Теории межкультурной коммуникации

Современное коммуникативное пространство представляет собой довольно сложную систему, в которой одно из основных мест принадлежит различным видам коммуника­ции. Это обусловлено тем, что в различных ситуациях и обстоя­тельствах человек ведет себя по-разному и тем самым в каждом отдельном случае взаимодействует с другими людьми особым образом. Кроме того, характер и особенности коммуникации определяются также средствами и способами передачи информа­ции, субъектами коммуникации, ее целями и многими другими причинами. Все это позволяет выделить различные виды комму­никации. В современной коммуникативистике выделение тех или иных видом коммуникации осуществляется по нескольким основаниям, поэтому количество видов коммуникации в различ­ных источниках весьма существенно различается^[29]. При этом каж­дый вид коммуникации имеет свое теоретическое обоснование и выражение. В то же время функциональный подход к этому во­просу позволяет выделить следующие виды коммуникации: меж­этническая, деловая, социальная, международная, межличност­ная, массовая, межкультурная и др. Из всех отмеченных видов коммуникации для нас представляет интерес прежде всего меж­культурная коммуникация.

Объективным основанием для межкультурной коммуника­ции являются различия между культурами, складывающиеся в процессе формирования каждой этнической культуры. Как отме­чено выше, жизнедеятельность и отношения людей определяют­ся существующими в той или иной культуре нормами, которые регулируют практически все области человеческого мышления и поведения и оказывают влияние на характер восприятия, оценки и межличностные отношения. Образование, воспитание, исто­рическая память, традиции, обычаи и язык вырабатывают систе­му ориентаций, помогающую людям успешно справляться с жи­тейскими ситуациями и различными проблемами.

Каждый человек реагирует на внешний мир в соответствии с этими особенностями своей культуры. Эти культурные нормы зачастую не осознаются индивидом, поскольку составляют часть его личности. Осознание особенностей собственной культуры происходит при контакте с людьми, которые в своем поведении руководствуются другими культурными нормами. При этом та­кого рода взаимодействие зачастую связано с дискомфортом или порождает конфликтные ситуации и требует обстоятельного ис­следования.

¹ Основы теории коммуникации. М., 2003; Соколов А. В. Общая теория социаль­ной коммуникации. СПб., 2002; Шарков Ф.И. Основы теории коммуникации. М., 2002.

Поведение людей, принадлежащих другим культурам, не яв­ляется чем-то непредсказуемым, оно поддается изучению и про­гнозированию, но обусловливает потребность в специальных об­разовательных программах, направленных на формирование знаний и навыков межкультурной коммуникации.

Стремление понять чужие культуры и поведение их предста­вителей, разобраться в причинах культурных различий и совпа­дений существует столько же времени, сколько существует культурное и этническое разнообразие человечества. Столь же древним, как и желание постичь другие культуры, является стремление не принимать во внимание другие культуры или рас­сматривать их как недостойные, оценивая носителей этих куль­тур как людей второго сорта, считая их варварами, у которых нет ни культуры, ни личностных качеств, ни вообще каких-либо че­ловеческих достоинств.

Такого рода полярное отношение к другим культурам сущест­вовало на всем протяжении человеческой истории. В трансфор­мированном виде эта дилемма сохраняется и в современных условиях, что находит выражение в спорах и дискуссиях специа­листов о содержании, объекте, предмете и целях межкультурной коммуникации. В результате этих споров, дискуссий и обсужде­ний сложилось несколько теорий межкультурной коммуника­ции, в которых рассматриваются различные проблемы взаимо­действия культур. К наиболее известным теориям межкультурной коммуникации относятся теория высоко- и низкоконтекстуаль­ных культур Э. Холла, теория культурных измерений Г. Хофште- де и теория культурной грамотности Э. Хирша.

Теория высоко- и низкоконтекстуальных культур Э. Холла'. На основе сравнительных исследований различных культурных групп Холл выделил не только их культурно-коммуникативные образцы, но и разработал общую типологию по отношению их к контексту — информации, окружающей и сопровождающей то или иное культурное событие. Он обратил внимание, что все культуры в межличностном общении используют некие невысказанные, скрытые правила, которые важны для понимания происходящих событий и межличностного поведения. Культуры различаются своим «чтением контекста», использованием скрытой информа­ции, которую заключает в себе каждая ситуация. Чем больше контекстуальной информации необходимо для понимания соци­альной ситуации, тем выше сложность культуры. И чем выше сложность культуры, тем труднее «чужакам» правильно понять и оценить социальную ситуацию. В зависимости от характера ис­пользования пространства и времени Холл разграничил все куль­туры на высококонтекстуальные и низкоконтекстуальные, а так­же культуры с преобладающим монохронным или полихронным использованием времени.

Согласно исследованиям Холла, характер и результаты про­цесса коммуникации определяются помимо всего прочего и сте­пенью информированности его участников. Степень информи­рованности в свою очередь зависит от плотности социальных связей и скорости обмена информацией между членами этой сети. В соответствии с этим все культуры можно классифициро­вать по признаку слабой и сильной контекстуальной зависимости. Люди, которые пользуются плотной информационной сетью, относятся к культуре с высоким контекстом, а индивиды с более свободной сетью связей в своем социальном окружении и с мень­шим объемом обмена информацией относятся к культуре с низ­ким контекстом.

Высокий контекст культуры является обязательным элемен­том успешного понимания того или иного события, поскольку высокая плотность информационных сетей предполагает тесные контакты между членами семьи, постоянные контакты с друзья­ми, коллегами, клиентами. В этом случае в отношениях между людьми всегда присутствуют тесные связи. В силу высокой ин­формационной обеспеченности и накопленного исторического опыта такие культуры можно назвать однородными, они мало меняются со временем и при взаимодействии с инокультурным окружением поведение представителей высококонтекстуальных культур порождает одинаковую реакцию и предсказуемо. По мнению Холла, здесь для обычного повседневного общения не требуется подробной информации о происходящем, поскольку представители этих культур постоянно в курсе того, что происхо­дит вокруг. К странам с высоким контекстом культуры принадле- жатФранция, Испания, Италия, страны Ближнего Востока, Япо­ния и Россия.

Для представителей высококонтекстуальных культур много информации передается неязыковым контекстом — иерархией, статусом, внешним видом человека, манерами его поведения, условиями проживания и т.д. Например, высококонтекстуаль­ные по своей природе японцы не станут вести переговоры с пред­ставителем другой фирмы, если он занимает недостаточно высо­кое положение в ее иерархии, как бы высоко профессионален он ни был. Вся необходимая информация для ведения переговоров уже заложена в сознании людей, и без знания этой информации переговоры будут неудачными. В культурах этого типа использу­ется очень много намеков, подтекста, фигуральных выражений и т.д. Так, если при обсуждении сделки американец даст утвер­дительный ответ, то это не может иметь никакой иной интерпре­тации, тогда как согласие японца вовсе не означает действитель­ного согласия, оно может иметь различные интерпретации. Дело в том, что в японской культуре не принято прямо говорить «нет» из опасения, что отрицание чего-либо может подорвать автори­тет партнера. Японцы особенно чувствительны к «сохранению лица» собеседника и никогда не поставят партнера в неловкое по­ложение, публично отвергая его предложение.

В то же время в мире существует группа культур, в которых практически отсутствуют неформальные информационные сети. Эти культуры менее однородны, в них межличностные контакты строго разграничены, представители этих культур не смешивают личные отношения с работой и другими аспектами повседневной жизни. Следствиями этой особенности оказываются слабая ин­формированность и большая потребность в дополнительной ин­формации для понимания представителей других культур при об­щении. К типу низкоконтекстуальных культур можно отнести культуры Германии, Швейцарии, США, скандинавских и других североевропейских стран.

В культурах этих стран большая часть информации содержит­ся в словах, а не в контексте общения. Здесь люди часто выража­ют свои желания словесно, не предполагая, что это будет понято из ситуации общения. В подобных обществах наибольшее значе­ние придается речи, а также обсуждению деталей, предпочтите­лен прямой и открытый стиль общения, когда вещи называют своими именами. На шкале низкоконтекстуальных культур верх­нее положение занимают немцы с известной всем педантич­ностью. Для представителей немецкой культуры очень важны письменные контракты, договоры, документы.

Сравнение двух типов культур показывает, что каждая из них обладает специфическими особенностями. Так, высококон­текстуальные культуры отличает:

невыраженная, скрытая манера речи, многозначительные и

многочисленные паузы; О серьезная роль невербального общения и умения «говорить гла­зами»;

излишняя избыточность информации, поскольку для общения

достаточно первоначальных фоновых знаний; О отсутствие открытого выражения недовольства при любых условиях и результатах общения.

В свою очередь низкоконтекстуальные культуры характеризу­ются следующими признаками: О прямая и выразительная манера речи; О незначительная доля невербальных форм общения; О четкая и ясная оценка всех обсуждаемых тем и вопросов; О оценка недосказанности как недостаточной компетентности или слабой информированности собеседника; О открытое выражение недовольства.

Иллюстрацией для понимания обоих типов культур может служить описание работы менеджеров, принадлежащих к культу­рам с низким и высоким контекстом. Так, в культуре с низким контекстом менеджер будет принимать посетителей одного за другим, строго по очереди. Во время своей работы он не будет от­вечать на телефонные звонки или звонить сам. Он будет получать информацию только от тех людей, с которыми видится в течение дня, и из своих рабочих документов.

Напротив, в культурах с высоким контекстом офис менедже­ра будет напоминать проходной двор, когда люди постоянно вхо­дят и выходят в течение всего рабочего дня. Во время беседы ме­неджер отвлекается на телефонные разговоры и на прочие минут­ные вопросы. В этой ситуации все действующие лица обо всем информированы, и каждый знает, где ему следует искать необхо­димую информацию.

Кроме проблемы контекстуальное™ культуры в теории Хол­ла значительное место отводится исследованию вопроса исполь­зования времени представителями различных культур. По его мнению, время является важным показателем темпа жизни и ритма деятельности, принятым в той или иной культуре. Культу­ра использования времени выступает главным организующим фактором жизни и коммуникации, так как с помощью времени люди выражают свои чувства, подчеркивают важность своих по­ступков и действий.

Каждой культуре присуща своя система использования вре­мени, что чрезвычайно важно для межкультурной коммуника­ции. Для понимания партнера требуется знать, как понимается время в его культуре. По Холлу, в зависимости от способа испо­льзования времени культуры следует разделять на два противо­положных вида: монохронные, в которых время распределяется таким образом, что в один и тот же отрезок времени возможен только один вид деятельности; полихронные, в которых в один и тот же отрезок времени производится несколько видов деятель­ности.

Монохромное использование времени означает, что действия осуществляются последовательно, одно за другим в течение определенного времени. В соответствии с этим время представ­ляется как прямолинейный путь, который ведет из прошлого в будущее. Монохронное время разделяется на отрезки, т.е. все тщательно планируется для того, чтобы человек мог в любой от­резок времени сконцентрироваться на чем-либо. Представители монохронных культур приписывают времени вещественную сто­имость: его можно потратить, сэкономить, потерять, наверсты­вать, ускорять. Тем самым оно становится системой, с помощью которой поддерживается порядок в организации человеческой жизни'. Исходя из того, что «монохронный» человек способен за­ниматься только одним видом деятельности в определенный от­резок времени, он вынужден как бы «закрываться» в своем собст­венном мире, в который другим людям нет доступа. Носители этого типа культуры не любят, если их прерывают в процессе какой-либо деятельности. Такой тип использования времени прак­тикуется в Германии, США, ряде североевропейских стран.

Полихронное восприятие времени противоположно моно- хронному — в нем многое происходит одновременно. Полихрон­ное время понимается не как прямолинейный путь, а как некий узел переплетения многих проблем, поэтому оно менее ощутимо. В культурах полихронноготипа большую роль играют межлично­стные, человеческие отношения, а общение с человеком рассмат­ривается как более важное действие, чем принятый план дейст­вий. Поэтому представители полихронных культур более дина­мичны в обращении со временем^[30]. Пунктуальности и распорядку дня в этих культурах не придается большого значения. К типич­ным полихронным культурам относятся культуры стран Латин­ской Америки, Ближнего Востока, Средиземноморья, а также России.

Различия между представителями монохронных и полихрон­ных культур можно обобщенно описать следующим образом: в монохронных культурах индивиды делают одно дело в один про­межуток времени, при этом они сконцентрированы на своей ра­боте, соблюдают все договоренности, испытывают ответствен­ность за свою работу, стараются никому не мешать, проявляют больше уважения к другим людям, пунктуальны и поддерживают преимущественно краткосрочные межличностные отношения.

Представители полихронных культур, напротив, делают не­сколько дел одновременно, чаще прерывают свою работу, прида­ют меньше значения договоренностям о встречах, чем человече­ским взаимоотношениям. Они часто меняют свои планы, больше интересуются личными делами, их пунктуальность зависит от взаимоотношений, они склонны устанавливать отношения с другими на всю жизнь.

Разделяя культуры на высоко- и низкоконтекстуальные, мо- нохронные и полихронные, следует помнить, что в каждом типе существует множество скрытых правил и требований, регулиру­ющих повседневную жизнь людей. В высококонтекстуальных и монохронных культурах эти правила и требования определяют принятые в обществе нормы поведения, которые строго соблю­даются. Например, в Японии размещение участников за столом переговоров строго определено старшинством. В культурах Ближнего Востока ни одно деловое обсуждение не начнется без обмена любезностями и налаживания личных контактов. Стрем­ление американцев приступать к обсуждению деловых вопросов без напрасной потери времени будет воспринято представителя­ми этих культур как грубость и невежливость.

В низкоконтекстуальных культурах межличностные отноше­ния часто носят временный и поверхностный характер. Здесь люди легко вступают в дружественные отношения и так же легко прерывают их. Легкость и быстрота, с которой американцы знако­мятся с людьми, привела к созданию одного из самых распростра­ненных стереотипов, согласно которому «американцы необычай­но дружелюбны», обратной стороной этого стереотипа является также широко распространенное мнение, что американская друж­ба поверхностна и не предполагает преданности и верности.

Дружеские отношения американцев носят весьма своеобразный ха­рактер: они редко бывают продолжительными и в них присутствует всегда много прикладных моментов. Они менее постоянны, нежели представители других культур, и не любят зависеть от других людей. Американцы часто ранжируют свои дружеские отношения, выделяя «друзей по работе», «друзей по спорту», «друзей по отдыху», «друзей семьи» и т.п.

Сравнение особенностей каждого типа культуры позволяет прийти к выводу, что при взаимном общении представителям этих культур приходится сталкиваться с множеством сложно­стей. Здесь всегда важно помнить, что на поведение представите­лей другой культуры нельзя реагировать так же, как принято в своей культуре. Теория Холла помогает взглянуть на представи­телей различных культур изнутри и облегчает понимание куль­турных коммуникативных образцов. Однако в практике межкуль­турного общения следует учитывать, что теория Холла не объяс­няет все поведение представителей того или иного типа культур. В рамках одной и той же культуры могут встречаться их различ­ные комбинации и сочетания. Теория Холла дает лишь описания типичных черт, которые сопровождают процесс коммуникации представителей описанных культур.

Теория культурных измерений Г. Хофштеде. Под влиянием инди­видуальных особенностей психики, социального окружения и специфических особенностей этнической культуры каждый че­ловек особым образом воспринимает окружающий мир, стано­вясь носителем определенного образа мыслей и потенциальных действий. В то же время подавляющее большинство социальных моделей поведения людей формируется в детском возрасте, по­скольку именно в детстве человек наиболее восприимчив к про­цессам обучения. Определенные ощущения, формы мышления и способы действий, которые возникают входе обучения и закреп­ляются в сознании человека, консервируются и в дальнейшем слабо поддаются изменениям. Как известно, чтобы усвоить что-то новое, сначала необходимо отказаться от старых образ­цов. А отказ от привычных ощущений, мыслей и моделей поведе­ния дается всегда труднее, чем обучение с «чистого листа».. Результатом процесса формирования ощущений, мыслей и пове­дения являются так называемые ментальные программы, кото­рые могут быть исследованы с помощью измерений культуры по четырем показателям:

дистанция власти (от низкой до высокой);

индивидуализм — коллективизм; О маскулинность - феминность;

избегание неопределенности (от сильной до слабой).

Данные идеи и представления являются исходными в теории культурных измерений голландского социолога Герта Хофштеде, который одним из первых в социологии культуры попытался ис­пользовать значительные статистические данные для анализа культурных ценностей. Теория культурных измерений Хофште­де базируется на результатах письменного опроса, проведенного им в 40 странах мира, за исключением бывших социалистических стран, что объясняет отсутствие упоминаний всех восточноевро­пейских стран, втом числе России. Эти исследования позволили установить, что различные феномены культуры могут быть изме­рены по четырем указанным параметрам, которые на практике выступают в различных комбинациях между собой, что и опреде­ляет ментальность соответствующей культуры.

Измерение по параметру дистанция власти означает сравне­ние культур по степени концентрации власти или распределения ее по различным уровням организации. Этот показатель позволя­ет установить, какое значение в разных культурах придается вла­стным отношениям между людьми и как варьируются различные культуры поданному признаку. Дистанция власти представляет собой величину неравномерного распределения власти в обще­стве и степень готовности общества принять эту неравномер­ность во взаимоотношениях между различными элементами. Ди­станцию власти Хофштеде объясняет через основные ценности членов общества, наделенных властью. Способ распределения власти, по его мнению, обычно зависит от поведения наделенных властью членов общества, т.е. когорты руководителей, а не осталь­ной массы руководимых.

В культурахс высокой дистанцией власти последняя ви­дится как некая данность, имеющая фундаментальные основы. Поэтому представители данного типа культуры полагают, что власть — важнейшая часть социальной жизни, а носители власти рассматривают своих подчиненных как людей, существенно от­личающихся от них самих. При этом в культурах такого типа ак­цент делается в основном на принудительной форме власти. Здесь высокую ценность имеют обязательность, исполнитель­ность, конформное поведение, авторитарные установки и жест­кий стиль руководства.

Вопрос о легитимности самой власти в этих культурах не столь важен, поскольку в обществе негласно существует убежде­ние, что в мире должно быть определенное неравенство, в кото­ром каждый имеет свое место. Дело в том, что некоторые культу­ры имеют преимущественно иерархическую или вертикальную структуру организации, в то время как в других культурах иерар­хия выражена не так сильно или ее структура имеет горизонталь­ный характер построения взаимоотношений. В иерархических обществах с высокой дистанцией власти подчиненные готовы к неравномерному распределению полномочий и поэтому подчи­няются всем вышестоящим лицам. Начальникам и прочим носи­телям властных полномочий традиционно оказывается подчерк­нутое уважение и демонстрируется послушание. В таких культу­рах не допускаются выражение противоречий, жесткая критика или открытое противодействие.

Подобного рода взаимоотношения в культурах с высокой дис­танцией власти основываются на убеждении, что люди изначально рождаются неравными, у каждого есть свое место в жизни, обуслов­ленное сложной иерархической структурой общества, и своя дис­танция между различными социальными слоями общества. Социальная иерархия общества определяет и структуру составляю­щих его организаций. Еще в школе детей учат, что они не должны перебивать учителя и задавать вопросы, поскольку это считается проявлением неуважения к старшим. В таких культурах для органи­зационных структур характерны централизация власти, большая численность персонала в области контроля и проверки, который определяет значимость той или иной работы. Здесь существует твер­дое убеждение, что наделенные властью отличаются от рядовых лю­дей, поэтому любое проявление власти считается нормой.

В культурах с низкой дистанцией власти господствует точка зрения, согласно которой неравенство в обществе должно быть сведено к минимуму. Представители этого типа культур считают, что иерархия — условное закрепление неравенства лю­дей в обществе, поэтому наибольшее значение там придается та­ким ценностям, как равенство в отношениях, индивидуальная свобода и уважение к личности. Подчиненные здесь считают, что они такие же люди, как и их руководители. Поэтому коммуника­ция в данных культурах менее формальна, равенство собеседни­ков выражено сильнее, а стиль общения носит в большей мере консультативный характер.

В этих культурах эмоциональная дистанция между вышестоя- щими-и их подчиненными незначительна. Например, сотрудни­ки таких организаций всегда могут подойти к своему начальнику с вопросом или высказать критические замечания. Открытое не­согласие или активное противодействие начальнику также рас­сматривается здесь как норма. Наоборот, в культурах с высокой дистанцией власти устанавливается сильная зависимость между начальниками и подчиненными: сотрудники должны либо при­знавать власть своего начальника, либо полностью отклонять ее и прерывать с ним всякие отношения. В этом случае эмоциональ­ная дистанция между начальниками и подчиненными очень ве­лика. Сотрудники лишь в редких случаях могут позволить себе за­дать вопросы своему начальнику, не говоря уже о том, чтобы под­вергнуть его действия критике. На основе результатов своих исследований Хофштеде пришел к выводу, что к культурам с вы­сокой дистанцией власти можно отнести турецкую, а к культурам с низкой дистанцией власти — немецкую.

Измерение культур по признаку индивидуализм — коллекти­визм призвано показать степень, до которой культура поощряет социальную связь в противоположность индивидуальной неза­висимости и опоре на собственные силы и тем самым объяс­нить различия в поведении представителей разных культур. Выдвигая этот признак, Хофштеде исходил из того, что в зави­симости от приоритета потребностей личности или общества все культуры можно разделить на коллективистские и индиви­дуалистские.

Индивидуалистской может быть названа культура, в которой индивидуальные цели ее членов более важны, чем цели группо­вые. Индивидуализм присущ обществам со свободной (нежест­кой) социальной структурой, в которых каждый должен забо­титься о себе и своей семье.

Коллективистская культура, напротив, характеризуется тем, что в ней групповые цели доминируют над индивидуальными. Коллективизм присущ обществам с жесткой (строгой) социаль­ной структурой, четким разделением на социальные группы, внутри которых каждому индивиду гарантированы забота и вни­мание остальных в обмен на безоговорочную лояльность по отно­шению к группе.

По мнению Хофштеде, подавляющее большинство людей живет в коллективистских обществах, в которых интересы группы превалируют над интересами индивида. Коллективист­ский характер общества означает не власть государства над инди­видом, а власть группы над ним. К данному типу культур следует отнести большинство традиционных азиатских и африканских культур, а также католических стран Южной Европы и Латин­ской Америки, которые отличает повышенное внимание к се­мейным и общинным отношениям и ценностям. Самая первая группа, в которой оказывается человек с рождения — его семья. В большинстве коллективистских обществ семья состоит из довольно большого числа членов, проживающих под одной кры­шей. В нее могут входить не только родители и их дети, но также дедушки, бабушки, дяди, тети и прочие родственники. Эти люди и становятся первыми и главными арбитрами, определяющими направление поведения человека. Если дети вырастают в семьях такого типа, то они изначально воспринимают себя как часть Мы-группы. Каждая большая семья отличает себя от других групп в обществе и является основанием для создания собствен­ной идентичности. Здесь между индивидом и группой развива­ются отношения зависимости. Собственная группа на протяже­нии всей жизни защищает индивида, но в ответ требует от него постоянно проявлять преданность.

Наряду с современной системой законов японцы подчиняются непи­саному кодексу общественного поведения, в основе которого лежит строгая субординация, напоминающая человеку о подобающем ему месте и требующая постоянно соблюдать дистанцию в общем потоке взаимоотношений. Осознание своей принадлежности к какой-то группе, готовность ставить преданность ей выше личных интересов — все это обрекает японцев на известную замкнутость. Дружеские связи между лицами разного возраста, положения, социальной принадлеж­ности здесь крайне редки. Круг тех, с кем японец сохраняет общение на протяжении всей своей жизни, весьма ограничен. Это, как прави­ло, родственники, бывшие одноклассники, сослуживцы одного с ним ранга. Поскольку любая группа в японском обществе основана на же­сткой иерархии, то чужак, задумавший проникнуть в нее со стороны, сразу оказывается инородным телом в системе прочных отношений, установившихся ранее.

В коллективистских культурах люди воспринимают мир и.формируют свое отношение к нему сквозь призму интересов группы. Коллективизм характеризуется жесткой социальной структурой, которая разделяет людей на «своих» и «чужих». Боль­шое внимание уделяется взглядам, целям и потребностям груп­пы, а не индивида. Социальные нормы и обязанности определя­ются группой, аличные взаимоотношения считаются важнее вы­полнения поставленной задачи. Поддерживаются те ценности, которые разделяются всеми, а не те, которые выделяют индивида на фоне группы. Значимость человека зависит не от личных ка­честв, а от места в социальной иерархии. Культура подчеркивает принадлежность каждого к организации. В таких обществах не существует личного мнения как такового. «Личное мнение» определяется мнением группы, но если возникает какая-либо проблема, в отношении которой не выработана четкая групповая позиция, то формулируется групповое мнение путем обсуждения ее на совете группы.

Меньшая часть человечества живет в обществах, в которых интересы индивида преобладают над интересами группы. Эти об­щества и их культуры были названы Хофштеде и нд и в иду ал и - стскими.Вних отношения между людьм и зависят от индивиду­альных интересов и притязаний их участников и поэтому изменя­ются по мере изменения интересов и притязаний. В подобных обществах выбор индивидом стиля одежды, друзей, занятий или супруга относительно свободен и не зависит от диктата со сторо­ны семьи или еще кого-либо. Это не означает, что люди в таких обществах не испытывают влияния со стороны окружающих. Но степень влияния здесь несравненно меньше, чем в коллективист­ских обществах.

В силу указанных причин в таких индивидуалистских культу­рах, как культуры Германии, США, Австралии, Великобритании, Канады, Нидерландов, Новой Зеландии, связи между людьми менее важны. Считается, что в этих культурах каждый человек должен сам позаботиться о себе и своей семье. Выполнение по­ставленной цели здесь превалирует над любыми личными взаи­моотношениями. Преданность индивида группе низка, каждый человек входит в состав нескольких групп, переходя из одной в другую по мере надобности. В этих культурах предпочтение отда­ется соревнованию и конкуренции, а не кооперации и сотрудни­честву. Ценится прежде всего право каждого на личную собст­венность, частное мнение, точку зрения. Приветствуется умение самостоятельно принимать решения.

Англичане придерживаются правила «не быть личным», т.е. не вы­ставлять себя в разговоре, не вести речи о себе самом, своих делах, профессии. Считается дурным тоном неумеренно проявлять собст­венную эрудицию и вообще безапелляцион но утверждать что бы то ни было. На такого человека в лучшем случае посмотрят, как на чудака, эксцентрика, а в худшем — как на человека невоспитанного. В Англии возведена в культ легкая беседа, способствующая расслаблению ума, а отнюдь не глубокомысленный диалог и тем более не столкновение противоположных взглядов.

Каждый тип культуры имеет свои преимущества и недостатки. Коллективисты вынуждены придерживаться многочисленных экономических, социальных и культурных ограничений, получая взамен надежную поддержку. Индивидуалисты достигают более высокого материального уровня и всегда имеют больше возмож­ностей при выборе образа жизни и поведения.

Измерение маскулинности — феминности призвано характе­ризовать те общества и культуры, в которых роли полов четко очерчены. Выдвигая этот параметр классификации культур, Хофштеде подчеркивает, что он не имеет прямого отношения к мужчинам и женщинам, он лишь фиксирует преобладание опре­деленных черт в национальном характере. Мужскими, по его мнению, следует считать культуры, в которых ценятся тщесла­вие, стремление к успеху, признание достижений и забота о вы­соком достатке. Женскими следует признать те культуры, в кото­рых превалируют значимость межличностных отношений, со­трудничества, стремление к пониманию и проявляется забота об окружающих.

Каждое общество по родовому признаку состоит из мужчин и женщин. Биологические различия между полами одинаковы во всем мире, но их социальные роли в обществе лишь в малой сте­пени детерминированы биологическими различиями. Многие виды поведения, которые не связаны непосредственным образом с проблемой продолжения рода, называют в обществе типично мужскими или женскими. Однако те виды деятельности, которые считаются характерными для того или иного пола, меняются от культуры к культуре. Понятия «маскулинность» и «феминность», согласно Хофштеде, отражают социальные, предопределенные культурой роли мужчин и женщин в той или иной культуре.

Однако относительно того, что считать «мужским», а что «женским» началом в каждой конкретной культуре, существуют различные мнения, интерпретации и оценки. Поэтому в качестве критерия разделения маскулинных и феминных культур Хофш­теде предлагает учитывать традиционные качества мужчин и женщин, принятые в большинстве стран мира. Согласно тради­ционным представлениям, мужчинам приписываются твердость, ориентация на конкуренцию, соперничество и стремление быть первым. Женщинам в свою очередь приписываются ориентация на дом, семью, социальные ценности, а также мягкость, эмоцио­нальность и чувственность.

В соответствии с таким разделением, в маскулинных культурах доминируют следующие ценности: настойчивость, сила, независимость, материальный успех, открытость. В культу­рах с мужским началом, характерных для Австрии, Великобрита­нии, Венесуэлы, Германии, Греции, Ирландии, Италии, Мекси­ки, Швейцарии, Филиппин, Японии, половые различия муж­ских и женских ролей в обществе четко обозначены: мальчиков учат быть решительными и настойчивыми, а девочек — поклади­стыми и заботливыми. В работе здесь ценится больше всего результат, и награждение происходит по принципу реального вклада в этот результат.

Феминные культуры, присущие Дании, Нидерландам, Норвегии, Португалии, Финляндии, Чили, Швеции, ценят боль­ше всего эмоциональные связи между людьми, заботу о других членах общества, самого человека. Мужчины в этих культурах не должны быть напористы, им надлежит принимать участие в вос­питании детей. Соответственно в воспитании детей большое зна­чение придается развитию чувства солидарности и скромности. Здесь проповедуется социальное равенство полов, сочувствие не­удачникам, конфликты обычно решаются путем переговоров и достижения компромисса. Награждение за труд в культурах фе- минного типа происходит в основном по принципу равенства.

Доминирование мужского или женского начала в той или иной культуре влияет на процесс коммуникации: в мужских культурах преобладает склонность к агрессивному коммуника­тивному стилю, поскольку соревнование важнее сотрудничества. Коммуникативный стиль в женских культурах значительного от­личается от культур маскулинного типа, представители которой имеют более сильную мотивацию к достижению практических результатов, в работе они видят смысл жизни, признание, успех и конкуренция рассматриваются как главные источники удовлет­воренности работой. В культурах феминного типа упор делается на взаимную зависимость и служение друг другу.

Измерение культур по параметру избегание неопределенности означает сравнение культур по степени допустимых отклонений от установленных ими норм и ценностей. Избегание неопреде­ленности является ответной реакцией членов какой-либо культу­ры на угрозу или опасность для себя из-за непонятной или неоп­ределенной ситуации. «Процесс избегания» предполагает устра­нение от контактов с людьми, общение с которыми таит скрытую или непосредственную опасность. Значимость этого параметра обусловлена тем, что будущее для людей всегда остается неизве­стным, хотя люди испокон веков пытались предсказать его.

Состояние и чувство неопределенности является неотъемле­мой частью человеческого существования, поскольку человек не обладает способностью предсказывать события ни ближайшего, ни отдаленного будущего. По мере своих возможностей, с по­мощью различных технологий, законов или религии люди во все исторические эпохи стремились снизить уровень неопределен­ности своей жизни. При этом стратегии преодоления неопреде­ленности различны в каждой культуре и зависят от того, какое значение придавалось неопределенности в соответствующей куль­туре. В зависимости от этого показателя Хофштеде разделяет культуры на два типа — с высоким и с низким уровнем избегания неопределенности.

В культурах с высоким уровнем избегания неопределен­ности в ситуации неизвестности люди постоянно испытывают стресс и чувство страха. Высокий уровень неопределенности, со­гласно Хофштеде, ведет не только к повышенному стрессу инди­видов, но и к высвобождению у них большого количества энер­гии. Поэтому в культурах с высокой степенью избегания неопре­деленности наблюдается высокий уровень агрессивности, для выхода которой в таких обществах создаются особые каналы.

Представители культур с высокой степенью боязни неопре­деленности пытаются избегать неясных ситуаций, обезопасив себя множеством формальных правил, неприятием отклонений от нормы в поведении, верой в абсолютную истину. Они нетер­пимо относятся к людям с другим типом поведения, больше со­противляются любым изменениям, болезненно относятся к дву­смысленности, беспокоятся о будущем, мало склонны к риску. В их поведении ярко выражена тенденция к внутригрупповому согласию. Их характеризует высокий уровень беспокойства, и поэтому они заняты вопросами безопасности и охраны, испыты­вают сильную потребность в письменных инструкциях, правилах и законах, которые придают их жизни устойчивость и определен­ность. Люди, принадлежащие к таким культурам, предпочитают четкие цели, подробные задания, жесткие графики работы и рас­писания действий. К культурам данного типа Хофштеде относит культуры Бельгии, Германии, Гватемалы, Греции, Перу, Порту­галии, Уругвая, Франции, Японии.

Одно из неписаных правил французской беседы заключается в том, что французы не любят с ходу затрагивать вопрос, который интересует их больше всего. К нему подходят постепенно, после долгого разгово­ра на нейтральные темы и как бы вскользь, без нажима, часто в конце обеда или ужина. Поступать наоборот считается признаком не только дурного тона, но и невеликого ума: сразу демонстрируя свой интерес, вы оказываетесь в роли просителя, а получив отрицательный ответ, ставите в неудобное, унизительное положение не только себя, но и партнера.

Вкультурахс низким уровнем избегания неопределенно­сти люди в большей степени склонны к риску в незнакомых усло­виях, поэтому для них характерен более низкий уровень стрессов и страхов. Закономерно, что при низком уровне боязни неопре­деленности люди недовольны чрезмерной регламентацией и ор­ганизованностью жизни, избытком правил и инструкций. Поэто­му правила устанавливаются ими только в случае крайней необ­ходимости. При этом они лучше чувствуют себя в неординарных ситуациях, которые открывают больше возможностей для твор­ческого решения различных проблем. Здесь господствует убеж­дение, что правил должно быть как можно меньше, во всем следу­ет надеяться только на себя. Представители этих культур легче воспринимают непредсказуемость жизни, их не пугают непонят­ные человеческие поступки и новизна идей, они терпимо отно­сятся ко всему необычному, высоко ценят инициативу, готов­ность идти на риск. К этой категории Хофштеде отнес культуры Дании, Индии, Ирландии, Нидерландов, Норвегии, Сингапура, США, Финляндии, Швеции.

Теорию культурных измерений Хофштеде критикуют с раз­личных позиций, при этом прежде всего обращая внимание на ее ограниченный характер. Каждая культура составляет собствен­ную программу действий для своих членов, которая отличается от программ действий других культур. Поэтому интерес к культур­ным различиям всегда велик и не ограничивается только приве­денными выше измерениями. Очевидно, что должны существо­вать и другие подходы, которые помогли бы более обстоятельно исследовать культурные различия. В то же время приведенные параметры культурных различий существенно упрощают осозна­ние и понимание культурных различий. Это позволяет гибко реа­гировать на неожиданные действия партнеров по межкультурной коммуникации и избегать возможных конфликтов при контактах с представителями других культур.

Теория культурной грамотности Э. Хирша'. Необходимым усло­вием эффективной межкультурной коммуникации является до­статочный уровень культурной грамотности, который преду­сматривает понимание фоновых знаний, ценностных установок, психологической и социальной идентичности, характерных для данной культуры. Рассмотрению проблемы формирования куль­турной грамотности посвящена теория американского культуро­лога Э. Хирша.

Главной целью этой теории является формирование необхо­димых навыков и знаний носителей английского языка для адек­ватной коммуникации с носителями других языков и культур. По мнению создателя теории, для успешного владения языком необ­ходимо глубокое знание различных культурных символов соот­ветствующей национальной культуры. Такого рода знания детер­минируют языковые значения, особенности общения, смысл текстов и специфику дискурса определенного лингвокультурно- го сообщества. Для успешной коммуникации с представителями других культур каждый человек должен владеть необходимым культурным минимумом знаний своих партнеров по коммуника­ции.

Хирш рассматривает культурную грамотность как явление, призванное создать «дух коммунальной кооперации», подразу­мевая под этим наличие знаний, позволяющих носителю культу­ры взять газету и читать ее с адекватным уровнем понимания как эксплицитной, так и имплицитной информации, соотнося чита­емое с контекстом и смыслом. Культурная грамотность, с точки зрения Хирша, «делает нас хозяевами стандартного инструмента познания и коммуникации, таким образом позволяя нам переда­вать и получать сложную информацию устно и письменно, во времени и пространстве»^[31]. Однако культурная грамотность — это не только культурно-специфическая информация, но и инфор­мация о мире в целом. Культурная грамотность — наиболее дина­мичный компонент межкультурной компетенции, требующий постоянного пополнения текущей культурной информации.

Компетенция не существует вне коммуникации. Именно в конкретных коммуникативных ситуациях выявляется уровень языковой и иных видов компетенции. Коммуникант не осознает своей некомпетентности в тех сферах общения, которые для него закрыты. В межкультурной коммуникации соединяются различ­ные виды компетенции (языковая, культурная, коммуникатив­ная). В зависимости от значения и роли того или иного вида ком­петенции в конкретных ситуациях общения Хирш выделяет сле­дующие уровни межкультурной компетенции: О необходимый для выживания; О достаточный для вхождения в чужую культуру; О обеспечивающий полноценное существование в новой культу­ре — ее «присвоение»; О позволяющий в полной мере реализовать идентичность языко­вой личности.

Для адекватного межкультурного понимания и эффективно­го взаимодействия необходима пропорциональная зависимость между уровнями языковой, коммуникативной и культурной ком­петенции. В случае асимметрии велика вероятность непонима­ния, поскольку от человека, владеющего языком, ждут соответст­вующего уровня культурной грамотности и обращаются к нему как к обладающему достаточным объемом культурологической информации.