Глава IX. В кавказском кабачке

В уютном, увешанном восточными коврами и уставленном по стенам тахтами

отдельном кабинете кавказского погребка на Караванной улице заседала

небольшая, но очень дружная компания под главным председательством и

руководством Мецената.

Кроме него были: Кузя, Новакович и великолепная Вера Антоновна,

которая, как это ни странно, но выехала в свет из-за своей лени.

Сегодня как раз был день ее рождения, и Меценат, созвав с утра своих

клевретов, предложил отпраздновать этот замечательный, с его точки зрения,

день в квартире Веры Антоновны. Но, когда ей сообщили об этом по телефону,

она вдруг высказала чрезвычайную, столь не свойственную ей энергию, заявив,

что лично прибудет к Меценату для обсуждения этого сложного вопроса.

Приехала и, устало щуря звездоподобные глаза, заявила:

- Послушайте, в уме ли вы?! Ведь это сколько хлопот, возни?.. Да ведь я

после праздника буду три дня лежать совершенно разбитая! Неужели вы не

знаете, что быть гостеприимной хозяйкой - это нечеловеческий труд! Пожалейте

же меня - не приезжайте. Ну, не стыдно ли вам так мучить меня; я ведь

красивая и добрая...

Мотылек застонал:

- Кто же, кто вас мучит, Принцесса?! Кто это осмелится, Великолепная

(две клички Веры Антоновны, которыми наделили ее неугомонные клевреты при

молчаливом одобрении Мецената)?! Укажите мне такого мучителя - и я объем

мясо с его костей! Разве мы вас не понимаем?! Действительно - адская работа:

встреть каждого гостя отдельно, да скажи ему, подлецу, несколько ласковых

слов, да еще, пожалуй, придется ему подкладывать кушанья на тарелку?! А

предлагать вино? А приказать переменить приборы?! Да ведь еще же меню

сочинять придется! Нам ли с вами такая тяжесть под силу?..

- Да, да, Мотылек! Вот видите, вы меня поняли!

И, когда вся компания покатилась со смеху, Вера Антоновна обвела всех

недоумевающими глазами и. дернув Мотылька за ухо, сказала:

- Что это? Вы, кажется, издеваетесь сейчас надо мной, Мотылек? Кузя!

Пойдите поближе ко мне... Вы единственный, который меня понимает.

- Этот поймет! - засмеялся Новакович. - Вам бы, Принцесса, за него

нужно было выйти замуж, а не за Мецената. Был вчера такой случай: захожу я к

Кузе, а он лежит в кровати и стонет... " Что с тобой, Кузя? " - " Ах,

Телохранитель, испытывал ли ты когда-нибудь мучительную жажду? Я вот уже

целый час терзаюсь! " - " Так ты бы воды выпил, чудак! " - " А где же возьмешь,

воду-то? " - " Да вот же графин, на умывальнике стоит, в десяти шагах от

тебя! " - " Это, - говорит, - не вода". - " А что же это такое? " - " Перекись

водорода". Потом стал стонать, как издыхающая лошадь. " Что с тобой? " -

" Совсем, - говорит, - я расхворался. А тут из окна дует. Телохранитель, -

говорит, - передвинь мою кровать к умывальнику". Ну, и я передвинул кровать

к умывальнику вместе с ним... И что же вы думаете? Едва он очутился на таком

расстоянии от графина, что мог достать рукой, как схватывает его - и ну

глотать жидкость, как ожившая лошадь!..

- Неужели перекись водорода пил? - удивился Меценат.

- Какое! Простая вода в графине была.

- При чем же тут перекись?

- А видите, в чем дело: скажи он мне, чтоб я дал ему воды, я бы из

принципа не дал. Не люблю поощрять его гомерическую лень. Вот он и выдумал

историю с окном, из которого дует, и с перекисью. Да это еще не все!

Прохаживаюсь я по комнате, ругаю его последними словами, вдруг - хлоп! Сапог

мой цепляется за гвоздь, высунувшийся из деревянного пола, и распарывается

мой старый добрый сапог!! " Кузя! - кричу я. - У тебя тут гвоздь из пола

вылез!! " А он мне: " Знаю! " - говорит. " Так чего ж ты его не вытащишь или не

вобьешь обратно? " - " А зачем? Я уже привык к этому гвоздю и всегда

инстинктивно обхожу его. А посторонние пусть не шляются зря! " Взял я

угольные щипцы, вбил гвоздь по шляпку и этими же щипцами отколотил Кузю.

- Грубый у тебя нрав, Новакович, - вяло возразил Кузя. - Как ты не

понимаешь, что гвоздь торчал вне моего фарватера, который ведет от кровати к

умывальнику и от умывальника к зеркалу. Глупый ты! Ведь гвоздь-то торчал не

на моей проезжей дороге!

- Как это вам понравится, Принцесса?!

- Что такое? - медленно подняла на него свои огромные сонные глаза

Принцесса.

- Да вот история с Кузей!

- А я, простите, не слышала, замечталась. Кузя! О вас тут рассказывали

какую-то историю? Вы здесь самый симпатичный, Кузя. Принесите мне платок из

ридикюля. Он в передней.

- Сейчас, - с готовностью откликнулся Кузя, не двигаясь с места. - Вы

твердо помните, что ридикюль в передней?..

- Ну да.

- А где именно положили вы ридикюль в передней? На подзеркальнике или

на диване?

- Не помню, да вы посмотрите и там, и там.

- У вас какого цвета ридикюль? - допрашивал Кузя, потонув по-прежнему в

мягком кресле.

- Ах ты Господи! Да ведь не сто же там ридикюлей?!

- Я к тому спрашиваю, чтоб вас долго не задерживать поисками. А то,

может, он завалился за диван, так в полутьме сразу и не найду... Кроме

того... Ах, вот он!

Он взял ридикюль из рук уже вернувшегося из экспедиции в переднюю

Новаковича и любезно протянул его Принцессе.

- Спасибо, Кузя. Вы милый.

- Вот дура горничная, - заметил будто вскользь Новакович. - Забыла в

передней ведро с мыльной водой, а чье-то пальто упало с вешалки да одним

рукавом в ведро и попало. Мо-окрое!

- А какого цвета пальто? - ухмыляясь, спросил Мотылек.

- Серенькое, кажется.

- Так это ж мое! - испуганно закричал Кузя и, как заяц, помчался в

переднюю.

- Действительно ты видел пальто в ведре?

- Ничего подобного. Просто хотел, чтобы Кузя размял себе ноги. Это ему

наказание за ридикюль!

Вошла Анна Матвеевна, расцеловалась с Принцессой, села напротив,

поглядела на нее, укоризненно покачала головой и вступила с Принцессой в

обычную для них обеих беседу:

- Где дети?

- Какие дети? - удивилась Принцесса.

- Как какие? Твои!

- Да у меня, нянечка, нет детей.

- А почему нет?

- Не знаю, нянечка. Бог не посылает.

- " Бог не посылает". Лень все твоя проклятая. И в кого ты такая

уродилась?!

- В кого? В Венеру Милосскую, - подсказал Мотылек.

- В Кузю, - поправил Новакович. - Впрочем, это одно и то же: если Кузе

оборвать руки - получится форменная Венера Милосская для бедных.

- Ах, милые мои, - сказала старая нянька, пригорюнившись. - То есть до

чего мне хочется ребеночка нянчить - сказать даже невозможно.

- Да, - грустно улыбнулся Меценат. - Этого товара не держим. Так как

же, господа, насчет сегодняшнего торжества?

Мотылек выручил.

- Да очень просто! На Караванной есть превосходный кавказский кабачок с

восточными кабинетами. Пойдем туда - чудное винцо!

- А тебе бы только винцо, бесстыдник, - упрекнула нянька.

- Я не виноват, пышная Кальвия. У меня мамка была пьяница. У нее даже

два сорта молока было: левая грудь - бургундское, правая - бордосское.

- Тьфу! - негодующе сплюнула Анна Матвеевна. - С вами поговоришь -

только нагрешишь В постный день оскоромишься.

Решили идти на Караванную. Мотылек заявил, что он еще должен заехать в

редакцию своего журнала, устроить редактору скандал, после чего не замедлит

явиться; а все прочие с гамом и шумом, резко выделяясь на сонном фоне

невозмутимой статуарной Принцессы, зашагали по улице, и, когда ввалились в

кабачок, изо всех занятых кабинетов высунулись обеспокоенные шумом головы.

Вера Антоновна выбрала самый уютный уголок, окружила себя подушками и

замерла, как изумрудная ящерица на горячем солнце, откинув на спинку дивана

свою великолепную голову.

- Что вы будете кушать, Ваше Высочество? - спросил Меценат, нежно целуя

ее руку. - Есть шашлык карский, есть обыкновенный.

- А какая разница? - осведомилось дремлющее Ее Высочество.

- Обыкновенный шашлык маленькими кусочками, на вертеле, карский -

большим куском.

- Так его еще резать надо? Лучше тогда обыкновенный!

- И мне! - присоединился Кузя.

Через двадцать минут приехал Мотылек. Губы его дрожали, и глаза метали

гневные молнии. Число морщин на лбу возросло в угрожающей лицу профессии.

- Подлецы! - закричал он еще с порога. - Подлые рабы!

- Что случилось, Мотылек? - беспокойно глянул ему в глаза Меценат. - Ты

чем-то расстроен?

- Ах, Меценат! Вы представить себе не можете, что за олух наш редактор!

Я уже три года секретарь журнала и считаю, что приобрел себе известный вес и

положение... Сдаю в набор свое стихотворение " Тайна жемчужной устрицы",

помните, еще оно вам очень понравилось, вдруг он мне заявляет: " По

техническим условиям не может быть напечатано! " - " Это что еще за

технические условия?! " - " Размер велик! 160 строк". - " Да ведь стихотворение

хорошее?! " - " Замечательное". - " Так чего ж его не напечатать?! " Он опять:

" Потому что длинное! " - " Но ведь хорошее? " - " Хорошее". - " Так почему не

напечатаете? " - " Размер велик". Взвыл я. " У Пушкина, - говорю, - поэмы были

на две тысячи строк! Вы бы и Пушкина не напечатали?! " - " Нет, - говорит, -

не напечатал бы". Ну, знаете, Меценат... Насчет себя бы я еще мог простить,

но - Пушкин! Озверел я. " Да вы знаете, кто такой Пушкин?! " - " А вы знаете,

что такое технические условия? " Я ему Пушкиным по голове, а он мне

техническими условиями по ногам. Встал я и говорю: " Сегодня мой приятель

Новакович о Кузин гвоздь сапог разорвал! " - " А мне, - говорит, - какое

дело? " - " А такое, что - не почините ли? " - " Что я вам, сапожник, что ли? " Я

и говорю: " Конечно, сапожник! " Крик у нас был на всю редакцию. " Вы, -

говорит, - невоспитанный молодой человек! " - " А вы воспитанный в цирке

старый осел, умеющий скакать только по ограниченной арене! " Забрал свои

рукописи, хлопнул дверью и ушел.

- Промочи горло, Мотылек, - посоветовал Новакович. - Хочешь, я пойду

отдую твоего редактора?

- Нет, я ему лучшую свинью подложил! Иду к вам, встречаю нашу

знаменитую Куколку. " Что с вами, Мотылек? " - " Куколка! Вы, как человек

тонких эмоций, как Божьей милостью поэт, меня поймете! " Рассказал ему всю

историю, а он мне: " А знаете, Мотылек, Пушкин действительно очень пространно

писал. Теперь так уже не пишут! Нужна концентрация мыслей". Посмотрел я на

него и говорю: " Пойдите к редактору, попроситесь в секретари - он вас с

удовольствием возьмет! " А он замялся да и спрашивает меня таково деликатно:

" Я не знаю, как и быть. Боюсь, что это будет не по-товарищески по отношению

к вам..." - " Ничего, идите. Я буду очень рад. Все равно в этом доме мне

больше не бывать! " Он и потащился. Воображаю разговор этих двух ослов!

Кстати, я его потом сюда пригласил. Вы не против этого, Меценат?

- Я очень рад! Послушайте, Принцесса! Вы ничего не будете иметь против,

если сюда придет один очень милый, воспитанный молодой человек?

- А он меня не заговорит? - опасливо спросила Принцесса.

- То есть как?

- Да вдруг начнет меня расспрашивать - бываю ли я в театрах... или еще

что-нибудь? Тоска!

- Не бойтесь, Великолепная, - хитро ухмыльнулся Кузя. - Мы представим

ему вас как настоящую кровную принцессу... Язык у него и прилипнет к

гортани...

- Ну вот, глупости... я не хочу быть самозванкой.

- Ну, Принцессочка, позвольте. Мы ведь в шутку... Он так глуп, что

всему верит! Сделайте этот пустяк для нас.

- Это будет сложно?

- Ни капельки! Сидите, как великолепная статуя, а мы около вас будем

порхать и щебетать, как птички.