Глава 15. Небесный ребёнок

Нет, подумала я, когда наркоз отступил от головы, а оперированный перелом начал пульсировать. Нет! Нет - единственное слово, которое для меня ещё существовало, с того времени как мама и папа доставили меня в больницу.

Нет, я не могу сказать, как я упала, я упала, этого не хватает? И нет, я также не скажу, что делала там снаружи. Нет, я ничего не пила. Нет, никого другого вместе со мной не было. Только я. Нет, я не хочу, чтобы меня оперировали. Нет, пожалуйста, не хочется оставаться в больнице, не хочу оставаться здесь, я чувствую себя хорошо! Нет, я не потеряла рассудка. Нет, мне не нужно ещё раз блевать (обман). Нет, я вас не ненавижу, и всё это ничего общего с вами не имеет. Нет, это не противоречие!

Нет вибрировало в такт с болью, прежде всего самое окончательное всех нет. Нет, у меня не получится спасти Леандера, если я действительно должна буду оставаться здесь одну неделю. До тех пор его защитные чары окончательно будут сняты.

Единственный шанс, что-то сделать, состоял в том, что Леандер придёт ко мне. Предположительно охранники не оставляли своих клиентов одних, когда те лежали в больнице. Но Леандер интерпретировал это обязательство очень небрежно. Это, у меня была возможность установить уже при моём падении с лесов. Во время моего рождения он даже увиливал от работы, прохлаждаясь в коридоре.

Теперь, кроме того, ситуация была намного более безнадёжной: Он вообще не знал, что я находилась в больнице. Он узнает об этом только тогда, если придёт к нам домой и в какой-то момент заметит, что меня там нет или случайно подслушает моих родителей в их общем сетовании об их своенравной дочери.

Сегодня ночью он не производил впечатления, что хочет вообще ещё хоть раз прийти в Хемсхоф - или сможет.

Сегодня ночью? Сколько время собственно было сейчас? Примерно в два часа ночи медсёстры забрали меня с отделения первой помощи и отвезли непосредственно в хирургию. Диагноз был поставлен быстро; даже я могла бы это сделать. Осколочный перелом в левом запястье. Операция неизбежна. Из-за моего сотрясения мозга и потому, что это так или иначе было делать необязательно, я однако получила только частичный наркоз.

До этого момента я сопротивлялась, возражала и упрашивала, но теперь медбрат Маркус (я знала его уже от моих предыдущих визитов в клинику) обхватил меня обеими руками, в то время как медсестра Аннегрет решительно засунула белую таблетку мне под язык.

- Теперь мы будим послушными, - сказала она и устало вытерла пот со лба, после того как я нехотя проглотила таблетку. Хотя послушной я не стала, но внезапно в таком хорошем настроение, что считала всё смешным, поездку в операционную, мужчин в зелёном, музыку из динамиков, даже иголку в моём плече.

Я не переставала хихикать, пока оба хирурга, которые при приличном шуме пилили и вкручивали винты в мою руку, не начали разговаривать о пицце. Они были голодны, как я, и обсуждали, где в такое время можно ещё купить пиццу и какую бы они хотели иметь сверху начинку. Я хотела сказать им, чтобы они пожалуйста заказали одну и для меня, острую с большим количеством пепперони и салями, но не смогла зашевелить языком и губами. Язык и губы глупо ухмылялись, только говорить не хотели.

Теперь смех окончательно застрял у меня в горле. Как всегда меня разместили в одноместной палате; благодаря дополнительной страховке моего отца и по словам медсестры Аннегрет на благо других пациентов. Но в противоположность к моим предыдущим пребываниям в больнице мои родители смылись, тихо и тайком, сразу же после операции. Не сказав мне доброго слова или даже не поцеловав в щёку.

Это не обеспокоило меня, потому что я находилась ещё в хихикающем настроении, и моя самая большая проблема была пицца, которую я хотела заказать. Но теперь их отталкивающий холод тревожил меня. Разве это было настолько неправильно хотеть вытащить Леандера из этой обкуренной норы? Ах, чёрт, ведь они всего этого не знали.

Я опёрлась на свою здоровую руку, с трудом поднялась вверх и попыталась спустить ноги с кровати. Медсестра Аннегрет строго приказала мне не вставать и вызвать её, нажав на кнопку, если захочу в туалет. Но я не думала ни одного момента сделать так - сходить пописать я пожалуй смогу и одна.

Как только мои голые пальцы коснулись прохладного пола, я взялась рукой за штатив капельницы и хотела обойти койку, чтобы попасть в ванную. Мой мочевой пузырь был переполнен. Возле окна мне пришлось сделать короткую остановку, потому что у меня закружилась голова. Окно... Его мне лучше открыть. Может быть, Леандер всё-таки поднимется! Хотя он уже давно не мог летать, но владел паркуром - намного лучше, чем когда-либо признавал.

Я повернула ручку окна и хотела оставить его приоткрытым, но внезапный порыв ветра распахнул створку настежь, так что она почти ударила меня по голове. Холодный, мокрый ветер задул мне в лицо и сразу же снова затих, чтобы затем снова подняться. Это звучало так, будто тысяча таких порывов ветра бушевали в ночным городе, шелестели в переулках, поднимали с земли листья, потом опять взвинчивались в высоту, где распахивали окна и, завывая, мчались в дымоходы. Постоянное пение и крики... нет, поиск...

Уже в прошедшие ночи, как темнело, поднимался ветер, чтобы при восходе солнца замолчать, как будто ничего не было, хотя служба прогноза погоды сообщала о тумане и безветренной погоде. Это был не обычный ветер, осенило меня, и я больше не смела дышать.

Это была бригада. Там снаружи должно быть шныряла тысяча охранников в осеннем воздухе и искали Леандера, это были они, кто вызывал холодные порывы ветра. Со слабым криком я захлопнула окно, заперла его и со страхом огляделась. Был ли теперь один из них здесь внутри? Рядом со мной раздувалась тонкая, белая занавесь, потом стало всё тихо.

Моя капельница врезалась в кровать и в стену, когда я, шатаясь, заковыляла в ванную и закрылась в ней. Полчаса я оставалась, дрожа от холода, сидеть на туалете и не шевелилась. Полчаса должно было хватить для члена бригады, чтобы понять, что Леандера здесь не было.

Он сможет исчезнуть через стекло и надеюсь, он уже это давно сделал. Они разлетались, сказал Леандер. Да, они это делали, но они должно быть многократно усилили свои труппы. Леандер не мог выпить такое количество алкоголя, сколько было необходимо перед лицом этой армии, чтобы стать достаточно «человеком» и ускользнуть от них.

Но он должен был попытаться сделать это, он должен! Одну неделю он должен продержаться и за эту неделю я придумаю решение. Если же нет, то он выступит на школьном празднике, вместе с Led Purple и под открытым небом и тогда бригаде нужно будет только броситься вниз и схватить его. Если они не найдут его ещё раньше и откомандируют.

Людвигсхафен был большим, и в нём было много укромных уголков, комната для репетиций была одним из них, но в какой-то момент бригада обыщет все ниши и подвалы. Время года было как раз подходящим - ночи становились длиннее, это даст им больше времени.

Почему только я была такая глупая и не подумала о дожде? Ошибка в забеге и всё было испорченно. Теперь я лежала в клинике и ничего не могла сделать, совершенно ничего. Я стиснула зубы, чтобы не расплакаться, когда встала с унитаза после очень растянувшегося получаса, смыла и прокралась назад в комнату, где завернулась до самых ушей в тонкое одеяло. Мою пульсирующую руку осторожно положила рядом с лицом.

Нет, подумала я умоляюще, когда сон прогнал мои заботы и опустился на меня тёмный и мягкий. Нет. Нет. Нет...