Глава XI. Приготовления к коронованию Куколки

- Какой у вас тут беспорядок, - критически заметил Новакович, оглядывая

Меценатову гостиную, - отчего вы не прикажете вашим слугам прибрать?

- Ну, слуги! Они тут такой беспорядок сделают, что потом ничего не

найдешь. А у меня все на месте.

- Именно что. Например, эта пачка старых газет на ковре около

оттоманки, кусок глины на подзеркальнике, грязный полотняный халат на дверце

книжного шкафа - все это придает комнате очень уютный, чисто будуарный вид!

На крышке рояля такой слой пыли, что все письменные работы можно исполнять

на этой крышке. Вот я вам тут напишу сейчас один вопль!

И он четко вывел по слою пыли на крышке рояля: " Ребята, позвольте

рекомендоваться: я - пыль. Братцы, да кто же меня сотрет наконец?! "

Кузя привстал с кресла, прочитал " вопль" и деловито объяснил:

- Эту пыль нельзя трогать. Она уже осела и лежит себе спокойно, не

попадая ни в чьи легкие... А начни ее стирать - наши легкие погибнут.

- А эти бутылки на полу в углу? А грязные пивные стаканы? Удивляюсь,

Меценат, как вам не противно!

- Да что тебя вдруг обуял такой бес аккуратности?! - удивился Меценат.

- Никогда я этого за тобой не замечал.

- Мне-то, в сущности, все равно, но сегодня у нас будет дама... Ну, как

ее посадить в такое кресло, на котором пепла столько же, сколько на голове

древнего горюющего еврея?! Яблонька не любит грязи!

Все значительно переглянулись и в один голос монотонно затянули:

- А-а-а!!

Когда один уставал и замолкал, другой подхватывал эту заунывную ноту и

тянул дальше, пока его не сменял первый.

- А-а-а!.. А-а-а!..

- Честное слово, я расскажу Яблоньке, как вы надо мной издеваетесь,

приплетая ее имя!!

К Яблоньке клевреты относились молитвенно, поэтому после угрозы

Новаковича рты моментально захлопнулись, как пустые чемоданы.

Впрочем, Кузя не утерпел:

- Телохранитель, когда свадьба?

- Чья? - не понял сразу Новакович.

- Ваша же, ваша! Ты ведь сохнешь так, что даже сахар Анны Матвеевны не

помогает. Сдашь государственные экзамены - надевай фрак, белый галстук и

делай предложение.

Новакович, уныло свесив голову, помолчал, потом вдруг встряхнулся и

сказал с неожиданной откровенностью:

- До чего бы это было хорошо! Конечно - фрак ерунда, но вообще, помимо

фрака... Эх, братцы, грех вам смеяться над таким чувством.

- Да мы не смеемся, чудак. Мы сочувствуем. Я это понимаю. Я сам один

раз был влюблен в некую вдову - так влюблен, что и сказать невозможно. До

того дошло однажды, что я на пол повалился и стал ножку стола грызть.

- Что общего? - возмутился Мотылек. - Тут чистая, благородная,

благоуханная девушка, а этот шахматный Кузя со своей затрапезной вдовой

вылез да еще ножкой стола подпер! Новаковича я понимаю, тем более что

Яблоньку чудесным образом отыскал именно я. И горжусь!

И закончил прозаически:

- Тем более это стоило Меценату всего два рубля! Куколка обошелся нам в

двенадцать с половиной раз дороже...

- Мотылек, не будь циником, - мягко упрекнул шокированный такой

странной математической выкладкой Меценат.

- Моя вдова не затрапезная, - обиженно сказал Кузя, думая о своем, - у

нее был муж полковник и такая грудь, что вы таких грудей не видывали! А

волосы! А губки!

Новакович счел нужным перебить его:

- Анатомия полковничьих вдов в твоем живописном изложении не является

тем предметом, который увлек бы нас! Меценат! Разрешите все-таки, мы тут

приведем все немного в порядок. А?

- Как хотите! Разве я могу в чем-нибудь вам отказать? А прислугу не

допущу! Она порядок путает.

- Ну-ка, Мотылек, Кузя! Долой пиджаки. Приступим. Кузя снял пиджак,

уселся в кресло и сказал:

- Начинайте! Я буду руководить вами. Мотылек, собери газеты, накрой

глину тряпкой и сунь ее под стол подальше! Новакович, сними халат с дверцы

шкафа, оботри им пыль и стряхни пепел на пол. Потом подметешь.

Работа закипела, а Кузя, потонув в кресле, изредка командовал

Новаковичем и Мотыльком, ворча себе под нос в паузах:

- Хм! " Затрапезная вдова"! Да она бы вас к себе и на кухню не пустила.

А ноги у нее какие были - красота! Беленькие, пухленькие... Вот тебе и

" затрапезная"! Аристократы нашлись. Отнеси теперь халат к Анне Матвеевне -

пусть в грязное белье бросит! А шейка у нее была - мрамор! Бывало, оскалит

белые зубки... Окурки, окурки не забудьте смести с подоконника!

Меценат в это время тоже не сидел без дела: он усердно мастерил из

золоченой бумаги и разноцветных осколков стекла великолепную корону.

- Порфиру бы ему еще соорудить, черту полосатому, - сказал Мотылек,

отрываясь от работы, - да не из чего!

- Послушайте, - задумчиво почесал за ухом Меценат, - а что если он

раскусит нас и обидится... Неловко будет.

Мотылек собрал складки своего лица в очень причудливый рисунок и

хихикнул:

- Он-то? Да представьте вы себе - он сейчас плавает в океане

блаженства! Я его раздул, как детский воздушный шар! Не встречал я дурака

самонадеяннее! Все принимает за чистую монету, строит самые наглые планы

насчет своей литературной карьеры и... Да ведь вы знаете, что он каким-то

чудом все-таки удержался на моем бывшем месте в редакции... Я, признаться,

думал, что дело окончится скандалом, а он... приспособился! Вот именно такие

ничтожества этаким болванам, как редактор, и нужны! Впрочем, я спокоен: он

удержится до выхода первого очередного номера. А как тиснет в журнале свою

" старушку в избушке, кругом трава" - так ведь, как пустое ведро по лестнице,

загремит! И опять, хамы этакие, придут ко мне на поклон... Тут-то я и

поиздеваюсь. А-а, скажу, ар-шинники, самоварники... О, мне Куколка еще

нужен! Я все редакции взорву этим Куколкой... Пусть они его подхваливают да

заметочки о нем печатают, вроде как вчера: " Входящий в известность поэт В.

Шелковников, о котором в последнее время так много писали, выпускает свою

первую книгу, ожидаемую литературными гурманами с большим интересом..." Нет,

Куколку обязательно нужно короновать в короли поэтов! А потом я им

преподнесу: " Глядите, остолопы! Вот тот властитель мыслей, которого вы

заслуживаете! "

- Одна вещь только меня заботит... - обеспокоен-но сказал Новакович,

крутя свой рыжий ус. - Ведь по проекту церемониала участие в этом идиотском

короновании должна принять и Яблонька?

- Конечно! Она увенчает его короной!!

- Ну, вот. Как же мы поступим: объясним Яблоньке, что Куколка - жалкий

болван, или оставим ее в неизвестности, придав сей церемонии вид настоящего

преклонения перед этим " Божьей милостью" поэтом?

- По-моему, признаться во всем Яблоньке, да и дело с концом! Она же с

нами и повеселится. Новакович твердо посмотрел всем в глаза.

- Нет, ребята, значит, плохо вы знаете Яблоньку! Могу сказать заранее,

что будет: узнав, что мы мистифицируем этого жалкого парнишку, она

возмутится, назовет нас жестокими, бессердечными, пристыдит нас, укажет на

то, что мы зря издеваемся над Божьим творением, что у этого " творения" тоже

есть живая страдающая душа - и прочее, и прочее. Одним словом, сорвет всю

нашу игру. Вы об этом не подумали?

- Тогда можно Яблоньке вообще ничего не говорить... Представим его как

нового Шиллера, Пушкина и Байрона, вместе взятых, и что мы, дескать, хотим

почтить это гигантское дарование!!

Новакович покачал головой.

- Значит, вы предлагаете попросту обмануть нашу Яблоньку?

- Да чего ты заныл преждевременно? - вскипел Мотылек. - Сегодня

Яблоньке ничего не скажем, я завтра явимся все к ней, падем на колени,

поцелуем край ее платья да и покаемся. Кто открыл Яблоньку? Ты, что ли? Я ее

открыл! Значит, я за все отвечаю!

Комната была уже прибрана и приняла чрезвычайно свежий вид: посередине

на ковре, покрытом шкурой белого медведя, стояло кресло, в свою очередь

покрытое великолепной персидской шалью; по бокам кресла - две развесистые

пальмы в кадках, задрапированных одеялами. В стороне - маленький столик, на

столике красная шелковая подушка, а на ней - сверкающая разноцветными

камушками чудесная корона, которая под искусными пальцами волшебника

Мецената превратилась в подлинное художественное произведение. В стороне

стол - с цветами и фруктами.

Мотылек ходил вокруг, любовно осматривая все эти вещи, и только крякал

от удовольствия. Все поработали сегодня достаточно - даже Кузя внес свою

лепту в общие труды: разбил фарфоровую вазу для цветов.

Когда Анна Матвеевна выплыла с заказанным шампанским и бокалами, - она

остановилась посреди комнаты совершенно остолбенелая...

- Это чего такого вы тут настроили?

- Красиво, бабуся? - с гордостью спросил Кузя. - Видите, как я тут все

прибрал?!

- Да что это вы... женить кого собрались, что ли? Что за праздничек

придумали?

- О, благодетельная Кальвия, - выскочил вперед Мотылек. - Все это для

вас! Мы пронюхали, что ровно сорок лет назад вы погасили огонь Весты;

уронили пылающий факел девственности и, упав в объятия супруга, перешли на

брачное положение. Этот угрюмый факт мы и решили отметить!

- И кто тебе, лешему, такой язык привесил?! - сердито сказала Анна

Матвеевна. - Ты бы лучше в церковь ходил да Богу молился!

- Нет, уж вы его не заставляйте Богу молиться, - вступился Кузя. - А то

он лоб разобьет - кто будет чинить церковные плиты? Вы, что ли?

За дверью свежий звучный голос произнес:

- Разбойнички!.. А здесь Яблонька! Впустите!..