![]() Главная страница Случайная страница КАТЕГОРИИ: АвтомобилиАстрономияБиологияГеографияДом и садДругие языкиДругоеИнформатикаИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеталлургияМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРелигияРиторикаСоциологияСпортСтроительствоТехнологияТуризмФизикаФилософияФинансыХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника |
Тема 6. Познание, его возможности и границы
Специфика научного познания. — Эмпирический и теоретический уровни познания. — Субъектно-объектное видение мира. — Агностицизм и скептицизм. — Научное и вненаучное знание. — Истина и ее критерии. Специфика научного познания. Научное познание — это процесс получения объективного, истинного знания. Научное познание имеет троякую задачу, так как связано с описанием, объяснением и предсказанием процессов и явлений действительности. Считается, что объем научной информации удваивается примерно каждые 15 лет. В развитии научного познания чередуются революционные его периоды, так называемые научные революции, которые приводят к смене теорий и принципов, и периоды эволюционного развития науки, на протяжении которых знания углубляются и детализируются. В настоящее время помимо общественных, технических и естественных наук различают также науку фундаментальную и прикладную, теоретическую и экспериментальную. Наука сегодня представлена широким многообразием дисциплин и развивается с учетом глубокой специализации, а также на стыках различных междисциплинарных областей. Научное знание как форма сознательного поиска истины многообразно: оно бывает фактуальным и гипотетическим, экспериментальным и теоретическим, классификационным и концептуальным, гуманитарным, математическим и естественнонаучным. При этом все научные знания должны отвечать определенным стандартам и иметь определенные основания. В качестве последних принято выделять: • идеалы и нормы познания, характерные для данной эпохи и конкретизируемые применительно к специфике исследуемой области; • научную картину мира; • философские основания. Результаты научного познания характеризуются объективностью, универсальностью и претендуют на общезначимость. Обоснование общезначимости научного знания в истории философской мысли являлось одним из существенных вопросов. Платон, например, пытался объяснить наличие безличностного, общезначимого знания существованием высших идей, заложенных в человеческой душе. В философской школе Аристотеля — Ликее познавательная деятельность воспринималась только как коллективная, и потому каждый ученик выполнял лишь определенное задание. Аристотель подчеркивал важность в первую очередь общих правил, а уровень индивидуальных способностей — во вторую. В средневековой культуре господствующими выступали надличностные истины теологии и теологические догматы. Сама ремесленная деятельность, где важно было мастерство и личностная одаренность автора, объявлялась анонимной. Вместе с тем многочисленные теологические диспуты, а также сам факт существования еретиков, свидетельствовали о личностном, отличном от общепринятого отношении к миру. В Новое время, когда на первое место выступает исследование природных явлений, личностное знание представало как субъективное, имеющее разного рода погрешности. Идеалом становится объективное знание. Оно наделяется статусом всеобщности и необходимости, что предполагает «очищение» от личностных характеристик и исключение личностных особенностей. Наука всегда стремится видеть реальность как совокупность причинно обусловленных закономерных, естественных событий и процессов. Ей присущи строгость, достоверность, обоснованность, доказательность. Она ратует за естественный порядок, который может быть выражен в законах естественных наук и математики. Причинность и закономерность — вот та фундаментальная константа, которая существует во всех сферах науки. Другое дело, что закономерности могут носить динамический или статистический характер. В динамических закономерностях предсказания имеют точно определенный априорный характер. Они описывают свойства относительно изолированных систем, содержащих малое число элементов, в которых можно абстрагироваться от целого ряда случайных факторов (например, законы классической механики и др.). Статистические закономерности формулируются на языке вероятностных распределений и проявляются как законы массовых явлений на базе больших чисел. Считается, что их действие обнаруживается там, где на фоне множества случайных причин существуют глубокие необходимые связи. Они не дают абсолютной повторяемости, однако в общем случае правомерна их оценка как закономерностей постоянных причин. В общезначимом смысле статистические закономерности отражают такую форму проявления взаимосвязи явлений, при которой данное состояние системы определяет все ее последующие состояния не однозначно, а с определенной вероятностью. В результате научных революций принципиально меняется видение мира, опровергаются существующие каноны и объяснительные модели. Это лишний раз подтверждает определенную относительность научного знания, делает чрезвычайно актуальной процедуру теоретической нагруженности эмпирических методов исследования, например наблюдения. Весь массив естественнонаучного знания переживает периоды научных революций и не всегда отвечает кумулятивной модели развития — простому накоплению и сохранению накопленного. Важной и отличительной характеристикой науки как формы общественного сознания являлось то, что разнообразные ее отрасли были обращены к явлениям и процессам реальности, существующим объективно (вне человека, независимо ни от человека, ни от человечества). Закон тяготения, квадратные уравнения, периодическая система химических элементов, законы термодинамики объективны. Их действие не зависит от мнений, настроений, личности ученого. Свои выводы наука формулирует в теориях, законах и формулах, вынося за скобки индивидуальное, эмоциональное отношение ученого к изучаемым явлениям и тем социальным последствиям, к которым может привести то или иное открытие. Рациональное научное знание, опирающееся на систему общезначимых норм и принципов, предметно и безличностно объективно. Иными словами, все, что наука делает своим предметом, рассматривается через призму закономерностей и регулярных каузальных связей. Объективность всегда выступала идеалом и основным критерием научного знания. При этом объективность мыслилась, во-первых, как процедура, фиксирующая совпадение знания со своим объектом. Во-вторых, как процедура устранения из знания всего, что связано с субъектом и средствами его познавательной деятельности. Некоторые исследователи отмечают, что в контексте европейской христианской культуры этот второй смысл объективности связывался с представлением о греховной, «испорченной» природе человека, которая тяготеет над его познавательными устремлениями. Однако на самом деле знание трудно оторвать от процесса его получения. Объекты микрофизики, например, оказываются составными частями ситуации наблюдения, на это, в частности, указывал В.Гейзенберг, что зафиксировано в известном «соотношении неопределенностей» (1928). На сегодняшний день можно отметить неоднозначность понимания объективности. Иногда с объективностью связывают общезначимость и интерсубъективность. Часто под объективностью подразумевают нечто инвариантное, неизменное ни при каких обстоятельствах. Наиболее распространено представление об объективности как сочетании и совпадении множества условий: логических, методологических, философских. Независимость от субъекта при этом остается важной и основополагающей чертой объективности. Методологи говорят об «удачливых науках», подразумевая под этим, что они преуспели в деле определения четких критериев научного познания и шлифовки категориального аппарата. Такие «удачливые науки» заимствуют по большей части уже готовый инструментарий из математических дисциплин и пользуются им при некоторой доработке. Однако объективность не означает предельную строгость и категориальность понятийного аппарата. Объективность направлена прежде всего на изучение сущности самой вещи, процесса или явления. Наука универсальна в том смысле, что она может сделать Предметом научного исследования любой феномен, может изучать все в человеческом мире: будь то деятельность сознания или же человеческая психика. Однако в этом случае она (наука) рассматривает выбранный предмет с точки зрения его сущностных связей. Объективность есть то, что независимо ни от человека, ни от человеческой деятельности. Традиционная классическая теория познания описывает движение научно-познавательного процесса как ход мышления, простирающийся от вопроса к проблеме, затем к гипотезе, которая после своего достаточного обоснования превращается в теорию и рождает концепцию. Итак, вопрос—проблема—гипотеза—теория—концепция — вот цепочка, скрепляющая развивающееся научное знание. О проблеме говорят, что это знание о незнании. Проблема понимается как совокупность суждений, включающая в себя ранее установленные факты, а также суждения о еще непознанном содержании объекта. Проблема выглядит как выраженное в понятии объективное противоречие между языком наблюдения и языком теории, эмпирическим фактом и теоретическим описанием. Постановка и решение проблемы служит средством получения нового знания. Но и сама проблема может определяться по-разному: как содержание, которое не имеется в накопленном знании, и как реконструкция из имеющейся исходной теории, наличествующего массива знания. Гипотеза понимается как первоначальный этап создания теории. Гипотеза (от греч. hypothesis — предположение) по форме представляет такого рода умозаключение, посредством которого происходит выдвижение какой-либо догадки, предположения, суждения о возможных основаниях и причинах явлений. Энгельсу принадлежат слова о том, что формой развития естествознания является гипотеза. Ньютону приписывают суждение: «Гипотез не измышляю», которое в некотором роде опровергает роль и значение гипотезы в научном познании. Когда гипотеза оказывается в состоянии объяснить весь круг явлений, для анализа которых она предложена, она перерастает в теорию. Лейбниц предложил формулировку следующих условий обоснованности гипотезы. Гипотеза наиболее вероятна во-первых, в том случае, чем более она проста, во-вторых, чем больше явлений с ее помощью может быть объяснено, и, в-третьих, чем лучше она помогает нам предвидеть новые явления. Научное знание в целом представляет собой достаточно строгую форму организованности и характеризуется такими признаками, как непротиворечивость, доказательность, проверяемость, системность. Эмпирический и теоретический уровни познания. Научное познание осуществляется на разных уровнях. Опыт, эксперимент, наблюдение суть составляющие эмпирического уровня познания. Абстракции, идеальные объекты, концепции, формулы и принципы — необходимые компоненты теоретического уровня. Размышлять над движением идей и наблюдать различные факты — занятия, отличающиеся друг от друга. Задача ученого-теоретика — создать теорию или сформулировать идею на основе «материи мысли», эмпирик же привязан к данным опыта и может позволить себе лишь обобщение и классификацию. Можно ли свести теоретический и эмпирический уровни познания к соотношению чувственного и рационального? Нельзя, потому что и на эмпирическом, и на теоретическом уровнях познания присутствуют как мышление, так и чувства. Взаимодействие и единство чувственного и рационального имеют место на обоих уровнях познания с различной мерой преобладания. Описание данных восприятия, фиксация.результатов наблюдения, т.е. того, что относится к эмпирическому уровню, нельзя представить как сугубо чувственную деятельность. Оно также нуждается в определенных категориях, понятиях и принципах. Получение результатов на теоретическом уровне не есть исключительно сфера рацио. Восприятие чертежей, графиков, схем, да и самого объекта предполагает чувственную деятельность. Особо значимыми оказываются процессы воображения. Поэтому подмена категорий «теоретическое — мыслительное (рациональное)», «эмпирическое — чувственное (сенситивное)» неправомерна. В чем же отличие теоретического уровня познания от эмпирического? Хоть эмпирические знания также могут быть представлены гипотезами, обобщениями, эмпирическими законами, однако они направлены на объект, который дан наблюдателю непосредственно. Эмпирический уровень выражает объективные факты, выявленные в результате экспериментов и наблюдений, как правило, со стороны их внешних, очевидных связей. Теоретический уровень познания также предполагает связь с действительностью. Однако связь эта не прямая, а опосредованная. Теоретическое мышление нельзя свести к суммированию эмпирического. Получается, что теория вырастает не из эмпирии, но как бы рядом с ней, а точнее, над ней и в связи с ней. И если эмпирический уровень предполагает обобщение фактических данных, опытных зависимостей, индуктивных законов, то мир теоретического знания составляют идеи, концепции, идеальные объекты, которые не встречаются в действительности. В основе деятельности теоретика лежит создание и исследование этих идеальных теоретических конструктов. Теоретический уровень — это концептуальное движение. Знания теоретического уровня возникают в результате внутреннего развития идей и концепций, а не простого обобщения данных наблюдения. Мир явлений очень часто предстает как мир видимости и кажимости. Согласно данным органов чувств Солнце восходит и, описав дугу вокруг Земли, заходит. Создается впечатление, что оно как будто бы вращается вокруг Земли. Однако в действительности все обстоит иначе. Глубинная сущность и форма проявления процессов, как правило, не совпадают. Задача теоретического уровня познания состоит в обнаружении за видимыми проявлениями скрытых, внутренних, сущностных связей и отношений. Теоретическое мышление не заимствует своего содержания извне в готовом виде, на его формирование не влияет ограниченность наблюдения. И то, что ускользает от наблюдателя, не должно скрыться от теоретика. Теоретический уровень познания направлен на формирование теоретических законов, которые отвечают требованиям всеобщности и необходимости, т.е. действуют везде и всегда. Субъектно-объектное видение мира. В философии раздел, который занимается изучением особенностей научного познания, называется гносеологией (от греч. gnosis — познание, logos — учение) или эпистемологией (от греч. episteme — знание, logos — учение). Эти понятия весьма близки. Однако гносеология нацелена на изучение познавательного процесса в целом, начиная от его исходных предпосылок и кончая структурными компонентами и многообразием типов знания. Эпистемологию интересуют не все познавательные проблемы, а прежде всего отношение знания к реальности и условия истинности. Эпистемологи озабочены возможностью рационального осмысления перехода от чувственного к рациональному, от эмпирического к теоретическому, от слова к вещи, логикой исследовательского процесса. Эпистемология предполагает изучение познавательных процедур с точки зрения получения истинного знания. Эпистемологическая проблематика возникает в связи с тем, что в науке существуют отклонения от законов, неоднозначность научного доказательства, проблема объективности и самое существенное — проблема выяснения условий и критериев истинности. Эпистемологическая ось — это ось точного общенаучного знания, полных дефиниций, обоснованных концепций, не имеющих ничего общего с произволом. Мыслить научно в эпистемологии означает познать закон природы одновременно и как феномен (явление), и как ноумен (внутреннюю сущность). Исходная, отправная основа эпистемологии должна отвечать требованиям изначальной ясности. Развитие наук представляется протекающим в направлении рациональной связанности. Продвижение знания сопровождается ростом согласованности выводов. Эпистемология требует одновременно и реалистического, и рационалистического языка. В ней взгляд индивидуального сознания оттеснен на второй план, поэтому происходит развенчание, «ниспровержение» субъекта. В науке (естествознании и математике), впрочем, всегда существовала ситуация некоторой отстраненности от субъекта, ее не интересовал ни внутренний мир исследователя, ни его настроения и темперамент, ни его вероисповедание и национальность. Субъект научного познания выступал как необходимый полюс или компонента научной деятельности, в которой другим полюсом притяжения оказывался объект. Под субъектом познания в общем плане понимается активно действующий, обладающий сознанием и волей индивид либо группа индивидов. Под объектом понимается тот фрагмент реальности или часть природного или социального бытия, на которые направлена познавательная активность человека. Теория познания, занятая изучением познавательного отношения человека к действительности, видит в субъекте участника познавательного процесса. Он зависим от конкретно-исторических условий и социо-культурных факторов и во многом ограничен возможностями общественной практики. Современная трактовка понятия «субъект познания» берет свое начало от Декарта, у которого противопоставление субъекта и объекта выступило исходным пунктом анализа познания. Следующий важный шаг был сделан Кантом, который раскрыл законы внутренней организации субъекта, развил учение о категориях как о формах суждения, представление о родовом субъекте, априорном и апостериорном знании. Метафизический материализм оказался бессилен в решении вопроса о соотношении субъекта и объекта. Субъект понимался как отдельный, изолированный индивид, сущность которого связывалась с его природным происхождением, объект — как независимо существующий объективный мир. Их отношения определялись только воздействием объекта на субъект, последний оказывался пассивно воспринимающим, лишенным целей и интересов биологическим существом. Но если Фейербах считал, что наше Я познает объект, лишь подвергаясь его воздействию, то Маркс совершенно справедливо уточнял— воздействуя на него. Эта активная, деятельностная роль субъекта в процессе познания прекрасно понималась идеализмом. Причем она абсолютизировалась до такой степени, что даже объект трактовался производным и зависимым от субъективной активности. В субъективном идеализме, где властвовал тезис — «Вещь есть комплекс моих ощущений», объект фактически устранялся. Современная философия, признавая независимое существование субъекта и объекта, обращает внимание на их связь и взаимодействие. Объект из фрагмента реальности активно преобразуется в «очеловеченный» объект, наделяется характеристиками, соответствующими человеческим потребностям, и сам изменяется в ходе этого взаимодействия. Субъект выступает не как абстрактный биологический индивид, а как исторически развивающееся социальное существо. Основу их взаимодействия составляет предметно-практическая деятельность. Будучи активной силой во взаимодействии с объектом, человек не может действовать произвольно. Сам объект, а также уровень конкретно-исторического развития ставит определенные пределы и границы деятельности. Именно на этой основе возникает необходимость познания законов объекта, чтобы согласовать с ними деятельность и практические потребности субъекта. Агностицизм и скептицизм. Большинство философов утвердительно решало вопрос о том, в состоянии ли наше мышление познавать действительный мир, можем ли мы в наших представлениях и понятиях о мире составлять верное отражение действительности. Однако существует ряд мыслителей, оспаривающих возможность познания мира или по крайней мере исчерпывающего познания. Агностицизм (от греч. agnostos — недоступный познанию) отражает определенную позицию в философии и науке, отрицающую возможности истинного познания окружающего мира. И хоть сам термин «агностицизм» был введен в конце XIX в. английским естествоиспытателем Т.Гексли, агностики заявляли о себе еще со времен античности. В произведении виднейшего софиста Протагора «Истина» провозглашается: «Человек есть мера всех вещей». Тем самым знание, законы и истина ставятся в зависимости от человека-индивида, их относительность абсолютизируется. Софисты — учителя мудрости должны научить каждого, обратившегося к ним, убедительно доказать или опровергать любую точку зрения, любое положение. В основе подобной деятельности коренится убеждение об отсутствии истинности и закономерности. К самым ярким представителям агностицизма относят Д.Юма и И.Канта. Юм был уверен, что наше познание имеет дело с опытом и привычкой, а не с истиной и законом, и мы не можем судить о том, как соотносится наш опыт с реальностью, потому. что не в силах выйти за его пределы. Кант назвал недоступный нашему познанию объективный мир «вещью в себе» и настаивал на принципиальной границе между действительностью и познанием. Мир явлений (феноменов) — «вещей для нас» ничего не говорит о скрытом от нас мире ноуменов — «вещей в себе», которые, согласно Канту, находятся вне пространства и времени. Скептицизм, первоначально возникший как направление древнегреческой философии, хоть и переводился с древнегреческого как рассматривающий и исследующий, по сути своей был обращен к тому, чтобы подвергать все сомнению и недоверию. Скептики не допускали возможности достоверного знания, отвергали причинность в мире, отрицали существование добра и зла, не верили в возможность обоснования норм и законов. Так называемые скептические тропы являлись аргументами против возможности достижения достоверного знания. Всех, не разделявших убеждений скептицизма, считали догматиками и называли глупцами. Возникновение античного скептицизма связывают с именем Пиррона (конец IV в. до н. э.). Резкое противопоставление знания, основанного на доказательстве, и субъективной чистой видимости, кажимости является, начиная с Пиррона, самым главным в скептицизме. Так как все течет и все меняется, то, согласно мнению скептиков, ни о чем вообще ничего сказать нельзя и следует воздержаться от каких-либо суждений. Вещи не различимы, не исследуемы и не определимы; ни наши ощущения, ни наше мышление не являются ни истинными, ни ложными, им не следует верить. В суждении софиста Горгия: 1) ничего не существует; 2) если что-либо и существует, то оно непознаваемо; 3) если существует и познаваемо — оно невыразимо. В этих трех положениях заключается суть античного скептицизма. Мир настолько изменчив, что невозможно, чтобы кто-либо смог передать свои знания другому. Однако скептицизм, сохраняя за собой свою критическую направленность, может выступать и в ином качестве, являясь частью свободомыслия и вольнодумной культуры, подвергая сомнению теологические истины. Поэтому в более широком смысле скептицизм можно рассматривать как метод, предлагающий возражения против принятого и устоявшегося. В первую очередь скептицизм направлен против догматизма, его цель — «подорвать авторитеты». Хотя скептицизм и агностицизм — однотипные учения, разница между ними существует. Агностик, отрицая познаваемость реальности, не отрицает возможности теоретического знания и не придерживается принципа «воздержания от суждения». Агностицизм естествоиспытателей называется «стыдливым» материализмом в силу того, что в нем признается наличие теоретической проблемы, но на вопрос: «А каково ее решение?» — следует ответ: «Не знаю». Если же естествоиспытатель будет следовать традиционному скептицизму, то ему или не придется рассуждать вообще или рассуждать по типу: «Собака, кажется, имеет четыре ноги». Агностицизм, отражая реальную противоречивость процесса познания, весьма живуч. Однако было бы ошибочно отождествлять его с идеализмом. Такие известные философы-идеалисты, как Р.Декарт, Г.Лейбниц и Г.Гегель не были агностиками, а, напротив, подвергали агностицизм справедливой критике, содержащей, правда, больше остроумия, нежели аргументов, вскрывающих его несостоятельность. Тем не менее его разрушительное воздействие на ход и течение познавательного процесса достаточно очевидно. Агностицизм, сжато выраженный в словесной формуле: «Не знаю» и повсеместно сопровождающий познавательный процесс, настаивает на выводе о произвольности в познании, когда «может быть так, а может быть по-другому». С агностицизмом связывается также убеждение в чисто символической природе познания, когда познавательный (гносеологический) образ предстает не как адекватное отражение познаваемого объекта, но всего лишь как не претендующее на сходство символическое его замещение. Представление об истинности познания в этом случае коренится только в вере. Однако показать соответствие познания и действительности и тем самым отвергнуть агностицизм можно, лишь перенесясь из сферы умозрения в сферу практической деятельности. Самое решительное опровержение агностицизма и скептицизма заключается в практике, эксперименте и промышленности. Производя тот или иной предмет, мы одновременно показываем правильность понимания данного явления природы и закономерности его функционирования. Научное и вненаучное знание. Познание не ограничено сферой науки, знание в той или иной своей форме существует и за пределами науки. Появление научного знания не отменило, не упразднило и не сделало бесполезными другие формы знания. Весьма убедительно звучат слова Л.Шестова, уверенного, что «существуют и всегда существовали ненаучные приемы отыскания истины, которые и приводили, если не к самому познанию, то к его преддверию, но мы так опорочили их современными методологиями, что не смеем и думать о них серьезно». Каждой форме общественного сознания: науке, философии, искусству, праву, политике, религии и пр., соответствуют специфические формы знания. Различают также формы знания, имеющие понятийную, символическую или художественно-образную основу. Когда разграничивают научное, основанное на рациональности, и вненаучное знание, то важно сразу же оговориться, что вненаучное знание не является чистым произволом, выдумкой или фикцией. Оно вырабатывается в определенных интеллектуальных сообществах, в соответствии с другими, отличными от рационалистических традициями, нормами и эталонами, а также имеет свои источники познания. Очевидно, что многие формы вненауч-ного знания (например, астрология, алхимия) старше знания, признаваемого в качестве научного (астрономия, химия). Выделяют следующие формы вненаучного знания: • ненаучное, понимаемое как разрозненное, несистематическое знание, которое не формализуется и не описывается законами, находится в противоречии с существующей научной картиной мира; • донаучное, выступающее прототипом, предпосылочной базой научного; • паранаучное как несовместимое с имеющимся гносеологическим стандартом. Широкий класс паранормального знания включает в себя учения о тайных природных и психических силах и отношениях, скрывающихся за обычными явлениями; • лженаучное как сознательно эксплуатирующее домыслы и предрассудки. Лженаука представляет собой ошибочное знание. В качестве симптомов лженауки выделяют малограмотный пафос, а также принципиальную нетерпимость к опровергающим доводам, претенциозность. Иногда лженаучное знание связывают с патологической деятельностью психики творца как такового, последнего в обиходе называют «маньяком», «сумасшедшим». Следует заметить, что лженаучное знание очень чувствительно к злобе дня, сенсации. Особенностью лженаучных знаний является то, что они не обладают систематичностью, универсальностью. Считается, что лженаучное обнаруживает себя и развивается через квазинаучное. • Квазинаучное знание ищет себе сторонников и приверженцев, опираясь на методы насилия и принуждения. Оно, как правило, расцветает в условиях жесткоиерархичной науки, где невозможна критика власти предержащих, где жестко проявлен идеологический режим. В истории нашей страны периоды «триумфа квазинауки» хорошо известны: лисенковщина, обличение кибернетики, фиксизм как квазинаука в советской геологии 50-х годов. • Антинаучное как утопичное и сознательно искажающее представления о действительности. Приставка «анти» обращает внимание на то, что предмет и способы исследования противоположны науке. Это подход с «противоположным знаком». С ним связывают извечную потребность в обнаружении общего легко доступного «лекарства от всех болезней». Особый интерес и тяга к антинауке возникают в периоды нестабильности общества. И хоть феномен достаточно опасен, принципиального избавления от антинауки произойти не может. • Псевдонаучное знание представляет собой интеллектуальную активность, спекулирующую на совокупности популярных теорий, например истории о древних астронавтах, о снежном человеке, о чудовище из озера Лох-Несс. Уже на ранних этапах человеческой истории существовало обыденно-практическое знание, дающее элементарные сведения о природе и окружающей действительности. Его основой был опыт повседневной жизни, имеющий, однако, разрозненный, несистематический характер и зачастую представляющий собой простой набор сведений. Обыденные знания возникают везде в условиях элементарных жизненных отношений и являются исходным пластом всякого познания. Люди, как правило, располагают большим объемом обыденного знания. Иногда аксиомы здравомыслия противоречат научным положениям, препятствуют развитию науки, вживаются в человеческое сознание так крепко, что становятся сдерживающими прогресс предрассудками. Иногда, напротив, наука длинным и трудным путем доказательств и опровержений приходит к формулировке тех положений, которые давно утвердились в сфере обыденного знания. Обыденное знание включает в себя и здравый смысл, и приметы, и назидания, и рецепты, и личный опыт, и традиции. И хоть в обыденном знании частично фиксируется истина, происходит это не систематично и бездоказательно. Особенностью обыденных знаний или знаний, вытекающих из повседневного опыта, является то, что они используются субъектом практически неосознанно и в своем применении не требуют каких бы то ни было предварительных систем доказательств. Иногда обыденное знание даже перескакивает ступень артикуляции и вне каких-либо вербальных (словесных) аргументов «молчаливо» руководит действиями субъекта. Другой особенностью обыденного знания является его принципиально бесписьменный характер. Те пословицы и поговорки, которыми располагает фольклор каждой этнической общности, лишь фиксируют его факт, обеспечивают предварительное, ориентировочное восприятие и понимание мира, но никак не описывают теорию обыденного знания. Заметим, что ученый, используя узкоспециализированный арсенал научных понятий и теорий, всегда внедрен и в сферу повседневного опыта. Он не свободен от неспециализированного повседневного уровня мировосприятия, ибо, оставаясь ученым, не перестает быть просто человеком. К исторически первым формам человеческого знания относят игровое познание, которое строится на основе условно принимаемых правил и целей. Игровое познание дает возможность возвыситься над повседневным бытием, не заботиться о практической выгоде и вести себя в соответствии со свободно принятыми игровыми нормами. В игровом познании возможно сокрытие истины, обман партнера. Игровое познание носит обучающе-развивающий характер, выявляет качества и возможности человека, позволяет раздвинуть психологические границы общения. Особую разновидность знания, являющегося достоянием отдельной личности, представляет личностное знание. Личностное знание ставится в зависимость от способностей того или иного субъекта и от особенностей его интеллектуальной познавательной деятельности. Коллективное знание — общезначимо или надлич-ностно, оно предполагает наличие необходимой и общей для всех системы понятий, способов, приемов и правил построения знания. Личностное знание, в котором человек проявляет свою индивидуальность и творческие способности, признается необходимой и реально существующей компонентой знания. Оно подчеркивает тот очевидный факт, что науку создают люди и что искусству или познавательной деятельности нельзя научиться по учебнику, оно достигается лишь в общении с мастером. Особую форму представляет собой так называемая «народная наука», которая в настоящее время стала делом отдельных групп или отдельных субъектов: знахарей, целителей, экстрасенсов, а ранее — шаманов, жрецов, старейшин рода. При своем возникновении «народная наука» обнаруживала себя как феномен коллективного сознания. В век классической науки она потеряла статус интерсубъективности и прочно расположилась на отдаленной периферии от центра официальных экспериментальных и теоретических изысканий. Как правило, «народная наука» существует и транслируется в бесписьменной форме от наставника к ученику. Иногда можно выделить конденсат «народной науки» в виде заветов, примет, ритуалов и пр. Но хотя в «народной науке» видят ее большую проницательность, достаточно часто ее обвиняют в необоснованных претензиях на обладание истиной. Примечательно, что феномен «народной науки» представляет предмет специального изучения для этнологов. Иногда они называют таковую «этнонаукой» и изучают ее особенности в зависимости от этнического и национального образа жизни. Конечно, этно-наука связана с интенсивной этнической жизнью, с типичными для нее ритуалами и коллективными обрядами как формами социальной памяти. В этом смысле этнонаука может быть рассмотрена как специфическим образом пространственно локализованная, т.е. связанная с конкретным ареалом распространения, а также с конкретным историческим периодом. Очень часто измененные пространственно-временные условия существования этноса приводят к разложению или исчезновению «народных наук», которые, как правило, не восстанавливаются. Они очень жестко завязаны на конкретно исторически действующего субъекта. Модификация его мировоззрения и способов взаимодействия с миром изменяет, а точнее, блокирует весь рецептурно-ру-тинный комплекс сведений, наполняющих «народную науку». От развитой формы «народной науки» в распоряжении последующих поколений могут остаться лишь какие-либо незначительные следы. В этой связи весьма уместно вспомнить мнение автора концепции личностного знания М.Полани, который отмечал, что искусство, которое не практикуется в течение жизни одного поколения, остается безвозвратно утраченным. Обычно эти потери не восполнимы. В картине мира, предлагаемой «народной наукой», большое значение имеет круговорот могущественных стихий бытия. Природа выступает как «дом человека», человек, в свою очередь, как органичная его частичка, через которую постоянно проходят силовые линии мирового круговорота. Считается, что «народные науки» обращены к самым элементарным, с одной стороны, и самым жизненно важным, с другой, сферам человеческой деятельности, как-то: земледелие, скотоводство, строительство. Символическое и абстрактное в них выражено минимально. Таким образом, в истории культуры многообразные формы знания, отличающиеся от классического научного образца, отнесены к сфере вненаучного знания. К вненаучному знанию, которое претендует на статус специализированного, относится прежде всего астрология, алхимия, парапсихология, теософия и пр. Этот класс наук объединяется общим понятием — эзотеризм. В сфере внерационального, вненаучного знания выделяют по крайней мере три вида познавательных феноменов: паранормальное знание, псевдонауку и девиантную науку. Причем их соотношение с научной деятельностью или «степень научности» возрастает по восходящей. То есть фиксируется некая эволюция от паранормального знания к разряду более респектабельной псевдонауки и от нее к девиантному знанию. Это косвенным образом свидетельствует о развитии вненаучного знания. Широкий класс паранормального (от греч. para — около, при, вне) знания включает в себя учения о тайных природных и психических силах и отношениях, скрывающихся за обычными явлениями. Самыми известными разделами паранормального знания являются мистика и спиритизм. Для описания способов получения информации, выходящих за рамки научно допустимых, кроме термина «паранормальность» используются термины «внечувственное восприятие» (ВЧВ), «па-рачувствительность», или пси-феномены. Они предполагают возможность получения информации или оказания влияния, не прибегая к непосредственным физическим способам. Наука пока еще не может объяснить задействованные в данном случае механизмы. Различают экстрасенсорное восприятие (ЭСВ) и психокинез. ЭСВ подразделяется на телепатию и ясновидение. Телепатия предполагает обмен информацией между двумя и более особями паранормальными способами. Ясновидение — это способность получать информацию, используя некоторый неодушевленный предмет (ткань, кошелек, фотография и пр.). Психокинез — это способность воздействовать на внешние системы, находящиеся вне сферы нашей моторной деятельности, перемещать предметы нефизическим способом. Заслуживает внимания то обстоятельство, что в наши дни исследованием паранормального знания занимается наука. После серий различных экспериментов в области паранормальных эффектов наука делает соответствующие выводы. К ним относятся весьма любопытные заключения типа: 1) с помощью ЭСВ можно получить значимую информацию; 2) расстояние, разделяющее испытуемого и воспринимаемый объект, не влияет на точность восприятия; 3) использование электромагнитных экранов не снижает качества и точности получаемой информации. Следовательно, под сомнение может быть поставлена существовавшая ранее гипотеза об электромагнитных каналах ЭСВ. И можно предполагать наличие какого-то другого, например психофизического, канала, природа которого пока не ясна. Вместе с тем сфера парапсихического знания имеет уже выявленные особенности, которые противоречат сугубо научному подходу. Во-первых, результаты парапсихи-ческих исследований и экспериментов не воспроизводимы повторно, во-вторых, их невозможно предсказать и прогнозировать. Для псевдонаучного знания характерна сенсационность тем, признание тайн и загадок, а также умелая обработка «фактов». Это все априорные условия деятельности в данной сфере, к которым присоединяется свойство исследования через истолкование. Привлекается материал, который содержит намеки или подтверждения высказанным взглядам и может быть истолкован в их пользу. К.Поппер-достаточно высоко ценил псевдонауку, прекрасно понимая, что наука может ошибаться, а псевдонаука «может случайно натолкнуться на истину». Он делает и другой вывод: «Если некоторая теория оказывается ненаучной — это значит, что она не важна». По форме псевдонаука — прежде всего рассказ или история о тех или иных событиях. Этот типичный для псевдонауки способ подачи материала называют «объяснением через сценарий». Другой отличительный признак паранауки — ее безошибочность. Бессмысленно надеяться на корректировку псевдонаучных взглядов, а критические аргументы никак не влияют на суть истолкования рассказанной истории. Термин «девиантное» (от лат. deviatio — отклонение) — означает отклоняющуюся от принятых и устоявшихся стандартов познавательную деятельность. Причем сравнение происходит не с ориентацией на эталон и образец, а в сопоставлении с нормами, разделяемыми большинством членов научного сообщества. Отличительной особенностью девиантного знания является то, что им занимаются, как правило, люди, имеющие научную подготовку. Однако они по тем или иным причинам могут выбирать весьма расходящиеся с общепринятыми представлениями методы и объекты исследования. Представители девиантного знания работают, как правило, в одиночестве или небольшими группами. Результаты их деятельности, равно как и само направление, имеют довольно кратковременный период существования. Иногда встречается термин «анормальное знание», который не означает ничего иного, кроме того, что способ получения знания либо оно само не соответствуют тем нормам, которые считаются общепринятыми в науке изданном историческом этапе. Весьма интересно подразделение анормального знания на три типа. Первый тип возникает в результате расхождения регулятивов здравого смысла с установленными наукой нормами. Этот тип достаточно распространен и внедрен в реальную жизнедеятельность людей. Он не отталкивает своей аномальностью, а проявляется лишь в ситуации, когда действующий индивид, имея специальное образование или специальные научные знания, фиксирует проблему расхождения норм обыденного мироотношения и научного. Второй тип анормального знания возникает при сопоставлении-норм одной парадигмы с нормами другой. Третий тип обнаруживается при объединении норм и идеалов из принципиально различных форм человеческой деятельности. Уже давно вненаучное знание не рассматривают только как заблуждение. И раз существуют многообразные формы вненаучного знания, следовательно, они отвечают какой-то изначально имеющейся потребности. Можно сказать, что вывод, который разделяется современно мыслящими учеными, понимающими всю ограниченность рационализма, сводится к следующему: нельзя запрещать развитие вненаучных форм знания, как нельзя и культивировать сугубо и исключительно псевдонауку, нецелесообразно также отказывать в кредите доверия вызревшим в их недрах интересным идеям, какими бы первоначально сомнительными они ни казались. Даже если неожиданные аналогии, тайны и истории окажутся всего лишь «инофондом» идей, в нем очень остро нуждается как интеллектуальная элита, так и многочисленная армия ученых. Интерес представляет позиция современных философов науки и, в частности, П.Фейерабенда, который был уверен, что элементы нерационального имеют право на существование внутри самой науки. Развитие этой идеи можно связать и с именем Дж.Холтона, который пришел к выводу, что в конце прошлого столетия в Евpone возникло и стало шириться движение, провозгласившее банкротство науки. Оно включало в себя следующую доблестную когорту ниспровергателей научного разума: 1. Течения в современной философии, утверждавшие, что статус науки не выше любого функционального мифа. 2. Малочисленная, но довольно-таки влиятельная в культуре группа отчужденных маргинальных интеллектуалов, например Артер Кестлер. 3. Настроения научного сообщества, связанные стремлением отыскать соответствия между мышлением Нового века и восточным мистицизмом, найти выход из интеллектуального анархизма наших дней к «хрустально-чистой власти». 4. Радикальное крыло научного направления, склонного к высказываниям, принижающим значение научного знания, типа «сегодняшняя физика — это всего лишь примитивная модель подлинно физического». Мнение о том, что именно научные знания обладают большей информационной емкостью, также оспаривается. Наука может «знать меньше» по сравнению с многообразием вненаучного знания, так как все, что она знает, должно выдержать жесткую проверку на достоверность фактов, гипотез и объяснений. Не выдерживающее эту проверку знание отбрасывается, и даже потенциально истинная информация может оказаться за пределами науки. Истина и ее критерии. Целью научного познания является достижение истины. Однако споры о понятии истины, о ее критериях не затихают и поныне, имея более чем 2, 5-тысячелетнюю историю. Платон весьма настоятельно рекомендовал отделять истинное знание как эпистеме от доха— мнения. Аристотелю принадлежит определение истины, которое впоследствии получило название классического. Оно гласит: истина — это соответствие мысли и предмета, знания и действительности. В современной западной литературе классическую концепцию истины именуют теорией соответствия. Вместе с тем возникает вопрос о том, что чему должно соответствовать. У Гегеля действительность должна соответствовать абсолютной идее. Материалисты пытаются доказать соответствие наших представлений реальности. Различные философские школы относят к критериям истины разные признаки: простота и ясность (Декарт), всеобщность и необходимость (Кант), логическая непротиворечивость, общезначимость (Богданов), а также полезность и экономность. Русский философ П.Флоренский утверждал, что истина есть «естина», то, что есть, и дается она с непосредственной очевидностью в переживании. Существует эстетический критерий истины, согласно которому истина заключается во внутреннем совершенстве теории, простой (красивой) форме уравнений, изяществе доказательств. Существуют логические критерии истинности, которые применяются в математике и требуют доказательств. Недостаточность всех подобных подходов состоит в том, что в них критерии истинности знания пытаются отыскать в самом знании. Выявить истину можно лишь при сопоставлении знания с объектом в процессе практической деятельности. Поэтому прав был Маркс, утверждавший, что вопрос об истинности познания вовсе не теоретический, а практический, общественно-историческая практика есть универсальный критерий истины. В современной научной философии под объективной истиной понимается знание, содержание которого не зависит ни от человека, ни от человечества. Это не значит, что вне сознания познающего субъекта существует пласт знания, содержащий в себе объективную истину. Это означает лишь то, что истина не несет в себе никаких искажений со стороны субъекта, а определяется самим познаваемым объектом. История познания, по меткому определению Эйнштейна, есть «драма идей», смена одних теорий другими, принципиально отличными от предыдущих. Ошибка метафизической теории познания состояла в том, что истина рассматривалась как некое законченное состояние, в котором достигнуто исчерпывающее отражение объекта. При таком подходе не оставалось места для эволюции и развития. Впервые это противоречие было осознано Гегелем, который показал, что истина это не застывшая система, а постепенный процесс все большего и большего совпадения предмета с понятием. Истина представляет процесс, обусловленный взаимодействием субъекта и объекта, выделением в объективной реальности все новых и новых фрагментов. Поэтому ее следует понимать не просто как соответствие понятия предмету, мысли и действительности, а как процесс совпадения мышления с предметом, который неотделим от деятельности. Понимание истины как процесса включает в себя понимание того, что истина всегда конкретна и включает в себя момент абсолютности и относительности. Термин «абсолютная истина» имеет три значения: 1. Точное исчерпывающее знание, истина в «последней инстанции», некоторый своеобразный гносеологический идеал. В этом смысле истина не реализуется ни на одном из уровней познания, она не достижима, это метафора. 2. Понятие абсолютной истины приложимо к неким элементарным знаниям, которые носят инвариантный (постоянный) характер. Это так называемые «вечные истины». Примеры подобных истин: Лев Толстой родился в 1828 г., химический элемент обладает атомным весом. 3. Под абсолютной истиной в собственном смысле слова понимается такое знание, которое сохраняет свое значение, не опровергается последующим ходом развития науки, но лишь конкретизируется и обогащается новым содержанием, например законы классической механики Ньютона после открытия теории относительности Эйнштейна. Это наиболее важное значение термина «абсолютная истина». Целостная система знания включает в себя абсолютно истинные элементы знания и относительно истинные, которые подвергаются пересмотру и отрицанию. Коль скоро исторично человеческое бытие, исторично и научное познание. Историчны и подвержены размыванию и старению критерии истинного знания. Обычно критерии определяются как правила оценки результатов познания, их соответствия стандартам науки и объективной реальности. Считается, что именно критерии позволяют субординировать результаты познания с позиций принадлежности или отдаленности их от науки. Автор монографии «Критерии научности» В.Ильин подчеркивает, что критерии научности задаются диспозициями (набором предписаний, инструкций, рекомендаций, императивов, запретов), санкциями (вступающими в силу вследствие игнорирования или деформаций диспозиций), условиями (фиксирующими особенности возможных ситуаций в науке). Поскольку критерии научности неоднопорядковы, их следует классифицировать и, по мнению того же автора, подразделить на три группы: 1. Критерии группы «А» отделяют науку от ненауки при помощи формальной непротиворечивости, опытной проверяемости, рациональности, воспроизводимости, интерсубъективности. 2. Критерии группы «Б» представляют собой исторически преходящие нормативы, требования к онтологическим схемам, гипотезам существования. Они фиксируют культурно-стилистические размерности мышления ученых. 3. Критерии группы «В» составляют дисциплинарные критерии научности, предъявляемые к профессионально расчлененным отраслям знания. Они представляют собой инструмент аттестации конкретных видов знания и деятельности, отображающий частные параметры науки. Исследования, многократно предпринимаемые учеными и методологами на современном этапе развития научной рациональности, приводят к утверждению о невозможности исчерпывающего реестра критериев истинности. Это справедливо в связи с постоянно прогрессирующим развитием науки, ее трансформацией, вступлением в новую, постнеклассическую стадию, во многом отличную от предшествующих классической и неклассической. Чтобы заполнить нишу критериев, указывают на такие новомодные понятия, как прогрессизм или нетривиальность, достоверность, критицизм, оправданность. Выделяемые прежде критерии, среди которых на первых местах оказываются предметно-практическая деятельность, объективность, а на вторых — логическая непротиворечивость, а также простота и эстетическая организованность, также корреспонди-руются в список критериев истинного знания. В объем логического критерия входят требования непротиворечивости, полноты, независимости. Среди этих составляющих непротиворечивость, которая, согласно сформулированному еще Аристотелем закону непротиворечивости, звучит так: невозможно, чтобы одно и то же в одно и то же время и было присуще и не было одному и тому же в одном и том же отношении, — занимает самую шаткую позицию. По отношению ко многим основополагающим логическим системам в отношении их содержательных выводов (например, теорема о неполноте Геделя) можно усмотреть их принципиальную противоречивость. И выдвинутый К.Поппером принцип фаллибилизма — принципиальной опровержимости научных положений, поскольку они носят гипотетический характер в отличие от религиозных догматов — обыгрывает именно ограниченность импе-ратива непротиворечивости. Существенные изъяны очевидны и в требованиях полноты как компоненты логического критерия истинности. Семантическая и синтаксическая полнота — всего лишь желаемый идеал всестороннего описания действительности, а не реальность в бурно изменяющемся и постоянно развивающемся мире. С требованием независимости связывают ситуацию невыводимости одной аксиомы из другой и условия соблюдения принципа простоты в науке. Однако независимость как составляющая логического критерия в конечном счете упирается в конвенции — соглашения между учеными в выборе той или иной системы отсчета в качестве исходной. Особое внимание привлекает к себе принцип простоты, который может быть обоснован как с онтологической стороны ссылкой на гармонию и завершенность, объективно присущую миру, так и с синтаксической и прагматической точек зрения. Понятие синтаксической простоты, как отмечают исследователи, задается представлением об оптимальности, удобстве применяемой символики, способов кодирования, трансляции. Понятие прагматической простоты уточняется посредством введения представлений о простоте экспериментальных, технических, алгоритмических аспектов научной деятельности. И именно из принципа простоты, с которым связывают стройность, изящность, ясность теории, вытекает эстетический критерий истинности. В высказываниях многих ученых чувствуется тяга к красоте теории, «темные понятия» которой уже с самого первого взгляда свидетельствуют о ее неудовлетворительности. Когда речь заходит об эстетическом критерии, то с необходимостью следует ссылка на П.Дирака, которому принадлежит суждение: «Красота уравнений важнее, чем их согласие с экспериментом». А.Эйнштейн также предлагал применять к научной теории критерий внутреннего совершенства. Внедрение в чуждую эстетике и художественному видению мира автономную сферу строгой науки идеалов эстетичности весьма проблематично, хотя определенная взаимосвязь этих двух способов мироосвоения очевидна. Особое место в массиве критериев научности отведено когерентности. Она обеспечивает согласованность, взаимосвязанность полученных исследовательских результатов с теми знаниями, которые уже были оценены как фундаментальные. Тем самым когерентность охраняет науку от проникновения в нее претенциозных, не имеющих достаточных оснований суждений и положений. Нередко указывают также и на прагматический критерий научного знания, ориентирующийся на успех как на самый главный признак научного исследования. Критерий строгости в науке имеет также весьма существенное значение. Понятие научной строгости входит в объем критерия объективности. Э. Агации определяет научную строгость «как условие, предполагающее, что все положения научной дисциплины должны быть обоснованными и логически соотнесенными». Иногда в качестве критерия истины выступает понятие эври-стичности, отражая творческий потенциал содержащихся в теории основоположений. Эвристичность фиксирует способность теории к саморасширению, к выходу за собственные пределы, отвечает за появление принципиально нового и нетривиального. Именно при помощи категории «эвристичность» отрицается все, что не обеспечивает прироста информации. С процедурой фальсифицируемости связывают исключительно эмпирический критерий научности. В отличие от фальсифицируемости фальсификация представляет собой методологическую процедуру, устанавливающую ложность гипотезы или теории в соответствии с правилами классической логики. При фальсификации должны быть сформулированы научные правила, усматривающие, при каких условиях система должна считаться фальсифицируемой. Фальсификация основывается на фальсифицируемой гипотезе, которая имеет эмпирический характер. Поэтому не следует соглашаться с позицией, пытающейся отыскать и провозгласить один единственный критерий истинности. Такой критерий представал бы как абсолютный и внеисторич-ный, поскольку никак не зависел бы от конкретно-исторической формы развития науки и практики. Давно известно, что фундаментальные открытия делаются «на кончике пера» и что практика в качестве критерия истины столь же определенна, сколь и неопределенна, чтобы не позволить достигнутому уровню человеческих познаний превратиться в абсолют. И тем не менее недостаточность эстетического критерия истины (согласно которому истина заключается во внутреннем совершенстве теории, простой, красивой формой уравнений, изяществе доказательств), логического критерия истинности (когда все должно быть обосновано, непротиворечиво и самодостаточно, на основе выводов и доказательств) и всех подобных подходов состоит в том, что в них критерии истинности знания пытаются отыскать в самом знании, хотя выявить истину можно лишь при сопоставлении (соотнесении) знания с объектом. Видимо, следует согласиться с тем, что вопрос об истинности познания вовсе не теоретический, а практический вопрос. ЛИТЕРА ТУРА 1. Степин B.C. Идеалы и нормы в динамике научного поиска/ Идеалы и нормы научного поиска. Минск, 1981. 2. Порус В.Н. Эпистемология: некоторые тенденции//Вопросы философии, 1997, № 2. 3. Шестов Л. Апофеоз беспочвенности. Л., 1991. 4. Дынич В.И., Емельяшевич М.А., Толкачев Е.А., Томильчик Л.М. Вненаучное знание и современный кризис научного мировоззрения// Вопросы философии. 1994, № 9. 5. Холтон Дж. Что такое антинаука//Вопросы философии. 1992, № 2. 6. Ильин В.В. Критерии научности знания. М., 1989. 7. Агации Э. Моральное измерение науки и техники. М., 1998.
|