Глава 10. Гермиона открыла глаза и посмотрела по сторонам

Гермиона открыла глаза и посмотрела по сторонам. Кровати соседок уже были пусты. Она мигом глянула на будильник…

— Ого! — девушка вскочила и понеслась в ванную. Лёжа в больничном крыле, она совсем разоспалась и теперь ну никак не поспевала на завтрак. Вспомнив, что у неё День Рождения, она не поленилась подкраситься, но только слегка и, нацепив новую мантию, выскочила из комнаты.

" С Днём Рождения! С Днём Рождения! С Днём Рождения! " — скандировала гостиная, пестрящая золотисто — алыми оттенками.

Гермиона еле сдержалась, чтобы не заплакать от счастья.

После были традиционное подбрасывание именинницы в воздух и многочисленные поздравления.

Произнеся море тёплых слов Гарри и Джинни, вручили ей подарок. Но вот, среди толпы выделился Рон. Поттер слегка подтолкнул друга. На руке рыжего висела довольная Лаванда. Шум вокруг понемногу стих.

— Э-э-э… — Рон был свойственного ему красного оттенка, а его спутница просто светилась от счастья.

— С Днём Рождения, Гермиона! — продолжила Браун за своего парня и, сунув растерянной имениннице коробку, потащила его в сторону.

Девушка искренне боялась обнаружить внутри дохлую шушеру, но, поблагодарив, взяла подарок.

В гостиную вошла МакГонагалл и быстро выпроводила студентов на завтрак.

— Что ж мисс Грейнджер… Гермиона, я поздравляю тебя и хочу тоже преподнести небольшой подарок. Мы с директором подумали, и решили, что ты наверняка очень обрадуешься… — профессор открыла дверь и сделала приглашающий жест рукой, — своим родителям!

Гермиона заверещала как ребёнок и кинулась обнимать вошедших маму и папу.

В качестве подарка ей преподнесли красивые золотые серёжки с необыкновенными большими рубинами.

Поскольку они очень шли не только самой Гермионе, но и гриффиндорской форме, она без отлагательств надела их.

Поболтав ещё немного с родителями, девушка вынуждена была распрощаться, поскольку время их пребывания было ограничено.

— Береги себя, дочка, ты уже такая взрослая, — сдерживая слезу, сказала мать.

— И наш подарок — это фамильная драгоценность, постарайся сохранить их для своей дочери, — добавил отец.

Гермиона ещё раз тепло поблагодарила их. Странно, что она никогда раньше не видела на своей маме этих украшений, но раз их стоит хранить, то она обязательно снимет серьги вечером и спрячет до следующего торжественного дня.

Драко сидел за столом, бездумно ковыряясь в тарелке с едой. Он уже знал, что Гермиона должна появиться сегодня. С тех пор, как Дамблдор создал «друзей», слухи между факультетами циркулировали с невиданной скоростью. Он так же знал, что у грязнокровки сегодня праздник и ему страх как хотелось его ей испортить. Одно непонятно, почему Снейп категорически против? Вытаскивать некие сведения из неё? Да, что эта шлюха может знать? Предательница!

Наконец появились первые гриффиндорцы.

Вот и Поттер со своей занюханной Уизли, а сразу за ними, вошёл её братец, этот рыжий олух, которого Драко ненавидел с недавних пор ещё больше, чем Грейнджер и Поттера вместе взятых.

Но стоп! Кого он держит за руку? Уж не ту ли идиотку, что таскается с Крэббом? А где Грейнджер? Её, что, свалил очередной недуг?

Парень заёрзал на месте, но так и не нашёл нужного человека, из которого можно бы было вытащить сведения. В конце концов, он вышел из Большого зала и поплёлся по коридорам. В том, что он ищет её, признаваться не хотелось.

Вдруг он услышал шаги. Молясь всем богам, чтобы это была она, парень притаился в нише.

Да, это была Гермиона. Счастливая, она на всех парах летела в сторону Большого зала, и миновать его засады не могла. Когда она поравнялась с нишей, Драко выскочил и, зажав ей рот, затащил обратно.

Сначала девушка испугалась, пыталась кричать, но, поняв, кто перед ней, удивилась:

— Ты?! — она тяжело дышала. — Как ты меня напугал. Так ведь можно и заикой оставить. Но не важно, — уже более мягко и спокойно продолжила она, — хорошо, что я тебя встретила. Удивительно, но я по тебе так скучала. Где ты был?

Гермиона забыв про застенчивость, положила свои руки парню на плечи.

Драко сначала был просто в шоке! Она, что сумасшедшая? Или за идиота его держит?

— Убери руки от меня, Грейнджер! — закричал он, не беспокоясь о том, что их обнаружат.

Гермиона открыла рот от удивления, потом как-то нерешительно отстранила ладони и отступила, в её глазах читалось непонимание.

«Боже мой, до чего же она красива», — беспомощно подумал он, пытаясь понять, что в ней изменилось за время, пока они не виделись. И тут же решил, что она кажется ему таковой, потому, что она больше не его. Эта мысль больно полоснула по сердцу.

— Я тебя не понимаю… — начала Гермиона и осеклась.

Гнев.

Боль.

Отчаяние.

Она была с другим! А ведь обещала стать его, но обманула! И на что он только рассчитывал? Это же Грейнджер — подруга Поттера.

Он на многое пошёл ради неё, поступился принципами, и когда решил, что между ними действительно возникло доверие, она взяла и так подло с ним поступила.

— Ну, — он сложил руки на груди, — где ты была две недели?

Гермиона растеряно моргнула.

— Разве ты не знаешь?

Серые глаза пылали яростью, лицо исказила ухмылка.

— Знаю грязнокровка, знаю!

Девушка закусила нижнюю губу, чувствуя её предательскую дрожь.

— Что случилось?! — на одном дыхании выкрикнула она и ощутила, как тёплые слёзы потекли по щекам. Из-за этого захотелось отвернуться, но Малфой грубо схватил её лицо и притянул к себе.

— Смотри мне в глаза! Я хочу видеть, как ты будешь лгать, глядя на меня!

Гермиона судорожно всхлипнула.

— Я всё знаю про тебя и рыжего. Весело было на озере? Хорошенько посмеялись надо мной?

Она застыла.

— Драко, нет! Что ты такое говоришь!? Рон ничего не знает о тебе, — выдавила она жалобный писк.

— Зато я много знаю о нём и о том, чем вы там занимались. Твои обещания ничего не стоят Грейнджер, как и ты сама.

В ушах Гермионы зазвенело, а перед глазами пошла рябь.

Какой ужас! Какой стыд! Вот она, всеразрушающая сила грязных сплетен. Любое, даже самое мелкое событие способно обрасти такими лживыми подробностями, что страшно было представить.

Малфой почувствовал, что рука начинает трястись. Слишком сложно и невыносимо было видеть ему её слёзы. Как и её саму. Он одёрнул руку и, выйдя из ниши, быстрым шагом пошёл по коридору. Прочь от неё и этих жалостливых, но, несомненно, фальшивых глаз.

Сзади застучали её каблучки.

— Драко, не уходи… стой, прошу тебя…

Но парень и не думал останавливаться. Он прошёл в холл, спустился по мраморной лестнице и направился к выходу из замка. Гермиона поспешила за ним.

На улице шёл проливной дождь. Капли безжалостно хлестали его по лицу, но ему это нравилось, дарило некое успокоение. Глоток свежего воздуха, холодные порывы ветра. Драко сжимал кулаки до боли, двигаясь вперёд, без всякой цели. А она всё была, где-то там, за его спиной.

Какой же он слабак! Неделю вынашивал речь, но смог озвучить только жалкие крохи из заготовленных едких фраз.

Наконец, промокшая Гермиона догнала Малфоя почти у самой хижины Хагрида.

— Стой же ты! — закричала она из последних сил и вцепилась в его мантию, но парень грубо сорвал её руку. Гермиона не удержалась, поскользнулась и плюхнулась в лужу.

Драко услышал тихий всплеск воды и непроизвольно обернулся.

Лучшая ученица школы ползала в луже на коленях и что-то искала.

Сначала он хотел уйти, насладившись зрелищем, но потом передумал. Вернулся и присел рядом.

Гермиона подняла на него глаза. Каким холодным и безразличным сейчас он был.

— Что ты потеряла, Грейнджер? — не спросил, а выплюнул Малфой.

— Серёжку, — ответила она.

Драко посмотрел на оставшееся, на другом ухе украшение.

— Рыжий подарил? Это он так извинялся за то, что чуть не угробил тебя на озере? Или поблагодарил за «развлечение»?

Что Малфой под этим подразумевал, догадаться было не сложно.

Гермиона обречённо вздохнула, и её глаза вновь наполнились слезами.

— Нет, это от родителей, фамильные.

Малфою было в новинку слышать о том, что и у магглов есть традиция передавать украшения по наследству. Это приятно удивило его. Значит не такие уж они дикие и примитивные, какими он их считал.

— О, Мерлин, почему ты не даёшь мне шанса ничего тебе объяснить? — взмолилась Гермиона, пользуясь его минутным замешательством.

— Потому, что я не желаю слушать твоё враньё.

Он аккуратно вытащил из спутанных мокрых волос девушки пропавшую серёжку и приблизил к себе, что бы рассмотреть.

— Редкая огранка. Рыжему не купить такое, даже если продаст всё своё семейство, — он протянул украшение гриффиндорке, — Держи свою драгоценность и проваливай!

Гермиона взяла пропажу, но с места не сдвинулась.

— Слушай, Грейнджер, давай только без сцен! Мне уже достаточно того, что за моей спиной шушукаются о том, как я дарю тебе розы, а ты спишь с Уизли.

— Что!? — возмутилась девушка. — Какая чушь! Но кто мог такое ска… — она запнулась, и тут же на лице её появилось озарение. — Лаванда! Вот сука!!!

Драко никогда не доводилось слышать из уст Гермионы, что-то обиднее «хорька».

— Ты меня поражаешь, Грейнджер! А Лаванда, я так понимаю — это твоя подружка, с которой ты обсуждаешь свои свидания?

— Нет, Лаванда — это наглая стерва, которая везде суёт свой нос и сходит с ума от Рона! — Гермиона яростно ударила кулаком по воде, отчего их окатило грязью.

— Дементор тебя побери, Грейнджер, ты что творишь?! — завопил он, стряхивая грязь с мантии.

— Драко, я не спала с Роном. Да, он хотел стать мне больше чем другом, и в какой-то момент решил, что ему это удалось. Но вчера мы всё выяснили и теперь он с Лавандой. А она… — Гермиона опустила голову. — Она узнала о нас. Прости, я очень виновата.

— А ещё, что-то там говорят о злобности и подлости слизеринцев, — хмуро проворчал Малфой.

— Поверь мне, — не отступала девушка.

— Почему я должен тебе верить, ведь вся школа твердит обратное?

Она умоляюще смотрела ему в глаза.

— Потому, что я говорю правду.

Драко какое-то время молчал, обдумывая её слова, а после чего протянул руку и сказал:

— Вставай, тебе надо высохнуть.

Гермиона втайне обрадовалась этому жалкому проявлению заботы и без колебаний взяла его ладонь. Драко рывком поднял её и в ту же секунду притянул к себе, заключив в крепкие объятия.

— Скажи, — шепотом начал он, — почему я не могу злиться на тебя, почему две недели просто мечтал запустить в тебя Авадой, а теперь даже прогнать не могу? — Драко перебирал пальцами её мокрые, сделавшиеся почти чёрными, волосы, а она слушала, как учащенно бьется его сердце в груди.

— Наверное, — тая от блаженства, ответила Гермиона, — я тоже могу спросить у тебя: почему я так хочу, чтобы ты мне поверил, чтобы не ушёл, оставив одну?

Драко не мог найти ответа ни на один вопрос, да и не пытался. Он чувствовал, как его тело вновь наполняет желание, и удовлетворить его сейчас могла только она. Он решил идти до конца. Раз она хочет вернуть его, то он согласен дать ей такую возможность. Но расплатиться за эту милость она должна будет собственным телом. И чем скорее, тем лучше.

— Может быть, пойдём к Хагриду и высохнем? — предложила Гермиона, совершенно не подразумевая ничего лишнего.

Если бы девушка в этот миг смотрела на лицо парня, то заметила бы, как он скривился при упоминании великана.

— Знаешь, как-то я с Хагридом… скажем так, не очень дружен.

Гермиона улыбнулась, вспоминая, как когда-то Драко вечно доставалось от питомцев великана.

— Не переживай, Малфой, он уехал за партией летучих мышей из Трансильвании и будет только завтра.

Драко отстранил девушку, с интересом глянув на неё.

— Откуда тебе всё известно? Ты же вроде как болела?

— Вообще-то, меня навещали!

— Ах! Ну конечно! Твой парень Рон! — слащавым голосом издевался Драко.

— Ты болван! Ясно тебе? — обиженно кинула Гермиона и подошла к хижине.

— Я бы на твоём месте сейчас не пытался доводить меня.

Она лукаво улыбнулась в ответ и, пошарив под ступеньками рукой, нашла ключ.

— Ну? — Гермиона открыла дверь и выжидающе уставилась на парня. — Чего ты ждёшь? Хочешь, чтобы нас застукали? Или тебе с совой приглашение прислать?

Блондин опёрся о дверной косяк и не спешил входить.

— Вообще-то, я действительно кое-чего хочу, — в глазах его появился странный, влажный блеск.

— Чего же? — взмолилась девушка, спеша затащить его внутрь и закрыть дверь, пока их не заметили.

Он глубоко вздохнул и многозначительно посмотрел на неё.

— Я хочу, чтобы ты предоставила мне неопровержимые доказательства того, что ты… — он прервался и провёл пальцами по её шее, спустился ниже, вдоль тела к поясу юбки, взялся за него и слегка потянул девушку на себя. — Что ты не спала с Уизли.

Гермиона вознесла глаза к небу.

— Драко, но какие доказательства у меня могут быть, кроме моих слов?

— Оно одно. Зато неопровержимое.

Девушка растеряно смотрела на парня.

— Послушай, я вовсе не для этого тебя сюда позвала.

— Допустим, но разве сейчас не подходящий момент, чтобы напомнить о данном тобой обещании?

— Но… — последние возражения замерли у неё на губах, заглушенные поцелуем.

Они оказались в хижине и закрыли за собой дверь.

Внутри было темно и душно. Царил терпкий запах древесины, яблок и пыли.

Драко, не открывая глаз и дрожа от нетерпения, расстегнул свою мокрую, отяжелевшую мантию и она глухо упала на пол. Затем он поступил так же с мантией Гермионы.

— Теперь остальное, — сказал он, поочерёдно выпуская из петель пуговицы на блузке девушки.

Гермиона самостоятельно сняла юбку и откинула в сторону. Драко на миг отстранил её, восхищаясь едва различимым во тьме силуэтом, а после притянул и вновь жадно поцеловал.

Она тяжело задышала. Его тело, под тонкой рубашкой было горячим и сильным. Она скользила по нему ладонями, изучая спину и плечи. Но когда её нежные руки коснулись меченого предплечья, Драко резко отпрянул назад.

— Что? — испуганно спросила Гермиона, — Я, что-то не так сделала?

Она едва могла разобрать черты его лица, потому не видела того отчаяния и горечи с которыми он смотрел на неё.

«Нет, не сейчас! Только не сейчас! Я не могу сказать ей об этом!» — думал он.

— Всё хорошо, просто найди покрывало, пока я не уложил тебя прямиком на голый пол.

— А, конечно…

Она отвернулась, пытаясь вспомнить, где и что расположено в хижине. Драко в это время принялся быстро снимать с себя оставшуюся одежду.

— Вот, кажется, я нашла шерстяной плед, — Гермиона потянула за край и опрокинула корзину с яблоками, фрукты с грохотом покатились по полу. — Чёрт, надо найти палочку и…

— Нет! — Драко подхватил её на руки и быстро уложил на спину прямиком на небрежно брошенное покрывало.

— Думаешь, я тебе позволю тратить время на колдовство?

Он обнял Гермиону и прижался губами к её влажной шее. Девушка поняла, что на Драко не осталось совершенно никакой одежды и, поражённая этим открытием, она ощутила странный дурман в своей голове, окутывающий разум всё больше с каждым новым прикосновением его обнажённого тела к её коже.

Поцелуи Драко усиливались, становясь какими-то зверскими и необузданными. Он потерял последние остатки самообладания и засунул руку в её трусики, заставил слегка раздвинуть ноги и обследовал всё кончиками пальцев. Гермиона не сопротивлялась как раньше, а только тихо застонала. Драко нашёл её самую чувствительную точку и слегка надавил. Она дернулась, на щеках появился румянец.

Когда Драко принялся стягивать с девушки то немногое, что на ней осталось. Она замерла.

— Подожди, мне стыдно, я не хочу, чтобы ты видел меня … всю.

Страдания оборотня в момент перевоплощения — ничто, по сравнению с той дикой выкручивающей всё тело болью, которую сейчас испытывал Малфой.

Драко было невероятно тяжело остановится и произнести что-либо внятное:

— Грейнджер, прекрати, ты скоро будешь целиком принадлежать мне, и я буду тебе ближе, чем кто-либо на этом свете.

— О, Мерлин! — Гермиона закрыла глаза ладонями, ощутив будоражащий эффект от его слов. — Но… у меня никогда, ни с кем не было ничего подобного. Мне тяжело просто так взять и показать тебе всё. Ты заставляешь меня чувствовать себя очень глупо. Всё это так унизительно!

Малфой выпрямился.

— Унизительно? Что именно? Показать себя мне? Получить удовольствие от меня?

Гермиона села рядом.

— Нет. Я просто…

Он осторожно уложил её обратно и произнёс:

— Ты должна доверять мне. К тому же здесь достаточно темно, не беспокойся, мы не увидим ничего лишнего. Или, может, ты совсем меня не хочешь?

— Я хочу тебя, но я боюсь этого, потому, что до сих пор не понимаю, что заставляет меня испытывать к тебе подобные чувства, и зачем тебе такая как я?

— Твоя проблема в твоей голове, которая иногда слишком много думает. Дай мне руку.

Гермиона протянула ему ладонь. Он прижал её к груди и она ощутила как бешено колотится его сердце.

Потом он опустил её руку вниз скользнув по кубикам на животе и положил ладонь на своё достоинство.

У Гермионы перехватило дыхание и инстинктивно она попыталась отнять руку от того твёрдого, горячего и, казалось, невообразимо огромного, что, желало разорвать её в клочья. Но Драко не позволил ей этого сделать.

— Это всё происходит со мной по твоей милости. И, чтобы избавиться от этого у меня есть только три способа: ненавидеть, убить или получить желаемое. Сама знаешь, я всегда старался пользоваться первым, но, вынужден признать, с недавних пор он стал бесполезным. Когда я узнал про тебя и Уизли, то готов был прибегнуть ко второму способу, швырнув в тебя непростительным заклятьем. Но сейчас, я не знаю, за какие нити ты дёргаешь, что заставляешь меня молить тебя о близости?

Драко отпустил руку Гермионы.

Она запустила пальцы, в свои растрепанные волосы и тяжело вздохнула.

— Я слышала, что в первый раз всегда бывает больно, но я не боюсь сейчас боли. Прошу только, пообещай, что мне не будет больно потом…

Гермиона дрожала, и в голове был такой туман, словно она выпила всё содержимое малфоевских погребов.

Драко молчал.

Она выдохнула: «Я так и знала» и медленно стянула трусики, отшвырнув их в сторону.

Он осторожно раздвинул её коленки, прошёлся руками вниз к бёдрам и нежно прикоснулся к темному треугольнику. Одним пальцем проник внутрь, заставив Гермиону резко втянуть воздух. Потом наклонился и его горячий язык коснулся её лона, она выгнулась и невольно подалась ему на встречу. Парень ласкал её языком, пока Гермиона, вся в испарине, не начала задыхаться от нахлынувшего удовольствия, а затем, обессилив, растянулась на полу.

Драко накрыл её своим телом, нежно целуя в губы. Он шумно дышал, а взгляд его был отстраненным.

— Гермиона, — обратился он к ней.

— Да? — чуть слышно отозвалась она.

— Ты точно согласна? Потому, что пути назад уже не будет.

Повисла пауза.

— Да… — робко ответила она.

— Почему ты идёшь на это, зная, что я не даю тебе никаких обещаний?

Она горько улыбнулась.

— Потому, что я уже успела пообещать тебе.

Драко поцеловал её так нежно, как только умел, а затем раздвинул ноги Гермионы шире, велев ей слегка притянуть колени к груди.

Когда он немного проник внутрь, она ощутила как её низ, словно натянутая струна, готов был разорваться в любой момент под натиском его плоти.

Она вся напряглась и застыла.

— Милая, расслабься, — едва уловимо прошептал Драко.

Гермиона постаралась выдохнуть, но стоило немного ослабить сопротивление, как он резко вошёл в неё.

По старенькой хижине разлетелся громкий женский крик.

Глаза девушки широко раскрылись, она попыталась выпрямить ноги, сжать бёдра, а руками оттолкнуть Драко, уползти наверх, чтобы не переживать вновь этой боли. Но он крепко держал её, не давая вырваться.

— Мне больно! Мне больно! Мне больно… — твердила она одни и те же слова, словно заклинание, ощущая, как между ног всё горит, будто от удара ножом.

Драко сделал ещё одно движение, проникая глубже.

— Ай… — застонала она, когда боль повторилась, хотя не так сильно как в первый раз.

— Потерпи немного, прошу тебя, — прошептал он ей на ухо севшим голосом.

Он продолжил движение, низко застонав, и через время боль стала почти незаметной. Вместо этого пришло новое ощущение поразившее Гермиону.

Это было чувство невероятной близости. Обостряющееся каждый раз, когда она чувствовала его слабые удары внутри себя, чуть ниже пупка. Никакая, даже самая давняя дружба не может переживать моменты подобного единения, Он был в ней! Её Драко был в ней! Как он там поместился? Просто поразительно, на что оказалось способно её тело.

Постепенно накатывало удовольствие. А он вздрагивал, стонал, его тело покрылось испариной, и девушка испытывала неподдельную гордость за то, что именно она дарит ему это наслаждение.

В конце он весь напрягся, и в последние секунды его лицо так исказилось, будто он сам испытывает дикую боль. Но вот он выдохнул, обмяк и опустился на Гермиону.