Глава 46. Полгода ада. 2 страница

Мне нечего было на это ответить, воображение с готовностью раскрасило во все цвета радуги слова моего Избранного. Я воочию увидела, как мой муж и сын играют на центральной Догевской площади, услышала их весёлые голоса и зажмурилась, отгоняя от себя это наваждение.

– Не нужно мне было задерживаться и уж тем более задавать Эллис вопросы. Но я не удержался. Вроде бы с вами она тоже впадала в это странное состояние. Кажется, провидческий транс. Застыла на месте, глаза вытаращенные, но при этом совершено пустые. И смотрела вроде бы в упор, но словно сквозь меня, – Эдвард замолчал, подбирая слова и, спустя полминуты продолжил, на этот раз, смотря мне в глаза.

– Она сказала, что ты умрёшь вдали от Избранного, Рина, – на мгновение его голос надломился, став ещё тише. – Это уже само по себе было страшно слышать, но ещё страшнее было увидеть в её голове, как ты лежишь у меня на руках с неестественно белой, даже для нас, кожей, с безвольно повисшими руками и безжизненным выражением лица.

– У тебя на руках? – опешила я. Ведь в том видении пифий, которое, во время наших посиделок с гостинной два года назад она показала мне, я лежала в капище, и Эдварда поблизости не было, если только он не зашёл в него позже. – Где это было?

– Не знаю, – отозвался вампир. – Где-то в лесу. Ночь не давала возможности понять о каком именно месте идёт речь. И посмотреть видение ещё раз у меня уже не было возможности. Схватив Эллис за плечи, я потребовал объяснить, что это значит. Она несколько раз моргнула, приходя в себя, словно после крепкого сна и не смогла вспомнить не слова из того, что произнесла минуту назад.

– Этому Эллис не обучена, – нехотя пояснила я. – Даже мне не удалось проникнуть в то видение. Слишком глубоко оно запрятано в её подсознании.

– Я бросился к тебе, но, добежав до кромки леса, остановился, увидев, как ты открываешь окно и, облокотившись о подоконник, всматриваешься в темноту, – вновь опустил глаза мой любимый. – Мне больше всего на свете хотелось обнять тебя, убедиться, что ты жива и поверить, что ничего плохого не случится. Но слова и видение Эллис слишком прочно засели в голове. Если бы я не видел ту картинку в её сознании, то никогда бы больше не отпустил тебя от себя дальше метра, но в ту ночь я задумался, являюсь ли твоим Избранным в действительности. Мы столько раз говорили об этом, но я так и не мог вспомнить, когда мог мечтать о тебе.

– Так почему не спросил? – одними губами произнесла я, тоже опуская глаза.

– В ту ночь я наблюдал, как ты ходишь по комнате, слышал, как ты зовешь меня, и пытался придумать, что теперь делать, как рассказать тебе о видении. А потом решил, что рассказывать нельзя, и решение надо принимать самому. Больше суток я ходил вокруг твоего дома, стараясь не давать тебе возможности почувствовать моё присутствие. Надеялся, что ты уснешь, и я смогу просто посидеть рядом с тобой. Если бы мне сказали, что оставшись с тобой, я умру, то это не заставило бы меня уйти, и я был уверен, что ты тоже не согласишься добровольно забыть меня и начать всё с чистого листа. Больше всего на свете, я хотел, чтобы ты жила и была счастлива, и если для этого надо было исчезнуть из твоей жизни, я был готов пойти на это.

– Почему ты не взял трубку, когда я звонила?

– Ребята несколько раз пытались до меня дозвониться и, разозлившись, я выбросил телефон. Он мешал думать или, если точнее, смеряться. На третью ночь, решение было принято, я вернулся в особняк и попросил своих уехать на охоту, сказав, что нужно, чтобы через два дня у них не было острой потребности в крови. Эллис мне не поверила, но Джаспер понял, что что-то происходит, и силой увёз её в горы. А я пошёл к тебе, с четким намерением объявить о нашем расставании, и как-нибудь заставить тебя забыть обо мне, чтобы найти настоящего Избранного. Потерять тебя само по себе было страшно, а после рассказа Эллис стало ещё больнее, ведь теперь я терял двоих.

– Я тоже теряла двоих, – скорее подумала, чем произнесла я. Слёзы душили, не давая произнести ни не звука.

– Сформировав эту мысль у себя в голове, я услышал твой крик, и внутри всё перевернулась. Осуществить задуманное той ночью я не смог. Пробравшись к тебе в комнату, я сел около кровати и любовался тобой, стараясь сохранить в памяти каждую частичку твоего лица. Ты почти сразу проснулась, такая уставшая, вымотанная и напуганная, словно уже знала о том, что я задумал.

– Что было дальше, ты знаешь не хуже меня. Я не смог ничего сказать ни ночью, ни утром и сбежал после твоего пробуждения, желая только одного – забиться в какой-нибудь тёмный угол и больше никогда не выходить на свет, но вместо этого нужно было собраться и закончить начатое. Твой голос разрывал душу. Когда ты подбежала ко мне около особняка, я понял, что если позволю тебе меня обнять, то уже точно не смогу покончить со всем этим.

– Зачем? – зажмурившись, выдохнула я, слёзы катились по лицу, и уже не было смысла их скрывать. Не хотела я затевать этот разговор. Эти воспоминания частично стёрлись из моей памяти, и возрождать их не было не малейшего желания, но они, вопреки воли, всплывали в моём сознании, заставляя заново пережить те невыносимые дни, когда для меня рушился мир.

– Чтобы ты разозлилась на меня, возненавидела и постаралась забыть, как страшный сон. Чтобы мой призрак не мешал тебе жить дальше. Искать настоящую любовь. Но когда ты прочитала заклинание, я впервые усомнился в правильности своего решения.

– Ты действительно думаешь, что я бы смогла всё забыть? – опешила я.

– По крайней мере, я на это надеялся. Но всё пошло наперекосяк, – Эдвард, не моргая, смотрел в пустоту перед собой, и больше перебивать его я не посмела. Не для одной меня наше расставание стало крахом, и наверно только сейчас я по-настоящему начала это осознавать. – Ты исчезла и забрала смысл жизни, я так и стоял на том же месте, пока не началась буря. Первым желанием было пойти к Вольтури и сказать, что нарушил закон. В этом случае, вечность без тебя мне бы уже не грозила, но ты связала меня обещанием. Вместе с первыми раскатами грома ко мне подлетела Эллис и стала что-то кричать. Не помню, что – я не слушал. Молния ударила совсем близко с нами, коротышка подскочила на месте и завопила, что это магия, которая срикошетит к тебе. Её слава заставили меня начать двигаться и, видя, как расширяется стихия, я побежал прочь. Остановился только через несколько часов. Эллис очень быстро оказалась рядом, боясь, что я полечу в Италию. Она каждый день теребила меня, пытаясь разобраться, что происходит, вызвала Карлайла и когда выяснилось, что вы уехали, настояла, чтобы отец согласился на работу в Лос-Анжелесе. У Эллис не было никаких видений, но она сделала всё, чтобы мы снова встретились. Только вот она не предполагала, что это окажется наша последняя встреча.

Эллис? А я так злилась на неё, считая, что она меня предала и оказалась неправа.

– Когда мы увидели тебя в Лос-Анжелесе около кафе, первым моим желанием было обнять тебя и больше никогда не выпускать, – обхватив голову руками, продолжал Эдвард. – Я бросился к тебе, но не успел. Ты переместилась к Демиану. Когда через несколько минут услышал твой зов – несся как сумасшедший, надеясь всё исправить, но тревожить тебя в тот момент какими-то объяснениями было нельзя, а находясь рядом эти несколько часов, я просто радовался, что вижу тебя живой. Надеялся, что поговорю с Демианом, а он поможет во всем разобраться и объясниться с тобой. И помог. Он сказал Карлайлу, что я поспешил с выводами, и никакого другого Избранного нет. Осознав весь ужас собственной ошибки, я был готов на всё, лишь бы вымолить у тебя прощение. Но на юге очень короткие ночи и солнечные дни. Сразу бежать к тебе я не смог, а когда Эллис увидела, что вы улетаете, было уже слишком поздно, я оказался в аэропорту в минуту, когда ваш самолёт уже набирал скорость на взлётной полосе.

– Знаю, – выдохнула я. – Я тебя слышала.

– Рина, прости, – Эдвард хотел прикоснуться ко мне, но не посмел. – Я думал, что поступаю правильно, но… Меньше чем через сутки проник на самолёт Вашингтон-Москва, Джаспер не успел достать визу и прилетел за мной с документами на несколько дней позже. Я обшарил весь город и пригород. Нашёл всех Орловых, но снова опоздал. Мы пробыли в этом коттеджном посёлке несколько недель, пока Джас не настоял на нашем возвращении в Форкс. Мотивировал он это тем, что раз наши клятвы были скреплены магией, то я должен вернуться в школу к началу занятий, чтобы в первую очередь не навредить тебе. Эмметт и Розали тоже летали в Москву, стараясь подкараулить возвращение Демиана, но вы, как сквозь землю провалились. Я старался держать обещание и надеялся только на то, что предсказание не сбудется из-за того, что не все условия выполнены, а рано или поздно объявится твой Покровитель. Но прошёл год, этого не происходило, а потом Розали вспомнила твои слова о том, что такие предсказания всегда сбываются…

Эдвард замолчал. Его история была рассказана, наверно теперь дело за мной. Но он и так жил в страхе за мою жизнь, стоит ли вываливать на него ещё и свои проблемы?

– А я думала, что мне только кажется, что ты был в особняке Демиана, – с горькой усмешкой пробормотала я, вытирая с лица остатки слёз. – Уже тогда думала, что схожу с ума.

– Когда ты вернулась в Москву? – на этот раз задали мне вопрос.

– Не знаю, – пожала я плечами. – Может, через месяц, может, чуть позже. На тот момент я уже не воспринимала время, как единицу исчисления. Оно давно превратилось в ничего не значащие цифры между мгновением и вечностью.

– Не воспринимала? – ещё не до конца понимая значения этих слов, Эдвард обеспокоено заглянул мне в глаза.

– Странно звучит, да? – уточнила я, стараясь, чтобы моя речь звучала непринуждённо. – Все тонкости можно узнать только у ребят, но не думаю, что Рикон будет что-то тебе объяснять, а Демиан сам с головой погряз в… в моих проблемах так, что для него те полгода тоже растянулись на куда больший срок.

– Я звонил ему, оправлял сообщения, почему он ни разу не отозвался? – удивлялся мой Избранный.

– В первый наш приезд нам было не до чего. Телефон Демиан тоже не брал. То ли забыл, то ли посчитал, что ему не нужен номер, на который могут звонить люди, тратить время на которых, он не собирался. А потом, – замялась я, – потом вы перестали звонить. Демиан видел твои сообщения. Я даже помню, как он печатал ответ из трёх слов: «Рины больше нет».

Эдвард дернулся и глухо выдохнул. На его лице застыл ужас и немой вопрос. Смотреть на своего Избранного в таком состоянии у меня не было сил, а ведь это только начало разговора. Закрыв глаза, я легла на землю и, уже глядя на ночное звёздное небо, продолжила:

– Это сообщение не было отправлено. Он посчитал, что неведение лучше такой правды, – пояснила я. – В данной ситуации подобное решение казалось для всех лучшим благом. С этого момента мы трое решили, что больше никого никогда не посвятим в то, что происходило с нами в последние месяцы.

– Что произошло? – тихо спросил мой Избранный.

– Ты действительно хочешь это знать? – с замиранием сердца переспросила я.

– Да, – предельно уверенно отозвался мой любимый, а я закрыла глаза, собираясь с мыслями.

– Мы не случайно держали случившееся в тайне, так что не думай, как твой отец, что это новое знание поможет изменить прошлое или повлиять на мою болезнь, и не станет лишним поводом для сближения, как по наивности полагает Элис, скорее наоборот. Есть вещи, которые для всеобщего спокойствия никогда не должны выходить на поверхность. Рассказ будет таким же бесцельным занятием, как разорение муравейника. Он не исчезнет, если его растревожить, поворошив кучу палкой, разве что его обитатели постараются, как можно сильнее закусать противника.

– Из-за меня мы расстались, и из-за меня тебе пришлось пережить что-то ужасное, так изменившее вас троих, – возразил Эдвард. – И хоть так я смогу разделить с тобой случившееся.

– Ты сейчас рассуждаешь как Рикон, – фыркнула я. – Но всё, чего он хочет – это ранить тебя побольнее. Отыграться. А может, в какой-то степени и отомстить.

– Не могу осуждать его за это.

Из меня вырвалась только горькая усмешка. Ни я, ни Демиан, не разделяли желания Рикона рассказать Калленам правду в черном её свете, даже если знать будет только Эдвард. Я старалась уберечь их, как Рикон оберегал нашу семью. Только вот почему-то, как обычно всё сложилось так, как хочет мой брат. Повелитель!

– Хорошо, – деревянным голосом согласилась я, и заговорила вновь, старательно избегая любого зрительного контакта с собеседником. – Всё началось после нашего разговора в лесу. Я пришла в дом Свона, промокшая до нитки, и всю ночь просидела в той же одежде. Простудилась. Или вернее, на тот момент мне так показалось. С утра, когда всё тело стало трясти от холода, я спалила сырые вещи, но, ни тёплый душ, ни сухая одежда, не спасали от холода. Он преследовал меня постоянно. Когда приехал Демиан, ему даже пришлось по нескольку раз за ночь менять мне импровизированные грелки из пластиковых бутылок, чтобы я не будила дом постукиванием зубов, и это несмотря на отопление, включённое в июне месяце. Именно из-за этого, он решил отвезти меня в Лос-Анджелес. Он думал, что такое происходит на нервной почве, а значит, и отвлекусь, и согреюсь. Дрожать я действительно перестала, но на смену пришла боль. Холодный океан, коктейль со льдом, бутылка из холодильника, кондиционер. Всё это окутывало моё тело мелкими иголочками, впивавшимися в кожу, которая тоже начала понемногу остывать. Так продолжалось недели две, и я уже начала привыкать существовать с этим проявлением душевного состояния. Но с нашей встречи я узнала, что близость «вампиров» вашего мира тоже причиняет не самую приятную гамму чувств. Когда ты взял меня за руку, я была готова завопить в голос от пронзившей кисть боли, но вместо этого сжала зубы и постаралась медленно выдернуть ладонь, только вот ты мои действия воспринял иначе.

Эдвард хотел что-то сказать, но я, не глядя, подняла ладонь к его губам, тем не менее, не решаясь дотронуться до него.

– Всё по-настоящему началось, когда мы прилетели в Москву. В то лето была не самая приятная погода, когда днём держится жара, а вечером воздух остывает до такой степени, что находиться на улице с голыми ногами и короткими рукавами слишком холодно. Кондиционер в аэропорту, в аэроэкспрессе, холодный ветер уже у коттеджа Демиана. Эти мерзкие иголочки добрались до костей, но я терпела, надеясь, что в особняке станет легче. Мы зашли в дом, поставили чемоданы, Димка налил мне чаю, я села на кухне, взялась за чашку, и тут случился первый приступ. Я почти сразу потеряла сознание и, что было дальше, знаю со слов родных. Возможно, именно это меня и спасло. Мой Покровитель просто не успел ничего ощутить на своей шкуре и, не теряя времени, на руках отнёс меня в Догеву, рассчитывая, что Келла сможет помочь. Пока её отыскали, пока Рикон перенёс их с мамой домой, со мной по большей части занимался папа. Кстати, он очень удивился, что в полуобморочном состоянии я назвала его Карлайлом. А когда поняла, где нахожусь, и кто сидит на моей кровати – разревелась от радости. Будучи в сознании, я не очень-то рассказывала, что случилось за пять месяцев моего отсутствия, но часто бредила, за что объясняться приходилось всё тому же Покровителю. Так что, кто ты такой и что связывает нас, родители знали уже тогда, и рвались связаться с тобой, в надежде, что твоё присутствие поможет мне справиться с болезнью. Но мне удалось их отговорить.

– Зачем? – с болью в голосе спросил Эдвард. – Возможно, я в действительности смог бы тебе помочь.

– Проблем и так было слишком много, и я боялась, что буду надеяться на твой приезд, а когда пойму, что ты по-прежнему не хочешь меня видеть, просто не выдержу. Мы же не знали, что ты меня ищешь. Да и твои слова, что мои проблемы должна решать моя семья, слишком прочно врезались в память, чтобы я смогла о них забыть.

– Прости, – прошептал мой Избранный.

– Мои быстро поняли, что в тепле, я чувствую себя лучше, и поэтому, не смотря на жаркий летний месяц, в моей комнате постоянно горел камин. А из-за того, что то и дело кто-то заходил в дверь, и чтобы избежать столь болезненных для меня сквозняков, было решено наглухо закрыть окна, и держать в коридоре ту же температуру, что и у меня.

К сожалению, и у этих мер оказались недостатки. Первый минус – это духота. В помещении было невозможно находиться. Мама и Рикон пытались закрыть меня специальным куполом и проветривать, но, во-первых, в комнате становилось прохладнее, и я это чувствовала, во-вторых, через пять-десять минут кислород снова заканчивался.

Крина и Зерда чего только не готовили. Дядя Верд присылал всевозможные тропические фрукты. Но отчасти от жары, отчасти из-за эмоционального состояния, есть я не хотела, а потом уже и не могла, при виде еды меня начинало мутить.

От всего этого я стала слабеть. Температура тела опустились до катастрофических показателей, обмороки участились. Моим родным оставалось только рвать на себе волосы, так как никто и никогда за всю историю Догевы, да и всех вампирьих долин, не сталкивался ни с чем подобным.

В качестве «приятного» дополнения – моя боль стала сказываться на Демиане, и если я сразу не теряла сознание, то он успевал испытать, если не то же самое, то не менее болезненные минуты. Сама я ещё была готова терпеть всё, что со мной происходило, но причинять боль своим близким не хотела.

Рикон испробовал все варианты защиты. Старался отгородить моего Покровителя, блокировать меня, но ничего не помогало. В момент приступа я попросту сшибала магию собственной силовой волной. И когда у Демиана начались проблемы со здоровьем, с сердцем, я попыталась уговорить Рикона прекратить всё на корню. Правда, в ответ выслушала много нелестных комментариев.

От Розали:

Рикон осознанно не стремился смотреть нам в глаза. Заняв себе, место около окна, он вглядывался в погруженный в сон лес, словно тот подсказывал ему события минувшего прошлого, а иногда зажмуривался, чтобы не видеть выплывающие только для него призрачные образы.

Следя за его взглядом, я даже сама испугалась, что его призраки найдут и во мне благодарного зрителя, являться которым я не желаю.

– Мы установили дежурство у Рининой постели, но присутствие простых вампиров мало что меняло, а маме было слишком тяжело купировать приступы, осознанно выкачивая из дочери жизненные силы, заставляя проваливаться с забытьё. Димка же вообще отказался лишний раз отходить от Рины, прибывая в какой-то маниакальной уверенности, что его присутствие что-то меняет, – отступил от окна крылатый вампир. – Все наши попытки зашли в тупик. Положительной динамики не было, а вот едва заметное ухудшение всё больше бросалось в глаза. Она не справлялась. И самое ужасное, в какой-то момент, Рина вообще перестала бороться, выбрав для себя смерть. Мы же сдаваться не собирались.

На семейном совете было решено обратиться к людям. А именно к Ковену Магов, в распоряжении, которого были лучшие травники Белории, да и, пожалуй, всего нашего мира. Отец отправил информацию по телепатофону Ксандру, и тот обещал позаботиться, чтобы уже на следующее утро к нам начали прибывать лучшие специалисты.

После связи со школой настало время моего дежурства. Все разошлись спать, и я надеялся уговорить Орлова тоже пойти в свою комнату, хотя бы отдышаться, после той духоты, которая царила в покоях его подопечной.

Картина, которую я увидел, придя в помещение, повергла меня в шок. Демиан сидел на полу под окном, а у него на груди заливалась слезами Рина. Вроде бы ничего такого, разве, что она в первый раз за несколько дней встала в постели. Если бы не две аккуратненькие дырочки от её клыков на шее Покровителя. С ювелирной точностью расположившиеся по обе стороны от сонной артерии. Это чудо, что она не прокусила её, иначе всё закончилось бы не так просто. В свете затухающего камина, их лица казались мертвецки бледными, что только ещё больше добавляло сюрреалистичности происходящему.

Из воспоминаний Димки я увидел, что у Рины начался новый приступ, но сознание она не потеряла. Покровитель наклонился к ней, и тут что-то в её голове переключилось. Распахнув красные, не человеческие глаза, она в ту же секунду прыгнула на юношу и, повалив его на пол, вонзила клыки в его шею. После чего осознала происходящее, и перепугалась, пожалуй, больше нас всех вместе взятых.

Во всё это невозможно было поверить. Как Ринка могла угрожать жизни своего названного брата, когда та давно стала для неё важнее своей? Даже со дня возвращения в Догеву, она волновалась не о себе, а боялась за него, что для него её состояние может закончиться осложнениями для здоровья или даже хуже. И вдруг это нападение.

Слушая рассказ юноши, я почувствовала, что покрываюсь холодным потом. Клыкастая Рина, охотящаяся на Демиана – это действительно что-то за пределами моего воображения. На мою семью рассказ произвёл не меньшее впечатление. Отец то открывал, то закрывал рот, собираясь что-то сказать, но быстро отказываясь от своей идеи. Эмметт и Джаспер сидели с каменными лицами, и даже мой медведь не пытался вставить ни одного едкого комментария. Эллис не сводила глаз с Рикона, по излюбленной привычке, ломая на мелкие кусочки то, что попадалось ей под руки. На данный момент это был край журнального столика. Мама же не обращала на этот звук ни малейшего внимания, уставившись в пол.

– Каким бы пугающим не казался её поступок – он позволил нам сделать первый маленький шажок к осознанию происходящего и направление, в котором нужно искать пути решения, – не замечая нашей реакции, продолжал Повелитель. – Первое, на что мы обратили внимание – Ринке на удивление стало лучше. Её перестало трясти от холода, и снова вернулась возможность рационально мыслить. Хоть и в несколько извращенном варианте, начав с самобичевания.

«Гены нашего Ромео», – не к месту пронеслось в моей голове, а глаза Повелителя на мгновение метнулись в мою сторону, вызвав внутри мимолётный холодок животного ужаса. – «Может, он тоже способен меня слышать?»

– О вас мы знали не много, но вот кусать людей и получать силу за их счёт – для нас несколько противоестественно, – переводя взгляд на Карлайла, вздохнул клыкастый блондин. – И сами понимаете, вы единственные из её знакомых, кто питает слабость к человеческой крови. Поделившись своими наблюдениями, мы трое… вернее двое, пришли к выводу, что наша сестра каким-то образом приобрела ваши недостатки.

Я непроизвольно фыркнула, но на меня не обратили внимания. Или сделали вид, что не обратили.

– Оставаться в нашем мире, и ждать приезда людей, было слишком опасно. Вампир-Повелитель, с жаждой человеческой крови, не должен был находиться в нашем мире. Это было опасно для всего нашего народа, и для Рины в первую очередь. В ту же ночь мы ушли в этот мир. Для родителей оставили записку, в которой говорилось, что мы поняли причину болезни и вылечить её можно только здесь. На самом же деле, о первом у нас были только догадки, перерастающие в уверенность, а ко второму никто не знал, как подступиться.

От Аллари:

– Переход в особняк Демиана я перенесла довольно спокойно. Кроме сильного озноба, вопреки всеобщим опасениям, ничего не случилось. А вот дальше пошло какое-то сумасшествие. В доме я почувствовала твой запах и с криком вылетела на улицу, отказываясь заходить обратно. В тот момент я не могла отделаться от мысли, что ребята вознамерились привлечь к моему лечению вашу семью. Я же, на подобный переброс проблемы с больной головы на «холодную», была категорически не согласна.

Меня кое-как успокоили. Не то, чтобы убедили, но до появления одного из вас я согласилась вести себя тихо, и меня спрятали от легкого теплого ветерка в «ауди» Демиана. За два часа, проведённых в машине, нагревшейся на летнем солнце, я впервые за долгое время ощутила потребность в свежем воздухе, а инстинкт самосохранения не пугал болевыми спазмами. Вывод напрашивался сам собой, после глотка человеческой крови, болезнь отступила, но вот по поведению, я даже сама себе напоминала истеричку со стажем.

Меньше чем за полдня ребята успели заочно снять домик, где-то в бескрайних лесах Сибири. Подальше от людей и цивилизации в целом. Собрали все необходимые вещи, а по дороге заехали за приличным запасом продуктов и медикаментами.

От Розали:

– Далеко, – пояснил свой выбор Рикон. – Безумно далеко. Мы ехали несколько дней и чтобы ускорить наше передвижение, даже я начал водить машину. Правда, дальше езды по прямой, согласно выбранному маршруту, моё умение не пошло. Не до этого было. Но зато расстояние до ближайшего населённого пункта от нас составило не меньше тридцати километров.

Ринке стало хуже уже к следующему вечеру, а ещё через несколько часов, она начала снова терять сознание. Увы, при движении мы не могли обеспечить в машине достаточную для неё температуру, так как банально сварились бы все вместе.

Приехав на место и затопив печку, я вернулся за сестрой. Машину подогнали к самым дверям, и Алларианка спокойно преодолела расстояние до двери, но зайдя в дом, у неё началась очередная истерика. Не понимая где находится, она кричала, что мы привезли её в дом к Калленам и, вылетев вопреки нашим стараниям на улицу, упала в обморок. Слава Богам, не от боли.

Тогда я воспринимал её слова как бред, безумие, но теперь, побывав здесь, понимаю, о чём она говорила. Ваш дом пропитан легкой аурой, обладающей вашими чертами. Теперь готов поклясться, что до нас в лесной избушке тоже жили «вампиры» вашего мира. (авт.: Как Вы думаете, кто?)

От Аллари:

– Наш приезд – это, пожалуй, последнее, что я помню, а дальше пустота. Белый лист, на котором иногда появляются бесформенные кляксы, отдалённо напоминающие сюрреалистичные картинки и отголоски чудовищных разговоров. Я находила себя в самых парадоксальных местах, за самыми невероятными занятиями. Оказывается, укус Демиана был только началом. Я крушила лес в округе, как минимум один раз. Сломала руку брату. Нападала на людей. Слышала, что меня лечат и вместе с болью уходит моя душа, что держала под контролем инстинкты и удерживала разум.

– У нас есть поверье, что в каждом вампире две составные части: тело, или вторая ипостась, а так же разум, сдерживающий инстинкты звериной сути, а объединяет это две сущности душа. Только она удерживает нас в равновесии. А если душа умирает, от боли или старости, обе части мгновенно разъединяются. Сознание уходит на пресловутый «тот свет», а тело остаётся в нашем мире в виде волка или реже – гарх’аши. Правда, женщине сложнее выжить без души, поэтому задержавшаяся в нашем мире телесная оболочка вампирши – это большая редкость.

– В общем, если говорить коротко, моё тело стало существовать отдельно от сознания. Сначала такое случалось не часто, происходя от силы раз в несколько дней, но постепенно приобрели практически постоянный характер. Если я не засыпала, то потеря сознания приводила моих братьев в состояние боевой готовности. Пользоваться магией, хвала Богам, я в такие минуты не могла, но и чужая на меня практически не действовала. Только грубая физическая сила.

Вспомнив далёкие события, я даже не смогла сдержать улыбку.

– У меня был такой шок, когда я в первый раз пришла в себя, сидя на полу и, с обмотанной вокруг рук цепью, от какого-то Бобика. Демиан изучал меня взглядом василиска, а Рикон стоял чуть в отдалении, перехватывая в руках деревянную дубинку, в недавнем прошлом очевидно являвшуюся ножкой стула. Убить такой – не убьёшь, но шкурку подпортить можно. После моего невинного вопроса: «А что случилось?», они опустились рядом со мной, и очень долго смеялись, даже не пытаясь что-либо объяснять. Да и их странный смех напугал меня гораздо больше цепи и дубинки.

От Розали:

– Второй приступ начался так же неожиданно, как и первый, – Рикон закрыл лицо руками и, протерев глаза, уставился в пустоту перед собой. – Вроде бы всего минуту назад была самой собой и вдруг… Откуда-то из глубины моей сестры донёсся приглушенный звериный рык, а когда я обернулся, встретился с красными, как кровь, глазами. Я вызывал у неё чувство страха, и нападать она боялась. С Димкой ситуация обстояла сложнее. Её инстинкты рассматривали его как лекарство, но остатки привязанности заставили заскулить и вжаться в угол, стараясь заглушить противоестественные желания. Собственно говоря, больше на него она уже не нападала. Но на тот момент мы этого знать не могли, и приняли решение, что Орлов разыскивает врачей и лекарства, а я выступаю в роли агрессивно настроенной няньки.

Звериные повадки, кажется, так Эдвард объяснял странности в Ринином поведении. Не знаю, как остальные, но от мысли, что взгляд нашей ведьмы, брошенный исподлобья, мог в любой момент перерасти вот в такое, не контролируемое поведение, меня передёрнуло, а между лопаток пробежали мурашки от прикосновения едва ощутимых пальцев страха. Заметив это, Эмметт подсел ближе и, накинув мне на плечи плед, прижал к себе. Сразу стало уютнее и спокойней.

– Из наших личных наблюдений, мы сделали вывод, что она по непонятной причине пытается превратиться в вам подобную. Кровь Повелителя стала основной преградой на пути такого изменения. Борьба двух противоестественных друг другу сущностей и стала отзываться для моей сестры мучительными болями и нетерпимостью к холоду. Мы пришли к выводу, что единственный путь решения – это найти способ помочь нашей сути одержать верх.

Демиан углубился в изучение медицины. Брал у Рины анализы крови, слюны и кожи. Лаборатории Москвы оказались неспособны провести необходимые выводы после проведения исследований. Профессура, даже невзирая на обещанные вознаграждения, крутила пальцем у виска. Мы оказались загнаны в угол. Рине становилось всё хуже, я выматывался с перемещениями, перенося Димку за две с половиной тысячи километров и возвращаясь обратно, где каждый второй раз наша больная выкидывала очередной фортель в невменяемом состоянии, и приходилось ещё часами разыскивать её по лесу или вытаскивать из очередных неприятностей.