Гладкие скачки

Не раз приходилось мне говорить о том, что всякий всад­ник — любитель ли, наездник, берейтор или жокей — дол­жен точно знать, что он может требовать от лошади. Обык­новенно полагают, что на скачках этого не нужно, и весьма ошибаются. И для скачек, как и для всякого вида езды, это правило остается незыблемым, и победа дается тому, кто умеет применить его к делу.

Если на скачке идут лошади одного уровня по силе и резвости и между ними нет выдающегося скакуна, то по­бедит тот жокей, который знает предельную скорость сво­ей лошади (ее максимум) и правильно располагает ее ходом. Вести лошадь надо в таком поводу, чтобы давать ей только необходимую поддержку, и тем ходом, которым она скакала в последнем периоде тренировки. Максимум лоша­ди, то есть высшее напряжение ее резвости, надо прибере­гать к концу скачки. При соблюдении этих условий лошадь сохранит дыхание в продолжение скачки и будет в состоя­нии, подходя к столбу, легко дать последний рывок, от которого и зависит успех. В подтверждение этой истины приведу случай с Артидюком, бывший несколько лет тому назад и памятный многим. Артидюк три скачки подряд брал с места и вел скачку ровным ходом, но таким, что ни одна из скакавших с ним лошадей не могла к нему подой-ти. На Дерби в Шантильи голову скачки взял Фра-Диаво-ло, и Артидкж с места вступил с ним в борьбу. Не было еще пройдено и четверти круга, а резавшиеся Артидюк и Фра-Диаволо шли уже в максимуме. Скакавший с ними Литл-Дюк шел сзади. Три четверти круга жокей вел его таким ходом, которым он скакал на тренировке, не обра­щал внимания на происходившую борьбу и берег силы своей лошади для конца скачки. Подходя к столбу, он вызвал Литл-Дюка на предельную скорость, обошел обоих выдохшихся соперников и выиграл легко. Жокей Литл-Дюка применил на практике правило, о котором я гово­рил, сумел сохранить грушу на случай жажды, то есть запас силы и энергии лошади до прихода к столбу.

Жокею, который ведет скачку, очень трудно и вести скач­ку, и отдавать себе отчет в том, что его лошадь идет тем ходом, который ей по силам, и, не уступая места, вести ее на этом ходу. Если он перейдет предел, то его лошадь вы­дохнется и не будет в состоянии дать последний рывок. Если он будет сдерживать, то поводьями он будет давить на по­ясницу и скакательные суставы, следовательно, будет утом­лять их, а на скачке этими-то суставами лошадь и берет, напрягая их вовсю, в последние моменты борьбы. Если при­смотреться к езде выдающихся жокеев, то увидишь, что все они обыкновенно выигрывают у самого столба, то есть вы­ходит, что жокей знает предельную скорость своей лошади и соответственно ей ведет скачку. Он имеет возможность судить о том, в состоянии ли его соперники выдержать ход, который они взяли со старта, в состоянии ли его лошадь прибавить скорости. В Шантильи мне пришлось видеть, как жокей Уатс очень ловко и с таким же успехом, как жокей Литл-Дюка, применил к делу это правило. Было это на скач­ке с тяжелым весом. Лошади несли восемьдесят килограм­мов. Из скакавших лошадей больше всех подходила для тяжелого веса всеобщая фаворитка Аталанта. Уатс ехал на Луи д'Ор. Со старта он повел его нормальным ходом и не гнался за другими. Первое время он шел на двести метров позади, но все-таки хода не прибавлял. Когда другие лоша­ди стали выдыхаться и замедлять ход, Уатс, сохранивший запас сил Луи д'Ора, выдвинул его и, не доходя нескольких метров до столба, побил Аталанту. Уатс тоже победил бла­годаря тому, что верно оценил настоящий ход своей лоша­ди и ее силы.

Еще один пример умелой езды показал Ф. Арчер на Па­радоксе на Grands prix de Paris. Арчер ни на одно мгнове­ние не изменил своему обычному хладнокровию, таланту и тонкой езде. Пошел он со старта в хвосте, а затем, порав­нявшись со своим единственным соперником Reluisant, не­давним победителем Дерби в Шантильи, пошел с ним рядом. Когда Reluisant прибавил хода и пошел в своем максимуме, Арчер прибавил хода и Парадоксу, и хотя и мог обойти со­перника, но все-таки продолжал идти с ним рядом для того, чтобы узнать наверно, что он может еще дать. Только у са­мого столба он выдвинул Парадокса и выиграл на одну го­лову.

Но успехи Арчера еще не дают полного понятия о его чудной езде. Что главным образом делало из него великого мастера своего дела, так это его манера сидеть в седле, ма­нера, которую он не изменял от начала и до конца своей скачки. Сидел он в седле по отвесу, на длинных стременах и так глубоко, что даже когда он поднимался на стременах, то и тогда не было видно просвета между ним и седлом. Посадка его составляла полный контраст со смешной посад­кой большинства жокеев, которые в утрировке доходят до того, что между их ягодицами и седлом можно поставить шляпу. Последнее время жокеи хотя по-прежнему ездят пло­хо, но перестали сидеть, как говорилось прежде, треуголь­ником, то есть упираясь на поводья, седло и стремена. На ипподроме эту манеру оставили, но между любителями эта мода еще не брошена. Арчер сидел как берейтор, и, как бе­рейтор, вел лошадь в шенкелях и поводьях. Арчера обвиняли, но совершенно неосновательно, что будто бы он на скач­ках на короткой дистанции срывал старт, то есть пускал свою лошадь раньше других. Обыкновенные жокеи в мо­мент, когда стартер опускает флаг, отдают поводья, и лоша­ди пускаются, как каждая из них может, а то и как захочет. Арчер не оставлял ничего случаю, а вел лошадь в своей вла­сти, как берейтор. Подводя лошадь к старту, он всегда дер­жал ее в шенкелях, и в момент сигнала сильным посылом их сразу ставил ее на полный ход. Выходило, что он шел уже полным ходом тогда, когда его противники еще разбирались местами.

Из этих примеров видно, что все виды езды основаны на одних и тех же началах и что знание и искусство езды так же необходимы жокею, как и всякому ездоку.

Искусство езды сводится к трем понятиям: здравому смыслу, умению владеть шенкелями и умению владеть по­водьями.