Тюремная субкультура приказала долго жить

— На “малолетках” сегодня, наверное, хуже всего? Там ведь всегда порядки были жесткими. Вот один из бывших осужденных, который два года там провел, признался, что до сих пор спит, поджимая ноги, и руки держит сзади...

— Я верю этому. На зоне раньше опустить нельзя было ни за что, а на “малолетке” — запросто. Толпа налетела — и все. Подростки в принципе очень жестокие, а когда все это накладывается на тюремную романтику, получается кошмар. И многие “понятия” изначально пошли именно из колоний для несовершеннолетних. Но сегодня там ситуация реально изменилась. Насколько я знаю, сейчас на брянской “малолетке” порядок. В основном потому, что она теперь полностью укомплектована психологами, соцработниками. И “активистов” там, по моим данным, изжили благодаря тому, что ФСИН России вообще дала общую установку — “малолетки” должны быть не колониями, а центрами перевоспитания. Они ведь даже так называться будут. И такой прогресс лично мне говорит о том, что можно изменить ситуацию и во взрослых колониях.

И как вы себе это представляете?

— Понимаете, весь ужас, вся несправедливость происходят не просто с молчаливого согласия руководства ведомства, а зачастую с его подачи. Самых оторванных зэков, которые требовали улучшения условий, не подчинялись, сразу же увозили на этап в Челябинск, где ломали. Был случай, когда сразу 150 человек туда отправляли. Там их били жестоко, обливали мочой, притапливали... Возвращались они уже шелковые, начинали работать и других ломать.

Как это “притапливали”?

— В таз с водой голову опускают и держат, пока сознание не теряешь. Пару раз достаточно, чтобы спесь сбить. И никуда ты не дернешься. Со всех сторон давят — менты гноят, зэки гноят. Что будешь делать? Вешаться?

Все-таки мне не очень понятно, почему сами осужденные позволяют управлять ими другим зэкам, да еще, что называется, — худшим из худших. Если бы они сплотились против этого беспредела...

— Бунт предлагаете поднять? Так ведь пробовали они. И массовые голодовки были. Но стоит ввести собровцев, как все прекращается.

Интересно, как новые денежные отношения отразились на тюремной субкультуре?

— Это вы про татуировки, жаргон, что ли? Да этого уже ничего нет. Причем давно. Выражаются осужденные так же, как обычные люди, без какого-то специального сленга. Из прежнего осталась только “прописка”. Это когда зэка бьют в первый день его появления в колонии. Наши женщины-сотрудницы рыдают порой, когда это видят. Но это поначалу, потом и они привыкают.

“За секс на зоне приходится платить”