Глава 44. Полностью потеряв в тумане чувство ориентира, Кор понимал, что пора возвращаться

Полностью потеряв в тумане чувство ориентира, Кор понимал, что пора возвращаться. Казалось, он часами бесцельно взбирался на гору, но так и не достиг ничего, похожего на вершину или крепость. А видел он только вечнозеленые деревья. Встречающееся время от времени русло реки, затянутое льдом. Следы оленей на снегу…

В кармане тихо зазвонил телефон.

Даже проклиная вмешательство, он все же понимал, что это верный знак прекратить безумие. Наверняка один из Ублюдков решил проверить его. К тому же, что он мог предпринять, при условии, что действительно обнаружил логово Братства? Вопить под окном Избранной до тех пор, пока она не согласится встретиться с ним?

Единственное чего бы Кор добился – оказался бы окружен воинами; и хотя он слышал, что красный – это цвет любви, кровопролитие не подходящая замена розам.

Достав телефон, он ответил:

– Да?

Резкий звук раздался рядом с его ухом, настолько высокий и громкий, что ему пришлось отодвинуть телефон подальше.

Вернув его на место, он рявкнул:

– Что?

Молчание.

– Черт побери, Тро…

Все разом, каждая клеточка его тела, которая у него была или которая когда-либо будет, начала кричать – но предупреждая не об опасности.

Опустив руку, он медленно обернулся, страшась, что это какой-то внутренний сбой…

Увидев, кто явился перед ним, Кор с шумом выдохнул.

Это была… она.

Его Избранная материализовалась сквозь плотный туман – и своим появлением сбила с его ног, хотя фактически он все еще стоял. О, глаз не оторвать, рядом с ее нежной натурой он с небывалой ясностью ощущал чудовище внутри себя.

– Как ты здесь оказался? – спросила она дрожащим голосом.

Он огляделся:

– Где я?

– Я… ты хочешь сказать, что не знаешь?

– Братство, видимо, где-то поблизости. Но в этих проклятых чарах я ничего не вижу и не могу ничего найти.

Избранная обняла себя руками, казалось, ей обуревали противоречивые чувства – что было естественно, не правда ли? Он должен был стоять к ней ближе, и неважно, в каких единицах исчислять, в метрах или милях.

– Как ты? – тихо спросил Кор. – Хотелось бы мне, чтобы сейчас было полнолуние, чтобы видеть тебя лучше.

Но он мог обонять ее… и этот ее аромат. Этот аромат.

– Я звонила тебе, – после долгой паузы прошептала она.

Кор почувствовал, как приподнялись его брови.

– Это была ты? Вот только что?

– Да.

На одну предательскую секунду его сердце забилось быстрее чем, если бы весь путь наверх к ней он пробежал. Но затем...

– Ты знаешь.

– О том, что ты сделал с Рофом.

– Так решил Совет.

– Не надо притворяться.

Кор закрыл глаза. Увы, он не мог.

– Я говорил тебе, что трон мой.

– Где твои солдаты?

– Словно я пришел этой ночью выкинуть Слепого Короля из дома?

Ее голос окреп:

– Ты забрал у него, что хотел, использовав при этом его возлюбленную. К чему миндальничать с ним сейчас.

– Не с ним я хотел увидеться.

У нее перехватило дыхание – даже, несмотря на то, что признание не стало для нее сюрпризом.

И, помоги ему Бог, Кор шагнул к ней ближе, даже зная, что по отношению ко всем уйти было бы правильнее и справедливее: для него она опаснее любого Брата, особенно когда он улавливал волны трепета, пробегавшие по ее стройному телу.

Кор полностью возбудился. Не отреагировать было просто невозможно.

– Ты знаешь об этом, не так ли? – сказал он с легким рычанием. – Ты позвонила мне, чтобы проверить, сможешь ли повлиять на мои действия? Ну же. Признайся, здесь только ты и я. Одни.

Избранная приподняла подбородок.

– Я никогда не смогу понять твоей ненависти к этому достойному человеку.

– Ваш Король? – он резко рассмеялся. – Достойный человек?

– Да, – ответила она с искренней теплотой. – Он действительно хороший человек, который искренне любит свою супругу, мужчина, который еженощно клянется делать все от него зависящее ради благополучия расы...

– Искренне? И каким образом он достигает этой похвальной цели? Знаешь, его никто и никогда не видел. Он не общается ни с аристократами, ни с простыми людьми. Он затворник, который оказался неспособным добиться результатов в военное время. Если бы не я, то нашелся бы кто-нибудь другой...

– Это неправильно! То, что ты сделал – неправильно!

Он покачал головой, удивляясь ее принципиальной наивности и вместе с тем сожалея, что ей придется иметь с этим дело.

– Такова жизнь. Сила подчиняет слабость. Это также неизбежно как гравитация и заход солнца.

Даже, несмотря на верхнюю одежду, Кор знал, что ее грудь над скрещенными руками налилась. Прежде чем закрыть глаза его взгляд прошествовал вдоль ее тела.

– Меня никогда не заботила невиновность.

– Что ж, прошу прощения за оскорбление.

Открыв глаза, Кор сказал.

– Но, как я обнаружил, многое становится откровением, когда это касается тебя.

Сквозь холодный воздух она в мольбе протянула к нему длинные руки.

– Пожалуйста. Остановись. Я…

Когда Избранная замолкла и смогла лишь проглотить ком, Кор замер.

– Что ты сделаешь.

Порывисто двигаясь, она вышагивала перед ним. А Кор все еще не мог шевельнуть ни единым мускулом.

– Что именно ты сделаешь? – спросил он резко.

Избранная остановилась. Приподняла свой милый подбородок. Даже, несмотря на то, что она была на две сотни футов легче и совершенно нетренированна, она противостояла ему взглядом и всем телом.

– Я стану твоей.

***

– Здесь жарко или я сошла с ума?

Когда никто ей не ответил, Бэт окинула взглядом кабинет. Сэкстон, Рив и Роф молчали, сидя на подходящих к обстановке синих диванах. Первые два уставились на догорающий камин, а в какую сторону смотрел Роф, она не знала.

Черт, хоть ее муж и находился с ней в одной комнате, Бэт понятия не имела, где он был.

Сняв халат, она положила его на усыпанный великолепной резьбой стол и снова прочитала прокламацию. Она выбрала кресло, на котором обычно сидел Рив, насколько она помнила, он называл его «бержер»[131], и стояло оно в стороне от трона Рофа.

Несмотря на то, что она держала в руках, Бэт отказывалась признавать это огромное кресло, чьим бы то ни было, кроме своего мужа.

Снова переведя взгляд на прокламацию, Бэт покачала головой, всматриваясь в тщательно прописанные символы. Когда дело касалось Древнего языка, читала она медленно, раздумывая над значением каждого знака, прежде чем составить целое предложение. Но, что бы вы думали, со второй попытки смысл не изменился.

Положив на стол плотный, тяжелый пергамент со всей его цветной каймой, она пробежала пальцами по атласным лентам, скрепленным восковыми печатями. Полоски были такими же узкими и гладкими, как и ленточки в волосах маленьких девочек, идеально подходящие для перевязывания косичек.

Не то, чтобы Бэт думала о детях.

Через некоторое время она спросила:

– Что ж, мы и в самом деле ничего не можем с этим поделать?

Черт, как же ей жарко. Зря она выбрала фланель… либо это, либо во всем виноват стресс.

Когда никто не соизволил ответить, Сэкстон прокашлялся.

– Процессуально, они соблюли все правила. И с юридической точки зрения их основания верны. Технически, согласно текущему толкованию Древнего Права, любой… – он снова прочистил горло и украдкой взглянул на Рофа, словно пытаясь понять, насколько взрывоопасной стала обстановка. – … ваш отпрыск будет претендовать на трон. А в законе существует условие касательно происхождения нашего правителя.

Бэт положила руку на живот. Самой мысли о том, что ее дитя, еще даже не рожденное, станет чьей-то мишенью, было достаточно, чтобы захотеть спуститься на полигон и выпустить пару обойм.

Когда она жила в человеческом мире, к ней тоже порой относились предвзято, только потому, что она родилась женщиной. Вспомнить, например, Придурка Дика. Однако она никогда не сталкивалась с расовой дискриминацией. Будучи белой человеческой расы, хоть и оказалось, что только наполовину, потому что была только полукровкой, она никогда не сталкивалась с такой проблемой.

Черт… Просто сумасшествие относиться к человеку, основываясь только на параметрах, которые он выиграл в спермо-лотерею. Выходя из материнской утробы, люди ничего не могут поделать со своим полом, также как и не могут изменить набор генов, унаследованных от своих родителей.

– Глимера, – пробормотала она. – Ну что за кучка придурков.

– И я, скорее всего, следующий в списке, – сказал Рив. – Они знают о моих связях с вами двумя.

Бэт сосредоточилась на мужчине с ирокезом.

– Мне очень жаль.

– Не стоит. Я занимал эту должность только для того, чтобы помочь вам и Братству. – Затем сухо добавил: – На севере у меня так много работы, что без дела я не останусь.

Так и есть, подумала она. Так легко было забыть, что Рив был не только Главой Совета, но и королем Симпатов.

– А ты не можешь их всех выгнать или что-то вроде того, – спросила она. – Я имею в виду, как Глава не мог бы ты, ну, не знаю, сформировать новый состав Совета?

– Позволю нашему дорогому другу юристу поправить меня, но, насколько я понимаю, членство в Совете определяется по праву рода. Поэтому даже если я найду основания вышвырнуть говнюков, они просто заменять их другими членами своей кровной линии, которые будут придерживаться той же политики. Более того, сделанного не воротишь. Даже если полностью обновить состав? Прежние действия останутся в силе.

– Я просто думаю, что есть...

– Мы можем закончить с этим? – оборвал их Роф. – В смысле, оставить это дерьмо в покое? Без обид, но вопрос уже был рассмотрен со всех сторон, ты прочла присланный документ… сделанного не воротишь.

– Я просто не могу поверить, что все прошло так легко, – Бэт уставилась на трон. – Я имею в виду, один клочок бумаги — и все кончено.

– Меня страшит будущее, – пробормотал Сэкстон. – Такая система ценностей плохо скажется на вампирах вроде меня. Или на женщинах. Мы добились такого прогресса за последние два года — вытащили расу из Каменного Века. Но сейчас? Все сотрется начисто… запомните мои слова.

Роф подскочил.

– Мне нужно идти.

Широкими шагами он подошел к Бэт и протянул руку, чтобы она могла взять его за руку и провести в верном направлении последние несколько дюймов.

Сжав его ладонь и потянув его на себя, Бэт наклонила голову в одну сторону, чтобы Роф поцеловал ее яремную вену, затем в другую, и наконец, подставила губы, чтобы Роф коснулся поцелуем и их.

В следующее мгновение они с Джорджем ушли.

Глядя ему вслед, Бэт было тяжело видеть мужа таким измученным, бледным и осунувшимся, хотя физически это, скорее всего, последствия перенесенной ею жажды. Умственно и эмоционально? За это ответственна длинная череда людей.

В том числе и она.

– Должен быть какой-то выход, – сказала Бэт, ни к кому конкретно не обращаясь.

Боже, она надеялась, что ее хеллрен направлялся не в спортзал. Последнее, что нужно ее мужу – еще больше тренировок, сейчас его телу требуются еда и отдых.

Но она слишком хорошо знала это выражение его лица.