Глава 17. Бойня членов бригады

Хотя от космической свечи бабушки Анни остались только кусок воска и почти сгоревший фитиль, я не выбросила жалкие остатки, а поставила их на моей прикроватной тумбочке; точно так же, как я делала это каждую ночь в больнице. Теперь было ещё светло - бросающиеся в глаза резкая яркость, прежде всего тогда, когда дурацкий ветер сдувал облака с солнца, но позитивная энергия была нужна мне намного больше, чем всё остальное. Я не воображала себе, что свеча что-то делала со мной или миром, как утверждала Анни. Всё же меня отвлекало, когда я смотрела в её пламя.

Ночь за ночью. Сегодня утром я потушила её уже на рассвете, не то сгорел бы и последний кусок воска. Я убеждала себя в том, что и Леандер ещё существовал, пока что-то оставалось от свечи. В моей голове оба были связаны. Пока свеча была здесь, я могла спасти его от его судьбы.

Леандер не пришёл ко мне в больницу. Я напрасно ждала его. Каждую ночь поднимался воющий ветер, то без дождя, то с дождём. Я больше не была уверенна в том, был ли это ветер от членов бригады или просто осень в Людвигсхафене. Я не хотела думать об этом. Я сойду с ума, если займусь этим.

Мама сдалась уже после трёх дней в преподавании урока и навестила меня, чтобы принести пижаму в цветочек и не габаритных размеров, набитую до отказу косметичку. Папа тоже появился возле моей кровати. Даже четыре раза. Но это было по-другому, чем в детстве. Мама и папа совсем даже не заговорили о том, что случилось. Я осталась с этим одна. Как и всегда в прошедшие месяцы.

Я не могла и не хотела обещать им, что такого больше никогда не случиться, потому что это автоматически значило для меня, что я пообещаю им, что Леандер больше не вернётся. Пока он был здесь, в нашем мире, я постоянно буду снова и снова попадать в невероятно глупые ситуации, которые не смогу никому убедительно объяснить. Хотя я конечно могла бы с удовольствием отказаться от этого, но жизнь без Леандера? Это было немыслимо.

Вздохнув, я огляделась в моей комнате, не ложась в кровать, как приказала мама после того, как меня выписали из клиники. Я осмотрела каждый сантиметр. Но и при этой новой инспекции не обнаружила никаких доказательств того, что Леандер был здесь в прошедшие дни.

Никаких крошек под диваном, никаких липких стаканчиков из-под йогурта на полу, никаких разбросанных, потрёпанных журналов Bravo. А также никаких полу пустых бутылок из-под Перно под моей подушкой. Его диван выглядел таким нетронутым, что я едва могла на него смотреть.

К тому же мне казалась, что изменился Могвай. Он стал более вялым и в более плохом настроении, чем и так уже был ранее. По словам мамы, он меньше ел, в то время, как я лежала в больнице. Был бы приятный комплимент от этой старой брюзги-собаки. Но не был.

Так как он почти больше не ел, потому что ему не хватало Леандера, а не потому, что ему не хватало меня. И что сказала мама бабушке Анни? Что она ещё никогда не чувствовала себя так одиноко? Потому что ей теперь приходилось смотреть все свои мыльные оперы и документальные фильмы одной?

Чёрт, я не могла оставаться сидеть здесь или даже лечь в кровать. У меня была рука гипсе, а не чума, а моё сотрясение мозга уже давно прошло. Никто не мог заставить меня делать вид, будто я больна. Одной рукой я надела кроссовки и влезла в широкий пуловер с капюшоном, что было сложнее, чем я думала, но спустя несколько минут я была готова.

Это ведь не могло быть напрасно, то, что я проводила дни, чтобы много раз прослушивать диски от Deep Purple и Led Zeppelin. Прежде всего Child in Time[2] я прокручивала снова и снова, жуткая песня. Она действительно звучала как будто из другой сферы, в этом бабушка Анни была права. Я однако считала, что в этом были виноваты не космические силы, а потребление наркотиков членов музыкальной группы. Всё же саундтрек не отпускал меня, также как и Stairway to Heaven от Led Zeppelin.

Слушая эту песню, у меня шли мурашки по коже. Но моя интуиция подсказывала мне, что Child in Time была важнее и больше подходила к моему не до конца продуманному плану. Это был план, в который я сама не особо верила, но у меня не было другого. И если я найду Леандера в комнате для репетиций, то мне может и не придётся выполнять его. Я вздрогнула, не смотря на мой тёплый пуловер. Я не хотела признавать, но я боялась. Боялась, что они давно его забрали и отослали, что теперь всё было уже слишком поздно, всё...

Я прижала руку в гипсе к животу и прошла к двери. Мне не нужно было прислушиваться, чтобы знать, что мама заняла позицию в коридоре. Она прямо напротив моей комнаты поставила кресло и круглый столик с телефоном и парой журналов с картинками к стене и сидела там теперь и охраняла меня, как заключённую в тюрьме строго режима.

Кроме того папа, невероятно, но правда, установил решётку на моём окне. Он реализовал мамину угрозу! При том, что даже я была не в состояние с рукой в гипсе заниматься паркуром или карабкаться по крышам. Мама опустила, шелестя, свой журнал, когда я открыла дверь и посмотрела на неё умоляюще.

- Нет, Люси, даже не спрашивай..., - заупрямилась она с заметно дрожащей нижней губой. Постепенно её выносливость начинала давать трещины. Это было уже примерно в десятый раз, когда я после нашего возвращения из больницы доставала её моей просьбой.

- Мама, все там! Все! Через час начнёт выступать наша новая музыкальная группа, Билли будет играть в ней, я с таким нетерпением ждала этого! - Я даже была на репетициях, и ударник чуть не избил меня. - Это наш школьный праздник, организован учителями, что в этом такого плохого?

- У тебя сломана рука и тебя только сегодня выписали из больницы, - установила мама с заложенным носом.

- Да, правильно. Меня выписали, потому что я снова здорова, - объяснила я самым нежным голосом, которым только могла говорить. - Поэтому я и могу пойти туда. Мама, пожалуйста... пожалуйста. - Разве она не слышала, как сильно мне хотелось? Что мне нужно было туда пойти?

- А мне потом снова придётся отвозить тебя в отделение первой помощи, да? - Мама прижала помятую бумажную салфетку к носу и душераздирающе всхлипнула.

- Теперь не преувеличивай. Когда-то я должна буду пойти снова в школу. Или ты хочешь навечно запереть меня в комнате? Я хочу только посмотреть на группу и встретиться с несколькими друзьями... если у меня ещё есть друзья... - Я опустила веки, а также заставила дрожать нижнюю губу, что было не сложно, потому что когда я думала о Леандере, мне хотелось непрерывно плакать.

Ситуация сводила меня почти с ума. Никто не знал, что я боролась за жизнь ангела-хранителя. При том, что я думала, что это задача уже выполнена во Франции. Вот так вот можно и ошибиться...

Мама не отреагировала на мою дрожащую нижнюю губу, но я увидела, что намёк на сострадание смягчил её накрашенное лицо. Она точно знала, о чём я говорила. Никто из моих ребят не навестил меня в больнице - за исключением Шака, который болтал бессвязную чепуху, а потом подобрал остатки моего ужина. «Почему?» Сеппо не считалось визитом, и Софи тоже не пришла. Мне не нужно было рассказывать маме о том, что она послала мне короткую SMS.

- Скорого выздоровления. ВХ, Софи.

- Мама, сегодня лучшая возможность помириться с ними. Прежде всего с Софи. Мы поругались... А с Серданом всё кончено. Я чувствую себя одинокой! - Теперь из моего левого глаза капнула слеза и оставила мокрое пятно на гипсе.

Мама мимолётно посмотрела на его зияющую пустоту белой поверхности. Смотри внимательнее!, - подумала я. Ни одной подписи, ни одного лозунга, ни одного рисунка! Такого со мной ещё никогда не было. Мои руки и ноги в гипсе всегда были произведениями искусства, потому что тысяча людей оставляли на нём свой след. Этот гипс был лучшим доказательством того, что что-то было не так и я срочно должна была обсудить всё с моими друзьями.

- Мама, пожалуйста... пожалуйста! - Моё постоянное выпрашивание постепенно становилось мне неприятным. Прежде всего, потому что оно ни к чему не приводило, ни с Сеппо, ни с Леандером, ни с мамой. Выпрашивание было что-то для идиотов. Я как раз хотела сдаться и начать по-настоящему реветь, как мама громко высморкалась и подняла руки вверх, как будто хотела прогнать меня.

- Ты добилась своего, Люси! Ну иди же, иди, но в шесть ты должна быть дома, ровно в шесть, не то я лично загляну туда и заберу с собой!

У мамы и у меня было молчаливое соглашение. Никаких больше посещений в школе, после того, как она несколько раз опозорила меня своей чрезмерной манерой курицы-наседки. В тот день, когда она занесла мне забытый бутерброд даже в класс, господин Рюбзам предложил ей, позволить мне учиться на своих ошибках, как он выразился. В этом отношение она имела реальную угрозу в руках. Мама могла вести себя чрезвычайно неловко, если приложит к этому усилия.

- О, мама, спасибо, спасибо, спасибо! Я ничего не натворю, обещаю! - Это я могла пообещать, по крайней мере, наполовину. То, что я собиралась сделать, было не опасно, это было только щекотливо и довольно неловко для меня, но сломать при этом кости было нельзя. Я надеялась на это. Никогда ведь не знаешь наверняка... Но если я найду Леандера в комнате для репетиций, то мне возможно не придётся это делать. Поэтому я хотела сначала заглянуть на Лагерплатцвег.

Я воздержалась от того, чтобы сесть на автобус, а пошла быстрым шагом пешком. У меня было такое чувство, что мой сломанный сустав при каждом шаге хрустел, поэтому я вскоре стала держать гипс правой рукой и этим мешала сама себе бежать. В мыслях я упрашивала непрерывно дальше. Пожалуйста, Леандер, будь ещё здесь, пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста...

Но чем ближе я подходила к Лагерплатцвег, тем меньше я верила в то, что они не нашли его. Они были членами бригады. Они смогут учуять предавшего их охранника и тогда, когда тот находился в звукоизолированной подвальной дыре без окон.

Наконец отрывистыми шагами я достигла заднего двора. Я спускалась, перешагивая сразу через две ступеньки, и в конце лестницы толкнула здоровой стороной дверь. Только при второй попытке она поддалась - слава Богу, они не заперли её. Я протянула руку в сторону и включила свет.

Сбитая с толку я огляделась, пока не поняла, что комната не стала больше, как я сначала подумала, а просто не хватало инструментов, микрофонов, мониторов и усилителей. В остальном хаос по меньшей мере утроился. Я не обращала внимание на мусор, который покрывал весь пол, когда бросилась к нише и отдёрнула занавес, но уже в первую секунду осознала, что Леандера здесь больше не было. Ниша была пуста.

- Леандер! - всё же крикнула я в тишину. - Ты здесь? - Мой голос звучал явно глухо, как будто обитые стены хотели проглотить его. Напряжённо я огляделась.

- О нет... нет... - Теперь я говорила только шёпотом, хотя мне хотелось громко кричать. Я кое-что нашла; что-то знакомое и всё-таки такое страшное, что меня внезапно затошнило. Я встала на колени в мусор и выловила это кончиками пальцев: бандана Леандера, теперь только половинка с Франции, где она была разорвана при его побеге, но теперь она была не только изношена и застирана, а вся в крови. Мне не нужно было нюхать её, чтобы знать, что это была кровь.

Кто-то, такой как я, у кого уже было столько много несчастных случаев, сразу же это видел. Это была кровь. Столько крови. Капли крови также на полу, тонкий след пунктов с монету величиной, который вёл до двери, а посреди лестницы внезапно заканчивался. Потому что они там подняли его с собой в воздух? Хорошо обученный Sky Patrol мог телепортироваться; преодолеть сотни километров в течение секунд. Точно Леандер был уже давно в Гваделупе, а до этого они причинили ему сильную боль, попытались уничтожить его тело. Или даже убили?

- Он так же мог и сбежать, - уговаривала я себя, дрожа, хотя не верила в это не секунды. - И он поранился. Это могло быть и так, не правда ли? - Но почему тогда была видна его кровь? Собственно её нельзя было видеть. Она была видна, потому что была старой и практически больше не принадлежала к нему? Или она больше не принадлежала к нему, и её было видно, потому что он был мёртв?

Я не могла предотвратить то, что заскулила как замученное животное. Левой рукой я вцепилась в грязные перила лестницы, чтобы не упасть на колени. Крошечная надежда у меня ещё была... надежда, что было всё иначе, чем я думала... да, что он был там, на нашем школьном празднике и ждал, чтобы выступить, потому что ничего другого он не любил так сильно, как это.

Led Purple с Леандером, на открытом воздухе на нашем дворе, где члены бригады без сомнения найдут его, потому что теперь ветер дул и в дневное время, как сейчас снова, солнце, облака, солнце, облака, изнуряющая череда из света и теней, которая изматывала тебя.

Я должна бежать к школе, прежде чем группа начнёт играть, а потом нужно будет перехитрить Леандера, чтобы затем перехитрить бригаду и убить двух мух одним ударом.

Это казалось мне безнадёжным, но было единственное, что я могла сделать, чтобы ещё раз обратится к его совести и заставить спрятаться в том месте, которого он боялся больше всего. В одном из папиных гробов, вместе с мертвецом, окружённым Хозяином времени. Я сделала глубокий вздох, схватилась за гипс и побежала.