Глава 1. «Я сдалась и больше не хочу бороться

«Я сдалась и больше не хочу бороться. Ничего я не хочу больше от этой жизни: ни любви, ни радости, ни счастья. Надоело мне доказывать всем, что могу большее», – я перевернулась на другой бок и поджала под себя ноги, продолжая невеселый хоровод из мыслей:

«Размазня, наивная, глупая, а еще просто дура. Всегда всем доверяешь и ждешь добра в ответ, а получаешь: дырку от бублика, пустой бумажник, дырки на поношенных носках. Не думала я, что у меня будет вот такое богатство! Планы в школе были куда грандиознее! Я думала, что в семнадцать лет начинается взрослая жизнь и мир лежит у моих ног, стоит щелкнуть пальцами и все упадут к моим ногам. Как хорошо рассуждать о больших планах за спиной у родителей! Все проблемы быстро будут улажены благодаря толстому бумажнику мамы, и конечно, проще рассуждать о планах на будущее перед однокурсниками в колледже, если ты наивно уверен, что стоит улыбнуться, и ты получишь работу. В реальности все не так: мир состоит из черных полос! Нет связей – нет будущего. Нет работы – нет денег, хоть милостыню проси».

Я опять легла на спину, потом перевернулась на правый бок. Достала пульт из–под подушки и решила посмотреть телевизор, потому что дурные мысли портили все утреннее настроение, хотя его и так не было. В это время почти по всем каналам шли новости. Девушка в строгом костюме рассказывала об участившихся случаях самоубийства среди жителей города. Я переключила на другой канал, еще самоубийц не хватало на утренний десерт. На седьмом канале мужчина с зализанными назад черными волосами говорил о том, что ученые университета естественных наук предполагают о случаях «сонного синдрома», когда состоявшиеся люди среднего возраста неожиданно теряют работу или получают психическую травму в результате того появляется «сонный сидром». Самоубийства, то есть странные случаи на дорогах, когда люди просто шли под машины или прыгуны с крыш зданий – во всем был виноват сидром.

Я не дослушала, поморщившись словам ведущих новостей, просто выключила телевизор, потому что я как никто другой знала, что такое на деле «сонный сидром».

В комнату зашла бабушка с ароматным отваром из трав и присела на край дивана.

– Опять свою ерунду научную смотришь, – сказала она. – На, выпей – это больше поможет.

– Не хочу! – отказалась я.

– Пей! – строго сказала она.

Бабушка у меня была ухоженная – белая коса аккуратно заплетена на затылке, светлая сорочка пахла мятой, юбка выглажена, фартук сидел идеально. Даже не скажешь, что ей было далеко за восемьдесят. Сколько себя помню, она всегда жила в деревне. Добрая, славная, самая лучшая бабушка. Она приносила мне чай с малиной в кровать и рассказывала сказки о Белой Поляне. Она говорила, что в нашей деревне завершается целливизация и открывается мир тайги.

Белая Поляна – маленькая деревушка на окраине таежного леса. Первые поселенцы тут были ссыльными или крестьянами лесовиками. Именно поэтому люди у нас делились на два типа: те, кто жили в деревне всю жизнь, и им нравилось слушать петушиный крик вместо будильника только потому, что они были связаны обязательствами перед старшим поколением. Второй тип мечтал уехать из Белой Поляны, но у них просто не было денег переехать в город.

Моей маме очень повезло. Спасибо финансовой поддержки бабушке она уехала из Белой Поляны и обосновалась в городе, получила образование, удачно вышла замуж, овдовела и на деньги мужа стала компаньоном в одной частной фирме. Хотя я была уверена, что добилась она своего положения, будучи любовницей шефа и «связям на стороне». У меня было все намного сложнее, вот так мы медленно подошли к третьему типу: неудачник или «привет, я возвращаюсь обратно». К сожалению таких людей единицы, но я в их числе. Единственное о чем я никогда не буду жалеть – это о том, что родилась в Белой Поляне. На этой земле, где есть всего две дороги: одна ведет в большие города, а вторая далеко в таежный лес. Здесь не было рек, зато было самое красивое озеро с прозрачной, как слеза водой. В детстве мы часто бегали летом купаться на озеро, и эти мгновения не смог заменить ни один город.

– Настойка? – спросила я, принимая драгоценный подарок из теплых рук.

– Как всегда, милая, – сказала старая женщина.

– Спасибо, – поблагодарила я, – Бабушка ничего, что я приехала вот так без предупреждения? У меня дома с мамой…недопонимания и… вот решила пока у тебя пожить. Может, найду работу, и все наладится.

– Работу? В деревне? Коров или коней пасти? Лида, работа в деревне – это огород. Ты приехала из города, а значит, хочешь сделать не карьеру. Хочешь отдохнуть, создать семью, может мне помочь. Живи, сколько душе угодно, пока не надоест. Работа никуда не убежит.

– Ба, ты прелесть!

– Рассказать не хочешь, что произошло между вами девочки?

Произошло? Многое между мной и мамой за последний год случилось, начиная с того, что после колледжа я не смогла устроиться по профессии на работу, а быть протеже мамы не получилось. Я просто не смогла сработаться с «коллективом своих», куда устроила меня мама. Через несколько месяцев меня уволили, и я оказалась дома, а соблазнов было много, начиная с модной одежды, заканчивая клубами в которые приглашали друзья по колледжу. Только оплачивать счета за меня никто не хотел, а на работу никто не звал, все были заняты собой. Наш первый скандал был на почве того, что я прожигаю деньги. Правда мне хватило ума предложить помогать по дому, и мы с мамой пришли к соглашению, что я буду исправляться, то есть стану домашним шеф–поваром, уборщицей, немного сантехником и даже чуть–чуть дизайнером. На этом решили.

Все было прекрасно дом чист и убран, а на столе вкусная еда, кот Васька накормлен и выгулян, пока я не стала замечать странные вещи вокруг. Люди были как люди, но что–то жуткое творилось рядом. Например, на улице некоторые прохожие просто останавливались и смотрели в пустоту как роботы ждущие перезагрузку. Я пыталась привести одного из таких людей в чувство, но как только я дотронулась до мужчины, он упал на асфальт без чувств. Приехавшие на место врачи холодно ответили на мой вопрос – как? – это «сонный синдром», то есть новая болезнь современного общества.

Однажды мы с мамой стали свидетелями того, как целая семья вышла проезжую часть навстречу идущим машинам. Женщина из самоубийц погибла. У нее изо рта шла черная жидкость, а остальные члены семьи выглядели также отрешенно. Я четко видела, что вены на их шеях вздулись, имея черно-синий цвет. Что стало с теми странными людьми, я не узнала, мама нервным движением вывернула руль, развернула машину, и мы поехали прочь от места зло.

«Сонный сидром» – серьезно? Кризис среднего возраста? А как же дети? Молодые пары или пожилые люди? СМИ как пчелы жужжало о прогрессе, сложностях у людей и мы им верили. Мама тоже поверила им, но не мне, когда я стала беспокоиться о том, что нам лгут. Мы стали чаще ругаться. Мама обвиняла меня в том, что я лентяйка, дурра и просто «бешусь от нечего делать». Я кричала, громко хлопала дверьми своей комнаты и плакала. Кот Васька был тому свидетелем.

Последней каплей стало то, что однажды утром поливая цветы на балконе, я увидела, что мой сосед стоит на перилах своего балкона. Опять были черные вены на теле, глупый взгляд и только я хотела сказать ему, что не нужно, как он спрыгнул с девятого этажа. Я видела, как под ним растекалась черная – черная кровь, а через несколько секунд он поднялся с асфальта и, волоча за собой сломанную ногу, пошел к гаражам. Дрожащими руками я закрыла щеколду двери балкона, а потом зажимала ладонями рот, чтобы соседи не слышали моих истеричных криков.

В город пришла беда, но какая именно нам никто не сказал. Разумеется, рассказать о том, что я видела, я не собиралась. Было дико такое вспоминать, к тому же мне никто бы не поверил. Сидя на паласе, прижимая ноги, чтобы не описаться от накатившего страха я приняла решение уехать в Белую Поляну к бабушке. Я решила забыть о том, что происходило в городе, о том, что не вышло с работой и начать жизнь с чистого листа.

Уехала я из дома с большим скандалом – мама заявила мне, что у меня «сидром дурости» и попросила не приезжать домой, когда я надоем бабушке.

– Последнее время мы с мамой будто говорим на разных языках. Она хочет, чтобы я построила карьеру, но в наше время без «друзей» это невозможно. В последний раз мы сильно поскандалили, и она попросила меня уехать. – дальше рассказывать я не захотела, поэтому сменила тему:

– Спасибо, что приняла к себе. Этого я не забуду. Правда, бабуль, сейчас очень …тяжело, а ты помогаешь мне. Спасибо тебе…

– Хватит «спасибкать», – резко сказала она и поднялась с дивана, – к соседям Поля приехала, а ты еще в ночной рубашке.

– Поля? Бахмат?! – при упоминании о подруге детства я почувствовала себя гораздо лучше, спрыгнула с дивана и стала переодеваться.

Поля или Полянка – как я ласково называла подругу, была самым прекрасным человеком в мире. Я помнила рыжие волосы, собранные в аккуратный хвостик. Ох, и доставалось Полянке в школе за этот хвостик, все мальчишки были к нему неравнодушны. Помню, как защищала ее от нападений будущих кавалеров. Мы были лучшими подругами, но только до восьмого класса. Родители Полянки переехали жить в столицу, и Поля смогла приезжать только летом. Общение в социальных сетях не давало мне того, что хотела я – живое общение с подругой. Вскоре маме предложили работу в городе, и мы переехали.

Сейчас моя Полянка приехала в деревню. Сколько же времени прошло? Год? Два? Нет, больше. Пять лет. Да, пять лет я не видела ее.

Я остановилась у калитки невысокого деревянного дома с красной крышей. Дала себе немного отдышаться, и только потом, обхватив ладонями, вырезанные деревянные фигурки на столбике забора сову и ворона, крикнула ее имя:

– Полянка! – девушка обернулась, а я не узнала мою Полянку.

Где же рыжие волосы? Где веснушки на лице? Где зеленое платье? Куда делась моя Полянка? Передо мной стояла девушка в черном длинном пальто – его бы во времена моей прабабушки носить. У нее были черные прямые волосы и неестественно отбеленная кожа. Макияжа было немного, но вишневая помада не сочеталась с прозрачными зелеными глазами. Девушка улыбнулась, показывая желтоватый ряд зубов, видимо Поля еще и курила.

Я помахала ей рукой.

Она продолжала улыбаться, но не подошла, а с интересом рассматривала меня. Вид у меня был не лучший: бабушкины валенки, потертые джинсы, выцветшая теплая кофта. Я торопилась увидеть Полянку и не накрасилась, волосы кое–как собрала в хвостик, еще вместо шапочки шапку ушанку надела. Моему виду позавидовал бы только почтальон Печкин из Простоквашино.

– Лида, привет! – наконец догадалась сказать подруга детства. – Тебя почти не узнать!

– А ты у нас теперь…готесса! – вспомнила я сложное слово. Хотелось пройти ближе, но я почувствовала холод в голосе Поли, поэтому продолжала стоять возле резной калитки.

– Я не готесса. У меня …э–э …свой стиль, – быстро произнесла Полянка и сама пошла ко мне навтречу, – так сложилось, что я книжек начиталась, и вот как-то так, вышел образ, – врать у Полянки никогда не получалось:

– Я просто не ношу цветов, – получилось как оправдание, и Поля совсем сникла:

– Хорошо. Мне нравится черный цвет, я люблю готический стиль, и мне нравится роман «Дракула».

– О, с этого бы и начала, – проворчала я, но злиться на Полянку долго нельзя. Даже в своем мрачном платье и черном пальто она была очаровательна:

– Пошли к нам в гости? Бабушка пирогов напечет? Или может, пройдемся? До озера рукой подать! Я давно не была у лесного озера зимой! Забыла, как там красиво…

– Всегда за любой кипишь, кроме голодовки! – хихикнула Поля, – Но разве ты ничего не знаешь?!

– Не знаю – что? – пожала плечами я.

– Лида, я от тебя в шоке. Это же жесть, – качнула ухоженной головкой Полянка и театрально заломила руки, – Наша деревня теперь аномальная зона. За месяц пропали три женщины. По слухам их последний раз видели на берегу озера. Приехали опера из города, но говорят они из секретной службы. Вся деревня только об этом и говорит. Я специально приехала из города. Меня давно привлекают разные странные случаи, но не в этом дело, Лида. Я с тебя в шоке – ты и не в курсе событий?!

– Нет, – честно ответила я, – я к бабушке только позавчера приехала. Мы об этом еще не говорили.

– Ну, я тоже к деду на рождество приехала, – призналась подруга.

– Значит, в Белой Поляне пропадают люди? – наконец, я осмыслила сумбур из слов Полянки, и поняла, что меня насторожило. Желание бродить по заснеженным берегам лесного озера быстро пропало. Я развернулась и пошла в обратном направлении. Идти туда, где бродил преступник – это было сумасшествие.

– Эй, Лида, ты куда? – Полянка догнала меня, – Я же тебе ничего не рассказала!

– Ты знаешь, Полянка…, – но Поля перебила меня:

– Лучше Полина.

– Полина, – я поморщилась: мне больше нравилось старое прозвище из детства, – я понимаю, что ты поклонница романов о Дракуле. Может, это я скучная и вампиры меня никогда не интриговали, когда они были в моде и когда вышли из нее. Я не хочу тебя обидеть – это классно чем–то интересоваться, но бродить по лесу пусть даже и днем, а потом идти на лесное озеро, где возможно было место преступления – нет. Извини, без меня. Я теперь более приземленная, чем была.

– Лида, ты ли это?! – развела руками в разные стороны Полянка и зашагала за мной по плохо вычищенной от снега дорожке, – Где моя Лида, которая всегда шла только вперед? Где она? Я не знаю девушку, которая стоит передо мной! Она хочет убежать к бабушке и закрыться на семь замков! Она хочет провести всю жизнь в норе?!

– Но точно не у озера, – резко ответила я, – Извини, я иду домой!

– Ты изменилась, – Поля почесала кончик носа, – стала серой, как мышь. Лесное озеро – это традиция. Там деда моего крестили, а еще твою бабушку и, кажется, твою маму, – у Полянки была интересная черта в характере – она умела привлечь внимание.

Я остановилась:

– Что ты хочешь этим сказать?

– Сегодня ночь перед Рождеством, – тепло улыбнулась Полянка.

– И? – я приподняла бровь, потому что не поняла, к чему она клонит.

– Приходи вечером в наш старый дом на опушке, – предложила Полянка, пританцовывая на месте. В своем странном наряде она напомнила мне ведьму перед шабашем.

– Он же не жилой, – только и сказала я.

– В нем живу я, – улыбка ее становилась шире, – В нем жили мы. Помнишь? Разве ты забыла?

– Полина, – поморщилась я.

– У тебя отец пил, а у меня бабушка с ума сходила, и мы прятались там…Пожалуйста давай предрождественскую ночь проведем в старом доме? Вино возьмем, огонь разведем, цифровик захватим, сделаем несколько фото. А? – Полянке невозможно сказать «нет», и я медленно кивнула в знак согласия.

Она поцеловала меня в холодную щеку и быстро пошла к своему дому. Я осталась стоять на дороге, вспоминая наше детство, проведенное на опушке леса. Многое произошло в старом доме и хорошего, и плохого. Было бы приятно увидеть старый дом и родной лес, но мне не понравился рассказ Поли о том, что творилось в Белой Поляне. Неужели зло добралось до места, которое было дорого моему сердцу?

Снежинка упала на щеку, вторая приземлилась на нос. Пошел снег. Я вдохнула морозный воздух, и на душе стало тепло и тихо. Снег творил со мной волшебные вещи – он успокаивал, давал надежду. Хотелось верить во что–то хорошее. Наконец, вернуться в детство, ощутить вкус пирогов с малиной и выпить чаю с мелиссой.