III. Международное уголовное право

1. Концепция

а) Понятие и критерии

38. Международное уголовное право относится к тем областям международного права, развитие которых получило заметное ускорение в последнее десятилетие. В отличие от ответственности государств и международных организаций, в этой области не сложилось, по крайней мере до настоящего времени, неоспоримой концептуальной основы. Бесспорным является лишь то, что речь здесь идет исключительно о нарушениях международного права индивидами, и именно к ним должны применяться уголовные санкции. Подобное исходное положение позволяет рассматривать международную ответственность как в плане субъектов ответственности, так и в плане юридических последствий. С другой стороны, не исключается, что фактические обстоятельства, которые служат причиной ответственности государств или международных организаций, становятся одновременно предметом индивидуальной уголовной ответственности действующих субъектов, тем более что составы преступлений в международном уголовном праве в некоторой части обнаруживают точки соприкосновения с международными деликтами по смыслу ответственности государств < 139>. С функциональной точки зрения эффективное международное уголовное право способствует совершенствованию системы санкций, направленных против нарушений международного права. Подобное значение оно приобретает, в частности, в тех случаях, когда привлечение к ответственности государства было бы фактически неосуществимым и/или недостаточно адекватным в силу того, что в конечном счете не государство или его население как таковое, а его политическое или военное руководство несет персональную ответственность за серьезные нарушения международного права либо за содействие их совершению на государственном уровне < 140>.

--------------------------------

< 139> Статут Международного уголовного суда в положениях абз. 2 ст. 25 однозначно ссылается на индивидуальную ответственность, а не на ответственность государств.

< 140> Oeter. Kriegsverbrechen in den Konflikten um das Erbe Jugoslawiens, 53 (1993) 1 (4); Dupuy // Cassese/Gaeta/Jones (Hrsg). The Rome Statute of the International Criminal Court, 2002, 1085ff; Paech. Sinn und Missbrauch internationaler Strafgerichtsbarkeit, BdiP 2002, 440ff.

39. О низкой устойчивости в целом понятия и содержания международного уголовного права свидетельствует отсутствие единообразной терминологии < 141>. Наряду с обозначением " уголовное право народов" встречаются такие понятия, как " международное уголовное право" (international criminal law; droit international) < 142>, " преступления против права народов" (crimes against the law of nations) < 143> или " международные преступления" (international crimes) < 144>. Такое терминологическое разнообразие скрывает в себе широкий и узкий подходы к пониманию термина.

--------------------------------

< 141> См. также: Becker. Der Tatbestand des Verbrechens gegen die Menschlichkeit, 1996, 45ff.

< 142> Oehler, Internationales Strafrecht, 2. Aufl 1983, Rn 995ff; (Fn 8) § 189. По этому вопросу см. также: Triffterer. Stichwort // Lexikon des Rechts, Strafrecht 8/1875, April 1997.

< 143> Schindler. Crimes Against the Law of Nations, EPIL I (1992) 875ff.

< 144> См., например: Jescheck. International Crimes, EPIL II (1995) 1119f; Green. International Crimes and the Legal Process, ICLQ 29 (1980) 567ff; Schabas. An Introduction to the International Criminal Court, 2. Aufl 2004, 26ff.

40. В широком смысле международное уголовное право охватывает те деликты, которые " по происхождению и условиям совершения могут быть юридически квалифицированы как направленные против таких правовых ценностей, в обеспечении которых человечество имеет общий интерес" < 145>. При таком понимании не имеет значения, обосновывается ли уголовная наказуемость лишь опосредованно государственным законодательством, то есть через рецепцию деликтов в национальное право, либо напрямую международным правом. К международному уголовному праву в этом смысле относятся все восходящие к международному праву составы преступлений, направленные против международных интересов, безотносительно к тому, что преследование за них возможно лишь при условии, что соответствующие составы преступлений закреплены уже в национальном праве (договоры могут обязывать государства к этому), если только возможность преследования обосновывается непосредственно международным правом, вне зависимости от законодательства государств и их готовности осуществлять уголовное преследование и наказание < 146>.

--------------------------------

< 145> См.: Oehler (Fn 142) Rn 3, 395, mit in Rn 1004; Green (Fn 144) 568f.

< 146> Подробнее о данной систематизации см.: Schindler (Fn 143).

41. В узком смысле предметом (материального) международного уголовного права выступали бы исключительно названные деликты. Кроме того, конститутивным признаком международного уголовного права признавалась бы возможность непосредственного принятия уголовно-правовых мер в отношении индивида международным (уголовным) судом; компетенция принятия окончательного решения также принадлежала бы международному уголовному суду < 147>. За исключением особых случаев, обусловленных послевоенным регулированием (см. абз. 44, 48), формирование международного уголовного права было бы при таком подходе практически невозможным. Как и прежде, именно государства в принципе постоянно отстаивают свою первичную компетенцию в области уголовного преследования и наказания (это относится и к преступлениям против правовых ценностей международного сообщества); в лучшем случае они готовы лишь признать, что данная компетенция переходит к международной судебной инстанции в четко урегулированных случаях < 148>. По этой причине международное уголовное право подлежит государственной трансформации и дальнейшему оформлению и не может иметь прямого действия по международному праву < 149>. Скорее, наоборот, для органов уголовного правосудия оно должно быть применимо путем координации и согласования с общими нормами уголовного права (как это, например, было закреплено в Кодексе международных преступлений ФРГ) < 150>. Поскольку предусмотрена компетенция международных судов, то и сотрудничество с ними должно быть урегулировано < 151>.

--------------------------------

< 147> Jescheck (Fn 144) 1120; Vogler. // Staatslexikon der , 7. Aufl 1989 Sp 788f; Роггеман говорит в этой связи о наднациональном уголовном праве. См.: Roggemann, Der internationale Strafgerichtshof der Vereinten Nationen, 1994, 53, 59.

< 148> , Vorbemerkungen zu dem Statut des Internationalen Strafgerichtshofs // (Hrsg). Internationaler Rechtshilfeverkehr in Strafsachen, Bd IV, 2003, Rn 22ff; Fischer. International and National Prosecution of Crimes under International Law, 2001.

< 149> (Fn 8) § 189 I.2.

< 150> Кодекс международных преступлений ФРГ от 21.06.2002 (BGBl I 2002, 2254). См. также: . Materialien zum , 2002; Zimmermann. Auf dem Weg zu einem deutschen , ZRP 2002, 97ff; , Vom Nutzen eines deutschen , 2000; . Das , JZ 2002, 725ff; Weigend. Das - nationale Kodifikation internationalen Rechts, GS Vogel, 2004, 197ff.

< 151> Gesetz die Zusammenarbeit mit dem Internationalen Strafgerichtshof, BGBl 2002 I, 2144; см. также: , Statut des Internationalen Strafgerichtshofs // (Fn 148) Rn 373; . Die Zusammenarbeit mit dem internationalen Strafgerichtshof nach dem Statut, 2003.

42. На основании изложенных положений можно выделить следующие существенные критерии международного уголовного права < 152>.

--------------------------------

< 152> См.: Jescheck (Fn 144); Niehoff. Die von internationalen anwendbaren Normen des , 1999.

1. (Уголовная) наказуемость должна иметь своим основанием нарушение правовых ценностей, защищенных международным правом.

2. Как с точки зрения государств, так и с точки зрения заинтересованных индивидов необходимо четкое определение и разграничение ответственности по международному уголовному праву и государственной прерогативы уголовного преследования, которая вытекает из принципа территориального и личного верховенства и которая может вступать в конфликт с международной ответственностью индивида или даже перекрываться последней (см. абз. 49 и след.).

3. В отношении конкретных деликтов или преступлений в международном сообществе должен существовать широкий консенсус, который нашел свое выражение в соответствующих составах преступлений, зафиксированных в обычных и договорных нормах (см. абз. 52 наст. разд.).

4. Поскольку описание составов деяний, подлежащих наказанию, еще не позволяет дать окончательную квалификацию наказуемости in concreto, то консенсус должен осуществляться также в отношении общих предпосылок наказуемости, в частности, действия принципа nulla poena sine lege, критериев противоправности и виновности, а также форм участия и соучастия (см. абз. 52).

5. В случае компетенции международных судебных органов необходимо специальное международное процессуальное право (см. абз. 54) < 153>.

--------------------------------

< 153> См. также: Правила процедуры и доказывания Международного уголовного суда от 30.06.2002, Rules of Procedure and Evidence, Finalized Draft Text of the Rules of Procedure and Evidence, UN Doc PCNICC/2000/NF/3/Add.3. Правила размещены на сайте: < https://www.un.org/law/icc/asp/1stsession/report/english/part_ii_a_e.pdf, а также опубликованы: Cassese/Gaeta/Jones. The Rome Statute of the International Criminal Court, Materials, Bd 3, 2002.

б) Предметная связь с принципами обеспечения мира

и безопасности человечества

43. Развитие (материального) международного уголовного права изначально обнаруживало тесную связь с усилиями по обеспечению мира и безопасности человечества. В этом отношении и сегодня ничего не изменилось. Более того, можно отметить возрастающее значение этих усилий, обусловленное формированием императивных норм международного права, действующих erga omnes, и развитием системы защиты прав человека < 154>.

--------------------------------

< 154> Oellers-Frahm. Die Einsetzung des " Internationalen Tribunals Kriegsverbrechen im ehemaligen Jugoslawien", FS Bernhardt, 1995, 730 (740, 748f); Werle. Menschenrechtsschutz durch , ZStW 109 (1997) 808 (821f); Sadat. The International Criminal Court and the Transformation of International Law, 2002, 269ff.

44. Даже запрет пиратства в открытом море, который нередко включается в сферу международного уголовного права, хотя и является в большей степени вопросом внутригосударственного уголовного права и готовности государств к уголовному преследованию < 155>, демонстрирует причастность к противоправному применению силы в международном масштабе. Международное сообщество государств осудило несанкционированное насильственное деяние, которое представляло угрозу для международной безопасности (в открытом море) < 156>. Аналогичные мотивы противодействия незаконному применению силы < 157> лежали также в основе решений, касавшихся осуждения Наполеона союзными державами на Венском конгрессе 1815 года. Наполеон, поставивший себя выше законов и конвенций, превратился в объект международного публичного остракизма как враг и нарушитель мирного спокойствия. Спустя столетие центральное место в проблематике ответственности индивида перед сообществом государств занял вопрос о привлечении к ответственности за войну и за нарушение элементарных принципов гуманного ведения войны. Так, ст. 227 Версальского мирного договора предусматривала предъявление в международном трибунале обвинения против императора Вильгельма II в совершении серьезных нарушений в области международной морали и несоблюдении святости договоров и предписывала Нидерландам дать согласие на его выдачу. Однако этого не произошло, равно как и не были осуждены лица, ответственные за совершение военных злодеяний в отношении армянского населения, что предусматривалось ст. 230 Севрского мирного договора с Турцией от 10 августа 1920 года (договор не был ратифицирован). Подъем международного уголовного права начинается после Второй мировой войны и связан с деятельностью Нюрнбергского и Токийского международных военных трибуналов 1945 - 1948 годов по преследованию и наказанию главных военных преступников. Основанием для уголовного преследования были преступления против мира (планирование, подготовка и ведение военной агрессии), нарушение законов и обычаев ведения военных действий, а также преступления против человечности (убийства, истребление, депортации и иные бесчеловечные деяния, совершенные во время войны против мирного населения, а также связанные с ними преследования по расовым, политическим или религиозным мотивам) < 158>. Аналогичные составы преступлений позднее были зафиксированы в Уставах Международного трибунала по военным преступлениям в бывшей Югославии и Международного трибунала по Руанде (см. абз. 48 наст. разд.), которые были образованы Советом Безопасности ООН в 1993 - 1994 годах на основании главы VII Устава ООН. Эти инструменты не только подтверждают связь международного уголовного права с проблемами обеспечения мира и безопасности, но и показывают, что развитие данной материи в решающей степени определяется реалиями мировой политики. В частности, международное сообщество должно быть принципиально готово к тому, чтобы установить составы преступлений по серьезным нарушениям международного права и передать их на рассмотрение международной судебной инстанции для вынесения окончательного приговора. Подобную готовность продемонстрировали державы-победительницы после Второй мировой войны. После радикальных перемен в мировой политике в 1989/1990 годах такая готовность возникла вновь и обеспечила возможность осуществления указанных мер Совета Безопасности. Новый этап развития связан с (Римским) Статутом Международного уголовного суда, разработанным в ходе разрешения конкретной конфликтной ситуации с помощью мер уголовного права (см. абз. 46 и след.). Римский статут не только закрепляет прежние составы преступлений, рассмотренные в Нюрнберге и Токио, но и развивает их (см. абз. 53). Опыт последних лет обнаружил тенденции, выходящие за эти рамки: например, криминализация аннексии и интервенции, колониализма и апартеида или нанесение значительного ущерба окружающей среде < 159> свидетельствует, что угрожающие миру формы бесчеловечного поведения не обязательно связаны лишь с войной и военными действиями.

--------------------------------

< 155> Ipsen (Fn 1) § 42 Rn 4; Rubin. Piracy, EPIL III (1997) 1036f.

< 156> См.: Rubin (Fn 155) 1038.

< 157> Подробнее см.: Oehler (Fn 142) Rn 1007ff; Baade. Individual Responsibility // Black/Falk (Hrsg). The Future of the International Legal Order, Bd 4, 1972, 291 (295f); Ploetz. Konferenzen und , Teil II, 1958, 256f.

< 158> См.: ст. 6 Статута Нюрнбергского трибунала: Текст с систематической обработкой тринадцати приговоров Трибунала (Heinze/Schilling. Die Rechtsprechung der , 1952). См. также: Jescheck. War Crimes, EPIL IV (2000) 1349; Zusammenfassung: Menschenrechtszentrum (Hrsg), Von nach Den Haag, 1996. См. также: Ahlbrecht. Geschichte der Strafgerichtsbarkeit im 20. Jahrhundert, 1999; Bass. Stay the Hand of Vengeance, 2000.

< 159> См.: Каталог составов правонарушений (YBILC 1984 II/1, 100). О последующих потенциальных составах преступлений см.: Robinson // Cassese/Gaeta/Jones (Fn 140) 497ff. Применительно к проблемам защиты окружающей среды см.: Reichart. Umweltschutz durch Strafrecht, 1999, 526ff.

45. Приведенные примеры и аргументы позволяют охарактеризовать специфическое содержание (материального) международного уголовного права следующим образом: речь идет о криминализации опасных нарушений мирного сосуществования государств и народов, свободного от применения силы и агрессии, а также нарушения элементарных стандартов обращения и существования, достойного человека. И это не случайно: подлежащим уголовному наказанию следует считать посягательство на элементарные основы современного международного права < 160>.

--------------------------------

< 160> См.: YBILC 1987 II/2, 13 (Комментарий к ст. 1 проекта Кодекса преступлений против мира и безопасности человечества): " В целом признано, что преступления против мира и безопасности человечества имели определенные специфические черты. В частности, отсутствует единое мнение в отношении критерия тяжести преступления. Это преступления, затрагивающие основы человеческого общества". См. также: . The Legal Nature of the International Criminal Court and the Emergence of Supranational Elements in International Criminal Justice, RevICR 2002, 79ff.

в) Юридические основы

46. Международное уголовное право в значении, предложенном здесь, существует в виде обычно-правовых норм чаще всего применительно к нарушениям законов и обычаев войны < 161>, хотя и в этой сфере после 1945 года приоритет в межгосударственной практике принадлежал национальному уголовному праву < 162>. Попытки его всеобъемлющей кодификации предпринимались уже на ранних этапах, однако лишь в 1998 году они привели к разработке договора - (Римского) Статута Международного уголовного суда < 163>. На начальной стадии Генеральная Ассамблея ООН, ссылаясь на решения Нюрнбергского военного трибунала, в многочисленных резолюциях подтвердила принципы наказания за военные преступления и преступления против человечности и сформулировала требование об их закреплении в кодифицированной форме. Неоднократно выдвигалось также требование об учреждении международного уголовного суда < 164>. Работа Комиссии международного права по подготовке Кодекса завершилась в 1996 году принятием проекта Кодекса преступлений против мира и безопасности человечества < 165>. В дополнение появилось предложение о создании международного уголовного суда, подготовка которого велась с 1992 года по поручению Генеральной Ассамблеи ООН < 166>. Обе инициативы воплотились в проекте Статута Международного уголовного суда (МУС). Указанный проект стал результатом деятельности специальной Подготовительной комиссии, сформированной Генеральной Ассамблеей ООН в конце 1995 года с целью подготовки конференции государств. Конференция состоялась в Риме с 15 июня по 17 июля 1998 года < 167>. С тех пор принятый в Риме Статут подписали 139 государств, в том числе и все государства - члены ЕС. Однако лишь после его ратификации 60 государствами-участниками (абз. 1 ст. 126), 1 июля 2002 г., Статут вступил в силу < 168>. На 1 января 2007 года участниками Статута были 104 государства < 169>.

--------------------------------

< 161> Schindler (Fn 143) 110; Triffterer. im Wandel, FS Jescheck, Bd II, 1985, 1477 (1486f).

< 162> См.: Ipsen (Fn 1) § 42 Rn 26; Komarow. Individual Responsibility and International Law: The Nuremberg Principles in Domestic Legal Systems, ICLQ 29 (1980) 26ff; Tomuschat. YBILC 1988 I, 77 (§ 5f).

< 163> См.: примеч. 139 наст. разд. Об истории переговоров см.: Cassese/Gaeta/Jones (Fn 140) 24ff.

< 164> См.: Резолюции 95 (I) и 96 (I) от 11.12.1946; 177 (II) от 21.11.1947; 260 (III) от 09.12.1948; 488 (V) и 489 (V) от 12.12.1950; 687 (VII) от 05.12.1952; 897 и 898 (IX) от 04.12.1954; 1186 и 1187 (XII) от 11.12.1957; 2338 (XXII) от 18.12.1967; 2391 (XXIII) от 26.11.1968 и 2392 (XXIII) от 18.11.1968; 2583 (XXIV) от 15.12.1969; 2712 и 2713 (XXV) от 15.12.1970; 2840 (XXVI) от 18.12.1971; 3074 (XXVIII) от 03.12.1973.

< 165> Bassiouni. Commentaries; Crawford // Cassese/Gaeta/Jones (Fn 140) 23ff; Schabas (Fn 144) 9f.

< 166> ILM 33 (1994) 253ff. См. отчеты образованной в КМП Рабочей группы по вопросу о международной уголовной юрисдикции (UNGAOR 47th Sess, Suppl N 10 [(A/47/10]); Ferencz. An International Criminal Code and Court, Colum J Transnat'l L 30 (1992) 375ff; Simbeye. Internationalised Criminal Court and Tribunals: Practice and Prospects, Int'l L FORUM 4 (2002) 82; Roggemann. Die Internationalen , 18ff; Schlunck, Kaul // , Verbrechen, 151ff, 177ff; Cassese // Cassese/Gaeta/Jones (Fn 140) 3ff; Sadat (Fn 154) 21; Schabas (Fn 144) 13ff.

< 167> См.: Triffterer (Fn 142) 5; Kaul. Das Statut des Internationalen Gerichtshofs: Auf dem Weg zu einer humaneren Weltordnung unter dem Schutz des Rechts? 1999; Kirsch/Holmes. The Rome Conference on an International Criminal Court: The Negotiating Process, AJIL 93 (1999) 2; Zimmermann. Strafgerichtshof; Bos // Cassese/Gaeta/Jones (Fn 140) 35ff; Sadat (Fn 154) 42.

< 168> (Fn 148) Rn 14f; Ambos, Internationales Strafrecht, § 6 Rn 42.

< 169> Актуальное положение см. на сайте: https://www.icc-cpi.int/statesparties.html.

47. Международный уголовный суд расположился в Гааге (ст. 3); он состоит из 18 судей (абз. 1 ст. 36), распределенных в Судебное отделение, Апелляционное отделение и Отделение предварительного производства (п. b ст. 34). Органом суда является также Прокурор (п. c ст. 34) < 170>. Компетенция МУС считается универсальной лишь в том случае, если Суд рассматривает соответствующую ситуацию по инициативе Совета Безопасности ООН (п. b ст. 13 Статута) < 171>. Но если инициатива исходит от Прокурора, необходимо, чтобы либо государство, на территории которого совершено деяние, либо государство, гражданином которого является обвиняемое лицо, были участниками Статута или признали компетенцию МУС ad hoc (абз. 2 и 3 ст. 12, п. п. a, c ст. 13) < 172>. Для обеспечения собственной компетенции в части принятия решения Совет Безопасности может своей резолюцией (глава VII Устава ООН) отсрочить на 12 месяцев уголовное преследование, инициированное Прокурором (ст. 16) < 173>. Эта возможность послужила основанием для США, которые не присоединились к Статуту < 174>, внести в Совет Безопасности Резолюцию 1422. Резолюция на 12 месяцев освобождала официальных лиц из персонала ООН или из персонала санкционированных ООН миротворческих миссий, представляющих государства, не ратифицировавшие Статут, от возможного преследования Международным уголовным судом < 175>. США опасались, что представители государств, не ратифицировавших Статут, подверглись бы в противном случае опасности стать объектом политизированного уголовного преследования, и поэтому своим вето блокировали принятие решения о продлении мандата миротворческих сил в Боснии до одобрения указанной Резолюции. В 2003 году действие Резолюции по предложению США было продлено на год < 176>. Дальнейшего продления, однако, не последовало: США отозвали соответствующий проект резолюции, приняв во внимание реальные перспективы его отклонения при голосовании. Параллельно с действиями в Совете Безопасности США попытались (и небезуспешно) заключить как с государствами-участниками, так и с государствами, не подписавшими Статут, двусторонние соглашения на основании ст. 98 Статута, которые должны были исключить возможность выдачи граждан США Международному уголовному суду < 177>.

--------------------------------

< 170> О функциях Прокурора см.: Goldstone/Fritz, 'In the Interests of Justice' and Independent Referral: The ICC Prosecutor's Unprecedented Powers, Leiden JIL 12 (2000) 655.

< 171> Condorelli/Villalpando // Cassese/Gaeta/Jones (Fn 140) 571ff.

< 172> Kaul // Cassese/Gaeta/Jones (Fn 140) 583 (584). Об отрицательной позиции США см.: Sadat (Fn 154) 112ff; Schabas (Fn 144) 74f.

< 173> Так называемая негативная политическая взаимосвязь. Condorelli/Villalpando (Fn 171) 627ff; Schabas (Fn 144) 82.

< 174> Специальным заявлением США отозвали свое первоначальное подписание Статута (ILM 41 (2002) 1014). О правовых аспектах данного заявления см.: Bradley. U.S. Announces Intent Not to Ratify International Court Treaty, ASIL Insight o 81. О предыстории спора см.: Zimmermann/Scheel. Zwischen Konfrontation und Kooperation, VN 4 (2002) 137ff; . FAZ 12.08.2002, 6; FAZ 01.10.2002, 6. Об иных оценках с точки зрения США см.: Scheffer. The United States and the International Criminal Court, AJIL 93 (1999) 12; Wedgwood. The International Criminal Court: An American View, EJIL 10 (1999) 93 (возражения против этого см.: , ebd 108); Zwanenburg. The Statute for an International Criminal Court and the United States: Peacekeepers under Trial? ebd 124; обобщение см.: Ambos. Internationales Strafrecht, § 6 Rn 55ff mwN.

< 175> См.: текст Резолюции 1422 (2002) от 12.07.2002 (BdiP 2002, 1017f).

< 176> Резолюцией 1487 (2003) от 12.07.2003. К подоплеке спора и правомерности Резолюции см.: . Der Internationale Strafgerichtshof und die USA - der Sicherheitsratsresolution 1422, BdiP 9 (2002) 1087; Stahn. The Ambiguities of Security Council Resolution 1422 (2002), EJIL 14 (2003) 85; MacPherson. Authority of the Security Council to Exempt Peacekeepers from International Criminal Court Proceedings, ASIL Insight N 89; Heselhaus. Resolution 1422 (2002) des Sicherheitsrates zur Begrenzung der des Internationalen Strafgerichtshofs, 62 (2002) 907ff; Megret. Epilogue to an Endless Debate: The International Criminal Court's Jurisdiction and the Looming Revolution of the International Law, EJIL 12 (2001) 247.

< 177> Важнейшие положения подобных соглашений можно найти в Акте о защите американских служащих 2002 г. (American Service-Members Protection Act: H R 4775). Информацию об этом см. на сайте: https://www.iccnow.org.

48. Принятие Римского статута было форсировано применением международного уголовного права в двух конкретных случаях в рамках миротворческих мероприятий ООН: в бывшей Югославии и в Руанде. Международный трибунал по преследованию лиц, ответственных за серьезные нарушения международного гуманитарного права, совершенные на территории бывшей Югославии, обязан своим созданием и принятием Устава < 178> Резолюциям N 808 и 827 (1993 г.). По образцу Трибунала по Югославии в конце 1994 года на основании Резолюции 955 был учрежден Международный трибунал по Руанде < 179>. Указанные меры были приняты на основании главы VII, в частности ст. 41 Устава ООН < 180>, при условии подтверждения их необходимости для мирного урегулирования международного конфликта, а также отклонения возражения о том, что государства нельзя лишать прерогативы уголовного преследования без (договорного) консенсуса. В поддержку данных резолюций (хотя это и не бесспорно) можно привести аргумент, что преследование и наказание в установленном здесь объеме представляют собой вклад в достижение справедливого мира между сторонами конфликта и, помимо этого, могут послужить сдерживающим началом (эффект устрашения) для совершения аналогичных преступлений в будущем. Сомнения, базирующиеся на идее государственного суверенитета, можно опровергнуть указанием на то, что подлежавшие осуждению уголовные деяния, уже в силу так называемого принципа мирового права < 181> и в силу их характера как нарушений обязательств erga omnes (см. абз. 17 и след., абз. 114), более не могут относиться к исключительной компетенции государства < 182>. Апелляционная палата Трибунала по Югославии своим промежуточным решением по процессу Тадича подтвердила компетенцию Совета Безопасности на принятие миротворческих мер путем учреждения международной судебной инстанции по уголовным делам как вспомогательного органа < 183>. Это примечательно уже тем, что оценка соответствия конкретной меры, принятой на основании главы VII, нормам международного права была осуществлена не Международным судом (само по себе это проблематично), а органом, который, в свою очередь, был учрежден Советом Безопасности < 184>.

--------------------------------

< 178> Подробнее см.: Murphy. ICTY, 65ff, Roggemann. Die Internationalen , 76ff.

< 179> Текст Устава на немецком языке см.: Roggemann. Die Internationalen , 356ff. См.: Triffterer (Fn 142) 12; Shraga/Zacklin. The International Criminal Tribunal for Rwanda, EJIL 7 (1996) 501; Akhavan. The International Criminal Tribunal for Rwanda, AJIL 90 (1996) 501; Werle. Principles of International Criminal Law, Rn 45ff; Ambos. Internationales Strafrecht, § 6, Rn 34ff. О последних решениях обоих Трибуналов см.: Pocar. Criminal Proceedings Before the International Criminal Tribunals for the Former Yugoslavia and Rwanda, The Law & Practice of International Courts and Tribunals 5 (2006) 89ff.

< 180> Документ ООН S 7/25704 от 03.05.1993; немецкий текст: EA 49 (1994) D 89. Roggemann. Der Internationale Strafgerichtshof, 505 (" юридическая интервенция"). См.: Roggemann. Die Internationalen , 60ff (о создании Трибунала) и 67 (обзор его структуры). Подробнее см.: Bassiouni/Manikas. The Law of the International Criminal Tribunal for the Former Yugoslavia, 1996. Обзор см.: Lescure/Trintignac, International Justice for Former Yugoslavia, 1996.

< 181> Ipsen (Fn 1) § 42 Rn 4ff.

< 182> См., например: Hollweg. Das neue Internationale Tribunal der UN O und der Jugoslawienkonflikt, JZ 1993, 980ff; Kaul (Fn 172) 584ff; Oellers-Frahm (Fn 154) 738ff; Graefrath. Jugoslawientribunal - trotz Rechtsgrundlage, NJ 1993, 433ff. О проблематике в целом см. также: Доклад Генерального Секретаря ООН от 03.05.1993 S/25704 (Roggemann [Fn 147] 93ff).

< 183> Решение по делу Tadic от 02.10.1995 (ILM 35 [1996] 35). См. также: , Friedenssicherungs- und auf der Schwelle zur Postmoderne, EuGRZ 1996, 638 (640ff); // (Hrsg). Verbrechen, 15ff; Aldrich. Jurisdicion of the International Criminal Tribunal for the Former Yugoslavia, AJIL 90 (1996) 64.

< 184> Heintschel v. Heinegg // (Hrsg). Verbrechen, 63ff.

2. Основные проблемы нормативного регулирования

а) Разграничение с уголовной юрисдикцией государства

Краеугольный камень эффективного международного уголовного права - его автономия по отношению к ограничивающим или отклоняющимся нормам национального права. Чтобы соответствовать этому принципу, оно должно иметь собственные формулировки составов преступлений, на которые, кроме того, не должно распространяться действие национальных норм об истечении давности < 185>. Таким образом, принципиально гарантируется материальное разграничение с внутригосударственным уголовным правом.

--------------------------------

< 185> См.: ст. ст. 2 и 7 проекта статей с комментарием (Bassiouni. Commentaries, 107ff, 163ff); ст. 29 Статута МУС. См. также: Sadat (Fn 154) 220; Schabas (Fn 144) 115f.

50. Пока уголовное преследование и наказание находятся исключительно в ведении каждого отдельного государства, единообразное правоприменение, желательное с точки зрения защиты правовых ценностей, может достигаться лишь в ограниченном объеме и прежде всего за счет предельной точности составов преступлений, закрепленных международным правом, и их максимально выверенной, пунктуальной инкорпорации в национальное право < 186>. Возможности дальнейшего содействия достижению единообразия создаются путем обмена опытом между (национальными) судами, применяющими соответствующие нормы, и в процессе обсуждения международно-правовых и уголовно-правовых подходов < 187>. Естественно, что и в этом случае необходимо считаться с наличием значительных препятствий, мешающих применению и реализации международного уголовного права. Например, вряд ли следует ожидать его применения и реализации от режима, который сам ответственен за преступные деяния < 188>. С другой стороны, известны ситуации, когда после вооруженных столкновений, приведших к значительным политическим переменам, могут просто отсутствовать независимые, функционирующие на основе принципов правового государства органы уголовного преследования < 189>. Таким образом, можно предположить, что развитие, способное повысить эффективность международного права, должно подразумевать ограничение карательной власти государства в пользу юрисдикции международных судов. Прогресс в области ограничения карательной власти государств, которая традиционно считается одной из центральных сфер государственного суверенитета < 190>, был достигнут лишь в самое последнее время < 191> (трудности на этом пути отчетливо проявились в дискуссии о наказании ливийских граждан, ответственных за взрыв лайнера над Локерби < 192>). Причем в уставах Югославского трибунала и Трибунала по Руанде прогресс проявляется по-иному, чем в Статуте Международного уголовного суда. Согласно абз. 2 ст. 9 Устава Трибунала по Югославии трибунал имеет приоритет над национальными органами правосудия, и он может на любом этапе судебного разбирательства взять уголовное производство по делу в свои руки. Однако юрисдикция остается конкурирующей (абз. 1 ст. 9) < 193> в том смысле, что Трибунал может принять решение об осуществлении производства по определенному делу национальными органами < 194>. Напротив, для МУС действует принцип взаимодополняемости юрисдикции Суда по отношению к юрисдикции национальных судов (см. абз. 10 Преамбулы и ст. 1 Статута МУС) < 195>. Это означает, что Суд не может принять дело к рассмотрению, если оно находится в производстве компетентного национального суда, завершено вынесением вступившего в силу решения или прекращено (п. п. a и b абз. 1 ст. 17 Статута). Исключения из этого правила предусмотрены для случаев, когда соответствующее государство не желает или не способно осуществить уголовное преследование эффективным образом. Ссылка на отсутствие желания государства (абз. 2 ст. 17) подразумевает такие ситуации, когда соответствующим режимом покрываются уголовные преступники из его собственных рядов (злоупотребление правом). В свою очередь, критерий неспособности (абз. 3 ст. 17) ориентирован на случаи краха или несостоятельности государственной власти (" failed state") < 196>. Принцип взаимодополняемости подразумевает также, что лишь достаточно серьезные преступления входят в сферу компетенции Суда, который не должен заниматься " обычной" преступностью. Данное условие интегрировано в отдельные формулировки соответствующих составов преступлений < 197>.

--------------------------------

< 186> См.: примеч. 150 и след. относительно Кодекса международных преступлений ФРГ См. также: Закон о реализации Римского статута МУС: (RSAG) BGBl 2002 I, 2144. Об этом см.: (Fn 151) Rn 366ff; Satzger. Das neue , NStZ 2002, 125ff Weigend (Fn 150) 197ff.

< 187> Zimmermann. Bestrafung Verbrechen durch deutsche Gerichte nach InKraft-Treten des , NJW 2002, 3068 (3070); . Das , JZ 2002, 729, Fn 53.

< 188> Oeter (Fn 140) 29.

< 189> Roggemann (Fn 147) 50.

< 190> Hollweg (Fn 182) 983.

< 191> В этой связи см. также процесс против бывшего чилийского диктатора Пиночета: Regina v Bow Street Metropolitan Stipendiary Magistrate, ex parte Pinochet Ugarte, House of Lords, [1998] 3 WLR 1456; [1999] 2 WLR 827; Rensmann. Internationale Verbrechen und Befreiung von staatlicher Gerichtsbarkeit, IPRax 1999, 263 (268); Warbrick. Extradition Law Aspects of Pinochet, ICLQ 48 (1999) 958. Об иммунитете см.: ст. 27 Статута МУС.

< 192> Подробнее см.: Stein. Das Attentat von Lockerbie vor dem Sicherheitsrat der UN und dem Internationalen Gerichtshof, ArchVR 31 (1993) 206ff и решения Международного суда ООН от 27.02.1998: Ливия/США и Соединенное Королевство (вопросы компетенции). Позже дело обвиняемых было рассмотрено в Гааге под председательством шотландского судьи. См. также: Mackarel. The Lockerbie Trial - A Scottish Court in the Netherlands, RIDP 70 (1999) 777.

< 193> Об этом см.: Graefrath (Fn 182) 436f.

< 194> Murphy. ICTY, 64f. Аналогичное регулирование закреплено в ст. 8 Устава Трибунала по Руанде.

< 195> Holmes // Cassese/Gaeta/Jones (Fn 140) 667f; Schabas (Fn 144) 85ff; Solera. Complementary Jurisdiction and International Criminal Justice, RevICR 2002, 145ff.

< 196> Holmes (Fn 140) 674ff

< 197> Sadat (Fn 154) 132ff; Schabas (Fn 144) 26f, 34f. См. также: п. d абз. 1 ст. 17 Статута.

51. При переносе уголовного преследования и наказания на уровень государств могут возникать ситуации, приводящие к конкурирующим претензиям нескольких государств в отношении наказания лиц, совершивших преступные деяния, что усугубляет положение последних. Запрет, согласно которому " никто не может быть дважды судим за одно и то же преступление" (принцип ne bis in idem), известный в национальном праве, не решает возникающих здесь проблем, поскольку названный принцип гарантирует лишь защиту от повторного преследования одним и тем же государством < 198>. Актуальным представляется закрепление соответствующих правил зачета уголовных наказаний < 199>, и это должно действовать при учреждении международной уголовной инстанции. В этой связи следует указать на регулирование, предусмотренное ст. 20 Статута МУС (аналогично ст. 10 Устава Трибунала по Югославии), в соответствии с которым наличие вынесенного Судом решения исключает разбирательство по тому же делу как в самом Суде (абз. 1), так и в любых национальных судах (абз. 2). С другой стороны, данная статья запрещает также повторное рассмотрение дела в Суде, если на национальном уровне по делу уже было проведено уголовное разбирательство в соответствии с нормами надлежащей процедуры (абз. 3) < 200>.

--------------------------------

< 198> См. ст. 14 Международного пакта о гражданских и политических правах; п. 1 ст. 4 Протокола N 7 к ЕКПЧ; § 168 Правил процедуры и доказывания МУС.

< 199> См.: ст. 7 проекта Кодекса КМП (примеч. 160 наст. разд.) и решение Федерального Конституционного суда Германии: BVerfGE 75, 1, 15f.

< 200> См.: Van den Wyngaert/Ongena // Cassese/Gaeta/Jones (Fn 140) 705 (707ff).

б) Закрепление составов преступлений

и условий уголовного наказания

52. Закрепление конкретных составов преступлений в международном уголовном праве требует общего консенсуса сообщества государств относительно уголовно-правовых гарантий соответствующих международных правовых ценностей. Как и прежде, спорным остается консенсус по таким открытым составам преступлений, зависимым от их оценки в конкретных ситуациях, как агрессия < 201>, интервенция или нанесение ущерба окружающей среде. То же самое можно сказать и о консенсусе по преступлениям против человечности, которые, в противоположность нарушениям международного гуманитарного права, не располагают традиционным договорным закреплением или достаточной имплементацией в межгосударственной практике < 202>. Кроме того, следует учитывать принцип законности (nulla poena sine lege) < 203>. Естественно, вытекающие из него требования в международном контексте не могут без оговорок приравниваться к требованиям, выдвигаемым к его оформлению в национальном праве. Однако и здесь необходимо обеспечивать обязательный минимальный стандарт с точки зрения определенности формулировок составов преступлений, наличия норм, регламентирующих оправдательные и исключающие вину основания, критериев виновного участия и соучастия, а также норм, определяющих меры наказаний. Возможность компенсации отсутствия таких регулирований последующей ссылкой на существующие национальные предписания < 204> представляется спорной.

--------------------------------

< 201> О справедливой критике см.: Oehler (Fn 142) Rn 1011ff; Gaja // Cassese/Gaeta/Jones (Fn 140) 427; . Defining the Crime of Aggression, Leiden JIL 14 (2001) 409ff.

< 202> См.: Hollweg (Fn 182) 986; Becker (Fn 141) 113ff; Jakovljevic, International Tribunal for Violations of International Humanitarian Law in Former Yugoslavia: Applicable Law // 6 (1993) 224 (227); Hankel/Stuby (Hrsg). Strafgerichte gegen Menschheitsverbrechen. Zum 50 Jahre nach den Prozessen, 1995.

< 203> Сформулирован в ст. 22 и след. Статута МУС; см. также: решение Трибунала по бывшей Югославии по делу Jelisi (§ 61); см.: Hollweg (Fn 182) 985; Werle. Principles of International Criminal Law, Rn 90ff mwN; Niehoff. Die von internationalen anwendbaren Normen des , 1999.

< 204> Критическое мнение с неоправданной проекцией на германское право см.: Roggemann (Fn 147) 58f.

53. Развивая составы преступлений, сформулированные в Нюрнберге и Токио, Устав Трибунала по Югославии и Статут Международного уголовного суда выделяют четыре типа деликтов < 205>: (1) геноцид (ст. 4 / ст. 6), (2) преступления против человечности (ст. 5 / ст. 7), (3) военные преступления (ст. ст. 2 и 3 / ст. 8) < 206>, (4) преступление агрессии (п. d абз. 1 ст. 5 Статута МУС). Благодаря детальному описанию деликтов < 207> и формулировкам в общей части Статут МУС в большей степени, чем статуты трибуналов ad hoc, соответствует требованиям, вытекающим из принципа законности < 208>. Определение геноцида идентично определению, данному в Конвенции 1948 года < 209>. К преступлениям против человечности относятся убийства, порабощение, депортация, сексуальные преступления и иное преследование, если оно совершается в рамках широкого и систематического применения силы против гражданского населения < 210>. Кроме того, и в этом смысле дефиниция остается неопределенной, сюда причисляются и другие бесчеловечные деяния, причиняющие физические и психические страдания аналогичного характера (п. k абз. 1 ст. 7) < 211>. При определении понятия военных преступлений за основу берутся формулировки Женевских конвенций Красного Креста от 12 августа 1949 года < 212> и проводится дифференциация международных и внутренних конфликтов (п. п. a и c абз. 2 ст. 8). Подобное разграничение действует также в отношении военных преступлений, не охваченных этими соглашениями (п. п. b и d абз. 2 ст. 8) < 213>. По решению собрания представителей государств-участников признаки составов геноцида, преступлений против человечности и военных преступлений получили значительные уточнения (ст. 9) < 214>. Тем самым роль судебного права в обосновании применения наказания, существенная еще в деятельности Трибунала по Югославии, заметно снижается < 215>. Однако в отношении состава преступления агрессии стороны в конечном счете не смогли достичь в Риме согласия < 216>. Специальная оговорка в Статуте предусматривает возможность определения преступления агрессии путем внесения соответствующей поправки не ранее чем по истечении семи лет после вступления в силу Статута; при этом предпочтение отдается принятию определения в рамках предусмотренной к тому времени Конференции (абз. 2 ст. 5 в сочетании со ст. ст. 121 и 123) < 217>. В разделе " Общие принципы уголовного права " Статут содержит нормы принципиального характера, составляющие Общую часть (ст. 22 и след.: принцип законности, запрет обратного действия, участие, посягательство, исключение из юрисдикции по возрасту, ответственность командиров и других начальников, неприменимость срока давности, субъективный состав деяния, основания исключения ответственности, ошибка в факте или в праве, крайняя необходимость при исполнении противоправного приказа) < 218>. При их формулировании учитывался практический опыт Трибунала по Югославии, который из-за отсутствия соответствующих положений в его Уставе вынужден был разрабатывать данные принципы в прецедентном порядке, то есть методами судебного права. Следует особо подчеркнуть, что Статут в принципе отказывается от идеи признания государственного иммунитета как обстоятельства, препятствующего осуществлению юрисдикции (ст. 27).

--------------------------------

< 205> Первое цифровое обозначение в скобках относится к Трибуналу по бывшей Югославии, второе - к МУС. О типах деликтов см.: Roggemann. Der Internationale Strafgerichtshof, 508; Roggemann. Die Internationalen , 39ff, 83ff; Doehring (Fn 54) Rn 1170. В отношении Трибунала по Руанде см.: ст. ст. 2 - 4 Статута. Попытки включить нормы о терроризме и преступности, связанной с наркотиками, в текст Статута МУС не увенчались успехом (Robinson // Cassese/Gaeta/Jones (Fn 140) 497ff).

< 206> О спорной интерпретации ст. ст. 2 и 3 Трибуналом по Югославии в промежуточном решении по делу Tadic см.: Cassese // Cassese/Gaeta/Jones (Fn 140) 353 (366f).

< 207> См.: (Fn 148) 27 mwN.

< 208> Roggemann. Der Internationale Strafgerichtshof, 508.

< 209> См.: ст. II Конвенции по геноциду (78 UNTS 277).

< 210> Решение Трибунала по Руанде по делу Bagilishema (§ 77, 78); по этим критериям достигается разграничение с обычной преступностью; см. также абз. 50 наст. разд. и источники в предыдущем примеч.

< 211> Cassese (Fn 206) 353ff; Fenrick. Should Crimes Against Humanity Replace War Crimes, Colum J Transnat'l L 37 (1999) 767; Chesterman. An Altogether Different Order: Defining the Elements of Crimes Against Humanity, DJCIL 10 (2000) 307; Dinstein. Crimes Against Humanity after Tadic, Leiden JIL 13 (2000) 373; Gilgil. Die der Verbrechen gegen die Menschlichkeit und des im Statut des Internationalen Strafgerichtshofs, ZStW 112 (2000) 381; Sadat (Fn 154) 148ff; Schabas (Fn 144) 41ff, 43f.

< 212> Такой подход приводит к признанию акцессорности уголовной наказуемости в отношении международного гуманитарного права, см.: Satzger. Internationales und Strafrecht, 2005, § 15 Rn 53; Ambos. Internationales Strafrecht, § 7 Rn 242.

< 213> Преследуется цель интеграции международного права войны (см.: Боте. Раздел 8, абз. 52 и след.) в соглашение: Bothe // Cassese/Gaeta/Jones (Fn 140) 379ff; Schabas (Fn 144) 51ff; Lehmler. Die Strafbarkeit von Vertreibungen aus ethnischen im bewaffneten nicht-internationalen Konflikt, 1999; Sadat (Fn 154) 160ff.

< 214> Так называемые элементы преступлений см.: Schabas (Fn 144) 20f; Ambos. Internationales Strafrecht, § 6 Rn 48. Основные элементы были согласованы вместе с принятием Правил процедуры и доказывания (Rules of Procedure and Evidence) 30.06.2002, то есть практически перед вступлением Статута в силу. См. Документы ООН PCNICC/2000/NF/3/Add 2, Report of the Preparatory Commission for the International Criminal Court, Addendum, Finalized Draft Text of the Elements of Crimes (Schabas (Fn 144) 279ff). Анализ содержания элементов преступления см.: Kirsch/Oosterveld // Cassese/Gaeta/Jones (Fn 140) 93ff.

< 215> В целом по применимому праву см.: ст. 21 (аналогично ст. 38 Статута МС ООН). Комментарий см.: Sadat (Fn 154) 175ff.

< 216> Werle. Principles of International Criminal Law, Rn 1184; более подробно см.: Politi. The Debate Within the Preparatory Commission for the International Criminal Court // Politi/Nesi (Hrsg). The International Criminal Court and the Crime of Aggression, 2004, 43ff.

< 217> Gaja (Fn 201) 431f; Hummerich. Der Straftatbestand der Aggression, 2001; Ambos. Internationales Strafrecht, § 7 Rn 254 mwN.

< 218> Производство по делу Erdemovi в Трибунале по Югославии (ILM 37 (1998) 1182). См.: (Fn 148) 38ff; Gaeta. The Defence of Superior Orders: The Statute of International Criminal Court versus Customary International Law, EJIL 10 (1999) 172; Nowrot. The Activities of the International Criminal Tribunal for the Former Yugoslavia in the Years 1997 and 1998, GYIL 41 (1998) 344 (369ff); Patel/La Rosa. The Jurisprudence of the Yugoslavia Tribunal: 1994 - 1996, EJIL 8 (1997) 123 (172f). Основополагающий анализ общей части см.: Ambos. Der allgemeine Teil des . einer Dogmatisierung, 2002; Ambos. Internationales Strafrecht, § 7 Rn 1ff; Werle. Principles of International Criminal Law, Rn 266ff.

в) Производство по уголовным делам (уголовный процесс)

54. Международные уголовные суды, призванные разрешать дела о международно-правовых деликтах, нуждаются в собственном процессуальном праве. Формирование соответствующего процессуального регулирования требует согласования принципиально различных представлений об уголовном процессе (состязательного процесса англо-американского типа, с одной стороны, и следственного дознания континентально-европейского типа, с другой) < 219>. Но прежде всего в нем должны быть предусмотрены меры обеспечения справедливого судебного разбирательства, в котором надлежащим образом обеспечены права обвиняемого, а также ясные положения, касающиеся возможности проведения и завершения судебного разбирательства в отсутствие обвиняемого < 220>. Устав Трибунала по Югославии ограничивается в этом смысле закреплением неотъемлемых прав обвиняемых (ст. 21), оставляя разработку процессуальных правил на усмотрение самого Трибунала (ст. 22) < 221>. Статут МУС, напротив, отчасти учитывая практику Трибунала по Югославии, содержит подробные процессуальные нормы (ст. 53 и след.), в том числе по процедуре расследования (ст. 53 и след.), правам обвиняемых (ст. 67), защите свидетелей (ст. 68), процедуре доказывания (ст. 69), защите специфической информации, затрагивающей национальную безопасность (ст. 72) < 222>, а также по процедуре обжалования и пересмотра решений (ст. 81 и след.) < 223>. Перечисленные уголовно-процессуальные нормы вместе с Правилами процедуры и доказывания представляют собой детальный регулирующий инструмент < 224>. В частности, Римский статут, как, впрочем, и Устав Трибунала по Югославии, запрещает проведение уголовного разбирательства в отсутствие обвиняемого (абз. 2 ст. 20, п. d абз. 4 ст. 21 или соответственно п. d абз. 1 ст. 67). Однако в Трибунале по Югославии предусмотрена специальная процедура обеспечения доказательств, которая может проводиться без присутствия обвиняемого, что имеет особое значение в производстве по делам политических руководителей и военачальников (Караджич, Младич) < 225>.

--------------------------------

< 219> Подробнее см.: (Fn 148) Rn 72ff mwN.

< 220> См.: Guariglia // Cassese/Gaeta/Jones (Fn 140) 1111ff; Murphy. ICTY, 80ff.

< 221> Подробнее см.: Ambos. Strafverteidigung vor dem UN -Jugoslawiengerichtshof, NJW 1998, 1444; Griesbaum // (Hrsg). Verbrechen, 117ff. Графические схемы к порядку производства см.: Roggemann. Die Internationalen , 144ff; текст Регламента и Правил доказывания см.: Там же 255ff (нем.), 305ff (англ.).

< 222> Апелляционное решение Трибунала по Югославии от 21.01.1998 по делу Blaski размещено на сайте: https://www.un.org/icty/blaskic/trialc1/judgement/bla-tj000303e.pdf; также см.: Murphy. ICTY, 80ff; Nowrot (Fn 218) 348ff.

< 223> Orie // Cassese/Gaeta/Jones (Fn 140) 1439 (1446ff); Sadat (Fn 154) 225ff (графические пояснения к порядку производства).

< 224> Guariglia (Fn 220) 1124ff; Lee. The International Criminal Court. Elements of Crimes and Rules of Procedure and Evidence, 2001.

< 225> Производство в соответствии со ст. 61 Правил процедуры: Murphy. ICTY, 58f; Patel/La Rosa (Fn 218) 128ff (в том числе о процессах против Караджича и Младича; см. также: ILM 36 [1997] 92).

55. Осуществление уголовного производства невозможно обеспечить без сотрудничества государств с международными уголовными судами; международное уголовное право считается " хромым" правом. Статья 86 Статута МУС устанавливает общую обязанность государств-участников к сотрудничеству с Судом, а ст. 93 Статута перечисляет формы такого сотрудничества, в частности, при сборе доказательств < 226>. Поскольку на момент возбуждения уголовного производства обвиняемый обычно находится под юрисдикцией соответствующего государства, государства должны проявлять готовность к выдаче лица компетентному международному суду по его запросу. Это правило, являясь необходимым средством оказания правовой помощи, закреплено в ст. 29 Устава Трибунала по Югославии, конкретизировавшей п. 5 ст. 2 Устава ООН < 227>. В Статуте МУС названный принцип, как и общая обязанность к сотрудничеству, считается составным элементом договорного соглашения (предл. 2 абз. 1 ст. 89). В ФРГ для обеспечения возможности выдачи потребовалось внесение изменения в абз. 2 ст. 16 Основного Закона, который в своей прежней редакции запрещал выдачу уголовным органам международного сообщества < 228>.

--------------------------------

< 226> О соотношении МУС и германского права см.: Blanke/Molitor. Internationaler Strafgerichtshof, 162ff; . Die Zusammenarbeit mit dem internationalen Strafgerichtshof nach dem Statut, 2003; (Fn 148) 203ff; Stroh. Die nationale Zusammenarbeit mit den internationalen Straftribunalen, 2002.

< 227> См.: Triffterer (Fn 142) 10f. Об имплементации в национальном праве см.: Sluiter. Obtaining Evidence for the International Criminal Tribunal for the Former Yugoslavia: An Overview and Assessment of Domestic Implementing Legislation, NILR 45 (1998) 87. См. также: Gaeta. Is NATO Authorized or Obliged to Arrest Persons Indicted by the International Criminal Tribunal for the Former Yugoslavia? EJIL 9 (1998) 174; Ambos. Zur Rechtsgrundlage der Festnahme Kriegsverbrecher durch die SFOR im ehemaligen Jugoslawien, JZ 1997, 887.

< 228> Была ли при этом в действительности затронута сфера действия Основного Закона, представлялось спорным. Утвердительное мнение см.: Roggemann. Die Internationalen , 133; Kokott // Sachs (Hrsg), GG, 3. Aufl 2003, Art 16 Rn 30; // Dreier (Hrsg). GG, 1. Aufl 1996, Art 16 Rn 74; Schmalenbach. Die Auslieferung deutscher Kriegsverbrecher an das Jugoslawientribunal in Den Haag, ArchVR 36 (1998) 285; иная точка зрения: Zimmermann. Strafgerichtshof, 102f (однако в рамках декларативного изменения Конституции); Tomuschat. Sanktion durch internationale , Verh des 60. DJT, 1994, II/1, Q 53, 68 (указывает на участие ФРГ в организации и деятельности уголовного суда; в результате вопрос остается открытым); (Fn 150) 824; Kinkel. Der Internationale Strafgerichtshof, NJW 1998, 2650 (2651). К общей характеристике см.: Weigend. und Probleme des deutschen Auslieferungsrechts, J