Повесть о Хайе, сыне Якзана 8 страница

109 Вариант отношений, складывающихся между чистым, философским разумом и теоретическим разумом, представляемым спекулятивной теологией, о котором мечтал ал-Фараби: теология обязуется подражать философии и быть ее «служанкой» (ср.: ал-Фараби. Книга букв / Под ред. М. Махди; на араб. яз. Дамаск, 1971. С. 133).

110 Согласно мусульманским представлениям, в день Страшного Суда деяния каждого человека будут взвешены на особых Весах, а по Пути, о котором здесь говорится, смогут пройти лишь праведники, тогда как грешники низвергнутся с него в ад.

111 Говоря о погрязших в невежестве классах людей, Ибн-Туфейль намекает на учение ал-Фараби о «невежественных городах», представленных различными, с точки зрения жизненных ориентаций, категориями людей и противоречащих «образцовому городу». Перечисляемые здесь низменные, чувственные вещи соответствуют ориентациям, противоположным идеальной.

Накопление богатства – атрибут «города обмена», где жители «стремятся помогать друг другу для достижения зажиточности и богатства, но не как средства для достижения чего-то, а как цели всей жизни» (ал-Фараби. Философские трактаты. Алма-Ата, 1970. С. 323).

Стремление к наслаждениям – атрибут «города низости», в котором жители «стремятся к наслаждениям – в еде, в питье, половых сношениях, короче, они стремятся к такому наслаждению, которое действовало бы на чувства и воображение, стремятся возбудить веселье и утешаться забавами во всех их видах и проявлениях» (там же).Утоление страстей – атрибут «коллективистского (демократического, по терминологии Платона) города», коего жители «стремятся к тому, чтобы каждый из них свободно мог делать то, что он хочет, ничем не сдерживая свою страсть» (там же, с. 324).

Вымещение гнева – атрибут той разновидности «властолюбивого города», в которой «заведено вредить другому без пользы для себя <...>, например, когда лишают жизни только лишь из жажды насилия» (ал-Фараби. Социально-этические трактаты. С. 153).

Стремление добиться власти – атрибут всякого «властолюбивого города», где жители «стремятся к тому, чтобы другие покорялись им, а сами бы они не покорялись никому» (ал-Фараби. Философские трактаты. С. 324).

Религиозная деятельность, диктуемая тщеславием или опасением подвергнуться преследованиям, – атрибут «заблудшего города» и «невежественных городов» вообще, ибо в городах этих человек, занятый религиозными делами, осуществляет их «лишь для видимости – с тем, чтобы завоевать одно какое-то благо или все эти блага» (там же, с.359). В частности, он может обрести таким путем специфическое благо «честолюбивого города», где его за это «будут почитать, уважать и возвеличивать» (с.360). В крайнем же случае религиозной деятельностью он может добиться того, что его не будут «подозревать в чем-либо» (с. 358).

112 Если человек не может мыслить абстракциями, то пытаться разубедить его в истинности изложенных мифологическим языком догматов религии не только бесполезно, но и пагубно, ибо представитель «широкой публики», не став философом, может в этом случае лишь превратиться в скептика, то есть в человека, практически не управляемого ни в нравственном, ни в гражданском отношении.

113 Слова о том, что, подражая Хайю, Абсаль лишь приблизился к уровню постижения им бытия, могут указывать и на невозможность достижения теоретическим разумом в каждом отдельном случае абсолютной истины, раскрывающейся лишь перед коллективным умом человечества в его вечном поступательном движении, и неспособность спекулятивной теологии проникнуть в существо метафизических вопросов.