Глава XV. МАТ МЕЦЕНАТУ

Изменял ли жене Меценат? Никто из клевретов не мог сказать об этом

ничего положительного или отрицательного. Вообще, эта сторона жизни Мецената

была окутана абсолютным мраком. В орбите его разнообразной жизни вращались

кроме клевретов и несколько очень недурненьких девушек сорта, совершенно

противоположного Яблоньке, но у Мецената к ним отношение было более

отеческое, чем галантное. На ухаживание за ними вездесущего Мотылька Меценат

смотрел сквозь пальцы, сам же ограничивался благодушным подшучиванием над

всеми этими Мусями и Лелями, подкармливая Мусю и Лелю ужинами при упадке их

личных дел и снабжая малой толикой деньжат под деликатным предлогом, что

" мне твоя красная шляпа, Муся, действует на нервы. Возьми себе эту бумажку и

купи что-нибудь менее кровавое! "

И Муси жались к нему при всяких невзгодах, как попавшие под ливень

пичуги к могучему гостеприимному дубу.

И сегодня - в этот воскресный день - Меценат тоже кайфовал не один, а

обсаженный с двух сторон Мусей и Лелей. Сидели они в том самом кабинете

кавказского погребка, где не так давно праздновался день рождения Принцессы,

столь прекрасно воспетой Кузей в его импровизации о красоте лени.

Муся сидела справа от Мецената, Леля - слева.

Леля была брюнетка в серой шляпе, Муся - блондинка в черной эспри.

Кроме этого, ничем они друг от друга не отличались. Муся как Леля, Леля как

Муся. Одним словом, девушки как девушки.

- Понимаете, Меценат, - рассказывала, волнуясь, Леля. - Когда мы

познакомились, он уверял меня, что учится студентом в Лесном институте, а

оказался простым приказчиком на дровяном складе вовсе. Как это вам

покажется?

- Отчаяние и ужас, - серьезно сказал Меценат, прихлебывая белое вино. -

Я бы не пережил этого удара.

- Знаете, я поэтому с ним и разошлась.

- Надеюсь, он не перенес разлуки и покончил с собой?

- Какое! Я сама так думала, а он за Дусей от " О бон гу" стал бегать, да

еще и смеется вовсе!

- Смеется?! Возмутительный цинизм. Я бы его на вашем месте забыл.

- Я уже и забыла.

- Ну и умница. Почирикайте мне еще что-нибудь.

- Ха-ха! Что ж вы нас, за птиц считаете, что ли? - кокетливо

рассмеялась Муся. - Ужасно обидно, что вы нас даже, кажется, не считаете за

интеллигентных вовсе. А я даже слушала курсы повивальных бабок!

- Святое призвание. Даю вам слово, если у меня родится ребенок, вы

будете первая бабка, которая повьет его.

- Да я не кончила курсы. Все из-за того Гришки, который был

инструктором на скетинге. Из-за него и курсы бросила, а потом долго плакала

вовсе.

- Значит, ты, Муся, пожертвовала карьерой ради сердца... Такая жертва

угодна Богу.

- Какой вы странный, Меценат. Говорите серьезно, а будто смеетесь

вовсе.

- Смех сквозь невидимые миру слезы. Ну, чирикните еще что-нибудь. Муся

надула губки.

- Да что мы вам, люди или птицы?!

- Конечно, люди! За убийство каждой из вас убийца будет осужден на

такой же срок, как и за убийство Льва Толстого. Значит, с точки зрения

юриспруденции вы имеете такой же удельный вес, как и Лев Толстой.

- А у меня есть открытка Льва Толстого.

- Быть не может! Повезло старику.

- Меценат, а кто вам больше нравится - Муся или я?

Но этот рискованный вопрос остался без ответа, потому что в ту же

минуту из-за портьеры, заменявшей дверь, выглянуло смущенное лицо Куколки.

- Простите, Меценат... Я, право бы, не решился, но я думал, что вы

одни. Почтенная Анна Матвеевна сказала, что вы сюда поехали... Я думал, с

вами наши...

- Да чего вы там на пороге бормочете извинения?! Входите. Вот

познакомьтесь с этими барышнями: левая - Муся, правая - Леля. Пожалуйста, не

перепутайте только, это очень важно.

- Какой хорошенький, - проворковала Муся, косо, как птичка, поглядывая

на Куколку. - Прямо куколка.

- Да его Куколкой и зовут, - рассмеялся Меценат.

- Неужели?.. Какая странная фамилия.

- Видите, собственно, моя фамилия Шелковников. Имя мое - Валентин,

отчество...

И Куколка добросовестно выложил всю подноготную, благо тут не было

Мотылька, который никогда не давал ему закончить полного своего титула.

- Но я вас буду лучше называть Куколка. Можно? Вы актер?

- Нет, я поэт.

- Как чудно! Напишите мне стишки.

- С удовольствием, - с невозмутимой вежливостью, характеризующей его в

отношениях ко всем окружающим, согласился Куколка. - Выберу свободный час и

напишу.

Потом обратил свое лицо, на которое налетело неуловимое облачко заботы,

к Меценату.

- Простите, милый Меценат, но я, собственно, к вам по делу. Поговорить

бы нужно. Очень серьезно.

Брови Мецената дрогнули от легкого удивления и какого-то тайного

смущения, но он сейчас же деловито кивнул головой Куколке и встал.

- Это легко устроить даже сейчас. Тут рядом свободный кабинет. Перейдем

туда. А вы, миледи, попросите еще вина и фруктов - позабавьтесь минутку без

меня. Наболевший вопрос о предателе - приказчике дровяного склада - еще не

обсужден вами с исчерпывающей ясностью.

По искусственной веселости Мецената было заметно, что он немного

внутренне сжался перед " серьезным разговором", потому что в его грешной

голове сразу же мелькнула мысль: уж не открылась ли вся " Кукольная комедия"

и не предстоит ли щекотливое объяснение по поводу жестокой шутки " в

космических размерах".

Но о том, что случилось на самом деле, бедный Меценат и не догадывался

и не мог бы догадаться, если бы ему дали на догадки три года сроку.

В пустом кабинете электричество не горело, и весь источник света

заключался в небольшом запыленном окне, помещавшемся высоко, а на улицу

выходившем низко - в уровень с тротуаром. Солнце золотило пылинки на окне,

но они не танцевали, как давеча в комнатке Куколки, а притихли, прижавшись к

стеклу и чего-то выжидая. Скатерть со стола была снята, и на голой столовой

доске ясно обозначилась цифра " 8", получившаяся из двух следов от стоявших

рядом мокрых стаканов с вином. На стене висела преглупая картина " Отдыхающая

одалиска" - полногрудая женщина, играющая с ручным леопардом на пестром

ковре.

Все вышеописанные подробности Меценат заметил не сразу, а втиснулись

они в его мозг лишь тогда, когда случилось " это", и осели в мозгу на всю

будущую жизнь. Даже запах - причудливая смесь из зеленого лука, лимона,

тертого сухого барбариса и острого овечьего сыра, - даже этот специфический

аромат, въевшийся в стены комнаты, долго потом преследовал Мецената.

Когда они вошли в кабинет. Куколка повернулся лицом к свету и, положив

свою изящную тонкую руку на могучее плечо Мецената, сказал с некоторым

волнением:

- Верите ли вы мне, Меценат, что я люблю вас больше, чем всех

остальных?

- Верю, - немного колеблясь, ответил Меценат.

- Очень хорошо. Тогда мне легче говорить. Верите ли вы, что я сейчас

обращаюсь именно к вам, потому что вы самый умный, самый добрый и вообще...

Вы мне напоминаете доброго Бога Отца, к которому всякий человек имеет право

обратиться со всякой просьбой, за всяким - самым даже диким - советом.

Верите?

Такое лестное сравнение немного испугало Мецената, и он с трудом

преодолел себя, чтобы скрыть смущение:

- Куколка! Да что же случилось?

- У меня нет никого, кроме вас, старше меня и умнее, к кому бы я мог

обратиться за советом по самому неприятному для меня поводу. Дело

чрезвычайно деликатное. Со мной это впервые случилось.

- Вам нужен совет? - облегченно вздохнул Меценат. - Говорите смело. Что

будет в моих силах...

- Меценат! Вы... не считаете меня фатом?..

- Боже сохрани!

- За это спасибо. Иначе бы я не мог и рта раскрыть. Слушайте же! Одна

женщина призналась мне в любви и... как бы это сказать?., немного даже

преследует меня. А я, видите ли, ее не люблю. Признаюсь уже во всем: мне

нравится другая. А эта первая... она хоть и красавица, да не по душе мне.

И доверчиво закончил:

- Это бывает, Меценат?

- Бывает, - усмехнулся мудрый конфидент. - Скажите, Куколка, а вы

давали первой женщине... какой-нибудь повод?

- Ни малейшего. Я только был вежлив, как со всеми прочими... А

случилось другое. Согласитесь сами, разыгрывать Прекрасного Иосифа - роль

чрезвычайно глупая, но что ж делать, когда у меня совсем другие мысли и...

стремления. Вы умный и опытный, посоветуйте, как это ликвидировать?

- Гм!.. Если вы мне так доверились, так доверяйтесь до конца! Чтобы

дать вам толковый совет, я должен знать: кто эта первая? Это жена Пентефрия?

А?

- Я думал, вы сами догадаетесь! Впрочем, уж буду говорить все прямо,

как на исповеди: Ее Высочество. Меценат в недоумении поглядел на него.

- Какое... Высочество?

- Ах, Боже мой, да та красавица, которая была с нами в прошлом месяце в

этом ресторане. Еще Новакович рассказывал, что она на воздушном шаре от отца

бежала... Ну... Принцесса, одним словом!

Потолок был и без того низкий, а в этот момент он спустился еще ниже, с

треском ударил Мецената по темени, пригнул его и расплющил... Меценат молча

покачнулся, уцепился за спинку стула и осел, будто из него кто-то волшебной

силой сразу вынул костяк.

- Что с вами, Меценат! Вы как будто чем-то поражены? Может, мне не

следовало этого говорить?

- Нет, ничего, ничего, - замахал трепещущей рукой Меценат. - Это я

просто, кажется, выпил вина больше, чем полагается... Подождите!

Он отошел к окну, поднял локти, оперся о подоконник и долго и

внимательно разглядывал пылинки, осевшие на стекле.

Мысли у него были разорванные, растрепанные, как облака после бури...

" Вот эта дождевая засохшая клякса чрезвычайно напоминает очертание

Африки, - подумал Меценат. - Да... Африка! Туда мы не доехали... Поленилась

Принцесса. А будь мы в Египте - ничего бы этого и не случилось... Восемь

лет!.. И как легко их составить, эти восемь: след от двух пустых осушенных

винных стаканов рядышком - вот тебе и восьмерка. Гм... Ленивая одалиска...

Пожалуй, что и не ленивая. И одалиска не ленивая, и леопард - не леопард".

- Я с ним и в цирк, и в кинематограф, как порядочная, а потом его

товарищ, знаешь, брюнетик такой, Вася, говорит: " Да какой он студент Лесного

института?! На дровяном складе служит. Доски записывает вовсе". - " Что вы ко

мне со своими досками лезете", - говорю я, а сама плачу, плачу, как дура,

верное слово, плачу, - доносилась из-за стены монотонная, печальная повесть

Лели.

Меценат вдруг оторвался от окна и обратил совершенно спокойное лицо к

Куколке.

- Ф-фу! Прошло. Ну, теперь рассказывайте, севильский обольститель, как

же это все случилось?

- Да вот - в самых кратких словах, потому что вас там дамы ждут,

неловко оставлять их скучать! На другой день после знакомства заехал я к ней

просто из вежливости, думал, не застану дома, оставлю карточку. Вдруг

говорят: " Вас просят". Ну, выпили мы чаю, посидели... то есть сидел я, она

лежала... Поговорили. Ухожу я, она говорит: " Приезжайте еще на днях,

привозите стихи, почитайте". Я думал, она стихами заинтересовалась! Приехал

вторично, стал ей читать, а она, представьте, заснула, кажется! Очень

странная дама. Потом, когда я кончил, очнулась и говорит: " Что вы там

сидите, сядьте около меня! " Присел я на кушетку, а эта самая... Принцесса

стала мне волосы гладить. Я думал все-таки, что кое-что из моих стихов ей

понравилось и она... одобряет, а она обняла меня за шею и говорит вдруг:

" Поцелуйте меня! " Я немножко испугался и ушел. Потом она два раза вызывала

меня к телефону... Сама заезжала в экипаже... Кататься на Острова

приглашала... Я один раз по слабости характера поехал, потом стал

отказываться... Неприятно, знаете, когда человек все время говорит: " Вы меня

разбудили, вы меня разбудили".

- Да... неужели... она заезжала за вами?!

- Ей-Богу.

- Но ведь эта... Принцесса... ленива, как сотня сытых кошек!

- Не знаю, что с ней сталось - совсем не такая, как первый вечер...

Глаза сверкают, румянец во всю щеку и губы облизывает, как вампир, ищущий

крови. Я ее даже, знаете ли, немного боюсь. Вчера вечером четвертую записку

от нее получил. Звонит, пишет, заезжает...

- Что ж вы от меня хотите? - странным голосом спросил Меценат.

- Вы с ней... ближе знакомы, чем я. Посоветуйте, как всю эту историю

ликвидировать? Чтобы было не обидно для нее и чтоб мне не терять мужского

достоинства. Такая неприятность, знаете! В первый раз у меня это. Впрочем,

простите, Меценат... но, может быть, мне было бы лучше посоветоваться по

этому поводу не с вами, а... с Новаковичем, например? А то вы... какой-то

странный!

- Нет, нет. Вы как раз обратились по настоящему адресу. Умнее ничего

нельзя было придумать! А сделайте вы, чтобы выйти с честью, вот что...

Возьмите портрет той особы, которую вы любите, напишите на обороте: " Моя

невеста" - да и пошлите ей без всякого письма. Она поймет, и все кончится

красиво.

- Вы думаете? А это... удобно?

- Чрезвычайно. Я вам советую, как лицо... незаинтересованное.

За портьерой вдруг послышался мужской смех, возня и крики:

- Да куда это они уединились?! Телохранитель! У Куколки с Меценатом

секреты - не подкапывается ли Куколка под нас? Не хочет ли понизить наш курс

в глазах Мецената?!

Кузя и Мотылек под предводительством Новаковича бесцеремонно ворвались

в кабинет с одалиской и леопардом на стене и остановились, удивленные: на

них в упор смотрели черные неподвижные глаза Мецената, и... никогда еще

клевреты не видели такого странного взгляда.

- Простите, Меценат... Если вы еще не кончили, мы подождем.

- О нет! Мы уже свободны. Куколка читал мне по секрету свою новую

поэму, и... это... оказалось... дьявольски сильная вещь!!

- Закончили поэму? - осведомился профессиональным тоном Мотылек.

- Да! Закончу, - твердо отвечал Куколка. - Сегодня же.