Модный десерт

Лейни

— Дилейн, — пропел мне в ухо хрипловатый голос, когда я начала с трудом выбираться из цепких оков сна.

Почувствовав сквозь полусон, как чья-то довольно большая и теплая ладонь гладит меня по внутренней стороне бедра, я невольно застонала.

— Ты бы думала, какие звуки издаешь во сне… Такие стоны могут заставить потерять остатки выдержки. От этого со мной бог знает что происходит.

Горячее дыхание обожгло кожу на шее, а потом по спине прошла восхитительнейшая дрожь — я почувствовала, как его язык прикоснулся к мочке уха, и через миг губы Ноя сомкнулись на ней.

Рука его начала мять мое бедро, постепенно поднимаясь выше, и я пошевелилась, пытаясь найти самое удобное положение, чтобы получить максимальное удовольствие.

— Черт возьми, — ругнулся он и оторвался от меня.

Я вытаращила глаза и вздрогнула, осознав, какой отклик пробудило в моем предательском теле его прикосновение вместе с крепким словцом.

Ной запустил пальцы в волосы. Он нервничал и явно возбудился.

— Обед готов. Тебе стоит встать и попытаться что-нибудь съесть. Что? Я проспала целый день?

Я накрыла голову одеялом. Видя, как он завелся, я и сама начала возбуждаться, а сейчас потеря спокойствия была вовсе некстати.

— Я не голодна, — пробормотала в подушку.

— Не важно. Тебе нужно поесть. Выбирай — или ты сама встаешь и идешь со мной, или я вынимаю тебя из-под одеяла, несу твою задницу в столовую и там кормлю. Ну?

От отчаяния я зарычала и стукнула кулаком в подушку, но вставать не торопилась.

— Ну, как хочешь, — сказал он, откинув одеяло и взявшись за меня.

— Подожди! — Я быстро села, подтянув колени к груди. — Я встану. Господи, какой ты неандерталец. Дай мне немного побыть одной, и я сама спущусь, хорошо?

— Ну ладно, — пробормотал он, отступая. — Только не заставляй меня ждать слишком долго. Терпеть не могу есть в одиночестве.

Кивнув, я проводила его взглядом. Естественно, глаза мои сразу же опустились на его задницу. Я, наверное, все-таки извращенка.

Как только он вышел, я схватила мобильник и позвонила лучшей подруге.

«Алло» я не услышала, но в том, что трубку сняла именно Дез, можно было не сомневаться.

— Очень вовремя! Что там с тобой стряслось? — завопила она, перекрикивая гулкую музыку. Судя по всему, Дез была на работе. — Как ты вообще?

— Между ног болит, а так все отлично. Кроме того, мне хочется в туалет. Сильно… — Я скатилась с кровати и отправилась в нужном направлении.

Дез захохотала.

— Он уже вставил тебе? Что, перестарались?

— Вообще-то я все еще девушка, но не знаю, надолго ли. — Заметив свое отражение в зеркале, я резко остановилась. — Господи, как же хреново я выгляжу!

— Ты всегда хреново выглядишь. Короче, рассказывай. Кто тебя купил? Как он вообще,

секси?

— Ной Кроуфорд. Да, он секси в квадрате. Честно говоря, «секси» — даже не самое подходящее слово. Это просто ходячее адское пламя, — призналась я. Не совсем потому, что стыдно лгать лучшей подруге, — приуменьшать суперсексуальность Ноя было все равно, что зря гневить Господа.

— Пламя? Он что, голубой? О, сочувствую, милая, — рассмеялась она.

— Нет, он не голубой. По крайней мере, мне так не кажется, — сказала я, пытаясь пригладить волосы. — Он мне уже залез ртом между ног, так что, думаю, ему нравятся все-таки девушки.

Дез ахнула, пораженная этими словами.

— Он уже тебе полизал? О боже! Тебе понравилось? Тебе понравилось, да? Разве это не самое…

— Дез. Де-ез! Сосредоточься. — Я попыталась привлечь ее внимание. — На мне тогда были брюки, поэтому я не знаю. Да у меня и не так много времени на болтовню, давай лучше о по-настоящему важных вещах. Как мои? Деньги поступили на счет?

— Поступили. Ты, маленькая сучка, за два миллиона ушла. Я думала, что эти извращенцы должны хотеть прожженных девок, которые умеют делать все на свете… Так нет же — подавай им мисс Невинность! Не понимаю я их логики.

— Дез, — я старалась вернуть ее к делу и не дать сесть на любимого конька. — Как мама?

— Сегодня утром я ходила к ней. У нее все так же, милая. Без изменений. — Голос Дез стал серьезным. — Но теперь у нас есть деньги на операцию. Благодаря тебе. — Она вздохнула. — Знаешь, Лейни, я восхищаюсь тобой. Пожертвовать своим телом и все такое… Это настоящий героический поступок. Поверь, я говорю серьезно.

— Если это поможет маме, оно стоило того, верно?

— Угу. И потом, нет ничего зазорного, если при этом ты получишь немного удовольствия. Я улыбнулась.

— Да уж, не сомневалась, что ты так скажешь. Ладно, мне пора. Передай моим, что я в университете зашиваюсь, но позвоню, как только появится возможность. Хорошо? Люблю тебя.

— Да, милая. Я тебя тоже типа люблю, — сказала она, кажется, слегка расчувствовавшись. По крайней мере, настолько, насколько вообще была способна. — Успехов на сексуальном фронте, маленькая сучка.

Я отключила телефон и решила по-быстрому принять душ. Закончив, вернулась в спальню, чтобы одеться, но не нашла своих вещей. Я даже заглянула в безразмерный гардероб Ноя, но и там ничего моего не было. Вздохнув, я надела одну из его рубашек, которая, к счастью, оказалась достаточно длинной, чтобы прикрыть все что надо. Увидев это, Ной наверняка взбеленится, учитывая, как он трясется над своей одеждой. Но не ходить же мне голой по дому!

Почистив зубы, я посмотрела на себя в зеркало, довольная тем, что заставлю его разозлиться. Зато он скажет, куда дел мои вещи. Скажет хотя бы для того, чтобы я сняла его рубашку.

Потом я сбежала по лестнице, представляя, как он начнет меня отчитывать за то, что заставила его долго ждать. Еще раз повторю — не из-за того, что меня это пугало. Просто мне нравились явные признаки гнева на его прекрасном лице.

Войдя в столовую… прошу прощения, в обеденный зал, я увидела Ноя, сидевшего во главе стола. По правую руку от него был второй прибор, насколько я поняла — для второй персоны, и опустилась на стул. Ной осмотрел меня с ног до головы, оценивая степень наготы, и я заметила, как он сглотнул.

— Надеюсь, ты не против. У меня не было выбора, вся моя одежда исчезла. Что ты с ней

сделал? — спросила я.

— Сегодня я планировал повозить тебя по магазинам, поэтому попросил прислугу избавиться от твоих старых вещей, — сказал он, разворачивая салфетку. — Я не думал, что ты проспишь весь день. Прошу прощения.

Он избавился от моих вещей?

— Как ты мог выбросить мои вещи? — проскрежетала я.

— Не все, только одежду, — небрежно обронил он. — Они не соответствуют моему уровню жизни.

— Ах, мы, значит, аристократы, голубая кровь! Ну извини, что явилась сюда без вечернего платья.

— Не стоит извиняться, — серьезно сказал он. — Завтра мы с этим разберемся. Хотя, должен признать, в моей рубашке ты выглядишь очень соблазнительно.

Ной смотрел на меня так, как, наверное, смотрит на забитый едой буфет человек, который не ел весь день. Когда он облизал губы, я заставила себя отвернуться, делая вид, будто меня ужасно заинтересовал грядущий ужин.

Все три перемены блюд уже были выставлены на стол: салат для начала, сочный стейк с печеной картошкой и кусок трехслойного шоколадного торта с ванильным мороженым на десерт.

Развернув салфетку, я положила ее на колени.

— Ты сам все это сделал?

— Я мультимиллионер. Мне не нужно самому готовить, — ответил он, вонзая вилку в салат. — Я плач у людям, которые этим занимаются.

— Понятно. Так же, как ты платишь за то, чтобы трахаться? — спросила я, отпив воды из бокала.

Ной подавился салатом, и я, глядя на него поверх бокала и улыбаясь, мысленно поздравила себя с победой.

— Зачем тебе вообще это понадобилось? — поинтересовалась я, даже не подумав похлопать его по спине.

— Этот вопрос не обсуждается, — сказал он, откашлявшись, и отпил вина. — Как ты себя чувствуешь? Кровь шла? Ничего не болело?

Пока он не заговорил, я и не вспоминала о своем походе к гинекологу.

— Это личный вопрос, но если тебе нужно знать…

— Нужно. И любые темы, связанные с твоим телом, на ближайшие два года для меня не тайна. Чем быстрее ты привыкнешь к этому, тем нам будет проще. Так что ты говорила?

Я заскрежетала зубами изо всей мочи, чтобы не сказать Ною, куда ему идти, хотя это было бы даже возбуждающе. Когда я мысленно представила себе такую сцену, мне пришлось быстро считать до десяти, чтобы успокоиться и ответить на его вопросы.

— Боли стихли, крови не было. Это означает, что теперь ты начнешь меня трахать?

— Да. Как насчет прямо здесь, на столе? — пошутил он и тряхнул стол, проверяя на устойчивость. Чтобы я поняла, что это всего лишь шутка, он изволил улыбнуться. — Думаю, тебе нужно дать вечер на восстановление. Знаю, ты меня ненавидишь и думаешь обо мне всякие жуткие вещи, но я не чудовище. Поверь, иногда я могу даже посочувствовать.

Двойной агент Киска уже надевала свои туфли на шпильках, чтобы станцевать стриптиз на столе, и была безмерно огорчена, когда он лишил ее этой радости. Она пригрозила бунтом, но я в уме надавала этой шлюхе по морде и приказала ей остыть.

— Ты звонила кому-нибудь? Говорила, что у тебя все в порядке? — спросил он, разрезая кусок мяса.

Как на это отвечать, я не совсем понимала. Сказать правду — он может до того разозлиться, что еще, чего доброго, заберет у меня телефон. Но он не устанавливал никаких правил общения с родственниками или друзьями. К тому же ему было известно, что у меня есть мобильник. Обманывать я не люблю, потому что одна ложь всегда тянет за собой другую и так по нарастающей, пока не сплетаешь целую паутину обмана, в которую тебе самому почти невозможно не попасться. Плюс ко всему, я надеялась увидеть, как его дьявольски красивое лицо исказится в приступе гнева. Поэтому — пошл о оно все! — я решила сказать правду.

— Я звонила подруге, Дез, перед тем как спуститься.

— А родителям? — спросил он.

Похоже, мое признание его нисколько не огорчило. Во всяком случае, лицо его не изменилось.

Я, мягко выражаясь, расстроилась… Пришлось стянуть с двойного агента Киски стриптизерские туфли и запихнуть их ей в ее грязный маленький ротик.

— Они думают, что я учусь в университете. Рано или поздно мне придется им позвонить, но они не должны знать, где я и чем занимаюсь. Это убьет их.

Ной, кивнув, задумчиво погладил подбородок.

— Понимаю. Хочу, чтобы ты знала — ты можешь поддерживать связь с кем угодно. Пока ты будешь выполнять условия сделки и не попытаешься нарушить контракт, ты можешь жить почти так же свободно, как жила до нашей встречи.

— Почти? — спросила я, вопросительно подняв бровь.

— Твое тело принадлежит мне, разумеется, — уточнил он.

— Значит, я могу выходить из дома, когда захочу? — поинтересовалась я, проверяя границы вседозволенности.

— Ты должна быть здесь, когда я буду дома, если только сам не разрешу тебе уйти на это время. Кроме того, я хочу знать, где ты находишься. Всегда знать. И еще. Может случиться, что я пожелаю заехать домой во время рабочего дня, чтобы немного снять стресс, — добавил он с кривой усмешкой.

Хочу пояснить: это была не просто обычная кривая усмешка. У меня между ног начался такой потоп, что я испугалась за дорогую обивку стула, на котором сидела. Соски вытянулись по стойке смирно, и мне пришлось выставить вперед плечи в надежде, что он не заметит, как я, подобно последней шалаве, реагирую на него. Но моя новорожденная внутренняя шлюха, в отличие от меня, решила идти напролом.

— А сейчас у тебя нет стресса? — поинтересовалась я со страстной интонацией.

Не спрашивайте, что на меня нашло. Я не узнала собственный голос. Вероятнее всего, я потеряла бдительность настолько, что развратная агент Киска овладела мною, захватила отвечающий за речь отдел мозга и разбила там лагерь (удобная версия, и я буду ее придерживаться).

Ной, рассмеявшись, облизал нижнюю губу, что, скажу честно, меня едва с ума не свело — я сама хотела это сделать.

— Давай подумаем. Дома, у меня дома, появилась суперсексуальная женщина, которой я заплатил большие деньги за то, чтобы делать с ней все, что захочу, в любое время. Но пока я этого сделать не могу, потому что причинил ей некоторые неудобства. Выходит, что сейчас я и в самом деле испытываю небольшой стресс.

Двойной агент Киска нашла часть мозга, отвечающую за двигательные рефлексы, и победоносно установила там свой флаг: я утратила власть над собственным телом. Положив салфетку рядом с тарелкой, встала. Ной не сводил с меня глаз. Когда я шла к нему, он откинулся на спинку стула и сдвинул брови, видимо, не зная, чего от меня ждать. Я скользнула между ним

и столом и опустилась на колени.

— Что ты делаешь, Дилейн? — спросил он густым, хрипловатым голосом.

— Служба борьбы со стрессом. — Я, улыбнувшись, начала расстегивать его ремень с уверенностью, поразившей меня саму.

— Я же говорил, что у тебя сегодня выходной, — сказал он, немного отодвигая стул, чтобы мне было удобнее.

— Говорил. — Я расстегнула змейку на его брюках и принялась целовать выпуклость на его трусах прямо под надписью «Кельвин Кляйн».

Ной провел рукой по моим волосам, а потом взял меня за подбородок и поднял его так, чтобы я увидела его глаза.

— Если ты будешь продолжать, я уже не смогу тебя остановить.

— Так не останавливай, — ответила я, опуская голову, чтобы возобновить свое занятие. Он отодвинул стул еще дальше, ограничивая доступ к своему телу.

— Только после десерта.

Вдруг, без предупреждения, он поднял меня и посадил на стол, оттолкнув тарелки. Положив руки мне на колени, раздвинул ноги и подступил ближе. Его ладони скользнули мне под рубашку и медленно поползли вверх, одновременно стягивая ее.

Мы смотрели, как обнажается мое тело, и я вздрогнула, когда у него глубоко в груди раздалось звериное рычание.

Я всегда все держу в полном порядке, потому что, ну, знаете, бывают же разные ситуации, вдруг кому-то придется увидеть, что у меня внизу.

Он провел языком по губам, пожирая взглядом мою маленькую красавицу, потом наконец посмотрел мне в глаза.

— Думаю, ты не будешь против, если я поцелую ее.

Не дожидаясь ответа, он раздвинул мои ноги пошире и припал губами к коже на внутренней стороне левого бедра.

— А… Ной? — начала я дрожащим голосом.

— М-м-м? — прогудел он, продолжая подъем по бедру.

— Ты и вправду думаешь, что обеденный стол для этого самое подходящее место? То есть это негигиенично.

— Я за этим столом ем, — пробормотал он в мое бедро.

Это показалось мне здравым рассуждением, и я подозревала, что не переубедила бы его, если бы даже захотела. Да это уже и не имело значения: он успел добраться до моего центра и его нос коснулся любовного комочка. Почувствовав, как язык Ноя прошелся по моим складкам, я вцепилась ему в волосы, потому что перед глазами все пошло кругом.

— Ты так хорошо пахнешь, Дилейн. А на вкус еще лучше, — простонал он в мои нижние губы.

Его рука скользнула вниз, под бедро, он поднял мою ногу и положил себе на плечо. Потом прикоснулся ртом к моему центру, нашел губами клитор и нежно поцеловал, но уже в следующую секунду с силой провел по нему языком.

Ной поднял на меня глаза и подмигнул, а его похожий на змею язык задвигался быстрее. Удовольствие, подобного которому я не испытывала никогда в жизни, пронзило мое тело, и я запрокинула голову.

— Посмотри на меня, — хриплым голосом приказал он. — Хочу, чтобы ты видела, что я буду делать.

— О боже, — выдохнула я, послушно поднимая голову.

Сначала один, потом второй палец исчезли внутри меня, пока пальцы другой руки

раздвигали складочки. Он всосал клитор, обхватил его губами и принялся делать что-то невероятное зубами и языком. Видеть это я не могла, но, можете не сомневаться, чувствовала в полной мере. Потом он ввел в меня пальцы по самые костяшки, стал сгибать их туда-сюда, и я не смогла сдержать стон порнозвезды, исторгшийся откуда-то из глубины моего горла.

— М-м-м, нравится? — Он распластал язык, медленно провел по всей длине губ, до самого клитора, и снова начал сосать.

— Это… Господи боже! Это восхитительно, — тяжело дыша, простонала я.

Грудь моя вздымалась, пальцы крепче сжались на его волосах, с каждым движением бедер я прижимала его к себе все сильнее. Он загудел, вероятно, одобряя мои попытки показать, что мне больше всего нравится. Пальцы вышли из меня, и я вскрикнула протестующе, но потом увидела в его руке ложку с мороженым. Он довольно улыбнулся и уронил небольшой кусочек ванильного мороженого. Я чуть не задохнулась от ощущения прикосновения холодной массы к разгоряченному лону и едва не забилась в судорогах. Ной прикусил нижнюю губу, наблюдая за моей реакцией, а потом обрушился на мои складки и грубо вылизал их дочиста.

В основании живота у меня начал сгущаться комок, уже знакомый после ласк в джакузи. Каждая мышца тела напряглась, бедра непроизвольно сжались на его голове. Серьезно, моя киска, похоже, превратилась в цветок-росянку, не желавшую отпускать такое лакомство, как лицо Ноя Кроуфорда.

Ной принялся сосать сильнее, а потом повел головой вперед-назад, отчего я чуть окончательно не потеряла самообладание, но он изо всех сил вжался лицом между ног, продолжая лизать, сосать, стонать, мычать. Его пальцы входили и выходили, сгибались то в одну сторону, то в другую. На этом моя выдержка иссякла. Чувствовать его, видеть и слышать

— это было слишком. Это словно сенсорная перегрузка или что-то подобное.

Тело мое содрогнулось, а когда комок внутри взорвался, я зажмурила глаза. В наступившей темноте замельтешили синие и черные пятна, закусив губу, я застонала. Волны оргазма прокатывались через меня, а Ной неутомимо продолжал лизать и сосать. Когда пик наслаждения наконец спал и я слегка расслабилась, он, подняв голову, взглянул на меня и облизал губы.

— Ну что, уже лучше? — Он невыносимо сексуально усмехнулся.

— Ааа-хааа, — с трудом выдохнула я, кивая, словно китайский болванчик.

Он сел на стул. На подбородке его поблескивали остатки мороженого и мои соки. Мне стало так стыдно, что я даже покраснела. Это ведь ненормально, когда из тебя вытекает так много жидкости, да?

— Киска с мороженым — мой любимый десерт. — Взяв салфетку, Ной промокнул подбородок и губы.

Я потянула вниз рубашку, чтобы прикрыть себя и, по возможности, скрыть свой стыд, а потом ляпнула первое, что пришло в голову:

— Вишенку мою, между прочим, ты так и не сорвал.

Ной расхохотался, потирая руками свое прекрасное лицо, которое какую-то минуту назад прижималось к гнездышку у меня между ног. Я пришла сюда, чтобы подначивать его, но это было намного, намного лучше.

— Мы, кажется, завелись, а? — многозначительно спросил он. — Ну, — он пожал плечами, встав и подцепив пальцами резинку своих суперэротических трусов. — Если ты этого хочешь… Отрезвление обрушилось на меня с силой лобового столкновения с грузовиком. Глаза мои

широко открылись, ноги инстинктивно сжались.

— Нет! — воскликнула я, кажется, намного громче, чем было нужно. — Я… У меня еще болит…

Это была откровенная ложь. Я знала. Двойной агент Киска — тоже. И, что гораздо важнее, он тоже знал об этом.

— Неужели? Хм. Но я же могу тебя заставить, — произнес Ной тем хрипловатым голосом, от которого душа моя превращалась в маленькую липкую лужицу.

Он шагнул ко мне, поднял мой подбородок и мягко поцеловал. Потом еще раз и еще. Руки его двинулись по моим плечам, затем спустились по рукам и оплели талию, пока я боролась со своими шлюшьими бедрами, которые так и норовили открыться ему навстречу.

Ной поцелуями проложил дорожку по моей челюсти до чувствительного места под ухом.

— Чуть позже, не торопись, — прошептал он, взяв обеими руками мое лицо и укусив меня за нижнюю губу. — А пока можешь делать все, что тебе хочется.

С этими словами он ушел, оставив меня, оглушенную, в полупрозрачном эротическом тумане и одной его рубашке.

Ной

Я должен был уйти оттуда.

Ее вкус, ее запах были везде, а она сидела в одной чертовой рубашке и выглядела соблазнительно до умопомрачения. И в довершение всего предлагала себя.

Неужели она не понимала, как трудно мне было сдержаться, чтобы не засадить ей прямо там и в ту же минуту?

Меня сдерживала только мысль, что ей еще не совсем хорошо. Если бы я на это плюнул, навредил бы и ей и себе. Что, в свою очередь, означало, что мне пришлось бы ждать гораздо дольше, чтобы снова решиться на близость с ней. Попробовав ее раз, я бы уже не смог себя удержать и пялил бы ее снова и снова на каждой поверхности в доме. А дом у меня, как и мой дружище, совсем не маленький.

Контроль. Нужно было держать себя под контролем и проявить немного терпения. Ведь тому, кто умеет ждать, достается самое лучшее, верно?

Я сел за стол, поднес к носу пальцы, которые только что побывали в моей маленькой девочке, и понюхал их. Да, это было на грани мазохизма, хуже любой известной пытки (кроме, может быть, принудительного наблюдения за тем, как кто-то другой отодрал бы ее до соплей), но я не мог противиться обаянию аромата о-де-Дилейн.

Вдруг я опять почувствовал зверское возбуждение, да еще похлеще того, что ощутил, когда она вошла в столовую в одной моей чертовой рубашке. Я застонал оттого, что налившийся и затвердевший как камень «дружок» больно перекрутился в очень неудобном положении. Сунув руку в трусы, я вытащил его — да, этим можно было бы гнуть рельсы.

Да, это нельзя так оставлять. Я не способен заниматься делами, пока эта чертова штука напоминает мне о совсем других делах, тем более что язык все еще чувствуют вкус Дилейн, а пальцы и губы до сих пор источают ее запах.

Из верхнего ящика стола я достал бутылочку лосьона, которую держал там на всякий случай.

Выдавив на ладонь небольшую лужицу, я стал водить рукой вверх-вниз по своему инструменту, представляя себе, как моя девочка за два миллиона сто и т передо мной на коленях, по-прежнему в моей рубашке. Проведя большим пальцем по головке, я зашипел, воображая, что это движение делает ее язычок, пока она поддерживает мои яйца, готовые взорваться семенем.

Она закрыла глаза и застонала, чувствуя мой вкус. Потом она облизала нижнюю губу в предвкушении продолжения, и жадный ротик поглотил меня до самого основания. Я чувствовал, как задняя стенка ее горла сжималась от прикосновения кончика, пока она водила головой

вверх-вниз. Моя рука поддерживала ритм воображаемых движений Дилейн. Все быстрее и крепче гладил я себя, вспоминая ту первую ночь, вновь ощущая, как мой член скользил между ее идеально розовых пухлых губ.

Воображаемая Дилейн посмотрела на меня, я крепче сжал основание, вонзаясь в нее все глубже. Свободная рука схватилась за край стола так крепко, что мне показалось, будто под пальцами хрустнуло дерево. Но ее глаза, голубые, полные жизни, такие теплые и голодные, ни на секунду не отрывались от моих. Она двигала головой быстро и резко, потом с чмокающим звуком выпустила моего парня изо рта, перекинула волосы через плечо, провела языком по стволу от основания до самого верха, а затем со сладострастным стоном взяла меня так глубоко, как только смогла.

Я схватил ее за затылок и прижал к себе, а мое тело охватил жар. Бедра заходили, словно в припадке, и в следующую секунду семя выстрелило в ее горло. Выдоив из себя все до последней капли, я открыл глаза. Дилейн рядом не было, а с моей руки стекала сперма…

Вздохнув, я достал из ящика стола влажную салфетку и вытер руку.

Избавившись от переизбытка семени, я включил компьютер. Выведя на экран изображение с камер безопасности, нашел Дилейн на кухне. Неужели она решила заняться готовкой после моих слов о том, что она может поступать по собственному усмотрению? Дилейн мыла посуду, пританцовывая под музыку, которая звучала у нее в голове. Нужно будет, когда поедем в магазин, не забыть купить ей айпод, решил я. Ее бедра раскачивались из стороны в сторону, она прыгала и трясла волосами. В воздухе вокруг нее плавали мыльные пузыри, она, запрокинув голову, закружилась и беззаботно рассмеялась. Я не смог сдержать усмешку, когда прядь волос попала ей в рот и она, убирая ее, нечаянно посадила себе на кончик носа комок белой пены. Дилейн сдула пену с носа и в окружении мыльных пузырьков снова взялась за тарелки.

Я закрыл программу, понимая, что еще немного — и уже не смогу оторваться, а мне еще нужно было просмотреть кое-какие файлы и написать электронное письмо Мейсону, чтобы утром он передал его членам правления.

Спустя пару часов, когда у меня уже начало двоиться в глазах, я закончил работу, выключил компьютер, настольную лампу и отправился в спальню.

Я подошел к кровати. Дилейн крепко спала и выглядела как ангел. Но я-то знал, что на самом деле под этой маской скрывается дьяволица. Наскоро приняв душ, я скользнул под одеяло, с удовольствием отметив, что она спала голой, как я и просил. С наслаждением я прижался к ее спине и положил руку ей на живот. Она, не просыпаясь, легонько пошевелилась, пробормотала что-то невнятное, потом снова замерла и задышала ровно.

Мне вдруг подумалось, что с Дилейн я зашел слишком далеко и это неправильно. Завтра я вернусь на свои позиции и напомню ей и себе, для чего она здесь находится.

Завтра…

Наутро, когда я проснулся, мой дружок нашел себе то же самое убежище, что и вчера, — между ее сочных бедер. Но сегодня все будет по-другому. Она появилась в моем доме не просто так, а с определенной целью. Я не изверг безжалостный, но у меня есть потребности.

Левая моя рука лежала на ее талии, ладонь держала восхитительно мягкую и теплую сиську. (Я что, и в самом деле сказал «сиську»? — спросил себя взрослый мужик, который, кажется, превращался в семнадцатилетнего юнца, лапающего девчачьи сиськи. Господи Боже, от ее груди у меня в голове, кажется, помутилось.) Подушечка большого пальца скользнула по

соску, и… ничего. Э нет, так не пойдет!.. Я сделал еще одну попытку, на этот раз легонько ущипнув сосок двумя пальцами.

Свистать всех наверх, у нас возбуждение!

Она чуть изогнулась, и я надеялся, это из-за того, что я сделал ей приятно, а не потому, что услышала мои беспорядочные детские мысли. Ее движение привлекло внимание к железному пруту, припаянному к моему телу, и как же безумно приятно было ощущать его скольжение между ее теплыми бедрами!

Немного бы смазки, и я смог бы кончить, даже не вставляя свой фитиль в ее девственную норку. Она для этого была еще не готова, хотя я сходил с ума от желания попасть туда.

Поцеловав ее голое плечико, я медленно спустился губами до шеи. Все это время осторожно двигал бедрами и крутил между пальцами ее сосок. Дилейн чуть слышно застонала и накрыла своей ладонью мою руку. Я на секунду замер, испугавшись, что ей могло не понравиться то, что я делал, а потом понял: мне начхать, хочет она, чтобы я продолжал, или нет. На удивление, она не убрала мою руку. Наоборот, надавила на нее, чтобы мял ее грудь сильнее. От этого я непроизвольно резко дернул бедрами и почувствовал, как она застыла, когда

опустила руку между ног и нащупала моего вечно голодного приятеля.

— Не сейчас, — шепнул я ей в шею и припал к этому месту губами.

Она содрогнулась, и это движение тут же передалось мне. Невероятно, мой дружок стал еще тверже! Мне захотелось сильнее почувствовать трение. Я переместил руку по животу Дилейн вниз, между ног, и открыл ее складки, чтобы ороситься ее влагой. Пару раз я скользнул туда-сюда и не сдержал стона, почувствовав тепло ее соков.

— Ты такая… сладкая… Вот так, — сказал я, делая нежные толчки бедрами.

Дилейн выгнула спину и поменяла угол, под которым я терся об нее, но я знал, что она хочет не этого. Я взял ее руку и направил вниз, чтобы она почувствовала, как мы двигаемся вместе. Спина ее выгнулась еще сильнее, когда я прижал наши руки к основанию члена. Пальцы мои были длиннее, поэтому я вытянул большой и прижал головку к клитору.

Она, охнув, повела бедрами, чтобы скользнуть по моему стволу.

— Еще, — простонал я ей в плечо.

Я сделал еще один толчок. Головка так сильно прижалась к ней, что случайно попала на ее отверстие. Кончик лишь немного вошел внутрь, я тут же вытащил его и снова надавил. Для меня стало полной неожиданностью, что она льнула ко мне и даже не напряглась, когда я оказался у ее ворот.

Она прижимала меня к себе, пока я все быстрее и быстрее скользил членом по ее влажным складкам. Дилейн уже не нужно было удерживать на месте, для устойчивости я взялся за ее бедра. Она была такая мягкая, такая теплая и скользкая. Мой приятель просто тонул в ее соках, и я все не мог остановиться. Движения мои сделались быстрее и напористее, ее скользкий большой палец терся о расщелину на головке и соскальзывал на выступающий гребень на стволе. С каждым прикосновением она доводила меня до безумия.

Я почувствовал, что пора придержать коней, а потому стал делать длинные движения, специально попадая головкой на ее вход. Она подалась назад, и я ввел в нее самый кончик. Она тут же замерла, затаив дыхание, каждый мускул в ее теле напрягся.

— Расслабься, милая, — шепнул я ей на ухо, хотя сам начал задыхаться от желания. Я уткнулся лицом ей в шею, пытаясь взять себя в руки. Черт, как же хорошо она пахла! — Я так тебя хочу, — пролепетал, по-прежнему не продвигаясь вперед и опасаясь сделать ей больно.

Мой дружок начал пульсировать — так ему хотелось вторгнуться в ее тугие ножны. Вкрадчивый голосок у меня в голове превратился в крик: «Бери же ее, бери!» Возможно, если позволить себе войти чуточку глубже…

— Не шевелись, киса, — пробормотал я, прижимаясь лицом к ее шее.

Я на самую малость продвинулся вперед, и она обхватила всю головку целиком. Одно микроскопическое движение — вот и все, что я себе позволил.

— Не… шевелись, — повторил я чуть ли не умоляюще, зажмурив глаза и борясь с желанием позволить члену делать то, что ему так хотелось.

Из ее горла вырвался тихий всхлип, и я почувствовал, что одна рука Дилейн скользнула между ее бедер и начала гладить меня.

— Черт! — Я резко выдернул себя из нее и вскочил с кровати.

— Что? Что не так? — Она растерянно села.

— Черт! Черт! Так нельзя делать, Дилейн! Я из последних сил держусь, чтобы не оттрахать тебя до потери сознания, а ты берешь и подначиваешь меня. Чем ты думала?

Она наклонила голову, завесив лицо волосами, как щитом, и начала раскачиваться взад- вперед, положив голову на колени.

— Не знаю. Я подумала, тебе понравится. Это было так приятно, — простонала Дилейн. Можете себе представить? Ей, оказывается, этого тоже хотелось!

Губы мои растянулись в широченную улыбку, я вернулся к кровати. Приятель мой все еще, как стойкий солдатик, готов был дать ей то, чего мы оба хотели. И тут мой гребаный сукин кот, его мать, мобильник начал звонить. У меня возникло желание выбросить его в окно, но я знал, что не сделаю этого.

Зарычав, я подошел к столику, на котором он лежал. Член при каждом шаге прыгал из стороны в сторону.

— Кроуфорд! — рявкнул я в трубку.

— Доброе утро, мистер Кроуфорд. — Я услышал голос Менди, секретарши Дэвида. — Надеюсь, я не разбудила вас?

— Что тебе нужно, Менди?

— Мистер Стоун дал мне указание сообщить вам, что он собирает экстренное совещание членов правления в связи с последним кризисом.

— Каким кризисом?

— Вы не смотрите новости? На фондовой бирже паника из-за разлива нефти. Акции

«Алого лотоса» падают.

— Твою ж… — начал я, ладонями растерев лицо. — Хорошо. Я сейчас буду. Скажи Мейсону, чтобы встречал меня внизу с последними отчетами.

Я отключился от связи и повернулся к Дилейн.

— Извини, не смогу сегодня повезти тебя по магазинам.

— А как же одежда? Опять надеть что-то твое? — с чувством спросила она, наконец посмотрев на меня.

— Мне нравится видеть тебя в своих одежках, но у меня нет ничего подходящего по размеру, на тебя все будет велико. — И тут меня осенило. — Я попрошу Полли отправиться с тобой по магазинам. У нее прекрасный вкус.

Я достал из ящика стола бумажник и вытащил золотую карту.

— Вот. И не думай, сколько потратишь. Полли наверняка не будет об этом задумываться. Я позвоню ей, скажу, что тебе нужно, но если захочется чего-нибудь лишнего, смело покупай.

— А пока? — спросила Дилейн, посмотрев на себя. — В таком виде вообще-то не принято выходить из дому.

— Попрошу Полли, она тебе даст поносить что-то свое.

По дороге в ванную я набрал номер Полли и рассказал, что нужно будет купить Дилейн из одежды, разумеется, оставив себе покупку белья. Нам предстояло бывать на вечеринках, и я

хотел, чтобы она всегда была одета соответствующим образом. Конечно, Полли была только рада прошвырнуться с Дилейн по магазинам, зная, что за все плачу я. Но я предупредил ее, чтобы она не давила на Дилейн и позволила выбирать самостоятельно. Еще я особенно просил Полли ни о чем не расспрашивать Дилейн — все, что посчитает нужным, она расскажет сама.

Одевшись, я дал Дилейн последние указания:

— Не говори ей ничего о нашем договоре, как бы она ни старалась что-то из тебя выудить. О своей личной жизни можешь рассказывать что угодно, но все должны думать, будто мы познакомились в Лос-Анджелесе. Я вернусь домой около шести. Не забудь меня встретить у двери. — Сказав это, я поднял ее, смачно поцеловал в губы и бросил обратно на кровать. — Мне в самом деле очень хотелось купить тебе сегодня модельное белье. В другой раз. — Подмигнув и игриво шлепнув ее по попке, я взял портфель.

У меня, конечно, не было никакого желания оставлять ее на растерзание Полли, но выбирать не приходилось. Кто знает, может, Дилейн хватит сил или изворотливости, чтобы ей противостоять. К тому же я надеялся, что хождение по магазинам увлечет Полли настолько, что она не станет особо допытываться.

Оставалось только надеяться…

6

ДУЭТ

Лейни

— Эй, кто-нибудь дома? — услышала я голос, донесшийся от двери. — Дилейн? Это я, Полли, личный магазинный провожатый, пришла отвезти тебя в рай.

Я выбежала на лестницу в той самой мужской рубашке, которую надела вчера вечером к обеду. Хоть мне и было стыдно в таком виде появляться перед незнакомым человеком, но выбора не осталось.

— Проследи, чтобы на этой неделе серебро было начищено, и скажи кухарке, пусть поменяет меню сегодня на вечер. Предпочтительно тушеное мясо. — Полли написала что-то на листке бумаги, прикрепленном к пластиковой папке, которую держала на весу, и передала его горничной, той самой, что вчера утром рассказала мне, как найти кухню. — Спасибо, Беатрис. Вы все молодцы, как всегда.

Она, взглянув на лестницу, увидела меня.

— О, привет!

Полли явно была из тех людей, которые с утра испытывают прилив бодрости. Эта улыбчивая женщина с невероятно яркой внешностью и упругими платиновыми волосами напомнила мне капитаншу команды поддержки из фильма восьмидесятых годов. Жизнерадостность Полли была заразительной, и мне захотелось ее стукнуть за это.

— Э-э-э, привет, — чувствуя себя крайне неловко, ответила я и спустилась по лестнице. — Лейни Талбот.

— Полли Хант. — Она улыбнулась еще шире. — Я просто счастлива наконец познакомиться с тобой!

Я протянула руку для дружеского приветствия, но она картинно закатила глаза.

— О, я тебя умоляю! — Полли сморщила острый носик. — Мы сегодня будем вместе весь день ходить по магазинам. В моем мире это все равно, что заниматься сексом. — Она захихикала, а потом быстро обняла меня. — Кстати, это тебе. — Полли протянула мне розовую сумку.

— Одежда? — спросила я на всякий случай.

— Да, мэм. Скажи, а что случилось с твоей?

— Да ничего такого, — уклончиво сказала я. — Просто ехать с Ноем я решила настолько неожиданно, что даже не успела толком собраться. Ну а привезенное мной, как оказалось, совершенно не подходит для вашего стиля… Здесь вы такое не носите, вот я все и выбросила.

Вот так. Кажется, похоже на разговор человека, разбирающегося в моде.

Полли приподняла идеально ухоженную бровь. Мне даже показалось, что можно рассмотреть, как в голове у нее закрутились шестеренки. Она с сомнением прищурилась.

— И что, ты была голая, когда сделала это?

— Нет, — рассмеялась я. — Конечно нет. Та одежда, что была на мне, уже не свежая.

— Ага, несвежая… — Она подозрительно смерила меня взглядом. — Ну, тогда, может, пойдешь переоденешься да поедем?

Пока мы ехали на маленькой красной «бээмвэшке» Полли, я чуть не обделалась от страха. Конечно, способность делать несколько дел одновременно — это дар, но я не уверена, что даром этим стоит пользоваться, когда ведешь машину. Мало того, что скорость была намного больше дозволенной, одновременно Полли крутила радио и болтала без умолку — даже

быстрее, чем ехала. Время от времени она сигналила или ругалась с другими водителями, которые (как ей казалось) ехали слишком медленно или перестраивались в другой ряд, когда ей это было неудобно.

— Это Чикаго. Научись ездить или сиди дома, осел! — Полли, взглянув на меня, сокрушенно покачала головой. — Люди, которые боятся быстро ездить, опасны. Им вообще нельзя садиться за руль.

Я согласилась, но подумала, что гиперактивным кофеинозависимым дорожным хулиганам тоже нельзя разрешать садиться за руль.

Наконец она влетела на только что освободившееся место на парковке. Говоря «только что освободившееся», я имею в виду, что другая машина еще даже не успела полностью освободить площадку, когда Полли, не снижая скорости, затормозила рядом, заехав при этом на тротуар и распугав прохожих.

Я с трудом оторвала пальцы от приборной доски (наверняка там остались вмятины) и вышла из машины. Я бы с радостью бросилась целовать землю, если бы это выглядело чуть менее нелепо.

Полли надела солнцезащитные очки, повесила на плечо сумочку и сказала:

— Идем, чика.

Таких, как у нее, туфель на трехдюймовых каблуках и короткой юбки, словно пошитой на маленькую девочку, а не на взрослую женщину, я бы ни за что не надела, но на ней все это смотрелось сногсшибательно. Честное слово, она была слишком хорошенькой, правда, с заметным оттенком стервозности.

Мы вошли в первый магазин. Женщины за прилавком сразу узнали ее и даже назвали по имени.

— Подруги? — спросила я.

— Нет, они профессионалы, — вполголоса ответила она. — Просто я сюда частенько наведываюсь и даю неплохие чаевые.

— Дамы, — сказала Полли, поворачиваясь к ним и поднимая в воздух золотую карту Ноя, — будьте любезны, подберите моей новой подружке лучшее, что у вас есть.

Меня тут же увлекли в примерочную раздеваться, и не успела я все снять, как на крючках стали появляться плечики с одеждой. Я мысленно застонала — я никогда особо не любила шопинг, а сейчас, признаюсь, почувствовала себя Джулией Робертс в «Красотке».

Полли стояла снаружи, отбирая, что ей нравится, а что нет. Я полагала, в комнатке, закрытой от остального мира, мне ничто не угрожает, но Полли, как видно, об этом не задумывалась. Распахнув дверь, она вошла в примерочную так, будто у меня не было ничего такого, чего она раньше не видела. Наверное, не было, но все же я рассчитывала, что мне дадут хотя бы немного побыть одной.

Я начала понимать: в мире Ноя мое тело, похоже, считалось чем-то вроде общественного достояния. Поэтому я решила наплевать на все и выставила то, чем меня наделила мама, как красавица с глянцевого разворота, которой есть чем похвастать (уж кем-кем, а такой красавицей никогда не была).

— А теперь, — вздохнула Полли, усаживаясь на скамеечку в примерочной, — расскажи, как вы с Ноем познакомились. Я хочу знать все подробности.

— Наверное, так же, как все встречаются, — сказала я, пытаясь разобрать, как надевать следующее платье, которое она мне принесла.

— Все люди знакомятся по-разному. У каждого есть своя история. Расскажи, как все получилось у вас, — сказала она, помогая мне с платьем.

И тут меня понесло. Ее любопытство давало мне возможность подстроить Ною пакость.

Тем более, что он сам позволил рассказывать все, что я хочу.

— Он убьет меня, если узнает, что я рассказала об этом… Никому ни слова! Обещаешь?

— Слово сучки! — Она приложила к щеке под глазом средний и указательный пальцы, прямо как Саманта в фильме «Моя жена меня приворожила». Одним маленьким жестом Полли завоевала все мое доверие.

— Мы встретились после шоу трансвеститов, — таинственно прошептала я. — Он был такой хорошенький, что я решила: он один из исполнителей.

— Ной Кроуфорд был на шоу трансвеститов? — воскликнула Полли и захихикала, когда я накрыла ее рот рукой.

— Он сказал, что не знал этой части города, захотел выпить и случайно туда зашел. Он стоял на улице и курил, когда я подошла. Я всегда думала, может, он вышел покурить, потому что минуту назад разрядил всю обойму.

Мы с Полли захохотали, и это было здорово.

— А потом что? — спросила она, прислушиваясь к каждому моему слову.

— Ну а я ему: «ага, типа, поверила», после чего он начал пялиться на моих девочек, — сказала я, приподнимая грудь. — Наверняка для отвода глаз.

— У тебя и в самом деле красивая грудь. — Она пожала плечами, мол, чему тут удивляться.

— Короче, потом он пригласил меня на ужин. Он был такой красавчик и так старался показать, какой он мачо… В общем, я разрешила ему себя трахнуть. А потом уже не могла от него отделаться, — рассмеялась я.

— Рада, что он наконец решил остепениться. Особенно после того, что случилось с Джули, — сказала Полли, поправляя платье у меня на груди. Мне показалось, что она втайне хотела потискаться. Меня это нисколько не оскорбило, а вот последняя фраза заинтересовала.

— Джули? Кто такая Джули? — спросила я, жадная до любых подробностей прошлого. Не потому что меня это как-то тревожило, а просто так, на всякий случай, ну, вдруг пригодится.

— Никто. Не бери в голову. Мне вообще не стоило об этом говорить, — поспешила ответить Полли. — Ох, а ты в этом платье прямо звезда.

«Хочешь перевести разговор на другую тему, хитрюга? — подумала я. — Придется за тобой присматривать».

Даже не могу описать, как много времени мы потратили на магазины. Я доверила Полли выбирать большинство вещей и всю обувь. Честно говоря, я не возражала против того, чтобы хорошо выглядеть, да и туфли, которые она подобрала, мне понравились все без исключения, хотя я понимала, что ношение такой обуви грозит серьезными травмами. Покупать белье она отказалась, заявив, что Ной хотел сам этим заняться. Но тут уж я заупрямилась: неужели девушка не может себе позволить пару обычных хлопковых трусиков?

Наконец Полли решила, что нам нужно перекусить.

— Расскажи немного о себе, — попросила она, опуская вилку в салат.

— Что тебя интересует?

— Не знаю. Самое основное, наверное. Откуда ты? Кто твои родители? Чем занимаешься? Ной даже имени твоего не называет, — прибавила Полли, закатывая глаза, чтобы показать, как ее злит то, что она обо мне ничего не знает.

— Это потому, что я участвую в программе защиты свидетелей.

— Что?! — Она выронила вилку.

— Ну да, — кивнула я, из последних сил стараясь сдержать улыбку.

Мои усилия оказались напрасными — ее лицо исказила такая бесподобная гримаса, что я не сдержалась и прыснула.

— Ах ты маленькая врушка! — рассмеялась она. — Надо же, почти подловила меня. А теперь давай, рассказывай правду.

— Хорошо, вот правда. Я из Грейсленда. Моего папу зовут Элвис Пресли.

— Пресли? Грейсленд? А ты не слишком молода, чтобы быть его ребенком?

— Ты разве не слышала? Элвис на самом деле не умер. Он сейчас зависает с Тупаком и Бигги, глотает колеса и курит ганджу.

Полли устало вздохнула.

— А в Майкла Джексона и поместье Неверленд поверишь? — голосом Максвелла Смарта спросила я. — Достаточно ли у меня для этого белая кожа?

— Ладно-ладно, умница, — сказала Полли, бросив в меня кусочек огурца. — Я поняла. Ты просто не хочешь о себе говорить. Но почему, Лейни? Что ты скрываешь?

— Ну уж нет, — сказала я, грозя ей пальцем. — Ной предупреждал меня о твоем коварстве. Не надо играть со мной в супершпиона, на самом деле все даже скучновато. Родилась в небольшом городке, в Лос-Анджелес приехала делать карьеру в порновидео. Но у меня не вышло, — пожала плечами я.

Полли подавилась водой, и я не могла не рассмеяться, увидев ошарашенное выражение ее лица.

— Да шучу я, шучу… насчет маленького городка, — задыхаясь от смеха, пролепетала я.

Полли снова фыркнула, но расспросы продолжать не стала, и я попросила ее рассказать о себе. Для нее такого понятия, как тайна, похоже, не существовало вовсе. Она даже описала мне сексуальную позицию, которую они с мужем испробовали вчера ночью, и посоветовала не пробовать ее с Ноем. К счастью, она не подозревала, что я была проституткой-девственницей и не решала, чем Ной будет заниматься со мной в постели… или на обеденном столе… или в лимузине… или в ванне.

Наконец, когда обед был доеден, узкая черная полоска на золотой карте Ноя истерлась почти до дыр и багажник машины Полли наполнился до отказа, мы повернули в поместье Кроуфордов. Я не выдала ни слова и раздувалась от гордости. Не уверена, что Полли поверила хоть чему-то из рассказанного мною, кроме, может быть, истории о шоу трансвеститов. Если честно, она оказалась не такой крутой, как меня пугал Ной.

Мы проехали по кольцевой подъездной дороге, и Полли остановила машину прямо перед входом, но выходить не стала. Только, опустив солнцезащитные очки, взглянула на меня поверх стекол.

— Ты мне нравишься, Лейни. Серьезно. И я уже могу сказать, что мы станем подругами, — заявила Полли. — Но давай начистоту. Ты должна понимать: Ной для меня и Мейсона не просто начальник. Он наш друг. Господь свидетель, и у него друзей не так уж много. Ему уже делали больно, и я не стану спокойно ждать, пока что-нибудь подобное повторится. Поэтому пока у тебя с ним все будет хорошо, я не собираюсь лезть в твою личную жизнь.

Я положила руку ей на плечо и сделала серьезное лицо.

— Ты ужасная лгунья, Полли. Но я попытаюсь не вспоминать об этом.

У нее отвисла челюсть, как будто я ее оскорбила, но она знала, что это правда. Тут Сэмюель подошел к машине и стал помогать с покупками, я подмигнула Полли и вышла, оставив ее сидеть с открытым ртом.

Мне показалось очень милым, что Полли так заботилась о Ное. Если бы она догадывалась об истинной природе наших отношений, то подумала бы, прежде чем обрушиваться на меня с

глупостями вроде «если его обидишь, мне придется надрать тебе задницу». Прямо, конечно, она мне не пригрозила, но это было откровенное предупреждение.

— Мы еще не закончили, Лейни! — крикнула она мне вдогонку, когда мы с Сэмюелем направились к дому.

— Увидимся завтра, Полли! — ответила я, чуть повернув голову, и, усмехнувшись, скрылась в доме.

Войдя в спальню, я начала разбирать сумки. Куда девать покупки — понятия не имела, но что-то подсказывало мне: большинство купленных Полли вещей не предназначены для того, чтобы их складывали и запихивали в какой-нибудь комод. Я открыла гардероб Ноя. Хотелось бы сказать, что меня поразил царивший там идеальный порядок, но такого я не скажу. Я увидела аккуратные ряды туфель, каждая пара натерта до блеска, развешанные по цветам рубашки, брюки и пиджаки, все в полиэтиленовых пакетах от пыли. Но самое интересное было то, что каждую вещь расположили так, чтобы она не соприкасалась с соседними.

Просто фрик какой-то!

Так что же делать? Гм. Я прикусила губу. А потом решительно сдвинула всю его одежду и рядом повесила свою. Не понравится — пусть выделяет отдельную комнату.

Без четверти шесть все вещи были развешаны, обувь расставлена, и я отправилась вниз к двери встречать Ноя, как он и просил. Честно говоря, мне показалось смешным, что он хочет, чтобы я как верная собака дожидалась, когда он переступит порог. Думаю, он бы просто прыгал от счастья, если бы я взяла у него портфель, вручила свитер, поцеловала в щеку и повела в комнату, где он бы сел в любимое кресло, под которым его ждали бы тапочки… Не дождется он такого, клянусь!

Щелчок дверной ручки вырвал меня из ехидных размышлений, и я перестала грызть ногти. Ной выглядел скверно, как говорится, краше в гроб кладут, но, как только увидел меня, на лице его просияла улыбка.

— Привет, милый. Как прошел день? — спросила я с самой широкой, самой ненатуральной и самой саркастической улыбкой, какую смогла изобразить.

Ной, усмехнувшись, поставил портфель на стол. Расчесав пятерней волосы, чуть наклонил голову и посмотрел на меня.

— Хреново.

— Бедный мой мальчик, — проворковала я и выпятила нижнюю губу, поддразнивая его. — Просидеть весь день в кабинете на мягком кресле под кондиционером, когда все вокруг бегают по твоим поручениям, это так ужасно!

— Знаешь, мне твой рот нравится больше, когда он занят делом. — Он взялся за ремень и начал расстегивать его. — Может, попробуешь немного поднять мне настроение, а?

Челюсть у меня отвисла — все-таки я еще не привыкла к его шуточкам. Наверное, у меня было такое же выражение, как у Полли в машине.

— Да, давай, я жду.

— Что, здесь? В коридоре? Но, кажется, кухарка еще не ушла… Что, если нас кто-то увидит? — выпалила я.

Возможно, я даже запаниковала. Но вот двойной агент Киска уже стояла на коленях, молитвенно протягивая ко мне руки и упрекая за промедление.

— Так ведь будет еще интереснее, верно? — Он потянул меня к себе, и я почувствовала

животом движения его руки, когда он начал ласкать себя. Горячее дыхание Ноя коснулось моего лица, губы его оказались в дюйме от моих. — Могу поспорить, это тебя заводит, да, Дилейн? То, что тебя могут увидеть на коленях перед моим дружком во всей его красе.

Кончик его языка скользнул по моей нижней губе, а потом едва коснулся верхней. Это было невероятно возбуждающе.

— Я буду делать с тобой такие штуки, которые тебе и не снились, — пробормотал он. — Запретные штуки, но тебе они понравятся, обещаю.

Я вдруг вспомнила, что все еще не обзавелась трусами. Двойной агент Киска уже обмочила бедра изнутри — этот человек умел говорить грязные слова.

В каком-то оцепенении я опустилась перед ним на колени и взяла в руки член. Он застонал, когда я облизала губы и чувственно поцеловала головку, увидев на самом кончике маленькую жемчужную капельку, предвестницу оргазма. Я устроила целое представление с ее проглатыванием, сделала вид, будто наслаждаюсь его вкусом. Этим я добилась еще одного стона.

— Тебе это нравится, Ной? — спросила я так страстно и так низко, как только смогла.

Он погладил мою щеку тыльной стороной ладони, осторожно запустил пальцы мне в волосы, а потом одним быстрым движением потянул мою голову на себя и протолкнул молодца мне в рот.

— Да, мне это нравится.

Я взялась за работу. Я сосала, лизала, покусывала, чуть ли не заглатывала его всего, в общем, делала то, что ему понравилось в первый раз. Я взяла его за бедра и стала водить ими вперед-назад, все быстрее и быстрее. Пальцы его сжались в кулаки.

— Слишком сильно. Слишком быстро, — прорычал он, пытаясь отодвинуться, но у меня были другие планы.

Схватив член, я потянула его на себя. Если он собирался отступить, ему пришлось бы остаться без своей гордости (я не сомневалась, что Ною хотелось этого меньше всего на свете). Почувствовав пульсацию у себя во рту, я расслабила горло и взяла его так глубоко, как только могла, отчаянно стараясь не подавиться.

Он зарычал, и я ощутила, как горячее семя ударило мне в горло. Движения Ноя стали отрывистыми, и, подняв на него глаза, я увидела, что лицо его исказилось словно от боли. Внешность бывает обманчивой. Как бы мне не хотелось этого признавать — во время оргазма его лицо делалось еще больше сексуальным.

Когда пальцы Ноя отпустили мои волосы, а тело начало расслабляться, я медленно отвела голову, облизывая его. Потом отпустила член, и он безжизненно повис.

— Я вижу, ты старательная ученица. Молодец. — Похлопав меня по голове, как собаку, Ной застегнул брюки.

Высокомерный сукин сын!

— Не знаю, как ты, но у меня после работы разыгрался аппетит. Пойдем поедим, — сказал он, хлопнув в ладоши.

Ной

Весь чертов день я старался спрятать свое возбуждение в непозволительно дорогих брюках. Черт, вот хорошо было бы, если б я, заплатив бешеные деньги за что-то, получал к этой вещи приложение — какой-нибудь чудо-аппаратик, который помогал бы справляться с подобными ситуациями. Какой-нибудь блокиратор члена, что ли.

Я представлял себе Дилейн голой, в разных нарядах, на шпильках… весь… чертов день. К

тому же совещания с Дэвидом Стоуном не относились к моим любимым занятиям. Эта гнида принимала решения и вела себя так, будто любой скачок на рынке — конец света. «Алый лотос»

— крепкая компания, приспособленная к любым условиям, и всегда такой будет. Крошечный кризис ничего не изменит.

Поэтому я был рад наконец вернуться домой. И я обрадовался еще больше, когда увидел Дилейн, и в самом деле встречавшую меня у двери. Если честно, я не думал, что она исполнит мое приказание. Но она пришла. И, как обычно, открыла свой чудесный ротик, отчего мой подлый дружок затвердел еще больше.

Не самый мудрый шаг с ее стороны. Пришлось мне кое-что в нее вставить, чтобы она заткнулась. Меня бы стоило похвалить за то, что я так быстро соображаю.

А потом эти невероятные ощущения… Когда я попытался отойти, а она схватила меня и заставила продолжить… Черт! Моя малышка за два миллиона училась делать первые шажки. Я чуть было не прослезился.

Я был убежден, что она встанет на дыбы оттого, что я похлопал ее по голове. Но у меня имелось оправдание — Дилейн повела себя, как сучка, и заслужила подобное обращение.

За ужином она молчала, думаю, чтобы досадить мне. Не отвечала даже на прямые вопросы, и это мне не понравилось еще больше. Но я тоже промолчал — поверьте, запланировав отличное наказание. И мне так не терпелось этим заняться, что я велел ей отправиться в постель сразу после ужина.

Когда я вышел из ванной, она, голая, уже ждала меня под одеялом. Как и должно было быть. За что я ей и платил.

— Ты на меня сердишься? — спросил я, с улыбкой приближаясь к кровати.

Она не ответила. Более того, она даже повернулась ко мне спиной. Твою мать! Я не позволю, чтобы меня игнорировали. В моем доме. В моей постели!

Я лег рядом с ней и повернул ее к себе лицом.

— Не стоит, Дилейн. Не стоит так вести себя. Мне это не нравится. Особенно когда я плачу миллионы долларов за внимание.

Глаза ее вспыхнули.

— Я не твоя сучка.

— Ты будешь всем, кем я захочу, — напомнил я ей.

Не давая Дилейн ответить, я прижался ртом к ее губам. Ответа не почувствовал, тело ее словно окоченело. Она собралась лежать бревном. Значит, мне придется постараться, потому что это был гениальный план. Глупенькая, она наверняка забыла, каким предательским может стать ее тело во власти моих умелых рук.

Наказание для Дилейн я выбрал подлое: довести ее до грани экстаза, но не дать сделать последний шаг.

Я, отклонившись, усмехнулся, с готовностью и удовольствием принимая правила ее игры. Потом, не отрывая взгляда от ее глаз, завел руку между ее бедер, раздвинул ноги и быстро приложил ладонь к ее аппетитной щелке. Она ахнула, совсем негромко, изо всех сил стараясь оставаться безучастной. Продолжая наблюдать за ней, я провел пальцами между ее складок. С каждым моим движением они становились все более скользкими.

— Тело предает тебя, Дилейн, — негромко произнес я.

Введя в нее один палец, я достал его и ввел снова. Дыхание ее сделалось глубже, грудь начала вздыматься, рот приоткрылся, но она встретила мой взгляд, не обронив ни звука. Я вынул палец и стал обводить клитор, чувствуя, как содрогаются мышцы ее ног от напряжения, с которым она старается не утратить власть над собой. Два пальца погрузились в нее. Я пару раз согнул их, мастерски играя заветной точкой. Я знал это. И она знала тоже. Только отказывалась

показывать.

Вынув пальцы, я поднес руку ко рту. Они блестели от ее соков, и я почувствовал запах ее возбуждения. Взгляд Дилейн все еще был устремлен на меня, поэтому я знал — она видит собственную влагу.

— Ты пытаешься вести себя так, как будто это тебя не трогает, но мы оба знаем, что это не так. И вот… подтверждение. — Я вставил пальцы в свой рот и сомкнул на них губы. Вкус ее был настолько божественным, что я невольно закрыл глаза. Открыв их снова, увидел: ее обычно ярко-голубые глаза потемнели, а щеки горят.

Она, схватив меня за уши, рванула к себе и впилась своими губами в мои. Я бы рассмеялся оттого, как легко ее удалось сломить, но она так жадно целовала меня, соски прижимались к моей груди с каждым ее вдохом, а тело извивалось, стараясь поймать мои ноги…

Короче говоря, мое же дерьмо выплеснулось мне на голову. Я уже не мог играть с ней. Я хотел ее. Она была мне нужна.

Не прекращая целовать Дилейн, я перекатился и оказался на ней сверху, в самом лучшем положении для обоюдного удовольствия. Ноги ее раскрылись мне навстречу, и я в благодарность обольстительно провел языком по ее языку. Потом скорее не я устроился между ее ног, а она начала поднимать бедра, насаживаясь на меня и постанывая от приливающей страсти.

— Тише, малышка, — задыхаясь, произнес я, оторвавшись от поцелуя, и попытался остановить ее жадные движения. — Не волнуйся, я сделаю так, что тебе будет хорошо.

Я нежно поцеловал ее и начал водить бедрами по ее лобку. Спина Дилейн изогнулась, и я обхватил ее рукой, чтобы прижать к себе. Потом стал целовать подбородок и шею, пока не дошел до того места, где шея переходит в плечо, и при этом медленно входил в нее.

Она была такой мокрой, такой жадной. Ее руки прошлись по моим бокам и ребрам, а потом она взяла меня за ягодицы, прижимая к себе. Я почувствовал, как ее теплое дыхание овевает мою ушную раковину, а от ее тихих всхлипов отчаянные электрические волны пробегали через все мое тело. Она зарылась лицом мне в шею, впилась губами в кожу. О боже, я больше не мог этого выдерживать. Я хотел, чтобы она кончила, и немедленно.

Я приподнялся над ней, не отрываясь от нее бедрами и продолжая скользить между ее складок. Дилейн прикусила губу так сильно, что я подумал: сейчас пойдет кровь. Лицо у нее было сосредоточенным, она размашистыми движениями скользила по моему стволу. Да, она уже была близка к пику.

Я оперся на локоть, поднял одну ее ногу и положил себе на бедро. Делая долгие, мощные движения, я чувствовал, как ее клитор трется о головку.

— Давай, киса, поговори со мной. Тебе ведь приятно, да? Так приятно! Тебе не хочется просто забыться? Отпусти себя. Отпусти.

— О, черт! Я сейчас… — Она громко застонала, глаза ее закатились.

Я почувствовал, как тело ее замерло в моих руках, и понял, что она испытывает оргазм, которого я добивался. Не задумываясь, нацелился на ее ворота и вставил в нее член, одним коротким и быстрым толчком лишив ее девственности. Судорожно вздохнув, она изогнула спину. От изумления и неожиданности рот ее приоткрылся, взгляд вонзился в меня.

Я надеялся, что во время оргазма ей будет не так больно лишаться девственности, но теперь засомневался, что все получилось так, как мне хотелось. К слову, у меня дома есть зеркала и я представляю собственные размеры.

— Дыши, киса, — зашептал я. — Просто попробуй расслабиться. Больно будет недолго.

Не знаю, кого я пытался убедить, ее или себя, но я тоже не двигался, хотя все врожденные первобытные инстинкты требовали входить в нее снова и снова. Если бы я не смог справиться с

желаниями и не дал ей возможности приспособиться к моим размерам, я порвал бы ей все внутри. И тогда еще очень долго не смог бы заняться этим снова. К тому же я чувствовал себя последним говнюком из-за того, что сделал ей больнее, чем было необходимо.

Дилейн медленно выдохнула, тело ее начало расслабляться и опускаться на кровать. Я двинулся вперед, углубляясь в ее тугую маленькую норку. Она зажмурилась и снова прикусила губу. Мне должно быть безразлично, больно ей или нет, но я мужчина, а большинству мужчин хочется, чтобы женщине, в которую они входят, по меньшей мере это нравилось. Однако у нее это был первый раз, и, учитывая мой размер, вряд ли для Дилейн все прошло безболезненно. Я почти полностью вышел из нее и медленно вошел снова. Мне опять пришлось остановиться. У меня задрожали ноги от того, каких усилий это стоило. Пот капнул с кончика носа, и я не удивлюсь, если в ту минуту даже перестал дышать. Я серьезно начал побаиваться, что могу взорваться изнутри.

— О, черт, ты такая сладкая. Такая тугая, — простонал я.

— Так чего ты ждешь? — с вызовом спросила она. — Трахни меня и прекрати вести себя, как педик. Если, конечно, не боишься, что кончишь слишком быстро. Боже, если бы я не знала правды, я бы решила, что ты девственник. — Это были самые длинные предложения, которые она произнесла после моего возвращения домой. Голос Дилейн осекся, выдав ее напряжение, но она все равно была полна решимости вывести меня из себя.

Вы можете подумать, что такое замечание должно было убить эрекцию. Как бы не так! От ее слов я сделался еще тверже, если это вообще было возможно. Меня заводило что-то в очертаниях ее рта и то, с каким вызовом она ко мне обращалась. Вы можете назвать меня больным ублюдком, но мне было все равно, потому что она уже удовлетворяла сжигавшее меня желание.

— Ох, не стоило тебе этого говорить, — выпалил я в ответ и вышел из нее полностью, но только для того, чтобы снова вонзиться.

Она зашипела сквозь сжатые зубы и снова зажмурилась. Делая короткие движения, я начал входить и выходить из нее. Я не желал доставлять ей боль, но и о том, получает ли она удовольствие, тоже не задумывался. Дилейн принадлежала мне, нужна была для моего удовлетворения, и я собирался сделать так, чтобы она не забывала об этом.

— Эта киска принадлежит мне, Дилейн. Мои пальцы первыми прикоснулись к ней, мой рот первым испробовал ее вкус, и мой парень всегда будет для нее первым. Ты всю жизнь будешь помнить, как глубоко внутри тебя я был сегодня. Ни один другой мужчина со мной не сравнится. Я официально застолбил свои владения. Она моя. Ты это понимаешь?

Ногти ее вдавливались в мою кожу, в которую она вцепилась из последних сил, зубы ее были сжаты, но все же она процедила:

— В последний раз, когда я проверяла, она была частью моего тела.

— Это неправильный ответ.

Я вошел глубже, не для того, чтобы сделать больно, а чтобы обратить на себя внимание.

— Господи боже! — задохнулась она.

— Думаю, ты знаешь, что меня зовут не так. Попробуй еще раз.

Я продолжал брать ее, чувствуя, как внутри быстро нарастает давление. Яички так налились семенем, что заболели, но я пока не готов был сдаваться.

Ногти ее впились в мою спину, и она, зарычав, двинула бедрами мне навстречу. Зубы ее были по-прежнему стиснуты, а ноги сжимали мои бока. Нужно отдать ей должное — меня впечатлила ее стойкость. Я знал, что ей было неудобно, может, даже больно, но она не сдавалась.

— Скажи… это, — прорычал я, подкрепляя каждое слово глубоким толчком.

У нее перехватило дыхани