Дурные вести

С каждым днём Шарлотта всё больше нравилась Уилбуру. Её война с насекомыми была, как оказалось, разумной и полезной. Никто ведь на целой ферме не замолвил бы за мух доброго слова: они вечно всем досаждали. Коровы их ненавидели, а лошади — презирали, овцы же испытывали омерзение. Даже мистер и миссис Закерман постоянно на них жаловались и завешивали окна сетками.

Уилбура восхищало, как Шарлотта справлялась с делами, и особенно, что она усыпляла свою жертву перед тем, как съесть.

— Ты такая предупредительная, — сказал он ей.

— Да, — отвечала она милым музыкальным голоском, — я всегда даю им обезболивающее: это небольшая дополнительная услуга.

Шло время, и Уилбур подрастал. Теперь его основательно кормили три раза в день. Долгие часы он лежал на боку в полусне, предаваясь радужным видениям. Он был здоров и хорошо прибавлял в весе. Однажды днём, когда Ферн сидела рядом на стульчике, в хлев зашла самая старшая из овец и нанесла Уилбуру визит.

— Здравствуй! — сказала она. — Ты, кажется, неплохо поправился.

— Что есть, то есть, — согласился Уилбур. — В моём возрасте нужно набирать вес.

— А я тебе не завидую, — сказала овца. — Ты разве не догадываешься, зачем тебя откармливают?

— Нет, — ответил Уилбур.

— Не хотелось бы мне быть глашатаем недоброй вести, — сказала овца, — но тебя откармливают, чтобы зарезать. Только поэтому.

— Чтобы что?! — взвизгнул Уилбур, а Ферн окаменела на стульчике. — Зарезать.

И сделать из тебя копчёное мясо и окорок, — добавила овца. — Фермеры режут почти всех молодых кабанчиков, как только приходят настоящие холода. И созрел целый заговор, чтобы заколоть тебя к Рождеству. Все в нём участвуют: и Лэрви, и Закерман, и Джон Арабл.

— Как, и мистер Арабл? — всхлипнул Уилбур. — Папа Ферн!

— И он, конечно. Ведь когда режут свинью, все приходят на помощь. Я старуха, и что ни год, повторяется одно и то же. Мистер Арабл приходит со своим ружьём и стреляет…

— Не надо! — завизжал Уилбур. — Я не хочу умирать! Помогите! Спасите меня!

Ферн чуть не подпрыгнула, когда послышался голос.

— Успокойся, Уилбур, — сказала Шарлотта, прислушивавшаяся к этом жуткому разговору.

— Я не могу успокоиться, — визжал Уилбур, бегая по загончику. — Я не хочу, чтобы меня зарезали. Я не хочу умирать. Шарлотта, это правда, всё, что рассказала старая овца? Правда, что когда наступят холода, меня зарежут?

— Ну, — сказала паучиха, — задумчиво подтягивая свои сети, — старая овца живёт здесь давно. Она много раз видела, как появляются и как уходят весенние поросята. И если она говорит, что тебя зарежут, ей надо верить. Это самое низкое коварство, о котором я слышала. Чего только не творят люди!

Уилбур разрыдался.

— Я не хочу умирать, — стенал он, — я хочу жить здесь всегда, у этой уютной навозной кучи в кругу моих друзей. Я хочу вдыхать этот упоительный воздух и лежать на чудном солнышке.

— И, конечно, издавать свой самый очаровательный визг, — заметила старая овца.

— Я не хочу умирать! — визжал Уилбур, бросаясь на землю.

— Ты не погибнешь, — вдруг заявила Шарлотта.

— В самом деле? — воскликнул Уилбур. — Кто же спасёт меня?

— Я, — ответила Шарлотта.

— Как?

— Поживём — увидим. Только я тебя спасу, и успокойся сейчас же. Ты ревёшь, как ребёнок. Прекрати немедленно! Терпеть не могу плакс.