Студопедия

Главная страница Случайная страница

КАТЕГОРИИ:

АвтомобилиАстрономияБиологияГеографияДом и садДругие языкиДругоеИнформатикаИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеталлургияМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРелигияРиторикаСоциологияСпортСтроительствоТехнологияТуризмФизикаФилософияФинансыХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника






По-древнему грозный






 

Суровый голос действительно принадлежал Симурдэну; голос более юный и

не столь властный принадлежал Говэну.

Маркиз де Лантенак не ошибся, окликнув Симурдэна.

В короткий срок в этом краю, залитом кровью гражданской войны, имя

Симурдэна, как мы говорили, приобрело грозную славу; пожалуй, редко, на чью

долю выпадает столь страшная известность; о нем говорили: " В Париже Марат, в

Лионе Шалье, в Вандее Симурдэн". Всеобщее уважение, которым пользовался

раньше Симурдэн, обернулось теперь всеобщим порицанием; таково неизбежное

следствие снятия с себя духовного сана. Симурдэн внушал ужас. Люди мрачные

-- обычно несчастливцы; их осуждают за их поступки, но если кто-нибудь

заглянул бы им в душу, то, быть может, и отпустил такому человеку все его

грехи. Непонятый Ликург покажется Тиберием. Так или иначе, два человека --

маркиз де Лантенак и аббат Симурдэн -- весили одинаково на весах ненависти;

проклятия, которые обрушивали роялисты на голову Симурдэна, являлись как бы

противовесом той брани, которой республиканцы осыпали Лантенака. Каждого из

них в противостоящем лагере почитали чудовищем; именно в силу этого и

произошел знаменательнейший факт -- в то время как Приер Марнский оценивал в

Гранвиле голову Лантенака, Шаретт в Нуармутье оценивал голову Симурдэна.

Признаемся, что эти два человека -- маркиз и священник -- были в

каком-то отношении как бы одним существом. Бронзовая маска гражданской войны

двулика -- одной своей стороной она обращена к прошлому, другой -- к

будущему, но оба лика ее в равной степени трагичны. Лантенак был первым, а

Симурдэн -- вторым ликом; но горькая усмешка Лантенака была скрыта ночной

мглой, а на роковом челе Симурдэна лежал отблеск встающей зари.

Тем временем осажденные в Турге получили отсрочку.

Благодаря вмешательству Говэна условились о передышке на двадцать

четыре часа.

Впрочем, Иманус и впрямь был хорошо осведомлен; благодаря настойчивым

требованиям Симурдэна Говэн имел под ружьем четыре с половиной тысячи

человек: частично солдат национальной гвардии, частично из линейных полков;

с этим отрядом он окружил Лантенака в Турге и мог выставить против него

двенадцать орудий: шесть со стороны башни, на опушке леса, и шесть на

плоскогорье, против замка. Кроме того, осаждавшие подвели мину, и в нижней

части башни образовалась после взрыва брешь.

Итак, с окончанием суточной передышки штурм должен был начаться в

описываемой ниже обстановке.

На плоскогорье и в лесу имелось четыре тысячи пятьсот человек.

В башне -- девятнадцать.

Имена этих девятнадцати осажденных история сохранила в списках лиц,

объявленных вне закона. Нам, возможно, придется еще встретиться с ними.

Когда Говэна поставили во главе четырех с половиной тысяч человек --

почти целой армии, -- Симурдэн решил добиться для своего питомца чина

генерал-адъютанта. Но Говэн отказался; он заявил: " Сначала захватим

Лантенака, а там посмотрим. Пока же у меня еще нет достаточно заслуг".

Впрочем, руководство крупными воинскими соединениями при небольших

чинах было вполне в духе республиканских нравов. Позже Бонапарт был

одновременно командиром артиллерийского эскадрона и генерал-аншефом

Итальянской армии.

Странная судьба выпала на долю Тур-Говэна; один Говэн шел на нее

штурмом, другой Говэн ее защищал. Поэтому нападающие действовали с известной

осторожностью, чего нельзя было сказать об осажденных, так как не в натуре

господина де Лантенака было щадить кого-либо и что-либо; кроме того, прожив

всю жизнь в Версале, он не питал никакого пристрастия к Тургу, да и вряд ли

помнил свое родное гнездо. Он укрылся в Турге просто потому, что поблизости

не оказалось более подходящего убежища, но не моргнув глазом он мог бы

разрушить его до основания. Говэн же относился к родным местам с большей

почтительностью.

Наиболее уязвимым местом крепости был мост; но в библиотеке, которая

помещалась в замке, хранились все семейные архивы; если начать штурм со

стороны моста, неизбежен пожар, а Говэну казалось, что сжечь семейные архивы

все равно, что убить своих предков. Тург был фамильным замком Говэнов; из

этой башни управлялись все их бретонские лены, точно так же как все лены

Франции управлялись из Луврской башни; все семейные воспоминания Говэна

связывались с Тургом, да и сам он родился тут; хитросплетения судеб привели

Говэна к взрастившей его башне, и теперь ему, взрослому, предстояло

штурмовать эти чтимые стены, под сенью которых он играл ребенком. Неужели он

святотатственно подымет на нее руку, предаст огню? Может быть, там, в углу

чердака или библиотеки, еще стоит его колыбелька. Порой размышления -- те же

чувства. Видя перед собой старинное семейное гнездо, Говэн испытывал

волнение. Поэтому-то он решил пощадить мост. Он ограничился тем, что

приказал зорко охранять все входы и выходы, дабы ни один беглец не мог

проскользнуть незамеченным, а также держать мост под угрозой обстрела; для

штурма же он избрал противоположную сторону. По его приказу под основание

башни и подвели мину.

Симурдэн не препятствовал действиям Говэна, но упрекал себя за

слабость, ибо его суровое сердце не испытывало ни малейшего умиления перед

стариной, и он был так же не склонен щадить здания, как и людей. Пощадить

замок -- это уже начало милосердия. А милосердие было слабой стороной

Говэна; Симурдэн не спускал глаз со своего питомца и старался удержать

Говэна на этом пагубном, по мнению Симурдэна, пути. Но и сам он не мог

глядеть на Тург без какого-то внутреннего трепета, хотя гневно корил себя;

сердце его невольно смягчалось при виде библиотеки, где еще хранились книги,

которые по его указанию прочел маленький Говэн; он был священником в

соседнем селении Паринье; сам он, Симурдэн, жил на верхнем этаже замка; в

этих комнатах, поставив между колен крошку Говэна, слушал он, как тот

складывает слога; здесь, меж этих древних стен, у него на глазах его

возлюбленный ученик, чадо его души, становился взрослым человеком, здесь

зрел его разум. Неужели же придется разрушить и сжечь эту библиотеку, этот

замок, эти стены, видевшие не раз, как он благословлял отрока Говэна? И он

пощадил их. Пощадил скрепя сердце.

Он не возражал против плана Говэна -- повести штурм со стороны леса.

Тург как бы делился на две части: варварскую -- башню и цивилизованную --

библиотеку. И Симурдэн согласился с тем, что Говэн нанесет удар лишь по этой

варварской части.

Итак, осажденная одним Говэном и защищаемая другим Говэном, старинная

крепость в самый разгар французской революции возвращалась к своим

феодальным привычкам. Вся история средних веков повествует о войнах между

родичами; Этеоклы и Полиники не только греки, но также и готы, а Гамлет в

Эльсиноре совершил то же, что совершил Орест в Аргосе.

 

 

XII


Поделиться с друзьями:

mylektsii.su - Мои Лекции - 2015-2024 год. (0.008 сек.)Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав Пожаловаться на материал