Приёмный ребенок!

Паника, паника, паника. Больше полугода я вновь провёл в психушке, но так и не избавился от призраков в своей голове. Я не мог спать и, соответственно, был похож на зомби. Никто не знал, что со мной делать. Особенно мама и Эрих. Они были на грани, поэтому придумали новый план:

- " Мы отдадим тебя в интернат", - заявила моя мать.

- " Так будет лучше для всех".

Ого! Вот это заявление. Её слова ударили меня прямо в сердце. После терапии, «дурки» и скачков из школы в школу я теперь еще и в приёмного ребёнка превращусь. Это был абсолютный кошмар - моя мать, однако, уже приняла решение, хоть и не была уверена для кого моя отправка в интернат выход – для них с Эрихом или для меня. Через несколько дней она уже везла меня в мой «новый» дом: интернат имени Дона Боско, который располагался в шестом округе Берлина в - Ванзее. Как камень, я сидел на заднем сиденье нашего автомобиля. После тридцати минут езды мы прибыли на место, и, не попрощавшись с мамой, я вышел из машины, громко захлопнув за собой дверь. Мама бросилась за мной и догнала уже у входной двери:

- " Постой, мы же ещё с директором интерната должны познакомиться".

- " Поезжай, я сам разберусь", - сказал я с обидой и пошел дальше.

Двор интерната был огромен. Удивленным взглядом я изучал футбольное поле и баскетбольную площадку, конюшню и мастерскую. Всё вокруг было в зелени и таким красивым.

Честно говоря, на первый взгляд всё выглядело очень даже неплохо. Даже внутри жаловаться было не на что, комнаты были яркими и дружелюбными. Лишь воздух в старом здании было немного странноватым, тут пахло плесенью и сыростью. Когда я зашёл в кабинет директора со мной вежливо поздоровались. Она сказала, что отведёт меня в группу к другим молодым людям, а сама в это время решит с мамой все дела по моим документам. Потом она показала мне мою комнату, с кроватью, деревянным шкафом и старым радиоприемник. Ничего особенного.

Телека не было, комнатушка было размером в 17 квадратных метров, но выглядела достаточно уютной. Я сгрузил свой рюкзак и начал прощаться с мамой.

- " Пока, Патрик и веди себя хорошо", - промурлыкала мама. Ей было немного неудобно в сложившейся ситуации, а я не мог рассказать ей, что мне тоже стыдно, а ещё грустно, что наши дорожки разошлись. Помахав ей рукой на прощание, я расположился на своей новой кровати.

С этого момента, я официально – сирота. Никогда не хотел этого. Моим самым большим страхом всегда была потеря моей семьи, даже если она и не самая лучшая. Никогда не хотел остаться один, и вот это со мной случилось. Сложив голову на ладони, я сидел на кровати, уставившись в пол. Я вспомнил о свиньях с моего района. Они снова будут шептаться и называть меня сумасшедшим сиротой. Что хуже, - быть психом или сиротой, я уже не думал. Моя репутация итак уже была уничтожена. И вдруг я засмеялся, впервые за долгое время. А вдруг это новое начало, а я тут в отчаяние кидаюсь?

Сгорая от любопытства, я вышел из комнаты. Мне очень хотелось посмотреть на тех, кто ещё тут обитает. То, что я увидел, меня потрясло: хаотично перемещающаяся толпа подростков, в ужасной одежде и с непонятными прическами, грязные как черти. Я почувствовал отвращение над всем этим стадом под опекой. Неважно насколько меня накрывало, но я всегда старался обращать внимание на свой стиль и ухаживал за собой. Для моих нынешних «коллег» эти моменты видимо были не важны. Ужаснее всех был Андреас Молдау. Он жил в комнате по соседству, из которой разило редким сочетанием пота, дерьма и остатков протухшей пищи. Стоило ему открыть свою дверь, как запах за несколько секунд распространялся повсюду, просачиваясь, в том числе и в мою комнату. Парень был самой настоящей вонючей бомбой. Каждый раз, когда я улавливал запах Андреаса, меня начинало мутить и приходилось выбегать на улицу.

В интернате моим самым любимым предметом одежды стал пуховик «Helly Hansen». Перед самой моей депортацией, мать отвезла меня в гипермаркет, по-видимому, для успокоения совести, где мы его и купили. Я гордился своим пуховиком, и неважно тепло было на улице или холодно - я не вылезал из него. Американский рэпер Xzibit в клипе «Paparazzi» был одет точно в такую же куртку. Это было для меня верхом крутизны. Однажды вечером, вернувшись в свою комнату, после ужина я обнаружил, что меня ограбили. Шкафы были открыты, свитера и брюки валялись на полу. Когда я увидел это, меня накрыл ступор, вроде бы всё было на месте, что же тогда украли? Все вещи были на месте, не было только куртки «Helly Hansen». Я так разозлился, что трижды всадил кулаком в дверь, а затем выбежал в коридор. Встретив по пути каких-то ребят, я рассказал им, что у меня приключилось и, прижав их к стене, - стал выяснять, кто мог такое совершить.

- " Мы не знаем", - отвечали они мне испугано и лицемерно. Мне казалось, что они точно знают, где мой пуховик. Несколько часов спустя я его нашёл – он был у старейшины интерната – по имени Кай, который у всех был в почёте. Никто не осмеливался даже пискнуть в его сторону. Когда на следующий день я увидел его в своей куртке, с ухмылочкой прогуливающегося по двору, мною овладела ярость. Мне хотелось разорвать его на мелкие кусочки и приготовить из него рагу. Но я старался контролировать себя. Вместо того чтобы кинуться в драку, я спокойно подошёл к нему вплотную и заглянул в глаза. И что же он сделал? Он улыбнулся мне в ответ и довольный собой ушел. Вдруг мне стало жалко этого парня. Этот бедный ублюдок по-видимому так мало имел в жизни, что решил, что отобрал у меня самое главное в жизни – мою крутку. Единственное, что меня бесило в той ситуации, это то, что он урвал дозу счастья за мой счёт. Стучать директору или идти в полицию для меня по-любому было не вариантом. Я вернулся к себе в комнату, громко захлопнув за собой дверь.

С тех пор я четко решил для себя, что не стану тупым козлом как мои соседи. Я не любил все эти вечерние игры и беспантовые экскурсии. Один из этих уродов украл мою куртку, а остальные дрожали перед ним и держали рты на замке. Одному было трудно, но лучше одному, чем с этими трусами и лицемерами.

В комнате я находился в основном в темное время суток, днем же старался сбегать, чтобы послушать хип-хоп, и компании мне для этого не требовалось. Моей любимой песней была «Brooklyn Zoo» от Ol' Dirty Bastard. Мне очень хотелось знать, о чём читает этот парень. Для меня было удивительным как же круто ему удаётся нанизывать рифмы на бит. Я до дыр затер этот трек, можно сказать, что он стал саундтреком к моей жизни. Когда он читал: " Я сам себе армия" - я понимал, о чём он и размышлял над тем, что тоже когда-нибудь попробую писать. Я часто думал о моей матери. Внутри себя, я испытывал глубокое разочарование, из-за того, что она отправила меня в детский дом, превратив тем самым в одинокого воина.

Да, теперь я одинокий воин. Но тот воин, который ещё не решил, стоит ли ему сдаться или продолжать борьбу...