Замчище, памятник Мицкевичу

Здесь, перед входом на Замчище, где нас встречает памятник Адаму Мицкевичу, открытый в 1993 году по проекту скульптора Валерьяна Янушкевича, уместно вспомнить, что формирование личности поэта с юных лет происходило под впечатлением тех событий новогрудской истории, что сыграли огромную роль в судьбах всего края, который сам Мицкевич назвал Литвой, именуя самого себя ¾ как наследника этого богатого исторического прошлого ¾ литвином.

Бегло перелистаем начальные страницы истории Литвы-Беларуси. Вслед за Миндовгом на новогрудский престол сел его сын Войшелк. В то время ему было чуть больше тридцати. В оставшиеся четырнадцать лет он прожил три жизни ¾ воина, князя и монаха. Летописи сначала рисуют Войшелка буйным, немилосердным язычником и садистом, который получал наслаждение, убивая людей. Тем не менее на обложке Лавришевского Евангелия ХІV века, хранящегося теперь в Кракове, сохранилась фигура, которую считают изображением Войшелка, ¾ а такую честь язычнику не окажут.

Его первым крупным дипломатическим успехом стало заключение мира с галицко-волынскими князьями. Добился он этого, принеся в жертву Галиции Новогрудскую землю, после чего покинул Новогрудок, но, как покажут дальнейшие события, ненадолго: это был далеко просчитанный шаг.

Прикинувшись богобоязненным монахом, он усыпил бдительность своих врагов ¾ галицко-волынских князей, которые перестали видеть в нем своего соперника. Продолжая носить маску ушедшего от мирских страстей монаха, он основывает под Новогрудком в Лавришево православный монастырь и, поселившись в нем, ждет своего часа. Этот час настал в 1258 году, когда с помощью полоцкого князя Товтивила Войшелк расправился с княжившим в Новогрудке Романом Даниловичем.

Только теперь Данила Галицкий понял, какую роковую ошибку он совершил. Но было поздно. Справиться с Войшелком у него не было сил. Татаро-монголы громко стучали в дверь Галиции. После смерти Миндовга, пользуясь распрями в среде литовских и жемойтских князей и опираясь на силу новогрудского и пинского войска, Войшелк осуществляет то, чего до конца не удалось исполнить его отцу ¾ вторично завоевывает Литву, земли балтских племен нальщан и деволтов, собирая под скипетром Новогрудка то государство, которое и получит название Великого княжества Литовского.

Запоздалая месть Льва Даниловича, который убил Войшелка в 1267 году, когда тому шел 45-ый год, уже ничего не могла изменить. История пошла тем путем, который ей определили события 60-х годов ХІІІ столетия. Как видим, победила не Литва, а имя Литвы, давшее название будущей славянской державе.

Продолжателем централизаторской политики Войшелка стал великий князь Тройдзень, а затем Витень и Гедимин, с которого началась новая династия, правившая в ВКЛ, а затем и в Польше более двух с половиной столетий и давшая истории целое созвездие славных имен: Ольгерд, Кейстут, Ягайло, Витовт.

В новогрудский период своего бурного роста, который продолжался от Миндовга до Гедимина, княжество «проглотило» соседние территории, заселенные славянами и балтами, и начало формироваться как славянское государство. Если в конце ХІІІ¾ начале ХІV cтолетия в рамках княжества существовало своеобразное равновесие его славянской и балтской составляющей, то уже при Ольгерде это равновесие было нарушено.

Быстрый рост ВКЛ за счет славянских земель создал новую расстановку сил, увеличив потенциал Руси и уменьшив удельный вес балтского элемента. Именно с этого времени ВКЛ выступает с политической программой собирания всех древнерусских земель и объявляет себя преемником духовных и культурно-исторических традиций так называемой Киевской Руси. Ведущую роль в этом государстве занимает белорусская культура, а белорусский язык становится общегосударственным уже при Ольгерде.

Великое же значение Новогрудка в нашей истории подчеркивается, кроме всего прочего, еще и тем, что именно его герб «Погоня» — «рыцер збройный на коне, с мечом», как рассказывается в Густынской летописи, стал при Витене «гербом и всему княжеству печатью».

И хотя в первой четверти ХІV века столица княжества перемещается в Вильню, она перенимает этот герб, а за нею – и многие белорусские города. С этого времени «Погоня» становится выражением самобытности Беларуси, свидетельством воинской доблести ее мужественных патриотов и духовным символом края, о котором Максим Богданович уже в ХХ веке напишет свои разящие в сердце строки:

Толькi ў сэрцы трывожным пачую

За краiну радзiмую жах, ¾

Успомню Вострую Браму святую

І ваякаў на грозных канях.

<...>

Усе лятуць i лятуць тыя конi,

Срэбнай збруяй далёка грымяць ¾

Старадаўняй Лiтоўскай Пагонi

Не разбiць, не спынiць, не стрымаць.

Новогрудок же, уступив свое место в истории Вильне, по-прежнему остается великокняжеским доменом, вторым по значению городом в государстве. Но это не спасает его от врагов. Конец ХІІІ века и весь ХІV век проходят в бесконечных осадах. Галицко-волынские князья, татары, крестоносцы, сменяя друг друга, разоряют Новогрудок.

Ставший в 1392 году во главе ВКЛ Витовт, который, по словам Мицкевича, «всех славою затмил», превратив княжество, что лежало «от моря до моря», в одно из крупнейших государств Европы, поднимает из руин обескровленный Новогрудок, ставит в нем замок, две башни которого и по сей день парят над городом:

Весь новогрудский замок на крутом

Плече горы луною позолочен.

Поросший дерном вал высок и прочен.

Песок синеет. Тень косым столбом

Уходит в ров, где вздохи влаги сонной

Колеблют бархат плесени зеленой.

Такую картину замка нарисует своим живописным пером 24-летний Адам Мицкевич в поэме «Гражина». Наполняя сегодня романтические, волнующие воображение руины новогрудского замка образами исторических персонажей, попытаемся вслед за поэтом реконструировать события той далекой поры, когда в борьбе и трудах созидалась слава этого города, когда появились в нем первые каменные сооружения и, сменяя друг друга на Замковой горе и вблизи нее, навсегда срослись с нею, чтобы донести до наших дней трепетное дыхание времени. Здесь, на Замковой горе, как, быть может, ни в каком другом месте Новогрудка, явственно слышишь удары исторического метронома...