Глава 41. — Знаете, что это? — спросил Дженсон, размахивая двумя CD-дисками перед носом у Штефана.

— Знаете, что это? — спросил Дженсон, размахивая двумя CD-дисками перед носом у Штефана.

Молодой человек, крепко привязанный к старому металлическому стулу, ответил ему непонимающим взглядом.

— Да, очевидно, это ни о чем вам не говорит. И все-таки записанная на них информация касается вас непосредственно.

Дженсон вздохнул и снова стал мерить шагами пыльное помещение погреба.

— Вы все так же не хотите со мной разговаривать?

Вместо ответа Штефан смерил его убийственным взглядом. Но Дженсон продолжал высокомерно смотреть на юношу и глаз не отвел. Профессор мог себе позволить такую роскошь: он снова контролировал ситуацию.

— У меня масса времени, — объявил он. — Но не думайте, что вам удастся еще раз меня обставить.

Штефана похитили из парка отеля, когда он прогуливался в лабиринте вечнозеленых зарослей самшита. Люди Дженсона приблизились к нему без труда: он принял их за постояльцев отеля и сам не заметил, как упал без сознания.

В себя он пришел уже будучи пленником в этой дыре. Снаружи не доносилось ни звука. В помещении пахло старым влажным картоном. На стопке из ящиков, которые, судя по всему, пролежали здесь довольно долго, стояла лампа с дырявым абажуром.

— Будьте благоразумны, — попытался он убедить юношу. — Мы все от этого выиграем.

Профессор еще раз продемонстрировал Штефану диски.

— Я их прослушал, это было весьма познавательно. Вы рассказываете много интересного, в особенности о вашем сне, об этой часовне… Вы удивитесь, узнав, сколько интересного может рассказать человек под гипнозом.

Штефан побледнел. Удовлетворенный произведенным эффектом, Дженсон продолжал:

— Эти диски я получил из рук Юлиуса Керштайна. Повторюсь, они содержат массу ценнейшей информации. Сопоставив ее с информацией, полученной от мисс Серенса, я пришел к выводу, что в этой часовне вы нашли документы, имеющие отношение к трудам Дестрелей…

Штефан напрягся, изо всех сил стараясь казаться беспристрастным. Чтобы отвлечься, он в очередной раз попытался ослабить путы, которыми его запястья были привязаны к спинке стула, но у него ничего не получилось — веревки были затянуты на совесть. Дженсон неотрывно смотрел на него. Он был похож на кота, который играет с мышью, приближаясь к жертве ровно на длину намеченного прыжка. Профессор остановился перед Штефаном.

— Ваше университетское досье впечатляет, — заявил он. — Вы отнюдь не глупы. А значит, вы способны рассуждать здраво. У меня и у вас есть знания, которые мы можем объединить. Это в наших взаимных интересах. Мы можем вместе закончить работу, начатую мной. В исследовательском центре в течение многих лет я сталкивался с поразительными феноменами, которые позволили мне сделать ряд весомых открытий. Некоторые из них по-настоящему удивительны, но мне бы хотелось обобщить их в более масштабную систему. Пока в моем распоряжении только нотные записи произведений, а я хочу получить инструмент, на котором их можно воспроизвести. Мы пользуемся незначительной частью ресурсов нашего мозга, это общеизвестный факт, но я точно знаю, как ничтожно мала эта часть, и у меня есть доказательства. Как видите, я полностью с вами откровенен. Еще я знаю, на что способен человеческий мозг после определенной тренировки. Если хотите, могу объяснить вам это более детально. Это поражает воображение!

Слова лились из Дженсона потоком, он был по-настоящему увлечен тем, о чем говорил.

— Однако должен признаться, что, собрав определенный объем знаний, я пришел к убеждению, которое выходит за пределы общепринятых истин: все эти впечатляющие способности и паранормальные феномены являются проявлениями духовной и психической реальности, которая выходит за пределы нашего понимания мира. Жизнь на самом деле не такова, как нам объясняют. Человек не относится к царству животных. Но тогда кто же мы? Почему некоторые люди наделены способностями, которых нет у остальных? Ответ на этот вопрос я и стремлюсь получить. Я хочу узнать, где находится источник интуиции, открыть, откуда приходит наитие, хочу научиться использовать улавливающие аппараты, к которым мы никогда не прислушиваемся, но которые тем не менее существуют, не говоря уже о силах, которые ими управляют. Я не думаю, что человек — это самоцель. Я считаю, что его предназначение и его истинная мощь — в множественности. Если Бог и существует, то он — не что иное, как единство всех индивидуумов, живых и мертвых, вернувшихся и тех, кому еще предстоит прийти. Вот к этому-то знанию я и пытаюсь приблизиться. То, что мне удалось узнать, можно сравнить с грудой камней, но, чтобы построить здание, мне не хватает венчающего свод камня. Вы подключены к сознанию, которое выходит за пределы нашего понимания. С помощью вас мы наверняка сможем завершить исследование…

— На меня не рассчитывайте, — прошипел Штефан.

Его слова оказали на Дженсона эффект, сравнимый с холодным душем. Экзальтация уступила место угрозам.

— Я бы посоветовал вам хорошенько подумать, — сказал он ледяным голосом. И, подойдя еще ближе, добавил тем же тоном: — Спросите себя, кто вы есть, и подумайте, кому вы оказываете сопротивление. Наши силы не равны.

И Дженсон отвернулся. Перед Штефаном был уже не ученый, который владеет своими эмоциями, а простой человек в состоянии страшного гнева. Профессор снова повернулся к юноше и наставил на него указующий перст:

— Если вы будете упорствовать, можете не рассчитывать на жалость, ничто не избавит вас от страданий. Либо вы помогаете мне и мы оба от этого выигрываем, либо вы отказываетесь на собственный страх и риск. Перед вами два варианта, но приведут они к одному результату: я все равно узнаю то, что мне нужно. Вам я предлагаю выбрать путь достижения моей цели…

В том, что Дженсон полон решимости воплотить свои угрозы в жизнь, не было ни малейших сомнений. Теперь Штефан понимал, почему контакт с этим человеком наводил на Валерию такой ужас.

— Я хочу сказать вам еще кое-что, — вновь заговорил Дженсон. — Ваши друзья только выиграют, если вы станете сговорчивее.

— Если вы причините им вред, я вас убью.

Дженсон, бесконечно уверенный в своем превосходстве, расхохотался. Штефан продолжал:

— Вы сами знаете, что времени у вас в обрез. Вас разыскивают власти. Теперь вы сами оказались в роли затравленного зверя. Распорядитесь правильно последними часами свободы, потому что потом вам придется за все ответить.

Было очевидно, что упоминание о расследовании не омрачило настроения профессора. Вид у него был все такой же самоуверенный.

— Вы не понимаете некоторых вещей, юноша, — презрительно изрек профессор. — Как, по-вашему, мне удалось ускользнуть от фэбээровцев? Поверьте, у меня еще есть влиятельные друзья. Судя по всему, вы не имеет никакого представления о механизмах, которые управляют нашим миром. Ныне я пария, потому что властьимущие полагают, что я их обманывал. Они не осуждают цели исследования, им нет дела до проведенных в центре опытов, их интересует не это! Их бесит, что я вел свои разработки вне их контроля! Все просто: ты можешь делать все что угодно, лишь бы это приносило пользу им! Да, сегодня я преступник, потому что нарушил это правило. Они обвиняют меня в расхищении государственных средств, в насильственном лишении свободы, но все это не более чем предлог. И это продлится, пока ветер не подует в другую сторону. Завтра, когда я приду к ним и предложу поразительное открытие в сфере функционирования сознания человека, превосходящее все, что было сделано до меня, как, думаете, они поступят? Полагаете, кто-нибудь припомнит мне грешок, за который сейчас меня готовы сжечь на костре? Конечно же, нет. Они примут меня как героя. Их интересует одно — что вы можете продать. Остальное не в счет.

— Вы такой же, как они!

— Не я придумал правила, но я вступил в игру, поэтому выкручиваюсь, как могу.

— Если так, то у меня тоже найдется что вам продать, — заявил Штефан. — Но я сам назначу цену.

— Я вас слушаю.

— Докажите, что Валерия и Петер живы-здоровы, и отпустите их. Потом я расскажу вам все, что вы хотите знать.

Дженсон криво усмехнулся:

— Это ваш вариант сделки?

— Если вы пообещаете навсегда оставить их в покое, да.

— Мальчик мой, вы либо идиот, либо не имеете ни малейшего представления о том, какова ваша истинная цена.

— Что это значит?

— Позвольте мне изложить вам мое видение ситуации. Вы увидите, что я учел ваши интересы. Три недели назад вы и ваши друзья узнали, что можно войти в контакт с сознанием давно умершего человека. Вы получили в руки доказательства того, что душа после смерти продолжает жить вдалеке от тела, с которым когда-то была связана, и сохраняет все присущие ей качества и знания. Не имея конкретной цели, вы опробовали эту связь. У меня же вполне конкретная цель — узнать, какую пользу можно из этого извлечь. Вот и вся разница между нами. Вы — золотой слиток, а я — ювелир, вы умеете летать, а мне нужно подняться в небо. Неужели вы не видите, какие выгоды вы могли бы извлечь из нашего союза?

— Вашу выгоду я вижу. Но в целом для людей это не выгода, а опасность. Если вы так сильны, то дело за малым — отрастить свои собственные крылья…

— Вы делаете успехи, юноша! Теперь мой ход. Вы наивно полагаете, что существует два лагеря: те, кто обладает такими способностями, и те, кто хочет их обрести. Для вас существует только белое и черное. Но вы ошибаетесь. Я открою вам маленький секрет: в моей команде есть люди, которые обладают такой же психической силой, как ваша, но они верят в то, что я делаю. Дженсон подошел к двери, приоткрыл ее, тихо что-то проговорил и вернулся к Штефану.

— На ваш взгляд, как нам удалось так быстро и точно вас найти? Как, по-вашему, я могу определить, лжете вы или нет? Кто сказал мне, что коллективное сознание говорит с вами?

Ведущая в погреб дверь открылась, и появилась Дебби. На ассистентке профессора не было белого халата, но под взглядом ее светло-голубых глаз все так же кровь стыла в жилах.

Дженсон улыбнулся, но улыбка эта внушала ужас:

— Вы даже не представляете, на что она способна. Профессор подошел к Штефану, встал прямо перед ним, лицом к лицу, и доверительным тоном прошептал:

— Я знаю, что ваша память о предыдущих жизнях пока еще не разбужена. Знаю, что вы можете ввести в компьютер программу, которая управляет процессом стимуляции мозга. Вы это уже делали.

Дебби тоже подошла к Штефану.

— Он боится, — заявила она. — И думает только о своих друзьях. Он хочет быть с ними.

Дженсон протянул к Штефану руку.

— Если вы откажетесь с нами сотрудничать добровольно, я перерою ваш мозг и сам найду то, что меня интересует, — пригрозил он. — Если телепатии окажется недостаточно, мы воспользуемся скальпелем. Я в последний раз прошу вас мне помочь. Начните с того, что сообщите, где вы спрятали архивы Дестрелей.