Глава V. О клевретах Мецената

Эту странную коллекцию " развратных молодых людей, впоследствии

разбойников" - как называл своих клевретов Меценат, пользуясь ремаркой

Шиллера, - он составлял постепенно...

Первым к нему пристал Кузя.

Однажды Меценат сидел в задней комнате темного кафе, играя с незнакомым

унылым старцем в шахматы.

Кузя, ленивый репортер одной плохо читаемой газеты, сидел тут же и,

хлопая отяжелевшими веками, следил за игрой...

После одного из ходов унылого старика Кузя посоветовал:

- Возьмите у него коня.

- Что вы, милый мой! Да ведь тогда он делает королю и королеве " вилку"

и забирает королеву.

- Ах, да!.. - сконфуженно сказал Кузя. Через два-три хода Кузя снова

дал преглупый совет:

- Двиньте этой пешкой, двиньте!

- Да ведь тогда король открывается.

- Ах, да!..

- То-то вот " ах, да"! - добродушно сказал Меценат, делая старичку мат.

- Гнилой вы игрок, я вижу. Хотите, сыграем, я вам дам вперед королеву.

- Не знаю уж, как и быть... - нерешительно пробормотал Кузя. - Уж

больно я плохо играю. По рублику разве одну партию.

Сыграли. Кузя выиграл с большим трудом и усилиями. Сыграли вторую

партию. Эту Кузя выиграл легче.

- Нет, королеву вперед мне трудно, - признался Меценат. - Хотите коня?

- Давайте коня, - после некоторого колебания согласился Кузя и...

выиграл и эту партию.

- Желаете ли на квит без форы? - предложил Меценат, совершенно

обескураженный таким странным случаем.

- Желаю, - коротко согласился Кузя и... выиграл.

На седьмой партии уже Кузя давал Меценату вперед коня - и к концу игры

толстый бумажник Мецената значительно похудел.

- А вы ловкий парень, - рассмеялся Меценат, кончая игру.

- Да, я ловкий, - согласился Кузя. - А вам наука: не играйте так

азартно с незнакомыми.

- Ну теперь, я надеюсь, мы не будем незнакомы, - любезно сказал

восхищенный его цинизмом Меценат. - Пойдем, я угощу вас ужином.

- Нет, лучше я угощу. Я совершенно вас обыграл.

- О, у меня дома еще много денег.

И, увидев, как Кузя, не вынимая правой руки из кармана, пытался одной

левой зажечь спичку о коробку, лежавшую на столе, воскликнул с неподдельным

восторгом:

- Послушайте! Вы почти так же ленивы, как моя жена.

- Шахматный ум, - лаконически пояснил Кузя. - В обычной жизни дремлет.

- Вы шахматами только и живете?

- Нет, я репортер в " Голосе Утра". Если вас кто-нибудь ночью ограбит -

позвоните ко мне. Я опишу это так, что сам преступник будет плакать, как

дитя.

После ужина Меценат затащил Кузю к себе, и до утра за рюмками шартреза

оба с приятностью проспорили об Эдгаре По, о лучших способах обнаруживать

преступления и о красоте донских казачек.

Оба были энциклопедисты.

Встреча с Новаковичем произошла при более трагических обстоятельствах.

В 3 часа ночи в трактире " Иордань" - месте, наименее всего подходившем

по своему характеру к этому кроткому библейскому наименованию, - карманный

вор Гриша с пылом объяснял заинтересованному Меценату сложные приемы своего

ремесла, демонстрируя способ ощупывания " пассажира", расстегивания пуговиц и

извлечения бумажника.

Меценат не брезговал и таким обществом, потому что, как сказано было

выше, любил " живую жизнь во всех ее проявлениях", а карманный вор Гриша был

яркой личностью и специалистом в своей опасной профессии.

Поэтому Меценат забавлялся новинкой, как дитя, и, когда Гриша,

показывая некоторые позиции правой и левой руки, ловко вытащил Меценатовы

золотые часы уже не с целью демонстрации, а с корыстолюбивыми намерениями,

Меценат тут же, повторяя Гришины пассы, незаметно извлек из Гришиного

галстука бриллиантовую булавку, после чего оба, хохоча, как дети, вернули

друг другу вещи по принадлежности.

- А вы тоже ловкий, - отпустил Гриша галантный комплимент. - Вам бы

подучиться, могли бы с нами вместе работать.

Тут же он, окликнутый товарищем, отошел на минуту от польщенного

Мецената, а к Меценату приблизился кроткий, елейного вида мужчина с

ласковыми глазами и предложил:

- Не хотите ли перекинуться в картишки? Тут, в задней комнате. Пойдем,

господин, много выиграть можете, ежели повезет.

" Шулер, - мелькнуло в голове Мецената, - любопытно с ним сразиться..."

- Ну что ж, пойдем, - благодушно согласился он вслух.

И уже собрался идти, как к столу приблизился огромный плечистый студент

в узкой порыжевшей тужурке - мирно уплетавший до этого объемистое блюдо

сосисок с пивом за соседним столом, - приблизился и сказал спокойно, но

увесисто:

- Нет, вы с ним не пойдете играть в карты.

- Почему? - с любопытством осведомился Меценат.

- Потому что...

- Послушайте, молодой человек... - кротко сказал елейный игрок. - Вы

лучше бы не мешались не в свое дело, а?

- А ты, голубчик, лучше отойди, - не менее кротко посоветовал

атлетический студент.

У " голубчика" лицо мгновенно изменилось, елейность слетела, как шелуха,

и бешеный волк с горящими, как угли, глазами ощерился и защелкал зубами.

- Ну, ну, брось, - спокойно, но серьезно сказал студент. - Отойди. А!

Чер-р-рт!

Последующее произошло так быстро, что Меценат не успел бы сосчитать до

трех: елейный человек сделал неуловимое движение рукой, и в ней вдруг

сверкнул, будто бы схваченный в воздухе, короткий финский нож. Он так и

застыл на весу, потому что студент, сделав не менее неуловимое движение, уже

держал руку " игрока" с ножом немного повыше локтя.

Студент стоял очень спокойно, а " игрок" вдруг побледнел, и рука его

задрожала мелкой дрожью...

- Видишь, чудак... я ж предупреждал.

- Как вы думаете, - спросил студент, глядя на Мецената открытым ясным

взглядом, - сломать ему руку или просто выкинуть его?

- Неужели можно сломать? - заинтересовался Меценат, более, впрочем,

академически, как любитель спорта.

- О, пустяки. Один резкий поворот наружу и... - Нож со звоном выпал из

посиневшей руки " игрока".

- Отпустите, - угрюмо сказал он, корчась от боли. - Я уйду.

- Иди, милый, иди с Богом. Нечего тебе тут делать. Пойди займись

чем-нибудь другим.

Когда они остались одни, Меценат спросил:

- Кто это такой?

- О, страшная скотина. Тот первый, с которым вы сидели давеча, очень

приличный малый. Обыкновенный вор. В крайнем случае, лишились бы бумажника -

и все, а этот... и табаком глаза засыплет, и ножичком ткнет при удобном

случае, не задумываясь. А мы еще не знакомы: студент Новакович.

Вернувшийся Гриша, узнав, в чем дело, в полной мере подтвердил слова

Новаковича:

- У нас его тоже не любят... Мы на " мокрое дело" никак не пойдем, а ему

это - все равно как " Отче наш" прочитать. Чуть что - сейчас за " перо" (1),

нехороший человек, наши его избегают... Разрешите пощупать ваши мускулы? -

вежливо отнесся он к Новаковичу.

(1) Перо - на воровском жаргоне - нож. - Примеч. авт.

- Сделайте одолжение. Вишь ты, они у меня какие. Это от сахару, да еще

моркови ел я много.

Тут же он самым простым убежденным голосом рассказал новым знакомым

такую невероятную, неправдоподобную историю, что и Меценат, и Гриша до упаду

смеялись.

С этого дня Новакович сделался неизменным спутником, а иногда и

телохранителем Мецената во всех авантюрах благодушного скучающего богача.

Позднее всех прилетел на Меценатов огонек беззаботный поэт Паша

Круглянский, прозванный Мотыльком, потому что первое время, являясь в

компанию даже в десять утра, он неизменно говорил извиняющимся тоном:

- А я к вам на огонек зашел.

Впервые обнаружил его Меценат у витрины большого книжного магазина.

Мотылек стоял, собирая свое морщинистое лицо в чудовищные складки и

снова распуская их, и вполголоса ругался:

- Ослы! Подлецы! Скоты несуразные. Черти.

- Кто это " ослы"? - ввязался Меценат в его телеграфический монолог.

- Издатели, - доверчиво пояснил Мотылек. - Что они выпускают? Что

печатают? Разве это стихи?

- А вы, собственно, какие стихи предпочитаете?

- Свои. Вот послушайте...

И, прислонившись спиной к витрине, Мотылек принялся с пафосом

декламировать какую-то элегическую балладу.

- Правда, хорошо?

- Очень. Кстати, хотите привести в порядок мою библиотеку?

- А у вас большая?

- Тысячи три томов.

- Пойдем! - решительно сказал Мотылек, хватая Мецената за руку.

- Да не сейчас, чудак. Это успеется. Сейчас время завтрака.

- Пойдем завтракать! - не менее бурно ухватился за эту мысль, а равно и

за руку Мецената Мотылек. - Только вот что...

Он выпустил Меценатову руку, вынул тощее портмоне и принялся задумчиво

пересчитывать серебряную мелочь.

- Гм! Хватит ли на двоих, а?

- С моими хватит, - успокоил его Меценат. - В общем, у нас с вами

тысячи полторы наберется. - И повлек оглушенного Мотылька за собой.

С тех пор так и повелось, что за всех расплачивался Меценат. Нельзя

сказать, чтобы клевреты были корыстолюбивы, но все они рассуждали вполне

справедливо, что, если бы им вздумалось тянуться в расходах за Меценатом,

каждый из них лопнул бы через два дня, а расстаться из-за этих пустяков с

Меценатом никому и в голову не приходило - очень уж они привязались к

Меценату, более того, полюбили Мецената.

Впрочем, Меценат, субсидируя их наличными, хорошо знал, что часть денег

попадала к их посторонним приятелям, еще более нищим, чем они, и поэтому

ничто не нарушало его благодушного равновесия.

- Справедливое распределение между населением благ земных, - говорил он

иногда, посмеиваясь.

Несмотря на всякие шуточки и подтрунивания, эта банда очень уважала

Мецената, и все по молчаливому уговору обращались к нему на " вы", в то время

как Меценат ласково, бесцеремонно всех называл на " ты".

Между собой " клевреты Мецената", как они сами себя величали, жили

дружно, только Новакович изводил Кузю, играя с ним, как огромный дог со

щенком, да Кузя иногда любил " топить Мотылька", что выражалось в следующем:

декламирует Мотылек перед всем обществом свои новые стихи или рассказы.

Кончит - и несколько секунд перед аплодисментами царит восхищенное молчание.

- Н-да-с, н-да-с, н-да-с, - скучающе говорит Кузя. - Хороший рассказец,

очень славный. Только я его уже читал у другого писателя раньше.

- У кого ты читал?.. - полусмущенно, полусердито допрашивает Мотылек.

- У этого, как его... забыл фамилию. И фабула та же, и даже выражения

одинаковые.

- Нет, так нельзя, - стонет возмущенный Мотылек. - Ты обязан указать,

где ты читал!!

- Да это не важно. Чего ты волнуешься. Я где-то в немецком журнале

читал...

- Да ведь ты не знаешь немецкого языка!

- А ты знаешь?

- Я-то знаю.

- Ну вот, значит, ты и " воспользовался". А мне переводил один знакомый.

Ну, прямо-таки у тебя слово в слово, что и там. Знакомого Семен Семенычем

зовут, - заканчивал Кузя, заимствуя этот прием " достоверности" у Новаковича.

Мотылька такая неуловимая туманная клевета расстраивала почти до слез.

В самом деле - пойди проверь: " Твердо знаю, что читал то же самое в немецком

журнале, а в каком - не помню".

Однако в глубине души тот же Кузя признавал большой литературный талант

Мотылька, и они часто с Меценатом в интимной беседе горевали, что их столь

одаренный приятель не может добиться известности. Вот каковы были люди,

организовавшие шутку в " титанических размерах", по словам одного из них,

избрав целью этой шутки глуповатого, наивного, как дитя, но самоуверенного в

своем простодушии юношу...