвоздем

пожарной кишки:

- Меценат! Да ведь он форменный мошенник! Правда, я с вами проделал

почти такую же штуку при первом знакомстве, но... я ведь профессионал! Мне

простительно! А тут... этакое грязное животное!

- В чем же дело, Кузя? Ты сегодня разговариваешь так много, что из

твоих слов я могу извлечь чрезвычайно мало.

- Проиграл!!

- В шахматы?

- А то во что же? Все свои личные деньги, да еще ваших малую толику

прихватил, что вы давеча дали на покупку чемоданов! Уехали мы, чтоб его

нечистый взял!!

- Проиграл?! Кому?

- Кому же, как не этому дьявольскому Куколке! Видали вы такого

мерзавца?! Ясные детские глазки, серебристый, как у девчонки, голосок, а сам

форменный бандит с большой дороги.

" Я, видите ли, дилетант (совсем непохоже передразнил Кузя), мне с вами,

с маэстро, куда ж тягаться!.. Я давно не играл..." Не играл ты давно? Чтоб

на том свете черти твоим черепом так давно не играли!! Показал он мне

старушку в кадушке! Я ему свои гамбитики да дебюты пешки, а он... черт его

знает, как парирует... Гляжу - ан королеве моей деваться и некуда! А на

четвертой партии такой гамбит показал, что уж не знаю, как его и назвать...

Гамбит Чертовой Куклы, что ли?! Меценат! Дадите свеженьких денег на

чемоданы? Если нет, так выгоняйте уж сразу! Чтоб не мучиться.

По странному совпадению клевреты стали слетаться " на огонек" - один за

другим.

Вторым влетел Мотылек.

- А я к вам на огонек... Куколки не было?

- Нет, этой Чертовой Куклы не было, - мрачно пробурчал Кузя.

- Почему Чертовой? - живо обернулся Мотылек. - Ты тоже, значит, все

узнал?!

- Кое-что узнал... Мотылек завизжал:

- Ну, как вам это понравится!! Когда я нынче прочел, что издательство

" Альбатрос" купило его книгу - лучшее издательство! - я чуть не упал на

улице под копыта лошадей!! Болваны! Они моим заметкам поверили! Старушки в

кадушках на подушках заскачут теперь по всей России! Подумайте! Я собрал том

стихов - ожерелье чистейшего жемчуга, - и это " ожерелье" валяется у меня в

столе, мертвое, неподвижное, будто оно из свинцовых пуль, а этот болотный

пузырь со своими " Зовами утра" выскочил и - пожалуйте!! Ну, пусть же

книжонка его выйдет - хохот, треск и скандалище пойдет на всю Россию!! О,

дурачье! О, трижды идиоты!!

- Кто трижды идиоты? - спросил Новакович, входя без стука и поймав на

лету последнюю энергичную фразу.

- Пожалуй, что и мы. А ты из нас первый. Черт тебя наддал притащить

тогда эту чертову Куколку! Сколько я из-за него крови испортил!! Сидит он

теперь на моем секретарском месте и небось смеется, подлец, в кулак. Ведь не

будь его, меня бы снова, может быть, позвали в " Вершины" секретарствовать!

- Не будь его - я бы сегодня не проиграл кроме своих денег еще и

Меценатовых чемоданов, - меланхолически добавил Кузя.

Новакович поглядел на Кузю с любопытством:

- Неужели Куколке проиграл? В шахматы? Однако! Да, вот что, Меценат...

Я сейчас от Великолепной! Отпуск вам милостиво разрешен. Да-с, да-с, да-с...

вы не можете, Меценат, объяснить мне одной дьявольщины: каким образом в

будуар Принцессы попала Яблонька?! Вот кусочек ее спас. В клочья разорвана.

- Так это... Яблонька?! - ахнул Меценат, и тут же в душе вздохнул

Меценат, и, забыв о собственных переживаниях, уныло пробормотал Меценат: -

Бедный Телохранитель!

- Что вы там бормочете?

- Это я стараюсь догадаться, в чем дело! Действительно, за каким чертом

попала карточка Яблоньки к моей жене? Да еще разорванная. Уж не приревновала

ли меня Принцесса к Яблоньке?..

- Иначе я и не могу объяснить, - угрюмо пожал плечами Новакович. - Хотя

вы ведь никакого повода не давали. А? Меценат?

- Ни малейшего.

- На обороте ничего не написано? - спросил Мотылек.

- Ах, я даже не посмотрел! Вот тут... Гм!.. Странно: " Моя не..." Дальше

оторвано. Удивительная загадка!

- Почему ж ты не спросил у Принцессы?!

- Поди-ка спроси! Истерика у нее, у вашей Принцессы! Дураком меня

назвала и выгнала, - с досадой сказал Новакович.

Мотылек сморщил лицо.

- Мы с Принцессой почти сошлись во взглядах: она назвала тебя дураком,

когда ты выходил от нее, я - когда ты входил к нам.

- Да почему же именно я дурак? Я от Куколки не потерпел урона, как ты с

Кузей! Мы с Меценатом остались неуязвимы! Правда, Меценат?

Меценат, не отвечая, отошел в угол, уткнулся в него и, кажется,

засмеялся... По крайней мере, плечи у него дрожали, как у смеющегося.

- Да, - искоса поглядывая на странно смеющегося Мецената,

покровительственно говорил Новакович. - Ты сам, Мотылек, виноват в отношении

Куколки. Заварил эту кашу с газетной рекламой, да и не знаешь, как ее теперь

расхлебать. Как неопытный спирит: вызвать призрак - вызвал, а как теперь его

спровадить обратно - и не знаешь. Теперь уж машина завертелась без тебя! Не

читали интервью с Куколкой в " Вечерней звезде"? Это уж помимо вас кто-то

постарался. И где родился, и как родился, и почему родился, и все такое...

- Да ведь лопнет же все это! - завопил Мотылек. - Не может не лопнуть!

Ведь если выйдет книжка - старушку в избушке никуда не спрятать. Черным по

белому! А стоит только этой дурацкой старушке выглянуть из избушки, как все

полетит к черту!

- Стучала я, стучала, - сказала, входя, Яблонька, - а вы так тут

кричите, хоть из пушек пали. " Здравствуйте, разбойнички", - как говорит

няня. А Куколки еще нет?..

- И вы насчет Куколки? - горько усмехнулся Новакович.

- Да... Он мне сказал, что сейчас придет. Чего это вы все носики

повесили?

Яблонька была по-прежнему ласкова и тепла, как солнечный луч, но

наблюдательный Меценат заметил, что в ее ясных глазах мелькало какое-то

легкое и милое смущение.

- Куколка, Куколку, Куколкой, о Куколке, - продекламировал Кузя. В

дверь постучали.

- А! Вот и Куколка. Комплект полный!

- Друзья! - с порога закричал Куколка. - Я так счастлив, так счастлив и

за себя и за вас. Мотылек!! Вы снова можете занять ваше секретарское место!!

- Что такое? - с тайной радостью спросил Мотылек. - И вас так же " ушли"

из редакции, как меня?

- Наоборот! Все складывается наилучшим образом. Помните, я вам говорил,

что редактор переходит в ежедневную газету? И знаете, кого издатель

пригласил на освободившееся место редактора? Меня! Премилейший человек. И

подумать только, что всем этим я обязан вам!

- А правда ли, - спросил Кузя вместо Мотылька, который при последних

словах Куколки странно хрюкнул, завалился за спинку дивана и затих, - правда

ли, что " Альбатрос" издает вашу книгу?..

- Да, - сияя прекрасными светлыми глазами, радостно подтвердил Куколка.

- Можете поздравить. Да у меня с собой, впрочем, и корректурные листы.

- Где?! - взвился из-за дивана, как пружина, Мотылек. - Покажите!!

- Да вот они. Я уже и корректуру продержал.

Мотылек лихорадочно, дрожащими руками рылся в длинных полосах бумаги и,

странно дрожа, допрашивал:

- А старушка где? Старушка есть? А? Есть? Старушка в избушке? Где она?

Куда вы ее тут засунули?..

- Я совершенно не понимаю, - искренне удивился Куколка, - почему вам

так исключительно нравятся эти стихи? Я их сюда и не включал.

Мотылек подскочил к Куколке и принялся трясти его за плечи:

- Как не включили? Почему нет?! Ведь вы же написали эти стихи или не

вы?!

- Я-то я... Но, спросите, когда? Это старый грех. Мне тогда было лет

шестнадцать. Когда Новакович попросил меня прочесть в кафе тогда при первом

знакомстве все мои стихи, я и стал читать их в хронологическом порядке. А он

вдруг на этой самой несовершенной " старушке" неожиданно пришел в восторг,

схватил меня за руку и потащил к Меценату. Да... дом Мецената принес мне

счастье, друзья! Но, впрочем, дело и не в литературных успехах. Гм! Теперь

вы будете, господа, приятно поражены...

Куколка обвел всех восторженным взором...

- В доме Мецената я нашел самое большое счастье на земле. Позвольте,

друзья, представить вам мою невесту!! Чего вы так краснеете, Яблонька? Через

месяц наша свадьба, и мы едем во Флоренцию - буду там с вашего благословения

новую вещь для " Альбатроса" писать. Роман в трех частях. Уже заказан.

Все окаменели. А Кузя подобрался бочком к комку странных морщин, под

которыми с большим трудом можно было разглядеть черты Мотылька, и дружески

шепнул ему:

- Подойди же, поздравь, дружище. А то неловко. У тебя лицо, как старый

кисет, из которого вытрясли весь табак!

Потом подобрался к закрывшему лицо рукой, будто ослепленному Новаковичу

и доброжелательно толкнул его в бок.

- Не горюй, чего там. Мало ли хороших женщин? Я, брат, недавно

познакомился с одной - ну точь-в-точь как моя незабвенная вдова, которую вы

так неделикатно назвали " затрапезной", - хочешь, познакомлю?.. Так и быть,

забирай ее себе. А я другую для себя пошарю.

Яблонька скорбно и виновато поглядела на Новаковича и вдруг

заторопилась:

- Ох, ведь нам уже ехать нужно! Мы на минутку забежали. Вале еще нужно

корректуру в типографию отвезти. Валя, поедем! До свидания, разбойнички.

Меценат и клевреты снова остались одни в большой мрачной комнате,

окутанной тишиной.

Неслышными шагами вошла Анна Матвеевна и остановилась у притолоки,

пригорюнившись:

- Ага! Вся гоп-компания в сборе... Чего это у вас темно так? Сидите,

сычи какие словно, нахохлились. Небось коньячище опять хлестать будете,

разбойники?! Сюда подать - на ковре али по-христиански - в столовую?

Кузя подмигнул Меценату на Мотылька и Новаковича, совсем затушеванных

сумерками, и, неслышно подойдя к нему, шепнул:

- Это, пожалуй, лучший выход из положения. А? Меценат? Коньяк!

Меценат вдруг подпрыгнул на диване и выпрямился - старый, дряхлеющий,

но все еще мощный лев.

- Ну, ребята, нечего нюнить!! Гляди весело!! Ходи козырем! Выпьем

нынче, чтоб звон пошел, а завтра айда к берегам старой матушки Волги - целой

разбойничьей ватагой... Айда! На широкие речные просторы, на светлые струи,

куда Стенька Разин швырял женщин, как котят! Туда им, впрочем, и дорога!

- Аминь! - восторженно закричал Кузя. - Долой Петербург, да здравствуют

Жигули! Кальвия! Почествуйте волжскую вольницу!! " Что ж вы, черти,

приуныли... Эй ты, Филька, шут! пляши!! Грянем, братцы, удалую - за помин ее

души! "