Глава 6. Возле своего подъезда Анна заметила знакомую фигуру

Возле своего подъезда Анна заметила знакомую фигуру. Если бы она не была так озабочена своим разговором с Налимовым и жуткой головной болью, то она непременно удивилась бы появлению Кирилла – ведь он знал, что она находится под арестом.

– Ты что здесь потерял? – тем не менее спросила она, останавливаясь рядом с ним.

– Анна?! – вытаращил глаза парень. – Ты откуда? Тебя отпустили?

– Можно и так сказать, – хмыкнула она.

– Почему ты в таком виде? – спросил он, заметив ее ободранные ноги и руки. – Тебя что, били?

– Слава богу, до этого не дошло. Ладно, пойдем в дом, нечего соседям глаза мозолить. Они небось уже в курсе.

Не глядя больше на Кирилла, она вошла в подъезд, но перед дверью остановилась и сквозь зубы выругалась.

– Ты чего? – тут же спросил Кирилл озабоченно.

– Забыла, что ключи остались у ментов. Как же я теперь попаду домой?

– Погоди‑ ка, они что, не вернули тебе твои вещи? Как это? Давай съездим и заберем. Я на машине…

– Не стоит, – перебила его Анна.

– Но что же ты будешь делать?

– Попрошу тебя мне помочь. Кажется, у тебя это ловко получается.

– Прости, но я ведь не взломщик. У Нали… у того типа замки были простые, как газировка без сиропа. А у тебя – «Гардиан», железная.

– И что же теперь, на улице ночевать? – озабоченно почесала затылок Анна.

– Почему ты не хочешь забрать ключи?

– По кочану, – огрызнулась она.

– Ладно, не хочешь говорить – не надо. Можем поехать ко мне, а там решим, как поступить. Заодно расскажешь мне и про кочан, и про капусту заодно.

– Я подумаю, – уклончиво ответила Аня. – Но предложение твое принимаю.

* * *

– Располагайся, – предложил Кирилл, пропуская гостью в прихожую.

Анна скинула туфли и босиком прошлепала в просторную комнату, обставленную явно дорогой и стильной мебелью.

– Красиво живешь, – одобрила Анна.

– Ничего особенного, – неожиданно смутился Кирилл. – Я же работаю. А в квартире все делал сам.

– И вот этот симпатичный гарнитурчик? Если не ошибаюсь, тут написано «Мэйд ин Итали»? Это твой псевдоним? – пошутила Анна.

– Нет, это, конечно, из магазина, как и остальная мебель. Честно говоря, я всю свою зарплату трачу на дом. У меня хобби такое. Наверное, потому, что у меня никогда не было ничего своего, несмотря на наличие живых отца и матери.

– Извини, если я сказала глупость, – примирительно проговорила Анна, понимая, что невольно задела в душе юноши какую‑ то особенно болезненную струну.

– Ерунда, – отмахнулся он. – Ты пока поброди, а я приготовлю тебе ванну. Сказать откровенно, выглядишь ты, как драная кошка.

– Спасибо за комплимент, – крикнула Анна вдогонку парню и прибавила с улыбкой: – Один – один.

Она услышала, как в ванной комнате зашумела вода, и только сейчас поняла, как же она сильно мечтает оказаться под душем, смыть с себя всю грязь, которая налипла на нее за последние несколько дней. В ожидании она бродила по комнате, рассеянно скользя взглядом по окружающим ее предметам. Чуть дольше ее взгляд задержался на заваленном бумагами письменном столе. Она подошла поближе, протянув руку к переплетенной в натуральную кожу толстой тетради.

– Анна? – окликнул ее Кирилл, выходя из ванной. Она отдернула руку, как будто совершила что‑ то дурное.

– Прости, чуть не посягнула на твою частную жизнь. Это относится к твоей работе? – она показала на сваленные в кучу бумаги, поверх которых лежала тетрадь.

– Нет, еще одно хобби, – ответил Кирилл, подходя к ней и несколько торопливо пряча тетрадку в ящик стола. – Привык излагать свои мысли на бумаге, – пояснил он, – вероятно, привычка сформировалась из‑ за отсутствия рядом людей, которым можно доверить самое важное.

– Разве у тебя нет тех, кому ты мог бы доверять? – удивилась девушка.

– Теперь есть, – ответил он, пристально глядя ей в глаза.

Анна неожиданно смутилась и отвела взгляд. Потом слегка нахмурилась, но тут же попыталась перевести все в шутку:

– Я могу идти мыться? А то как‑ то не хочется выглядеть драной кошкой.

– Даже в таком образе ты выглядишь потрясающе.

– Поверь, чистая я буду выглядеть еще лучше, – рассмеялась Анна, чтобы скрыть неловкость, и торопливо бросилась в ванную комнату.

– Я приготовлю тебе чай! – пообещал Кирилл.

Анна не услышала его слов из‑ за шума воды. Тщательно заперев дверь, она прислонилась к ней спиной и снова нахмурилась. То, что она почувствовала, ей совсем не понравилось, но она надеялась, что ситуацию удастся держать под контролем. Придя к такому выводу, она вздохнула с облегчением и быстро стянула с себя грязную, порванную местами одежду, попутно отметив, что Кирилл успел приготовить для нее свежие полотенца.

В дверь поскреблись, когда она смывала с себя остатки ароматной пены. Анна сразу напряглась, но бодрый голос Кирилла заставил ее расслабиться.

– Анна, ты скоро? – спросил он.

– Уже почти все, сейчас открою…

Она вылезла из ванны, прошлепала к двери, оставляя на голубом кафеле мокрые следы и попутно заворачиваясь в огромное полотенце поплотнее. После этого она открыла задвижку и вопросительно уставилась на своего гостеприимного хозяина. Стараясь не смотреть на ее обнаженные плечи, покрытые капельками воды, Кирилл протянул ей что‑ то, завернутое в хрустящую прозрачную упаковку.

– Вот, переоденься. Твое барахлишко можно только выбросить.

– Спасибо. Но откуда у тебя женские вещи? – спросила она, разглядывая фирменные джинсы и трикотажную белую кофточку.

– Купил для своей девушки, но подарить не успел.

– Спасибо. Ты меня очень выручил. Смотри‑ ка, и размер мне подходит. Хорошо, что у тебя такая девушка. Надеюсь, она не обидится, если я воспользуюсь ее подарком?

– Эта девушка уже в прошлом – мы с ней разбежались. Так что можешь смело пользоваться одеждой.

Еще раз поблагодарив, Анна захлопнула дверь перед носом юноши и, быстро вытерев тело, переоделась. Старые вещи она запихнула в пустой пакет и сунула в мусорное ведро.

– Так гораздо лучше. Тебе очень идет, – одобрительно глянув на обтянутые тугими джинсами стройные ноги Анны, сообщил Кирилл, когда гостья появилась на кухне.

Аня промычала что‑ то невразумительное, прилагая в тот момент максимум усилий, чтобы расчесать мужской расческой свои густые мокрые волосы. Расческа сдалась первой, растеряв половину зубьев. Удрученно окинув взглядом щербатое изделие из темно‑ коричневой пластмассы, Анна, чертыхаясь, нагнула голову и потрясла иссиня‑ черной гривой. Зубья посыпались на пол, весело щелкая по чисто вымытому линолеуму.

Обещанный чай уже дымился на столе. Тут же, на золотистом блюдечке, высилась горка рассыпчатого печенья. От кипящей на огне кастрюльки вкусно пахло сосисками.

– Ты, наверное, голодная? – спросил Кирилл.

– Как волк. Спасибо, что спросил. Сама бы я попросить постеснялась.

– Брось. Я беспокоюсь за тебя.

– Что так?

– Мне кажется, что ты опять вляпалась в историю. Я не прав?

На это раз Анна не стала отпираться. Ей надоело изображать из себя сильную женщину. Она выдохлась и чувствовала необходимость взять тайм‑ аут. Опустившись на мягкое сиденье стула, она оперлась подбородком на руку и сказала:

– Прав, конечно. Только помочь ты мне ничем не можешь.

– Анна, ты невыносима! – горячо запротестовал парень. – Почему ты так сразу отвергаешь мою помощь? Мужчина я или нет?

– Конечно, мужчина. Только маленький, – улыбнулась девушка.

– Ну, знаешь ли!

– Вот именно – знаю. И обижаться на мои слова глупо. Ты не понимаешь, в какую переделку я попала. Тебе лучше не вмешиваться. Да и мне, честно говоря, не стоило. Но про меня – разговор отдельный, выбора у меня нет. А вот у тебя – есть. Так что спасибо за приют, кормежку и ночлег, но завтра я отправлюсь по своим делам, и ты должен мне пообещать, что не станешь выяснять, что это за дела.

– Не дождешься, – фыркнул Кирилл. – Если мой отец, втянув тебя в грязную иторию, бросил, то я этого не сделаю. Тебе нужна помощь, что бы ты о себе ни возомнила.

При упоминании Макса Анна сморщилась, как от боли, но быстро взяла себя в руки, только меж бровей залегла маленькая складочка.

– Кирилл, перестань вмешиваться в мои дела, – четко выговаривая слова, произнесла она.

Но парень молчал, упрямо сжав губы. Анна быстро сообразила, что уговоры не помогут. Что бы она ни говорила, мальчишка сделает по‑ своему, и вполне может осложнить ее и так незавидное положение.

– Хорошо, – подумав, кивнула она. – Я расскажу тебе, в чем дело, но только для того, чтобы ты понял наконец: твое вмешательство ничего не изменит.

После этого Анна вкратце изложила суть проблемы. Кирилл слушал, сосредоточенно хмуря брови, стараясь не пропустить ни слова. Когда рассказчица упомянула Гиршмана, он вдруг удивленно вскинул брови и недоверчиво хмыкнул.

– Теперь тебе ясно, что твоя помощь ничего мне не дает? – спросила Анна, закончив повествование.

– Мне ясно другое, – покачал головой Кирилл. – Со мной или без меня, тебе ни за что не выполнить задание.

– Мне бы только проникнуть к нему в дом… Но это кажется мне непосильной задачей.

– Вот уж как раз и не проблема… – пробормотал Кирилл себе под нос.

– Ты о чем? – сразу насторожилась Анна.

Кириллл спохватился, что сказал лишнего, но было поздно. Анна вцепилась в него, как клещ, и не отставала до тех пор, пока не выудила признание.

– Я кое‑ что знаю об этом типе, – кисло улыбаясь, выдавил Кирилл. – У него есть одна слабость, которой в иной ситуации можно было бы воспользоваться.

– Что за слабость? – быстро спросила Анна.

– Бега.

– Бега? Ты имеешь в виду скачки?

– Вроде того.

– Но мне‑ то от них какая польза? Я ж не лошадь.

Кирилл как‑ то странно хмыкнул, но тут же спрятал ухмылку.

– Каждые полгода Пивная бочка набирает на работу девушек, которые…

– Так это же прекрасно! – всплеснула руками Анна.

– Погоди, ты не можешь участвовать в кастинге!

– Глупости! Могу и буду. Это мой единственный шанс добраться до Гиршмана.

– Согласен, но такой шанс не для тебя!

– Это мы еще посмотрим. Когда будет следующий набор?

– Завтра. Тьфу, черт, Анна, даже не думай о таком варианте! Ты не должна…

Анна резко вскинула голову:

– Чего я должна и чего не должна делать, решать только мне, понял? Спасибо за информацию, но ты не тот человек, который может диктовать мне условия. Прости, если мои слова звучат слишком резко, но это на самом деле так.

Кирилл ударил кулаком по столу и застонал. Анна искренне не понимала, почему он так упорно отговаривает ее от участия в конкурсе. Ей, правда, было не вполне ясно, почему для работы с лошадьми требуются девушки, но у богатых свои бзики, возможно, Пивная бочка предпочитает, чтобы его обслуга принадлежала к слабому полу. Чужая душа – потемки, а для нее попытка пройти конкурс – в самом деле единственный выход.

Неожиданно Анна обратила внимание на некоторую странность и тут же озвучила свои сомнения, задав вопрос:

– Кирилл, а откуда тебе так много известно о Гиршмане? Ты что, знаком с ним?

– Тебя это удивляет?

– В общем – да. Понятия не имела, что у тебя такие связи.

– Какие там связи! – усмехнулся Кирилл. – Просто я у него работаю, вот и весь секрет.

– Работаешь? Кем? – вскинула брови Анна.

– Шофером, – пожал в ответ плечами парень.

– Я ничего не знала.

– Так ведь я ничего и не говорил. Хвастаться особенно нечем, да и работаю я у него всего полтора месяца. К тому же я у него не единственный, нас в штате четверо. За все время я его и возил‑ то раза три‑ четыре.

– Откуда же столько подробностей? Гиршман – фигура известная, но я никогда не слышала о его страсти к бегам.

– Кто же об этом будет распространяться? А я знаю от других шоферов. У Гиршмана строго: надо куда‑ то ехать или нет, неважно, но к семи ноль‑ ноль изволь явиться в гараж. Сутки работаешь – двое отдыхаешь. Иногда в рабочие сутки просто в гараже сидишь. И уж тогда такого понаслушаешься – жуть.

– Могу себе представить, – кивнула Анна. – Только все равно придется иметь с ним дело. Иначе… – она безнадежно махнула рукой и отвернулась.

За ночь Анна хорошо отдохнула, чему весьма способствовала удобная двухспальная кровать, которую хозяин предоставил в ее полное распоряжение. Она ожидала, что утром он вновь примется за свое и будет ее отговаривать от затеи с конкурсом у Гиршмана. Но Кирилл неожиданно выразил свое полное согласие. «Недаром говорят: утро вечера мудренее», – удовлетворенно подумала Анна. Ее немного смущала брошенная им загадочная фраза по поводу того, что когда Анна узнает об условиях набора, то сама откажется от своей безумной затеи, но она постаралась выбросить его слова из головы, решив, что Кирилл просто ее запугивает.

Отправляясь на работу, Кирилл без возражений взял ее с собой, чем значительно облегчил дело: Анна, несмотря на заверения Налимова, опасалась бродить по улицам одна. Кирилл высадил ее у красивых ворот, сказав напоследок:

– Тебе вон туда, к главному входу. Мне надо отметиться, а потом я буду ждать тебя здесь.

– Зачем? Возможно, мне предложат остаться.

– Не сомневаюсь. Вот только захочешь ли ты остаться – вопрос.

* * *

Это было весьма привлекательное место – всего час езды от центра, но казалось, что до цивилизации отсюда добираться дня два как минимум. Вокруг шумели старые деревья, дорогу, ведущую к дому, окаймляла по старинке изгородь из расколотых вдоль жердей. Пологий, поросший густой травой склон вел к березовой роще. Прохлада и зелень были самыми что ни на есть деревенскими. И никаких выхлопных газов!

Охранник, услышав, что девушка явилась на кастинг, сразу же пропустил ее. Шагая по широкой, усыпанной гравием дорожке, она гадала, почему при взгляде на нее по его лицу расползлась совершенно идиотская ухмылка. Ане даже померещилось, что парень ей подмигнул.

Особняк, купленный Рудольфом Константиновичем Гиршманом полтора года назад, был построен в конце девятнадцатого века и в те времена принадлежал… архиерею. Глядя на шикарное трехэтажное здание, в это трудно было поверить. Но архиерей архиерею рознь. Тот, который приказал построить данный особняк, знал толк в удовольствиях. Да и как могло быть иначе? Путята Всеволод – так его звали – происходил из древней родовитой фамилии, получил блестящее воспитание, превосходно владел английским, французским и немецким языками, освоив позже греческий и латинский. Он обладал редкостной красотой, что называется, породой, и был словно создан для блеска светской жизни. Лихой танцор и ухажер, он пользовался бешеным успехом у представительниц прекрасного пола. Поговаривали, что он был близким другом Николая Второго.

По фамильной традиции юноша стал офицером лейб‑ гвардии Преображенского полка, быстро дослужился до штабс‑ капитана и вдруг… бросил все и поступил в духовную академию. Позже по его приказу был построен вот этот дом, массивный, величественный, с большими окнами на французский манер, с арками и эркерами. Став архиереем, Путята не угомонился, он по‑ прежнему был кумиром в дамском обществе и вовсю пользовался успехом. Кончил он плохо. Святой синод прознал о его шалостях, поползли слухи один ужаснее другого, его лишили сана и собирались сурово покарать. Путята Всеволод не стал дожидаться приговора и ссылки – однажды утром прислуга обнаружила уже застывшее тело бывшего архиерея, который в нарушение всех церковных традиций пустил себе пулю в лоб.

После революции в доме разместили сельхозакадемию. По парку, где еще недавно цвели сортовые розы, разгуливали коровы и овцы, охотно щипавшие листву редких растений, заботливо доставленных со всех концов света. В просторных залах, когда‑ то роскошных, ковыряя в носу от скуки, чахли над конспектами студенты из крестьян, обутые в лапти и онучи.

Дом ветшал. Когда он окончательно пришел в упадок (чинить его никто не собирался), дом просто забросили, и долгие годы, уже после перестройки, он оставался приютом бомжей и наркоманов. Выбитые окна и полуразрушенные стены не смущали привычных ко всему бродяг, они запросто разводили костры в бальном зале, где когда‑ то по лакированному паркету кружились дамы в великолепных платьях и позвякивали шпорами блестящие офицеры, где шуршали парча и бархат, где порхали веера, обдувая разгоряченные лица, где плелись интриги и разбивались сердца. На много лет в старом доме поселились вонь и грязь, парадными залами завладели крысы и человеческие отбросы. Как будто не снеся такого унижения, дом хирел и разваливался на глазах.

Попав в руки Пивного короля, старый дом снова предстал во всей красе, отреставрированный лучшими мастерами. Дом был огромен, только на фасаде первого этажа Анна насчитала одиннадцать окон. Всего этажей было три. Теперь вокруг вновь цвели розы, позади дома разбили парк, вплотную к которому подступал лес. Да, теперь у дома появился новый хозяин.

Анна направилась было к главному входу, расположенному справа, но у шикарных дверей ее остановил одетый в безупречный костюм мужчина, которого можно было принять за хозяина, если бы Анна не знала, что хозяин дома вряд ли будет собственноручно кому– либо открывать дверь.

Вход в противоположном торце здания был гораздо скромнее – очевидно, им пользовалась прислуга. Анна вошла и увидела широченный длинный коридор с бесконечной чередой дверей по обе стороны. Гладкоокрашенные стены кремового цвета, паркет под ногами оттенком напоминал гречишный мед. «Если так постарались в крыле для прислуги, то какова же обстановка на хозяйской половине?» – невольно подумала Анна.

В коридоре было пусто, но на одной из дверей, рядом со входом, Анна обнаружила приколотый к стене листок бумаги, на котором толстым фломастером ядовито‑ зеленого цвета было написано: «Раздевалка». Толкнув дверь, она приготовилась поздороваться, но замерла с открытым ртом, увидев в комнате абсолютно голую блондинку.

– Извините, – выдавила Анна, пошла побыстрее закрыть дверь, испытывая большую неловкость.

– Привет! – ничуть не смущаясь, бросила девушка. – Куда ты? Заходи! За мной будешь.

Анна продолжала топтаться на пороге, не решаясь войти и стараясь смотреть в сторону.

– Дверь закрой, дует! – попросила девушка, расчесывая перед большим зеркалом длинные белокурые локоны. Пару минут она была занята исключительно своей прической, потом обернулась к Анне и спросила, удивленно распахнув щедро сдобренные тушью ресницы:

– Чего ты ждешь‑ то? Раздевайся.

Анна изумленно осмотрела себя с ног до головы. По ее мнению, снимать было нечего, на ней были только джинсы и маечка без рукавов.

– Эй, ты чего? Давай быстрее. Не успеешь! – торопила ее блондинка, от переизбытка энергии пританцовывая на месте.

– Я что‑ то не понимаю… – промямлила Анна. – Мне сказали, что тут отбирают девушек для работы с лошадьми…

– С лошадьми? – девица расхохоталась, отчего ее маленькие груди запрыгали, как теннисные мячики.

Анна не видела в своих словах ничего смешного, но постеснялась попросить разъяснений. Блондинка сжалилась и пояснила:

– Снимай с себя все. Ну, трусики можешь оставить, если уж так стесняешься. Надеюсь, они у тебя не до колен?

Анна покраснела, вспомнив, что трусиков на ней вообще нет. Она была обескуражена и никак не могла понять, что происходит и зачем ей надо обнажаться. В ее четко продуманном плане явно начинали проявляться некоторые нестыковки.

– Стесняешься? – догадалась блондинка, хихикая. – Брось! Десять тысяч в месяц как минимум, плюс премиальные… Где ты столько заработаешь, подумай!

– Не стану я демонстрировать голую задницу за какие‑ то десять тысяч, – попятилась Анна, как будто испугалась, что шустрая голая девица начнет срывать с нее одежду.

– Так долларов же, глупая! Десять тысяч долларов в месяц. Столько даже стриптизерши не получают. Да и ничего страшного, посмотри на меня.

– Но я… не могу.

– Поверь, это не страшнее, чем прыгнуть в ледяную воду, – заверила красотка. – Просто ныряй, и шок быстро пройдет. Тем более фигурка у тебя – что надо. Это твое собственное или силикон?

Анна посмотрела на свою грудь, в которую тыкала пальцем девчонка, и пролепетала:

– Вроде настоящая.

Девчонка снова хихикнула и хотела еще что‑ то добавить, но в дверь просунулась лохматая мужская голова, которая пролаяла:

– Следующая.

Голая блондинка шагнула вперед, но парень замотал головой:

– Нет, не ты, блондинка у нас уже есть.

– Но как же так, Барсик, ты же обещал! – заныла девушка.

– Ну и что? Говорю же, есть блондинка. Приходи через полгода. Заодно сбросишь пяток килограммов, а то твоя задница похожа на перезрелую тыкву. – Он взглянул на Анну. – А ты почему одетая? Тебе специальное приглашение требуется?

– Извините, но я… я передумала. Простите.

Анна попятилась к двери, но парень неожиданно пронзительно завизжал:

– Голем!!!

Дверь, через которую Анна вошла в эту комнату, распахнулась, и в нее ввалился еще один тип, от вида которого Анна даже присела. Он почти упирался головой в потолок. Не то чтобы потолки в этом доме были низкими, просто в Големе было уж точно больше двух метров. Бритый череп, плечи грузчика, пустые голубые глаза. Ни грамма жира на килограммов сто живого веса! Удивительно, что в полу не оставалось вмятин от его тяжелой поступи. На Анну он смотрел странным взглядом мясника, прикидывающего, сколько отбивных он может отрезать от этой жалкой тушки. Ничего не понимая, Анна повернулась к блондинке, как будто та могла ей что‑ то объяснить, но девица только злорадно ухмылялась, не спеша натягивать на себя одежду. Присутствие двоих мужчин ее нисколько не смущало.

– Эта отказывается, – коротко прокомментировал Барсик ситуацию, ткнув в Анну пальцем с наманикюренным ногтем.

Голем кивнул, и – бум, бум, бум – от его шагов явственно вздрогнули стены. Он надвигался на Анну, как стальной монстр. Возможно, звериный оскал, по его мнению, должен был означать что‑ то вроде приветливой улыбки, но у Анны от этой «приветливости» все тело покрылось гусиной кожей, а к горлу подкатил противный комок.

– Да вы что, спятили?! – завопила Аня, шарахнувшись к стене. – Говорю же, я передумала! Я хочу уйти. Выпустите меня.

– Она хочет уйти, ты слышал? – хохотнул Барсик, ввинчиваясь в комнату. Голем слегка нахмурился, но при этом оскал – улыбка мертвой головы – остался на прежнем месте. До сих пор он не произнес ни слова, но его намерения и так были яснее ясного.

– Не дури, детка, скидывай портки и майку. Или тебе помочь? – ласково промурлыкал Барсик.

В отличие от своего коллеги он казался приторно слащавым. Но Анна не попалась на удочку. Судя по змеиному взгляду типа, он не так давно выполз из‑ под коряги, в смысле – из‑ под колоды. Этот взгляд нервировал Аню сильнее всего: в нем было что‑ то нечеловеческое, змеиное.

– А ты брысь отсюда, пока не попала под горячую руку, – зашипел Барсик на голую блондинку, которая с интересом наблюдала за происходящим.

Судя по тому, как резво после этих слов девица впрыгнула в свое платье и испарилась из комнаты, стало ясно, что она расслышала в тоне Барсика нечто такое, что пока не дошло до самой Ани. Возможно, она знала, что парочка шутить не намерена, и имела представление о последствиях малейшего неповиновения. Дело было дрянь.

– Что там у вас происходит? – донеслось из приоткрытой двери.

– Все в порядке, Рудольф Константинович! – подобострастно откликнулся Барсик. – Раздень ее, быстро, – прошипел он Голему и исчез за дверью.

«Гиршман – в соседней комнате?» – удивилась Анна. Это ее настолько озадачило, что она пропустила момент, когда Голем, неслышно подобравшись почти вплотную, приготовился сграбастать ее своими ручищами. Она взвизгнула и отскочила.

– Не надо. Я сама! – вдруг выпалила она. – Ты что, будешь смотреть на меня?

Голем кивнул.

– Ну уж нет. Отвернись.

Тот пожал плечами и мотнул головой, выражая свое несогласие.

– Могу закрыть глаза, – предложил он, и Анна впервые услышала его голос.

Лучше бы он молчал. Его голос был еще хуже внешности: очень низкий (даже не бас) и какой‑ то неестественный, словно созданный на синтезаторе. Анна кивнула, соглашаясь на его великодушное предложение, – а вы бы на ее месте посмели отказать такому монстру? – и Голем зажмурился. Этого она и добивалась. Изо всех сил лягнув верзилу, Анна попыталась проскочить к двери, но он оказался куда более ловким, чем ей представлялось вначале. Он перехватил ее возле спасительного выхода, боли от удара он, казалось, даже не почувствовал. Анна пыталась еще раз лягнуть своего обидчика, но ее ноги дрыгались уже в пустоте, даже не касаясь пола. Зажав девушку под мышкой, он ловко сдернул с нее одежду, как будто снял шкурку с банана, и уже голую притащил в соседнюю комнату, где поставил прямо напротив кожаного дивана, на котором развалившись сидел Гиршман.

Анна видела Пивную бочку всего один раз, и то по телевизору. Теперь же он сидел так близко от нее, что она с трудом подавила желание заехать ему пяткой по лбу. Ее доходящие до талии, растрепанные волосы рассыпались по плечам, создавая некоторое подобие защиты от нескромных взглядов, но все равно она чувствовала себя отвратительно. Ничего не говоря, Гиршман с любопытством разглядывал ее обнаженное тело, как выставленную на аукционе диковину. Причем по его взгляду было ясно, что начальная цена ей – пятьдесят копеек. Прекрасно сложенный, несмотря на не слишком высокий рост, с блестящей гривой иссиня‑ черных волос, в белой шелковой рубашке, черных узких брюках и лаковых мокасинах, Гиршман больше всего напоминал этакого плейбоя из преисподней. Насмешливо поблескивая черными глазами и поводя хищным орлиным носом, он неторопливо проговорил, как бы рассуждая сам с собой:

– Прекрасные волосы, отличное тело, вот только бледная она какая‑ то, ты не находишь? – Вопрос был обращен к Барсику.

Барсик склонился над ним и торопливо зашептал что‑ то, захлебываясь от усердия. Анна смогла разобрать только слово «солярий». Господи, они обсуждают ее, словно лежащий на прилавке кусок вырезки для супа! Она затравленно покосилась на Голема, тот поймал ее взгляд, ухмыльнулся, и ей сразу расхотелось думать о побеге. Она пыталась убедить себя, что ничего особенного не происходит и что вообще сегодняшние смотрины – единственный способ добраться до проклятущего ковра, следовательно, это ее долг. Совершенно верно – ее долг! Но унизить себя она не позволит, хотя сохранить достоинство, стоя в чем мать родила, довольно затруднительно.

Она вдруг разозлилась. На себя, на этих извращенцев, на Кирилла, намеки которого стали ей понятны только теперь. Она жалела о всех несъеденных пирожных с толстым слоем жирного крема, ибо сейчас предпочла бы иметь рубенсовские формы, прыщавую кожу и бритую голову – все что угодно, лишь бы ее отпустили отсюда. Конечно, она хотела попасть в дом, но не таким же способом! Увы, ей не осталось ничего другого, кроме как сделать вид, что все нормально, и постараться выглядеть при этом раскованно. Она расправила плечи, вздернула подбородок, с вызовом глядя на Гиршмана. Тот сразу заметил перемену и хмыкнул.

– Кажется, я ошибался, – ослепительно улыбнувшись, проговорил он, – поначалу она показалась мне слишком зажатой и бледной, но теперь я вижу, что у нее кожа цвета свежих сливок, а не спитого молока. Это большая редкость при ее цвете волос. Пожалуй, она – именно то, что нам нужно. Решено. Мы берем ее. Голем, проводи девушку в ее апартаменты.

Тяжелая рука опустилась ей на плечо. Так и не получив возможности вымолвить хоть слово, Анна покинула комнату в сопровождении молчаливого верзилы. По‑ прежнему голышом она прошествовала по коридору, уже ничему не удивляясь. Голем распахнул дверь одной из комнат и кивком приказал зайти внутрь. Сам он входить не стал.

– Эй, а моя одежда? – завопила Анна, видя, как он невозмутимо закрывает дверь.

– В шкафу, – последовал лаконичный ответ, и дверь захлопнулась.

Анна услышала, как в замке повернулся ключ. Противный щелчок заставил ее поверить в реальность происходящего. До этого момента ей казалось, что она видит дурной сон. Стукнув в сердцах кулаком по двери, она, опираясь на нее спиной, сползла на пол и с тоской оглядела «апартаменты». Посмотреть было на что, а вот придраться – не к чему.

Комната была просторная и восхитительно обставленная. Сразу стало понятно, что работали здесь дизайнеры‑ профессионалы. Потолок украшала тщательно отреставрированная лепнина удивительной красоты, которую подчеркивала нарочито приглушенная окраска стен и мебельной обивки, что, безусловно, говорило о хорошем вкусе декоратора и бешеной сумме его гонорара. Мебели практически не было. Шкаф для одежды, туалетный столик в углу и огромная кровать под балдахином – вот и вся обстановка.

Анна почувствовала, что замерзла, из‑ под двери ощутимо сквозило, а на ней не было ничего, кроме собственной кожи. Поежившись, она встала. Что там верзила говорил про одежду? Она распахнула дверцы шкафа и присвистнула: десяток вешалок с нарядами и несколько пар обуви, совершенно новой и явно дорогой. Все бы хорошо, но вещи выглядели несколько странно. Больше половины – вечерние платья. Анна вытащила одно и неодобрительно хмыкнула. Это было не платье, а полное его отсутствие на двух лямочках. Остальные – в том же духе, если не хуже. Без рукавов, без верха, без спины – сплошные «без» и никакой пользы. Кроме того, она обнаружила нечто, напоминающее спортивный костюм, состоящий из коротких обтягивающих шортиков и хлопчатобумажной футболки с надписью «королевская конюшня». То, что здесь считалось халатом, Анна посчитала форменным безобразием – прозрачный пеньюар, едва прикрывающий задницу, при полном отсутствии пуговиц. На последней вешалке висело нечто и вовсе невообразимое: несколько тонких золотистых веревочек и пышный шелковистый хвост, чудом удерживающийся на одной из них. Если это парик, то зачем столько лямочек? Ни на что другое загадочный предмет туалета не походил, и Анна, пожав плечами, повесила его обратно в шкаф. Нормальной одежды она не обнаружила, а ее собственные джинсы остались лежать в раздевалке. За неимением лучшего она облачилась в то, что приняла за спортивную форму, и отправилась обследовать свою темницу.

Собственно, необследованной оставалась только дверь в самом углу. Заглянув туда, Анна удовлетворенно хмыкнула. Таких туалетных комнат ей видеть не доводилось. Здесь имелось даже джакузи, не говоря уже о зеркальных стенах и многочисленных гигиенических приспособлениях, известных на сегодняшний день. Умывальников было два, что показалось Ане немного странным. Но самое удивительное – она увидела еще одну дверь, напротив. Чтобы не обольщаться, девушка заставила себя спокойно подойти к двери и взяться за ручку, ожидая, что дверь окажется запертой. Но она вдруг распахнулась сама по себе, и Анна увидела перед собой хорошенькую физиономию с торчащими во все стороны рыжими волосами и любопытными зелеными глазами.