Глава шестая

Марк Давидович Штерн по прозвищу Матадор, 52 года

Белого я впервые увидел, когда мы с Мылом ходили на хутор Журавли — есть там одно перспективное местечко. Сразу скажу, что не мы одни про это местечко знали. Поэтому без стрельбы не обошлось. Но повезло нам — бандюки много патронов извели на собак. Так среди собачьих тел мы их и положили. Извините, в благородство не играли, право первого выстрела врагу не уступили. Не французы, чай, в битве при Мальплаке.

Обыскали бандюков — и дальше движемся. А надо вам знать, что кратчайший путь к хутору Журавли лежит через Костяное поле. В Зоне вообще кости везде валяются, но такое уж это было проклятое место. Нет, аномалий там не водилось, но что-то жуткое присутствовало. Проверять, что именно, никому не хотелось. Там все вперемешку лежат — и люди, и монстры. Поэтому обходили мы это поле за три версты, тоже рискуя изрядно — там в лесочке снорков полно. И до сих пор обходим. Но всё это ненужные подробности.

Прежде чем крюка давать через лесочек, мы сделали привал. Сыро, костра не разведёшь, да и не надо бы там сидеть, но Мыло настоял. Голодное брюхо — не наш метод.

Вдруг видим — через это Костяное поле кто-то тащится. Ну, стволы наизготовку, ждём-с. Мы его хорошо видим, а он нас вряд ли — опытный сталкер выбирать место для отдыха умеет.

Это зомбак, говорит Мыло. Вон как его култыхает. Да он один к тому же. Нечего на него отвлекаться.

А я смотрю — нет, не зомби. Зомби с рюкзаками не ходят, да ещё с такими здоровенными, что руками придерживать приходится.

Это человек, говорю я. И он другого человека несёт. Так что сразу стрелять не будем. И почему-то нас нисколько не удивляет, что так смело шагает этот тип со своей ношей по такому опасному месту. Вот, думаю, сейчас этого альтруиста и накроет. Заодно и мы узнаем, что за беда там таится, на Костяном поле…

Ближе, ближе — вот уже рассмотреть можно. Тот, который несёт, в простой гражданской одежде, зато несомый — в камуфляжном комбезе, и рожа его поганая мне хорошо знакома…

— Стой, — говорю. — Клади его на землю.

Он остановился — и бережно так тело на землю опустил. Потом головой замотал — ищет, кто его окликнул.

— Нам нужна помощь, — говорит альтруист. — Где можно найти врача?

— А ты кто такой? — говорю.

— Не знаю, — говорит альтруист. — Только господину Сильверу срочно нужна помощь. Он потерял много крови.

Ну, тут я не выдержал, встал, Мылу показал — прикрой если что — и подхожу поближе. Смотрю — совсем мальчишка, глаза ввалились, дышит тяжело, поскольку ноша ещё та…

Кличка у этого типа была Додон. Это парнишке он Сильвером представился — не иначе для романтики. Расклад ясен — осмелился вернуться в Зону старый мерзавец, отмычку притащил… Значит, где-то у Додона схрон имеется, и важные вещи там хранятся, если не побоялся вернуться.

— В санатории меня все звали — Юноша, — говорит альтруист.

Ага! Вот, значит, где Додон отсиживался! То-то его ребята на Материке замучились искать. А у них и средства были, и финансы… Крутой, видать, санаторий! И догадываюсь, от чего там больных пользовали!

— Отойди-ка, Юноша, — говорю. Вытаскиваю ствол, наворачиваю глушитель — зачем лишний раз привлекать ненужное внимание?

Юноша бросается ко мне.

— Не смейте! — кричит. — Он ранен! Это подло!

М-да. Давно я в Зоне таких слов не слышал и не употреблял. Точнее — никогда. Я всю романтику ещё на Материке оставил.

Так вот Додон. Какой только мрази в Зоне я не встречал, а с Додоном никто не сравнится. Он и у вольных, и у кланов, и у военных, и даже у бандюков с мародёрами имел такой же статус, как «монолитчики», — клади его сразу, и все тебе спасибо скажут.

Для сталкера главное — заработок, что бы ни говорили вам про романтику и про желание испытать себя. А уж когда речь идёт о наличке, и подавно. Потому что артефакты дело ненадёжное и опасное. Артефакт сперва надо найти. Потом положить в контейнер. Это если штучка тебя сходу не прикончит — такое бывает. Потом уберечь от посягательств. Потом найти перекупщика и загнать за бесценок. Потом пропить этот бесценок. Порочный круг.

Вот поэтому сталкеры и нанимаются проводниками, как на сафари. К богатым бездельникам, к учёным, к агентам многочисленных спецслужб, к психопатам, вообразившим, что они с помощью волшебных предметов могут излечиться сами или спасти своих родных и любимых. Последним даже сочувствуют и стараются сберечь — если впереди маячит основная часть награды.

Впрочем, об этом я уже рассказывал, как проводником-то ходил…

Додон тоже был проводником. Только мы не сразу сообразили, кого он водит в Зону и для чего.

Смерть в Зоне — обычное дело. Сгорел, перекрутило, сплющило, заколбасило, разорвали, высосали, откусили голову, пристрелили, зарезали… Прейскурант обширный.

А тут стали замечать мы, что процент умертвим от огнестрельных ран заметно повысился. И все погибают внезапно — не в перестрелке, не в поединке. В одиночку гибнут и парами. Если группа идёт — всё нормально. Не трогают группу… Хотя был случай, когда положили «долговский» квад на привале. А это надо сильно постараться. Или взять обманом, на что указывали обстоятельства.

Военных, однако, не трогают. И учёных — потому что военкеры их охраняют.

Но не такое у нас ремесло, чтобы рассекать в Зоне повзводно и поротно. Вольные сталкеры по определению индивидуалисты. К тому же было всё это до того, как Большой развернул свою деятельность.

Так что приходим мы в состояние тихой паники. Хотя все друг перед другом храбрятся.

Теперь понятно, почему все дружно поднялись, когда Майор известие про своего киллера принёс? Вот потому.

Ну, про то, как мы с этим разобрались, как юный совсем Киндер подсадной уткой работал в коротких штанишках — это отдельная песня, и петь её надо в подробностях, со всеми куплетами и припевом. Короче, накрыли мы группу этих экстремалов. Люди богатые, знатные, даже сенатор от штата Оклахома был.

А охотились они на людей. И самой доступной добычей определили вольных сталкеров. Приедут, пройдут Периметр без проблем, пощёлкают нашего брата — и по домам, вершить судьбы. Такое скоротечное сафари. Почувствуй себя мужчиной.

Вот Додон их и водил.

Даже в бандюках патриотизм проснулся: как это пиндосы наших, родных славян безнаказанно отстреливают? Да хотя бы и чурок.

Пиндосов мы торжественно передали бюрерам на поругание, хоть бандюки и ворчали, что надо бы выкуп взять. Бандюки не умеют масштабно мыслить. Дикий вой подняла бы мировая закулиса! Какой уж там выкуп!

В общем, наказали мы втихушку пиндосов, а Додон ушёл. Точнее, ускакал на одной ноге. Вторую ему Кит отстрелил, светлая ему память. Слишком хорошо знал Додон Зону. Может быть, лучше всех.

Долго его на Материке искали. Подняли даже тех сталкеров, которые благополучно ушли на покой, а среди них и влиятельные люди были. Никаких следов. Кто бы мог подумать, что он в психлечебнице спрятался!

Всё это в двух словах я объяснил тогда странному Юноше. Вижу, что ничего он не понимает, да и не больно-то мне верит.

Ладно, говорю, поломаем мы себе маршрут, отволокём твоего протеже к людям. Там ему и первую помощь окажут, и всё, что полагается.

Даже Мыло со мной согласился, потому что очень уж нам этот парень пришёлся по душе. Давно таких не встречали. Да и вообще про Степана Олексовича я тебе всё сказал.

Пока я Юношу просвещал, пришёл в себя Додон. Протез у него в щепки, от второй ноги осталась одна кость. Перепугался, когда нас узнал. И понёс такое, что у нас с Мылом уши прогнулись под тяжестью горячей лапши. Что он, Додон, ни в чём не виноват, что его заставили, что Юноша этот не простой, что Юноша может сквозь «жарку» пройти и не заметить, что он, Додон, открыл этот выдающийся феномен для всенародного блага.

Чего только человек не придумает, когда впереди маячит виселица!

Ну, про виселицу Юноше мы тогда не сказали, поберегли его повреждённую психику. Он-то всерьёз был болен.

Большинство сталкерских маршрутов проходит мимо Свалки. Такое бойкое место.

Там и стояла виселица. Про неё тоже можно отдельную книгу написать.

Стали посылать народу сообщения: Додона поймали. Ради такого случая вольные стали туда подтягиваться. Очень большой счёт у многих был к Додону.

Додон всю дорогу повторял то же самое, что нам впаривал, а потом заорал, что один болтаться не собирается, что Юношу тоже повесить мало: он двух санитаров зарезал в психушке и одну библиотекаршу, божьего одуванчика…

Нет, говорим, божий одуванчик — это на Материке, это тамошние дела и нас не касаются. Сами мы парня в ментовку не повезём, пусть органы за ним приезжают, если осмелятся. А вот ты, Додон, грешил в Зоне; хоть и трудно в Зоне согрешить, а ты всё-таки умудрился…

Повесили, конечно, Додона всем в науку, хоть Юноша то кричал про бессудную расправу, то требовал действительно повесить его рядом. Псих, что с него взять… Убежал он тогда со Свалки в направлении Припяти, и все вздохнули: если парень действительно виноват, так сам себе кару и выбрал… Если повезёт, шаманом станет…

Но не стал он шаманом. И спас он меня, хоть я ничего тогда и не помнил. Да я рассказывал.

А второй раз я увидел его, когда он, уже в белом комбезе, притащил пораненного кровососом Мегабайта…

Но Мегабайт тоже ничего не помнил и рассказать ничего не мог.