Влияние нового на старое

Окончательные последствия революции в методах внедрения компьютер­ной технологии и организационных инноваций нельзя точно предсказать. Бе­зусловно, произойдет невероятный рост объема исследований. Также повы­сятся технические стандарты во всех областях — в сборе и анализе данных, теоретическом объяснении политического поведения в различных ракурсах. Однако при всех культурных и языковых отличиях научных сообществ и отдельных ученых также вероятно, что технология исследования будет опере­жать научные открытия.

Озабоченность, высказанная в предыдущей главе, носит не только мето­дологический характер, она постепенно меняет свое направление. Недавняя работа Р. Хакфельда и Дж. Спрага наряду с другими публикациями прямо указывает на необходимость разукрупнения анализируемых совокупностей данных и созданию новых на уровне индивидуального опыта (Huckfeldt, Spragye, 1995). Среди более ранних работ, пришедших к аналогичным выводам, хотя совершенно с другой стороны, — труд С. Вербы и Н. Ная по политическому участию (Verba, Nie, 1972). В целом, я полагаю, что так же легко недооценить вполне реальные опасения «старых» исследователей-бихевиористов по поводу разнородности их респондентов, как и недооценить то, какой ценой достают­ся любые продвижения в решении этой проблемы. В то же время переоценка значения и последствий эмпирической разнородности может представлять ре­альную проблему. По крайней мере в области объяснения выбора избирателя стремление доказать, что разные условия жизни избирателей заставляют их использовать различные парадигмы принятия решений, не увенчалось успе­хом. Замечание о том, что практически каждое суммарное измерение отноше­ний представляет некую «среднюю» величину для всех избирателей, включая и тех, для кого это значение не подходит, — да, они согласны, что то-то и то-то правильно и верно, но остается вопрос: что же делать? Я не думаю, что

этот порок кроется в чрезмерном увлечении институциональными определе­ниями значимости исследуемых объектов, в не меньшей степени он определя­ется неадекватностью ресурсов, с помощью которых комплектуются данные. «Старая школа» не слишком преуспела в этой области, но не из-за того, чтоне замечала существования проблемы.

Проблема, освещаемая Ф. Паппи, в главе 9 настоящей книги, на мой взгляд, является частным случаем более общей проблемы, изложенной П. Данливи в главе 10. Применение модели многопартийных выборов не привлекло внимания в Соединенных Штатах в основном потому, что американские избиратели очень редко имеют реальную возможность стратегического голосования в ходе прези­дентских выборов. Возможно, репетиция 1992 г. все изменит. Глава Паппи осо­бенно важна, потому что она дополняет общую сосредоточенность на амери­канской политике и американской политической культуре, освещая вклад ев­ропейской политической культуры. В частности, она заставляет задуматься в ходе аналитических расчетов о формировании коалиций.

По этому вопросу хотелось бы узнать побольше. Большинство американс­ких исследователей не справляются с задачей, когда перед избирателем стоит более двух альтернатив. Третий кандидат либо игнорируется, как Уоллес в 1968 г. и Андерсон в 1989 г., или рассматривается отдельно, как Перо в 1992 г. Замечание о том, что некоторые избиратели могут производить расчеты на основе стратегического голосования, часто произносится, но мало кто заду­мывается над его смыслом. В то же время я бы отметил возможность использо­вания данных «термометра», замеряющего отношение избирателей к кандида­там, в качестве альтернативы многим вариантам моделирования теории раци­онального выбора. Проблема может быть отчасти решена, если исследователь стремится принять точку зрения избирателей и ограничиться конкретным со­ревнованием между двумя кандидатами, пользующимися наибольшей под­держкой. В 1992 г. анализ, исключающий наименее предпочитаемых кандида­тов, дал убедительное объяснение голосам, отданным за Перо, не используя при этом понятия стратегического голосования (Miller, Shanks, 1996).